Книги с автографами Михаила Задорнова и Игоря Губермана
Подарки в багодарность за взносы на приобретение новой программы портала











Главная    Новости и объявления    Круглый стол    Лента рецензий    Ленты форумов    Обзоры и итоги конкурсов    Диалоги, дискуссии, обсуждения    Презентации книг    Cправочник писателей    Наши писатели: информация к размышлению    Избранные произведения    Литобъединения и союзы писателей    Литературные салоны, гостинные, студии, кафе    Kонкурсы и премии    Проекты критики    Новости Литературной сети    Журналы    Издательские проекты    Издать книгу   
Главный вопрос на сегодня
О новой программе для нашего портала.
Буфет. Истории
за нашим столом
1 июня - международный день защиты детей.
Лучшие рассказчики
в нашем Буфете
Конкурсы на призы Литературного фонда имени Сергея Есенина
Литературный конкурс "Рассвет"
Английский Клуб
Положение о Клубе
Зал Прозы
Зал Поэзии
Английская дуэль
Вход для авторов
Логин:
Пароль:
Запомнить меня
Забыли пароль?
Сделать стартовой
Добавить в избранное
Наши авторы
Знакомьтесь: нашего полку прибыло!
Первые шаги на портале
Правила портала
Размышления
о литературном труде
Новости и объявления
Блиц-конкурсы
Тема недели
Диалоги, дискуссии, обсуждения
С днем рождения!
Клуб мудрецов
Наши Бенефисы
Книга предложений
Писатели России
Центральный ФО
Москва и область
Рязанская область
Липецкая область
Тамбовская область
Белгородская область
Курская область
Ивановская область
Ярославская область
Калужская область
Воронежская область
Костромская область
Тверская область
Оровская область
Смоленская область
Тульская область
Северо-Западный ФО
Санкт-Петербург и Ленинградская область
Мурманская область
Архангельская область
Калининградская область
Республика Карелия
Вологодская область
Псковская область
Новгородская область
Приволжский ФО
Cаратовская область
Cамарская область
Республика Мордовия
Республика Татарстан
Республика Удмуртия
Нижегородская область
Ульяновская область
Республика Башкирия
Пермский Край
Оренбурская область
Южный ФО
Ростовская область
Краснодарский край
Волгоградская область
Республика Адыгея
Астраханская область
Город Севастополь
Республика Крым
Донецкая народная республика
Луганская народная республика
Северо-Кавказский ФО
Северная Осетия Алания
Республика Дагестан
Ставропольский край
Уральский ФО
Cвердловская область
Тюменская область
Челябинская область
Курганская область
Сибирский ФО
Республика Алтай
Алтайcкий край
Республика Хакассия
Красноярский край
Омская область
Кемеровская область
Иркутская область
Новосибирская область
Томская область
Дальневосточный ФО
Магаданская область
Приморский край
Cахалинская область
Писатели Зарубежья
Писатели Украины
Писатели Белоруссии
Писатели Молдавии
Писатели Азербайджана
Писатели Казахстана
Писатели Узбекистана
Писатели Германии
Писатели Франции
Писатели Болгарии
Писатели Испании
Писатели Литвы
Писатели Латвии
Писатели Финляндии
Писатели Израиля
Писатели США
Писатели Канады
Положение о баллах как условных расчетных единицах
Реклама

логотип оплаты

Конструктор визуальных новелл.
Произведение
Жанр: Фантастика и приключенияАвтор: Kerstin
Объем: 27478 [ символов ]
Три последних шага назад
Я сижу на холме у озера - нашем с Кирой холме, - и глухое, болезненное чувство саднит в душе. Когда-то мы с Кирой часто поднимались сюда, чтобы полюбоваться окрестностями. Озеро тогда было больше, вокруг возвышались чудесные корабельные сосны, и вечерами к аромату хвои примешивался запах дыма с недалеких дач.
Теперь горизонт гол, поблизости проходит железная дорога, дымит унылый заводишко, а где были дачи - начинается уродливый пригород.
Я закрываю глаза и вновь, в который уже раз, представляю себе, как все здесь было когда-то. Как тиха была заводь у этого холма, как холодна ключевая, прозрачная вода озера. Вспоминаю, как ходили купаться сюда вдвоем, и как лучи солнца словно отражались от белого, с желтыми и зелеными цветами платья Киры - ее любимого, - одевая ее фигуру в едва различимый глазу легкий, прозрачный ореол.
Скоро, уже так скоро для меня настанет момент откровения, когда подведутся итоги всем усилиям последних лет. Я на удивление спокоен, думая о нем. Упорядочивая, перебираю в памяти вехи пройденного пути. Наверное, все так делают, готовясь в чем-то сделать последний шаг - а ведь мне предстоит сделать целых три.
 
***
 
Что у меня странные отношения с часами, я подмечал давно - со своих самых первых, подаренных отцом на совершеннолетие. То были добротные механические часы, которые надо было заводить ежедневно, лучше всего в одно и тоже время, перед отходом ко сну - чтобы механизм годами работал без сбоев, так сказал мне отец. Его собственные часы уже двадцать четыре года служили ему, и он очень ими гордился. Но мое благоговение перед его подарком держалось недолго. Уже скоро я стал заводить часы от случая к случаю, когда завод кончался. А кончался он всегда по-разному. Иногда вместо положенных двух-трех дней его хватало на целых шесть, а то и восемь; но случалось, и всего на несколько часов. Я не придавал этой странности особого значения.
Позже у меня появились модные пластмассовые часы с электронным табло. Их батарейка должна была бы держаться всего год, но она словно заряжалась от меня, и мне ни разу не пришлось заменить ее новой. Со следующими часами - кварцевыми, батарейка и стрелки - у меня установились те же самые чудаковатые отношения, что и с прежними. Бывало, на экзаменах они шли очень медленно - стрелки едва двигались. На свиданиях почти стояли, зато если куда-то опаздывал - летели так, что только оглянись, а уже проскочило десять минут. Но те последние часы словно стали отмерять эпохи моей жизни. Впервые они остановились, когда переехал с Кирой из родного города в столицу. Второй их сбой я на года вычеркнул из памяти. Третий произошел несколько лет спустя.
Я стоял тогда на пороге тридцатилетия. Усталость и отвращение к солидной, но с годами ставшей слишком монотонной работе накапливались постепенно, и однажды, отпирая дверь бюро, я понял, что меня затрясет, если войду в нее. Наверное, это в тот миг часы замерли вновь. Но я не стал менять батарейку. На следующий же день подал заявление об увольнении и записался на курсы профессиональной фотографии. Спустя какое-то время стрелки часов сами по себе пришли в движение.
Фотография вот уже несколько лет была моей страстью, и в профессиональном занятии ей мне с самого начала сопутствовала удача. Новая жизнь была живительно интенсивна. Стрелки часов то неслись, как угорелые, то почти стояли на месте. Я по-прежнему едва придавал этому значение. Мерещится - думал, подмечая какую-нибудь очередную странность.
В моих работах прежде всего хвалили безупречное чутье мгновенья, и это благодаря ему я в примечательно краткий срок вошел в постоянную фото-команду одного известного журнала. Для отчетности едва ли не по минутам расписывал свои командировки, да и в прочее время был занят настолько, что приучил себя до мельчайших деталей планировать дни - иначе бы не справлялся ни с чем.
И вот тогда, поневоле внимательней взглянув на свои часы, начал постепенно осознавать, что у меня, верно, особые отношения вовсе не с ними, а с самим временем.
 
Я всегда был человеком увлечений, и, наверное, именно поэтому первое, что приметил, было: если занимался своими самыми любимыми делами, например, проявлял снимки, время текло значительно медленнее - в том готов был поклясться.
Я стал пристальнее присматриваться к себе. Потом к друзьям, к знакомым. Как всегда, когда что-то возбуждает наш интерес, начинаешь подмечать детали, на которые прежде не обращал внимания. И так постепенно у меня начало крепнуть убеждение, что я - как, видимо, и все увлеченные люди - обладаю невероятной, совершенно удивительной способность каким-то образом влиять на время. И если мне кажется, что оно "летит" или "ползет", то это в каком-то смысле действительно так.
Подтверждения, которые я видел в своем окружении, были незначительны, но они объясняли многое из того, что я прежде не мог себе уяснить. Например, почему некоторые люди в равный срок, в равных условиях и обладая примерно равными качествами, все же успевают значительно больше других. Настоящая причина, думалось мне, состоит в том, что их время каким-то образом растягивается. Часы везде, на вокзалах и в бюро, идут одинаково, но человек мало заинтересованный - не отлынивая и не работая медленнее другого - получает те самые, скажем, пять часов, что отмерили стрелки. В распоряжении же того, который всей душой в деле и часов не наблюдает, оказывается на самом деле несколько больше. Быть может, размышлял я, иные из гениев потому и оставили по себе столь непомерно объемное наследие, что - маниакально поглощенные своими занятиями - невольно умещали в одну жизнь время нескольких...
Что касается меня, то снисходило ли на меня вдохновение и я дрожал от внутреннего напряжения, или же мне было скучно и я просто хотел убить время - оно, убыстряясь или замедляясь, определенно следовало моим настроениям. Возможно, столь явственно происходило это потому, что я всегда был много более эмоционален, чем большинство людей - вдвойне, втройне холерик, сангвиник, меланхолик и флегматик в каждом проявлении своей души. Если есть некая амплитуда эмоций, на одной стороне которой люди, теряющие сознание от волнения улыбки, то я однозначно был на другой экстремальной стороне ее. И так уже с самого начала мог невооруженным глазом заметить, живу ли быстрее или медленнее своих собственных часов.
Мое обращение в непоколебимую веру, что действительно могу влиять на время, произошло достаточно тривиальным образом. А именно: я выпал из него.
В тот вечер мы немного выпили с друзьями. Домой я пошел один, задумался.
...И внезапно на меня откуда-то выскочило сверкающее фарами чудовище. Пронзительный визг тормозов...
Я буквально оцепенел от ужаса. И в тот же миг стало очень тихо, будто чем-то плотным заложило уши. И ничего не произошло.
Мгновение я ждал. Ждал другое. Потом очень робко, осторожно повернул голову и посмотрел в сторону оборвавшегося визга - машина стояла буквально в трех шагах от меня. От фар протянулись полосы света, а за лобовым стеклом было видно искаженное ужасом лицо какого-то пожилого мужчины. Оно поразило меня своей неподвижностью. Я быстро отступил в сторону, потом вовсе отбежал на тротуар - и тут увидел замершую улицу.
Ничто не двигалось.
В воздухе почти прямо перед моим лицом повис взлетающий воробей, и его неподвижные крылышки ошеломили меня больше, чем остановившиеся люди. Я мгновенно протрезвел.
А люди все не двигались.
Меня охватила паника. Я бы побежал - но не мог. Дрожа, прислонился спиной к фонарю - железо было очень холодным. И тогда улица начала очень медленно приходить в движение. Послышался тонкий, протяжный звук. Едва заметными толчками стали оборачиваться на него люди, и по их лицам опять же толчками потекли эмоции.
Я не выдержал и закрыл глаза.
Протяжный звук - наконец, я узнал его - перерос в завывание тормозов. Затем они ухнули, ахнули - машина затормозила. Послышались недоуменные голоса.
Я будто умер, не открывал глаз.
Наконец, после нескольких мучительных ударов сердца, машина медленно поехала дальше.
Улица жила.
Кто-то остановился передо мной и спросил, вызвать ли мне скорую. Я помотал головой, но прохожий не уходил.
- Что, сердце, да? - спросил участливо. - Подождите, у меня капли есть...
И как-то скормил мне мелко дрожащими старческими руками кусок сахара - это я потом вспомнил. Окончательно пришел в себя уже дома, разбив чашку, в которой пытался заварить чай. Всю ночь проходил из угла в угол.
Утром взял отпуск. Днем поехал к отцу.
Когда приехал, почти совсем успокоился. А только отец открыл дверь, и я вдохнул запах нашего старого дома - как-то сразу успокоился окончательно.
Отец не слишком удивился мне, и ни о чем не стал спрашивать. Все так же уходил по утрам на работу и приходил с нее; насвистывая, собирал что-то в мастерской. А я спал и ел, спал и ел, едва в состоянии передвигаться от страшной, непонятной усталости. Только много позже узнал, сколько сил стоит подобная, пусть и неосознанная, манипуляция со временем человеку неподготовленному - столько, что ее можно и не пережить.
 
Дней пять спустя мы с отцом сидели на веранде. Невнятно бормотало радио. Покачиваясь в гамаке, я прислушивался к жужжанию пчел в саду. Отец разбирал какой-то прибор.
И тогда я рассказал ему все. Как-то очень легко рассказал.
Он выслушал внимательно, подумал и произнес:
- А что здесь удивительного, сына?
Я изумленно взглянул на него, но он уже продолжал:
- Человеческое тело - это ведь сложнейший биоэнергетический механизм Он какую только энергию не вырабатывает. Быть может, и свое собственное время генерирует. Время ведь тоже энергия.
Я не ответил. Отец отложил отвертку, тщательно вытер руки и начал крутить козью ножку.
- У одной моей сотрудницы дочка есть - красуля, чистюля, - заговорил он наконец. - Пять лет ей. Высмотрела как-то раз в магазине розовые туфельки и вот все донимала мать - купи ей да купи, никак не отставала. Купила ей мать. А через несколько дней вызывают ее в садик, чтобы дочку отчитала, значит. Лгунья, мол, большая, и других подбивает. Говорит, что по воздуху ходила, а другие ей вторят. Сил никаких нет. Ну, мать и отчитала дочку. А та в слезы. Топает ножкой, ревет - нет, говорит, я и вправду ходила. Как надела в первый раз туфельки, нас парами гулять повели. А там грязь большая через дорогу была, никак не обойти. Другие по грязи пошли, а мне так туфелек жалко стало, так жалко, прямо до слез. Ну, я зажмурилась - и пошла. А ребята говорят: смотрите, Анютка по воздуху идет. Я открыла глаза: и вправду по воздуху иду. Так грязь и перешла. Другие видели, вот их спроси... Воспитательница кипятится, девочка ревет, а мать и сказать что не знает.
Отец, прищурившись, посмотрел на меня. Как сейчас помню добрые, лучистые морщины у его глаз.
- Вот рассказала сотрудница мне эту историю. А я книжку одну вспомнил, как раз читал тогда. Про йогов. И там упоминалось, как один великий йог - вроде бы, вполне историческая личность - долгим подвижничеством и специальными упражнениями способность летать приобрел. Летит он, значит, над землей. А внизу два пахаря, отец и сын, поле боронят. Отец, дескать, говорит сыну - не смотри наверх. А сын все равно смотрит и говорит: никогда не видел ничего прекраснее летящего человека. И знаешь, я почему-то и истории об этом йоге верю. И дочке моей сотрудницы тоже. Человеческое тело, а уж человеческий дух - это такая замечательная конструкция, от нее каких угодно чудес ждать можно. И каких только и не происходит, если людям верить. А чего же им не верить? Дыма без огня не бывает.
Он закурил и флегматично посмотрел вниз, на свои длинные, костлявые ноги. У него почему-то всегда очень быстро пронашивалась правая тапочка, так что большой палец неизменно торчал наружу. Отец пошевелил им.
- Слышь, сына, - произнес задумчиво. - А что, если мы тебя рядом со сберкассой поставим? Ты будешь приходить туда каждый день. А в какой-нибудь из них я найму человека, чтобы тебя задавить взялся. Он погонит на тебя машину, ты испугаешься, все снова произойдет так, как ты рассказал, только на этот раз зайдешь в сберкассу, ну и... того... сам понимаешь, о чем я...
Это он так шутил. Тогда мы вместе посмеялись его словам. Но прошло не так уж и много лет, как мне однажды пришлось задержать свое время, чтобы "занять" на почте немного денег - вынудили обстоятельства.
 
После отпуска у отца я вернулся домой взбудораженным. Меня не покидало чувство, что оказался на пороге удивительной, великой тайны - и что могу этот порог переступить.
Я стал много читать о времени - все, что мог найти, но скоро бросил это занятие. Я не теоретик, не ученый и не философ: научные тексты только запутывали меня. И так решил отталкиваться от привычного, бытового понимания времени, следовать здравому смыслу и своему чутью.
Сначала я приучил себя без часов определять время. Потом стал приучать себя ощущать само течение - точнее, пульсацию - его, и так постепенно, шаг за шагом, пробами и ошибками, узнал многое.
Узнал, что человеческое тело действительно генерирует свое собственное время, и что каждый, абсолютно каждый человек вполне может воздействовать на него и на то временное поле, которое оказывается в сфере влияния. Он даже может частично воздействовать на время других людей, и постоянно на личное время тех, с кем близок эмоционально. Спонтанные "выпады" из времени тоже не такая уж и редкость. Они достаточно часто происходят с людьми, оказавшихся в опасной для жизни ситуации.
Узнал, что ритм времени каждого отдельного человека индивидуален. Большие скопления людей обладают при этом неприятной особенностью навязывать обезличенный темп времени, подавлять естественный его ритм. В больших городах время, будучи под воздействием целого конгломерата людей, вообще течет быстрее, интенсивней, при этом даже у разных наций и стран его ритм разнится.
Узнал... да, так много - и так мало. Чем больше узнавал, тем более скудными казались мне мои познания и тем более я жаждал новых. Разбрасывался, лихорадочно старался испробовать все, что только мог; был словно умирающий от голода, перед которым вдруг расставили невиданнейшие яства. Что не касалось моих занятий, отошло на второй план. Я оставил работу, покинул город, жил на хлебе и воде - и при этом первыми разработанными мной упражнениями растягивал свое время как только мог, пока не осознал, что в одну жизнь все равно не осилю всех манящих, восхитительных, слепящих меня одной своей вероятностью возможностей - если только, пользуясь своими новыми познаниями, не найду способ перестать стареть физически.
Так я определил свою первую цель.
 
Я нашел не один способ, нашел несколько, но только сочетание их породило нужный эффект. Когда я в следующий раз, после долгого перерыва, появился в городе, моя цель была достигнута. К тому сроку я уже очень хорошо осязал время, в некоторых аспектах добился почти подсознательного регулирования его и овладел своими эмоциями в пользу напряжения воли.
Город меня поразил. Поразил своей обыкновенностью. Я с изумлением осознал, что пока, словно в горячке, занимался своими изысканиями, для прочего человечества прошли всего лишь считанные года. Мало что изменилось вокруг, и в привычной людской толчее, в вечернем свете витрин и рекламы, по улицам города шел я - человек, для которого возраст перестал существовать на биологических сорока годах.
И вечность простиралась передо мной. Какой чудак выдумал, что бессмертие может утомить? Чушь. Бессмертие - восхитительно. Никто, как бы не был он нищ духом, не станет пенять на то, что жизни его и поискам не положен предел.
Но жизнь без грозящего конца можно отравить точно так же, как и жизнь смертную. Одиночеством, неизбывной виной. Это я понял, когда умер отец.
 
В наши достаточно редкие встречи я не упоминал о своих поисках, не говорил и о том, что оставил работу: мне не хотелось тревожить его понапрасну. Но каждый раз, покидая старый дом, предвкушал, как, добившись цели, расскажу отцу обо всем, словно преподнесу нечто огромное и сияющее в подарок.
Я опоздал на пять дней. Опоздал всего на пять дней, наслаждаясь новым, ослепительным чувством безграничных возможностей. Когда приехал домой, отца уже похоронили. Оказалось, что ему давно было не помочь, а высокий, как и у меня, порог боли привел его к врачам уже в самые последние дни жизни - он совсем недолго лежал в белой, стерильной палате...
Так я разминулся с единственным человеком, с которым непременно хотел поделиться своей радостью, своим открытием. И это тогда, на могиле отца, у меня возникло настолько острое желание шагнуть во времени назад, что я осознал его: мне так хотелось еще раз, хотя бы издали, увидеть доброе, рассеянное лицо отца.
Кто терял близких, знает, как я чувствовал себя в последовавшие дни. Нам всегда отчего-то кажется, что родные нам люди - всегда в нашем распоряжении, всегда будут рядом с нами. И так слишком скаредны со временем, общаясь с ними.
Я закрылся в доме и никуда не выходил, мучаясь одной только мыслью: шесть дней назад я еще был бы с отцом, семь дней назад я еще был бы с отцом, восемь дней назад...
Утро двенадцатого дня ничем не отличалось от предыдущих. Я проснулся, встал, машинально включил радио и пошел чистить зубы. Но зубная щетка замерла у меня в руках, когда монотонный голос провозгласил в восьмичасовых новостях: "сегодня двадцатое октября...".
Мое желание не оставить отца одного в час его смерти было столь велико, что я спонтанно шагнул на несколько суток назад.
Но в тот день я так и не вышел из дома. Не смог пересилить себя. Не смог пойти к отцу - смотреть на его изможденное лицо, держать его руку - и знать, что он умрет, и если не в пятнадцать часов сорок две минуты, то несколько позже. Быть рядом с ним и понимать, что, не смотря на все свои познания, ничего не могу для него сделать.
Я поставил свечи и молился в страшной тоске весь день. Когда проснулся после сморившего меня к вечеру тяжкого сна, вновь оказался в своем покинутом настоящем - со страшным, гложущим душу чувством, что упустил возможность облегчить свою вину. В последовавшие дни я многократно пытался попасть в день смерти отца, но страх, который пережил тогда - отчаянный страх беспомощности - был подспудно столь силен во мне, что это больше не удалось.
 
Говорят, время лечит раны. Скорее, оно притупляет боль. Часы на моей руке - ненужная безделушка - отправляли в прошлое дни и недели. Я вновь жил в доме своего детства. Следил за садом, ввел размеренность в будни. Смерть отца осталась раной в душе, но уже не саднила так сильно. Пожалуй, я был даже рад, что не вышел тогда из дома. У меня уже появилось подозрение, что структура времени не только устойчива, но и исключительно гибка, и что не так-то просто ее повредить. И все же решил, что лучше не вмешиваться в нее, изменяя что-то в прошлом, пока не узнаю с достоверностью, какие это будет иметь последствия (если будет иметь их вообще). Но желание понять, как можно шагать во времени "назад" или "вперед", единожды появившись, уже не оставляло меня. Вторая цель определилась, и я всецело отдался решению ее проблемы.
Очень долго мои усилия оставались бесплодны, так что я уже начал отчаиваться. Даже малейший рывок хотя бы на минуту назад не желал мне удаваться. Наконец, отправился в странствия. Кто ищет, тот находит, и мой поиск на этот раз был особенно долог и кропотлив. Впервые я ощутил странные колебания времени в горах. Там были места, в которых поток его едва ли не плясал - страшные, дьявольские места. Необоримое чувство самосохранения не давало мне приблизиться к ним. Затемнялось сознание, что-то странное творилось с памятью, я каждый раз бежал в слепом, ничего не разбирающем ужасе. Дикие животные, как я подмечал, тоже избегали такие места, а в некоторых из них были словно кладбища, куда они приходили умирать. Позже я научился распознавать более слабые колебания времени, и так смог присмотреться к ним. А присмотревшись, понять, как мог бы подражать увиденному.
Чего я только не пережил в горах! Там были расщелины, в которых время бушевало, замыкалось в кольца, шло одновременно в разных направлениях. Там происходили вещи, которые я не мог объять разумом, только смотрел и поражался. Подметил, что форма гор и отклонения во времени как-то взаимосвязаны. Почти правильные "пирамиды" время убыстряли или рассеивали. Сглаженные к вершине оборачивали вспять. Но не только. Кроме "прошлого" и "будущего" там были и другие направления, не доступные моему пониманию.
А между тем, странствуя вдогонку своей мечте, я все более убеждался, что когда-то до нас существовала цивилизация или цивилизации, овладевшие временем. Я не был первопроходцем. Вероятно, интуитивно повторял давно пройденный путь, и мало того, стоял у самого его начала. Иногда в местах, где виднелись руины древних культовых сооружений, я наталкивался на удивительные узоры времени. Соразмерные, геометрические, они были явно закреплены с различными целями, о назначении которых я мог только гадать. Бывало, словно оберегая что-то, они высасывали время, так что не уйди - и жизнь оборвется. Бывало, словно призмой концентрировали лучи невиданной ярости и силы. Кто знает, быть может, какие-то из них даже уносили в другие измерения.
Сколь ничтожным чувствовал я себя по сравнению со всем этим! И все же, пусть и медленно, приближался к своей цели. Я понял, что легче всего шагать во времени в тех местах, где природные или искусственные условия уже изогнули его. Что начинать шаг лучше всего в определенные сезонные периоды, а рассчитывать его - пользуясь шестидесятеричной системой счисления. Не знаю, почему это так, но это определенно так: недаром она столь удобна в астрономии и математике, и многие древние цивилизации пользовались ей для отчета времени. Но я и не старался сразу найти ответ на все вопросы. Другая всепоглощающая цель постепенно захватила меня. Я хотел шагнуть назад и увидеть...
Киру. Спустя столько лет начал осознавать, что со дня, как, вернувшись от отца, решил углубиться в вопросы времени, меня истинно вело лишь одно чувство - любовь к ней; и одно желание, настолько затаенное и безумное, что даже себе не признавался в нем, всегда жило в моей душе - желание увидеть ее.
Меня не прельщало будущее - оно было мне просто неинтересно. Я также не испытывал более острой тоски по тем, с кем невозвратимо разминулся в прошлом. Они не ушли от меня по-настоящему: ведь где-то несколько шагов назад существовал временной срез, в котором они были живы, и я тешил себя надеждой, что когда-нибудь навещу их.
Но Кира... Кира. Ее история была совсем другой - в ней не было определенного конца.
Смерть отца что-то изменила во мне, и я все чаще притрагивался к кокону, который спеленал в себе, чтобы случайно не коснуться той едва не убившей меня боли, когда Киры не стало рядом со мной. Я разматывал его... Но там больше не было страдания. Там была только светлая грусть и сожаление, что Кира не могла разделить со мной радость дарованных мне открытий. Мне не хватало ее. Она была сильна, как сама жизнь. У меня были воля и чувства, у нее - фантазия, отвага и жизнерадостность. Рука об руку с ней я нашел бы в себе силы на многое. Даже на самое важное, к чему не знал, как подступиться - к тому, чтобы поделиться с другими своими открытиями. Вдвоем мы бы осилили все те дисциплины, которые помогли бы хоть приблизительно понять, как действуют открытые мною закономерности, ведь я пользовался ими интуитивно, не владея сутью. Быть может, мы даже отважились бы отправиться к самому истоку человечества, чтобы узнать всю правду о нас и нашей истории.
Говорят, людям свойственно искать вовне, а не в себе. Сколь истово в ушедшее столетие человечество мечтало о машине времени. Наброски каких только невероятнейших механизмов при этом не создавалось! И так от нас ускользнуло очевидное: что мы сами - совершеннейшие машины времени.
И мечтая о путешествиях в прошлое и будущее, мы прельщались вовсе не ими. Совсем другое стояло в конечном итоге за фасадом захватывающих странствий. Основополагающее, затаенное и извечное стремление человечества, определяющее суть любого занятия временем. Жажда преодоления смерти.
Я нашел путь к физическому бессмертию. Я нашел путь к власти над самим временем. Так неужели же, решил наконец, не отвоюю у него соль своей жизни, свою любовь?
 
Пришел срок, и я вернулся в старый дом. В странствиях, черпая силы, навещал его время от времени, но это возвращение было особым: чувствовал, что готов к последнему броску.
Сходил на кладбище. Прибрал могилы родителей, пустую могилу Киры. Впервые за столько лет взглянул на ее картины и холсты, заботливо упокоенные отцом на чердаке. Из соседей никто не узнавал меня: быть может, подчиняясь еще одному затаенному желанию, или же по причине каких-то еще неизвестных мне закономерностей, само тело мое перестроилось, и я теперь не только выглядел на зрелые тридцать лет, но и чувствовал себя так.
Наконец, купил билет до бывших дач.
 
***
И вот я здесь, на этом холме.
Все распланировано. Когда настанет срок, я спущусь по противоположному склону, сосредоточусь - и вновь пойду наверх, считая шаги. Три последних сделаю против временного потока, и там, на вершине, меня должен будет встретить июльский вечер тысяча девятьсот восемьдесят девятого года, в который когда-то так страшно остановились часы моей жизни. Окрестности и сезонное время плохо подходят для шагов, но я знаю, что во имя этой цели - справлюсь.
Еще раз окидываю взглядом озеро. Его поверхность совершенно спокойна и гладка. Ни разу не довелось мне увидеть те воронки, которые, как рассказывали у нас на дачах, внезапно поднимаются со дна и уносят в глубины лодки и пловцов. Которые когда-то, как думали все, затянули в себя Киру.
Быть может, этих воронок на самом деле и нет...
Резко встаю. Время созрело.
 
И вот я у подножья холма. Мой Бог, как он высок.
Странное, жуткое чувство охватывает меня. Будто не было последних лет. Будто все, случившееся после той поездки к отцу, вовсе не существовало. Привиделось, пригрезилось. И я никогда не увижу Киру; не уведу ее, взяв за руку, за собой...
Ужас овладевает мной, едва удается его стряхнуть. Сжимаю кулаки. Нет, слишком долго шел к предстоящему моменту, и даже если весь пройденный путь пригрезился в утреннем сне, то надо досмотреть его до конца. Встряхиваюсь. Сверяюсь с солнцем. Вдыхаю, выдыхаю, замираю. Сосредотачиваюсь.
И делаю шаг.
Стиснув зубы, считаю шаги. Все ближе к вершине.
Не выдерживаю. Закрываю глаза.
Сейчас будет первый шаг назад. Чувствую, как поле времени крыльями распахивается за спиной и послушно охватывает сферой мое тело. Пульсация усиливается...
Шаг.
Второй.
Третий.
Хаос как до начала мира, смятение всех чувств. Не знаю где я, кто я.
А потом чувствую знакомый запах - и разом вспоминаю все, и знаю, что победил. Этот запах - такого больше нет во всем мире: озерное раздолье, хвоя, смола и дым дач. Но медлю открыть глаза. Ведь вдруг...
И все же, смотрю.
Белое с желтыми и зелеными цветами платье лежит на берегу - только его найдут сегодня. А у воды стоит рыжеволосое чудо, вся жизнь моя, и ласковое солнце золотит ее кожу...
Copyright: Kerstin, 2007
Свидетельство о публикации №146533
ДАТА ПУБЛИКАЦИИ: 08.12.2007 18:45

Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать.

Рецензии
MixalbI4[ 10.10.2007 ]
   Здорово!
   Очень красиво и правильно, с моей точки зрения, конечно.
   Вся мистика, рост возможностей и бессмертие брошены к ногам Любви!
   Спасибо за этот рассказ.
 
Kerstin[ 16.10.2007 ]
   Пожалуйста))). На самом деле, это у меня странные отношения с часами, и давно хотелось этим отношениям литературную форму дать.
   Спасибо за отзыв! Мне они очень важны.
Антон Владимирович Кайманский[ 13.10.2007 ]
   Здравствуйте, Kerstin!
   Отличный рассказ! Мне понравилась идея о том, что никакой машины времени не нужно.
   И сюжет, и содержание – на высоте! Хотя кто-нибудь, возможно, Вам скажет, что несколько затянута часть произведения, и что автор слишком долго подбирается к главному. Думаю, Ваш рассказ имеет шансы занять призовое место. Стиль изложения очень хорош, хотя кое-что можно и подправить («смотрю в окрестности», «И так решил отталкиваться от…») .
   Кое-что в Вашем рассказе показалось мне, однако, вторичным. Я вот про что:
   «Какая-то разноцветная бумажка – верно, несомая ветром – повисла на уровне моего колена, и это ошеломило меня больше, чем остановившиеся люди».
   Американцы сняли телефильм про Уэллса, так вот в нём Уэллс «выпадает из времени» и видит застывший мир: бумага, повисшая в воздухе, велосипедист с развивающимися волосами и полами одежды» и т.д. Если Вы этого фильма не видели, то уж наверное смотрели «Матрицу». Это чувствуется. Лучше было бы несколько иначе обыграть этот момент.
   В целом же, повторюсь, очень хорошее произведение.
   С уважением, Антон
 
Kerstin[ 16.10.2007 ]
   Здравствуйте, Антон! Спасибо за конструктивный отзыв: при правке буду знать, на что прежде всего внимание обращать. Конечно, рассказу еще вызревать надо, и не только стилистически и сюжетно. Вот отдохну от него, и сяду за доработку (была уверена, что 10.10 – последний срок, и работала еще до полудня 9.10)). Самое главное, что Вам как читателю идея понравилась. А дорабатывать текст после «первого» написания, отточить воплощение идеи - все равно нужно всегда)). Жаль, что на "мистический&qu­ot;­ рассказ не хватило времени.
   С уважением,
   Кerstin

Устав, Положения, документы для приема
Билеты МСП
Форум для членов МСП
Состав МСП
"Новый Современник"
Планета Рать
Региональные отделения МСП
"Новый Современник"
Литературные объединения МСП
"Новый Современник"
Льготы для членов МСП
"Новый Современник"
Реквизиты и способы оплаты по МСП, издательству и порталу
Организация конкурсов и рейтинги
Литературные объединения
Литературные организации и проекты по регионам России

Как стать автором книги всего за 100 слов
Положение о проекте
Общий форум проекта