Я медленно умирала и знала об этом. Умирающего человека, может понять только тот, кто сам находится в подобном положении. Поэтому меня не мог понять никто. В своем желании жить я была одинока, все окружающие принимали как должное то, что я ценила дороже всего на свете. Я сравнивала себя с цветами, которые изредка заносили мне родственники и знакомые. Еще сейчас они свежи, всем приятно смотреть на упругие бутоны, но уже завтра цветы поблекнут, исчезнет их притягательная сила. А затем они сожмутся в бесформенный комок, и никому и в голову не придет любоваться увядшими лепестками. Точно таким же увядшим цветком была и я. Я ходила, говорила, чувствовала, но уже была пожухшим бутоном. Никто не мог меня понять.

Я ходила по больнице, громко шлепая по полу тапками. Поверх пижамы я всегда накидывала красный халат, который туго затягивала на поясе. Волосы я не собирала, они в беспорядке болтались по моей спине и плечам. Я не смотрела на себя в зеркало, потому что знала – увижу там тень прежней девочки, которой еще только вчера было двадцать лет, еще только вчера у нее были мечты и стремления, но уже сегодня она никому не нужная старая вещь, а завтра она станет призраком, который со дня на день отправится на тот свет.

Я не завела себе здесь друзей, не желала ни с кем знакомиться среди больничных стен. Зачем? Все равно скоро умирать, так к чему обременять себя разговорами с чужими людьми.

Каждый день ко мне приходила мама, но я не хотела видеть ее. Глядя в заплаканные глаза, прижимаясь к трясущимся рукам, я думала о том, что когда я, наконец, умру, она сможет вздохнуть свободнее. Ей больше не нужно будет ходить в больницу, она перестанет тратить бешеные деньги на никому не нужные лекарства, сможет вернуться к своей прежней жизни.

Моя мама лучшая в городе портниха. Ее знает почти каждая женщина, которая желает быть красивой. Мама умеет даже самую неопрятную и неказистую сделать просто красавицей. Но сейчас она не работает, мечется между домом и мной. Уж скорей бы я умерла. Многие были бы мне благодарны, мама вернулась бы к своим заказам и не тратила бы драгоценное время и бесценный талант на свою никому не нужную дочь…

В один из дней я как всегда бродила по больничному парку. Я засунула руки в карманы халата и, задрав голову, смотрела на летающих по небу птиц. Кажется, это были голуби. Я любовалась ими и мечтала полететь вместе с ними ввысь, подальше от больничного двора, от окружающего меня мира, ото всех!

Я услышала вой сирены и поняла, что в больницу привезли еще одного умирающего человека. Я невольно посмотрела на машину и увидела, что из нее на каталку переложили человека и уже несут в здание. Умрет или останется жить? Я загадала, что умрет, и решила обязательно проверить. Такая у меня появилась здесь игра. Угадаю – не угадаю…

Я постоянно угадывала, и говорила себе, что у меня проявляется божий дар. Я уже не жилец на этом свете, поэтому могу знать, кто следует рука об руку со мной, а кто еще поживет на этой бренной земле.

Вечером я прокралась в реанимационное отделение. Я уже хорошо ориентировалась в больничных лабиринтах. Знала всех сестер и имела возможность почти беспрепятственно болтаться по больнице.

Дежурившая в реанимации сестра хорошо знала меня. Ведь она, сама того не желая, помогала мне играть в мою игру. Она первая, к кому я обращалась, чтобы узнать ответ на свой вопрос.

Она сказала, что сегодня привезли мальчика. Руслана. Он попал в аварию. У него черепно – мозговая травма и многочисленные переломы.

- Не жилец? – спросила я.

- Не жилец, – подтвердила сестра.

- А сколько ему лет?

- Девятнадцать вчера исполнилось.

Я кивнула, да, мол, жаль мальчика. Ведь он на целый год младше меня. Тоже не успел пожить. Возможно, так же как и я не успел влюбиться…

Я вернулась в свою палату и много думала об этом мальчике.

Весь следующий день я ждала вечера, точнее ночи. Мне хотелось его увидеть, заглянуть к нему в глаза и спросить, как выглядит смерть.

В половине двенадцатого я выбралась из нашего отделения и, прошмыгнув мимо дежурившей сестры, зашла в палату, где лежал Руслан.

Я смотрела на его перемотанную бинтами голову и ждала. Он лежал неподвижно, и я поняла, что он действительно очень плох.

С этой ночи я стала постоянно забегать к нему. Я изучала его лицо, с красивыми правильными чертами и представляла, как он мог выглядеть, когда улыбался или печалился. Мне казалось, что его лицо должно быть очень живым, подвижным, мгновенно реагирующим на настроение его души.

Прошла уже неделя, а он все еще не приходил в себя. Это означало, что не сегодня–завтра, он умрет. Не выкарабкается.

Я стояла рядом с ним, наклонив голову на бок и поджав губы. Было тихо, все больные спали или находились в забытье. И вдруг Руслан открыл глаза. Я улыбнулась.

- Привет, я – Талька, твоя соседка, подруга по несчастью.

Он ничего не ответил, видимо, не мог говорить. А я стояла и смотрела в его золотисто-карие глаза, и мне показалось, что я утонула в них, такие они были красивые, такие бездонные, как у маленького олененка, виденного мною однажды на картинке.

Ему становилось лучше, и я поняла, что в первый раз проиграла в свою игру. Его перевели в обычную палату, и у меня появилась возможность забегать к нему и днем. Он еще не мог ходить, и я просто сидела рядом, рассказывая ему обо всем на свете. Ему было тяжело говорить, поэтому я позволяла ему просто слушать меня.

Когда он заговорил, он сказал мне, что если бы не я, у него бы не было сил бороться. Я добродушно улыбнулась.

- Когда мы выйдем отсюда, обещаю тебе, мы сходим куда-нибудь в клуб. Я покажу тебе макеты самолетов, которые я мастерю. А еще я прокачу тебя на своем мотоцикле. Современная модель, единственная в городе! Папа сказал, что он в порядке, это только я немного покорежился. – Говорил он, а я удрученно кивала, понимая, что ходить в клубы и кататься на мотоцикле ему придется с кем-нибудь другим.

Я ничего не сказала ему о своей болезни. Зачем? Он выпишется и забудет обо мне, не стоит его расстраивать тем, что какая-то девчонка, неожиданно ворвавшаяся в его жизнь, скоро умрет.

Стоял пасмурный день, и я решила сегодня не ходить к нему в палату. Сидела на своей кровати и смотрела в окно. Любовалась тяжелыми облаками, нависшими над городом, следила за потоками дождя омывающими крыши домов и многочисленные дорожки тротуаров.

Под вечер я услышала какой-то шум, обернулась и увидела, что Руслан приковылял ко мне на костылях.

- Ты, что сдурел? Тебе же нельзя еще ходить! – разозлилась я.

- Талька, я соскучился. Ждал тебя, ждал, а ты все не идешь, вот и выпросился к тебе. Так что я легально. Сестра сама разрешила.

Я усадила его рядом с собой, и мы долго болтали. Я рассказывала ему, что люблю дождь. Что могу часами смотреть на то, как капли дождя падают на землю, создавая лужи и наполняя все живительной влагой.

Я говорила и смотрела в окно, а он вдруг провел пальцами по моей щеке. Я вздрогнула.

- Что ты делаешь?

- Талька, я люблю тебя!

- Да что ты понимаешь в любви! Вот женишься, заведешь детей, потом будешь говорить, что любишь кого-то.

- Таля, я, правда, люблю. Никому никогда не говорил, а тебе говорю.

- Рус, не говори ерунду, просто здесь в больнице, ты не видишь почти никого, кроме меня, вот тебе и показалось, что ты влюбился. Ты заблуждаешься. Понял?! А теперь иди, уже поздно, и я хочу спать.

Он послушно ушел, а я долго думала о его признании. Но зачем ему я, умирающий лебедь?! Ему еще жить и жить, так зачем растрачивать свои чувства на такое пустое место как я?!

Несколько дней я не ходила к нему. Не хотела, чтобы он понял, что я тоже люблю его. Тем более, что я не могла позволить себе любить. Думала, что так будет лучше.

Он опять пришел ко мне сам. Его лицо было бледным, но он сразу же отбросил костыли, когда зашел в мою палату. Сел рядом со мной, обнял рукой за плечи. Так мы сидели очень долго. И я боялась, что еще немного, и он встанет и уйдет.

- И все же я люблю тебя, - вдруг сказал он.

Я посмотрела на него и увидела в его глазах столько нежности, что сердце защемило от нахлынувших чувств.

Когда он поцеловал меня, я поняла, что не желаю отказываться от него, что встреча с ним – это самое важное, что произошло со мной в жизни.

Я не хотела этого делать, но я выгнала его. Он должен забыть меня, чтобы не страдать, когда меня не станет… Всю ночь я рыдала, злясь на свою судьбу, зачем она позволила мне познакомится с ним?! Зачем позволила полюбить?!

Только на следующий день я узнала, что когда Руслан возвращался от меня, ему стало плохо, и он упал.

Я поспешила к нему, сестра, дежурившая у них в отделении, сказала мне, что он умирает. И я прокляла тот день, когда сделала ставку на то, что он умрет.

Меня к нему не пустили, и я с замиранием сердца ждала, когда наступит вечер. Мне безумно хотелось быть рядом с ним, держать за руку, слышать стук его сердца, смотреть в его красивое, мгновенно отражающее все эмоции лицо.

Наконец, я увидела в окно, что врач, не пустивший меня к нему, ушел домой, я соскочила с кровати и помчалась к Руслану. Хотела обнять его и тоже признаться в любви, сказать, что пусть не надолго, но мы будем рядом!

Там меня ждал удар, мне сказали, что он умер. Я все-таки выиграла…

Его уже увезли, и я не смогла проститься с ним. Я стояла в коридоре, и слезы застилали мне глаза. Руслан ушел, ушел навсегда, а я все еще живу…

Вернувшись в палату, я села и написала все то, что произошло со мной в эти дни, поведав бумаге самую печальную страничку своей жизни. Аккуратно сложив листки бумаги, я положила их на тумбочку и принялась смотреть в окно. Зная, что скоро Руслан покажет мне дорогу в небеса…