Между тем, с самого раннего утра Дон наведался в суд за ордером на обыск жилого помещения, принадлежащего мистеру Тотенкопфу, владельцу похоронного бюро. Как ни странно, ему удалось получить ордер очень быстро, очевидно потому, что судья - очень неглупая и миловидная женщина пост-бальзаковского возраста, всегда относилась к нашему трио с материнской снисходительностью, справедливо считая, что мы не стали бы ее беспокоить, не имея на то веских оснований. Подписывая ордер, судья заметила, что в последнее время она мало выдает подобных документов и что, вообще-то, оснований маловато - ведь тысячи строчек о чьей-то привязанности к кумиру-идеалу вовсе не обязательно должны означать намерение этого самого кумира заполучить в свои объятия любой ценой.

 

Подъехав к похоронному бюро и показав "пиковой даме" ордер на обыск, мы с Доном прошли за ней к Тотенкопфу, который, судя по всему, всё свое время вне дома проводил именно в холодном помещении морга.

- О, кто к нам пожаловал, - констатировал с улыбкой одетый в халат и клеенчатый фартук похоронный бизнесмен, ничуть не удивившись, похоже, нашему появлению. Он аккуратно положил на стол небольшую помпу, которой, очевидно, откачивал содержимое желудка очередного "клиента" перед бальзамированием, и стал стягивать резиновые перчатки, - Господа, я намерен предупредить вас, что более не произнесу ни слова без своего адвоката.

Дон молча протянул ему бумагу - разрешение на досмотр нежилых и жилых помещений. Тотенкопф внимательно изучил содержание, просмотрел зачем-то листок на свет и вежливо, но очень холодно спросил:

- Желают ли господа произвести обыск немедленно?!

- Мы хотели бы проехать к Вам домой, мистер Тотенкопф - мягко сказала я - Осмотр вашх здешний помещений мы можем произвести в любое другое время.

Мамаша Тотенкопф пристально присматривалась ко мне и после моих слов вдруг каркнула:

- Вы ведь арийка, милочка?!

Не ожидая подобных вопросов, я даже слегка растерялась и лишь вопросительно взглянула на нее, ожидая пояснений. Они последовали незамедлительно:

- Взгляни на нее хорошенько, Вальти... Эти белокурые волосы, эта развитая грудь, эти распахнутые глаза - прекрасный, прекрасный экземпляр! Вы можете гордиться, дорогая, любому немцу Вы составили бы партию. Вы замужем?

Я пожала плечами:

- Вообще-то, я славянка, миссис Тотенкопф. Еще точнее - русская по происхождению. Нет, я не замужем, но, думается, мы отвлекаемся от цели нашего визита, - я повернулась вновь к патологоанатому - Мы можем поехать в Вашу резиденцию прямо сейчас, сэр, и я на этом настаиваю.

Вальтер Тотенкопф не торопясь снял с себя спецодежду, тщательно вымыл руки и, повернувшись к матери, ласково сказал:

- Мамочка, думаю, что это не займет много времени. Пожалуйста, положи пока мистера Джонсона в холодильник. Не смею задерживать, господа! - и он церемоным жестом пригласил нас на выход.

Старуха, похоже, впала в прострацию, услышав мой ответ. Она скептически поджала губы, пробормотав по-немецки, явно не ожидая, что ее могут понять:

- Slawe ist Sklave! Verfluchung... * (Славянин - раб! Будьте вы прокляты... Нем.)

Вообще, создавалось ощущение, что в этом семействе то ли чего-то явно не договаривают, то ли действительно занимаются чем-то таким, от чего хочется брезгливо отвернуться и вымыть руки. Мы с Доном молча вышли вместе с владельцем бюро из морга и, повинуясь довольно медленному трафику, проследовали в доновой машине вслед за Мерседесом Тотенкопфа к месту его проживания.

Двухэтажное здание на берегу реки имело собственный подъездной путь, как бы отсекая небольшой полуостровок от города. Место было выбрано очень удачно: вид на даунтаун, на реку, но в то же время - вдали от городских шумов и от любопытных глаз и оживленной трассы. По обеим сторонам подъездного пути росли серебристые тополя, сейчас уже почти облетевшие, создавая уютную аллею, ведущую к особняку.

Собствено, особняком здание можно было назвать с большой натяжкой. Это явно было ранее промышленным зданием, на нем даже виднелись полустертые временем буквы какого-то названия. Почти все окна, кроме парочки на втором этаже, были заколочены фанерой и отсвечивали кое-где разбитыми остатками пыльных стекол. Было сложно представить, что тут кто-то живет.

Как бы там ни было, выйдя из машины, Вальтер Тотенкопф открыл своим ключом огромную металлическую входную дверь и мы вошли вслед за ним внутрь. Внутри, после того, как хозяин щелкнул выключателем, показалось довольно уютно, если можно применить это слово к промышленному виду помещения. Хорошо очищенные от различных наслоений кирпичные стены имели мягкий, приятный глазу оранжевато-коричневый оттенок. Потолок матово светился невидимыми глазу лампами, а по углам и одной из стен замысловатыми зигзагами пролегали две трубы - вероятно, вентиляционные или водяные, покрашенные яркими синей и красной красками. Пол был чист и ровен сероватым оттенком. Первый этаж был совершенно пуст. Никакой мебели, никакого оборудования, лишь дверка старинного лифта в стене.

Тотенкопф нажал на кнопку и дверцы лифта явили небольшую кабину с решетками, открывающимися вручную. Входя в лифт, Тотенкопф гордо сказал:

- Здесь когда-то была бойня. Я инвестировал почти все свои средства в это здание и надеюсь привести его в надлежащий вид как можно более быстро. Я думал ранее устроить офисы на первом этаже и сдавать их в ренту, но потом отказался от этой идеи, решив единолично получать удовольствие. Сверху открывается прекрасный вид на город и реку.

Лифт поднимался настолько медленно, что в современном здании за то же время можно было бы вознестись этаж эдак на двадцатый. Наконец, он остановился и мы вышли на второй этаж владений Тотенкопфа. Весь этот уровень представлял собой огромное открытое пространство, размеченное под будущие хоромы в определенном порядке пронумерованными деревянными брусками, и это слегка напоминало отчего-то театральные декорации. Впрочем, в дальнем углу была вполне оборудована явно действующая кухня, а в другом дальнем же - спальня хозяина с одной возведенной уже стеной, что еще более напоминало сцену.

Середина, отмеченная разметкой, обозначала, очевидно, подобие гостиной, поскольку в размеченном рамками прямоугольнике стояли на постеленном там неплохой выделки ковре угловой диван, кресло с пуфиком для ног, телевизор с огромным экраном и новейший музыкальный центр. В следующем очерченном квадрате, очевидно, предполагался домашний офис, поскольку там стоял на не до конца еще собранном специальном столе компьютер и удобное рабочее кресло-вертушка. У стены лежали хорошего качества книжные полки, которые пока не на что было навешивать ввиду отсутствия разделительных стен. Вдоль стен этажа стояло несколько больших и средних ящиков - явно со стройматериалами.

На стене у лифта имелась небольшая панелька, на которой хозяин набрал при входе какой-то код.

- Секьюрити, Вальтер?! - панибратски осведомился Дон.

- Мне ли рассказывать Вам, детектив, об уровне криминала в городе? - вежливо, но в то же время очень иронично ответил Тотенкопф.

- Между прочим, я предпочел бы, чтобы Вы, именно Вы, детектив, обращались ко мне официально, по фамилии. Вам, мадам, - он обернулся ко мне, - я бы позволил называть себя по имени лишь, но боюсь, Вы не примете от меня этот дар дружелюбия.

- Я предпочитаю дистанцию во всех отношениях, мистер Тотенкопф, - ответила я, стараясь не показать откуда ни возьмись появившуюся вдруг симпатию к этому странному человечку. Нет, ну в самом деле - что было нам тут искать и подозревать?! Всё тут было предельно открыто, хозяин дома был вполне кооперативен, а то, что он не высказывал изначально симпатии к полицейским детективам - так это обычное дело, кому же понравится, что его ни с того, ни с сего вдруг начнут подозревать в убийстве... Да еще в убийстве человека, которого он, по сути, боготворил. Ну, да, он делал это своим путём, неуклюже и где-то даже наивно, засыпая Дженни Петровски сотнями писем. Это не делает его плохим человеком - у каждого свои странности. Если мужику не везло в любви или просто в отношениях с женщинами, какие основания есть его подозревать в самом страшном, кроме этих злосчастных писем?!

- Мы пройдемся тут у Вас, сэр, - повернулся к Тотенкопфу якобы присмиревший Дон, и я увидела вдруг в его глазах хищный блеск, который обычно сопутствовал его "унюхиванию добычи".

Тотенкопф молча указал широким жестом вокруг, приглашая. Дон ищейкой пошел по периметру этажа, открывая все ящики и заглядывая в них. Хозяин собственноручно пооткрывал дверцы всех встроенных уже в спальне и кухне шкафов, чтобы я могла беспрепятственно в них заглянуть. Ничего, кроме разложенных в строгом порядке вещей и посуды, я там не обнаружила.

- Ок, сэр, - произнес Дон, - давайте осмотрим остальное в помещении... Дон хитрил, ордер на обыск предусмотривал досмотр лишь жилища, но мало кто из обычных людей знает юридическую разницу между жилищем и домом как таковым, строением.

Тотенкопф пожал плечами и мы снова спустились на первый этаж. Там осматривать было совершенно нечего. Впрочем, постучав по противоположной входу стене - просто так, из куража - Дон обнаружил за ней наличие полого пространства и вопросительно взглянул на Тотенкопфа. Тот усмехнулся:

- Там гараж, въезд в который расположен с другой стороны здания. Должен же я где-то парковать свою машину на ночь! Желаете взглянуть?

- Разумеется, желаем, - ответствовал мой партнер, и мы вышли из здания и обошли его кругом. Тотенкопф нажал на кнопку карманного пульта управления и дверь гаража поднялась вверх с необычным, каким-то цвиркающим звуком. Гараж был девственно пуст, поскольку машина хозяина стояла рядом с нашей на площадке перед домом. Мы даже не стали входить внутрь - делать это было совершенно незачем.

С великим разочарованием на физиономии Дон быстро прошел назад к своей к машине и завел мотор, не дожидаясь, когда подойдем мы с Тотенкопфом. Тотенкопф, в свою очередь, вежливо взял меня под руку и, провожая к машине, вполголоса сказал:

- Мадам, не поймите меня превратно, но этот человек - не пара Вам. Я вижу, вы достаточно близки, очевидно, благодаря долгому сотрудничеству, но поверьте моему опыту работы с людьми... кхм... да-да, я понимаю, что моя конкретная работа и то, что я сказал, как-то не соотносятся... Но все же, если Вам будет нужна моя помощь - пожалуйста, обращайтесь ко мне без стеснения, но и без такого вот сопровождения. Вам не нужно меня опасаться. Я не причиню Вам зла!

- С чего вы взяли, Вальтер, что я опасаюсь Вас? - улыбнулась я.

Тотенкопф просиял, усаживая меня в машину к Дону:

- Спасибо, спасибо, дорогая! Вы не можете себе представить, как мило звучит мое имя в Ваших устах! Кстати, а что нового в деле нашей Дженнички? Что-нибудь прояснилось?

- К сожалению, мы не вправе пока обсуждать процесс расследования. Всего Вам хорошего, мистер Тотенкопф! - я закрыла дверцу машины и мы плавно отъехали, вежливо помахав дяде ручками и крутенько развернувшись перед носом похоронщика.

 

(продолжение следует)