«Тонкий лик царственной монахини». Княжна Императорской Крови Татьяна Константиновна Романова, княгиня Багратион - Мухранская. Очерк из цикла:

« Царский альбом. Ветвь Константиновичей".

 

От автора.

 

Об этой женщине Царственного рода, почти что в конце жизни затеплившей свечу своего присутствия в одном из Иерусалимских храмов на священной земле Палестины я знаю еще менее, чем о её Царственном брате, князе Олеге Константиновиче Романове, павшем на поле брани в годы первой Мировой… Увы! Опять - безмолвие. Опять - пустота? Но я упорно ворошу и ворошу страницы альбомов, вчитываюсь в скупые строки чужих дневников и воспоминаний, статей и эссе. Пытаюсь что – то оборванное и недосказанное, неугаданное и неизвестное связать воедино. Моя «романовская» эпопея продолжается. Зачем мне всё это нужно? Я ведь не давала себе обетов и зароков, как они, все те, о ком я неустанно пишу…. И я вполне могу отринуть слово: « долг». Зачем мне какое то моральное обязательство, отягощение памяти? Я ведь вовсе не из их племени, я лишь потомок мастеровых и мельников, затерянный обломок практически угасшей фамилии. Но почему я чувствую себя как - то незримо связанной с ними? Я, обыкновенная обывательница, жительница почти забытого богом «скифского поселения» на окраине бывшей советской Империи - Атлантиды, почти что на её задворках, пишу об Империи другой. Ещё более призрачной и далекой. Почти - мифической. Её я никак не могла не представлять, не осязать. Меня попросту еще не было в то время, когда она существовала… Не было, когда в подмосковной усадьбе Великого князя Константина Романова цвел - горел «мавританский ковер» цветов, посылая бархатные искры в прозрачную синь небес, где, словно выписанные акварелью, нежились в лучах закатного солнца огромные облака, падал мягкий и легкий первый снег…. Меня тогда не было. Почти полтора столетия назад…..

2.

…Но почему же, почему я так ясно вижу перед собой эту юную высокую девушку, в лице которой нет ничего девически кокетливого, обычного, прельстительного и манящего, но есть характерное невыразимое «романовское» очарование. Очарование сине – серой глубины глаз, затаенно - твердой линии подбородка, - при всей его нежности и округлости,- атласная гладкость роскоши темных, с золотой искрою, волос, убранных в затейливо - мягкий, низко спущенный узел…

Почему же так ясно видение это? Не понимаю и сама.. Вот она, девушка. Лежит на широком резном балконе – террасе, в шезлонге, укутанная медвежьей полостью и пушистым платком из козьей шерсти, который, конечно, вполне могла связать и сама.. Зима, та странная, почти роковая зима в жизни княжны Императорской крови Татьяны Константиновны Романовой.. Зима, подающая ей знаки о прочности чувства ее к князю Константину Багратион - Мухранскому. Подающая тем, что и в пропасти года ожидания, назначенного для дочери суровым гневом отца - поэта, находила княжна утешение даже и на страницах небольшой книги профессора Николая Марра о царице Тамаре, властительнице Грузии, родного края её возлюбленного кавалергарда – корнета.

3.

…Страстный, порывистый, весь - словно натянутая струна, всегда угадывающий все нити и звуки ее настроения, каждое, еще не слетевшее с её губ слово и еще не выраженное взглядом желание.. Княжне Татьяне он нравился и не только тем, что был остер на язык в подобающих случаях, и ловок весьма на паркете бальной залы, а потому еще, что вполне мог быть серьезен и молчалив. И вовсе даже не тогда, когда его об этом просили. А едва лишь умолкала она… Князь Константин Багратион словно улавливал любую мелодию души, скрытый камертон. Впрочем, быть может, княжне только так казалось? Она ведь всегда была романтично настроена. С самого детства знала, что в любимом Мраморном дворце есть множество тайных, прохладных уголков. Пилястровая зала, Белая зала, Шпалерный кабинет ПапА с огромной библиотекой. Мягкая диванная комната, наполненная легким ароматом яванского табака и морскими пейзажами. И аромат, и пейзажи, кисти Айвазовского, Щедрина, Феодора Васильева остались в наследство еще от деда, Великого князя Константина Николаевича, адмирала, любителя кораблей, моря и музыки. Дед и музыку сравнивал неизменно с шумом морским, с бархатным шепотом прилива и протяжными контральто отлива…. И это поражало маленькую княжну несказанно. Суровая на вид, замкнутая, застегнутая на все пуговицы парадного кителя, душа августейшего Деда таила в себе такие глубины нежности, о которых трудно было догадаться.

4.

… Маленькой барышнею Татьяна иногда любила прятаться за широкими драпрями занавесей в Музыкальном салоне. В той самой, глубокой раковине – нише окна, где найти ее мог только Габриэль – Гавриил…..

Брат - шалун, больше всего на свете любивший даже и во время болезней своих, весело бегать по комнатам дворца, размахивая маленькой игрушечною шашкою и изображая, как он выражался, «турку»… Татьяна запомнился громкий, раскатистый смех Государя императора Александра III – она всегда немного путалась в его родственных званиях - и дядюшка, и дедушка, а вообще - то, всегда и неизменно: «Его Императорское Величество»….

Приезжавший на чаепития и концерты в Мраморный или в Стрельну, часто вместе с веселой и ласковой супругою своей, кареглазой, тоненькой и живой императрицею Марией Феодоровной, обычно серьезно – грозный Государь, то и дело от души смеялся проказам маленьких братьев княжны Татьяны: Константина, Габриэля и Иоанна, которые, играя в дальние путешествия, например, на Северный полюс, неизменно выбирали в кучера, правившего воображаемым экипажем - горою стульев и кресел в солнечной детской -, рослого не по летам Габриэля. И называли его Якукой. По имени своего любимого кучера Якова, возившего их всех, шумною ватагой, по субботам играть в обширный Таврический сад. Наслаждением было прятаться среди тенистых лип, протягивая руки, ловить пальцами тонкие, почти янтарные, солнечные лучи, ощущая их ласку на щеках. Зажмуривая глаза, до боли, до радужных, разноцветных пятен в мозгу, вспыхивающих, как молнии….

5.

….Также, до боли зажмуривала глаза Татьяна и каждую весну и лето, встречаясь с ослепительно спокойной чашей любимого Черного моря, бездонной и глубокой, казавшейся зеркальной. Только вот чувства холода это зеркало никогда не вызывало.

Напротив, лишь бесконечность тепла, сияния, глубины окутывала Татьяну всякий раз, как она стояла на берегу, ощущая биение волн всем существом своим, или же когда осторожно забрасывала покатую, гладкую на ощупь, гальку - камешек в неподвижную сверкающую даль, почти за горизонт, часто скрытый поволокою серебристого тумана или же - легкой, прозрачной вуалью заревой утренней дымки…

6.

Ореанда. Она любила это загадочное место, словно разделенное на две части – Нижнюю и Верхнюю - остатками белых невысоких скал – валунов. Одну из частей имения называли еще и «виттовской», и овеяна она была легкими призраками заветной и загадочной для окружающих, заветной пушкинской поры. В старинной усадьбе генерала Витта, с остатками чудного кипарисового парка и тисовых аллей, старинных ротонд - беседок и розовых шпалер, обитало большое и гостеприимное семейство Константиновичей, то и дело встречавших и приглашавших к обеду и чаю родных членов Высочайшей фамилии – ведь почти вся территория Ореанды, со времен Николая I Павловича, принадлежала его царствующим потомкам. Император Николай Павлович выстроил здесь легкое, воздушное здание, почти что виллу, в полумавританском и в полуроманском вкусе, надеясь привести сюда для излечения от губительной чахотки свою безнадежно больную дочь Адини, своего любимого «гатчинского соловушку», тонкостанную, темноволосую, ясноглазую герцогиню Гессен – Кассельскую, истинную певицу с волшебным голосом глубиною до трёх октав. Но Александре Николаевне не суждено было не то что петь здесь, а даже и просто смотреть на роскошный крымский пейзаж, дышать горьковатою смесью степных трав и влажно – соленого морского бриза. Адини, любимица дедушки - адмирала Константина Николаевича и всей царственной Семьи, мучительно умерла в Петергофе, волшебном, полном пышно расцветшей сирени и розовых кустов. Татьяна тоже искренне любила Петергоф, но своею парадностью, каскадами аллей и прудов, фонтанами и дворцами он немного подавлял ее живую, тонкую, впечатлительную натуру. Она всему и всегда предпочитала тенистый Павловск, солнечную Ореанду или же - Осташево. Милую подмосковную усадьбу, которую в своих стихах брат Олег все сравнивал с псковским домом легендарного, любимого им до безумия, пушкинского Онегина:

 

Уж ночь надвинулась. Усадьба засыпает...

 

Мы все вокруг стола в столовой собрались.

 

Смыкаются глаза, но лень нам разойтись,

 

А сонный пес в углу старательно зевает.

 

В окно открытое повеяла из сада

 

Ночная, нежная к нам в комнату прохлада...

 

Колода новых карт лежит передо мною.

 

Шипит таинственно горячий самовар,

 

И вверх седой, прозрачною волною

 

Ползет и вьется теплый пар.

 

Баюкает меня рой малых впечатлений

 

И сон навеяла тень сонной старины,

 

И вспомнился мне пушкинский Евгений

 

В усадьбе Лариных средь той же тишины.

 

Такой же точно дом, такие же каморки,

 

Портреты на стенах, шкапы во всех углах,

 

Диваны, зеркала, фарфор, игрушки, горки,

 

И мухи сонные на белых потолках...

О. К. Романов « Осташевская элегия».

7.

…Но Татьяне более всего нравилось в тиши родовой усадьбы вспоминать о том, что и как рассказывал ей Костя Багратион о своем древнем роде, о предках, имеретинских и кахетинских, потомках легендарных братьев - царей, Георгия III и Давида IV Багратидов, и от князя Теймураза, владетеля Мухранского, с 1611 года, тоже происходящего от одной из ветвей грузинского царского рода Багратидов, легендарных отважно борющихся за независимость гордого народа от гнетущей исподволь власти арабского халифата, Персии и Византии. Старинный земельный удел князей Мухранских располагался в Карталии и Кахетии, плодородном саду - долине. Много было охотников по ту сторону гор Кавказских за этою солнечной, пышно цветущей землей, напоенной соками виноградников и силою бурных вод Куры и Терека. За богатствами, что тихо таились - спали в недрах её…

И уже с далекого тринадцатого века Мухрань, уставшая от постоянной нависающей над нею угрозы воинственно – вероломных набегов турок и иранцев, часто задумывалась о покровительстве своих могучих соседей - россов. Но обрела его лишь в 1801 году, присоединившись к России в составе обширного Картали – Кахетинского княжества.

8.

… ..Князь Константин Александрович Багратион – Мухранский, наследник фамилии и родовых земель, все время восторженно и пылко сравнивал любимую княжну Татьяну, в письмах своих с дочерью Георгия III Багратида, легендарной "Тамар - мене" , приводя описания внешности тогдашней «мужеумной правительницы Иверской», : «Правильно сложенное тело, темные глаза и розовая окраска ланит, манера царственно метать взоры вокруг себя, веселая и чуждая развязности всяких разговоров».

…Развязных разговоров княжна Татьяна Константиновна и вправду - не любила, а вот по поводу «метания огненных взоров» искренне сомневалась, смеясь тихо Всегда, сколько помнила себя она, скоропалительному гневу окружающих предпочитала лишь застенчивую улыбку и молчание. Она и праведный гнев отца своего по поводу любви победила, наверное, только тихим, упорным молчанием и ничем более!

 

9.

…Вот как описывал позже в своем дневнике разыгравшуюся неожиданную семейную драму Великий князь Константин Константинович - отец: "По возвращении из поездки меня ожидало горе. Жена, очень взволнованная, передала мне свой длинный разговор с Татианой, которая призналась в своей любви к Багратиону. Им усиленно помогал Олег, передав ему о её чувствах, и взявшись доставлять письма. Дошло даже до поцелуев. После ужина, в присутствии жены, у меня был разговор с Олегом. Я выражал ему глубокое возмущение принятой им на себя ролью. По-видимому, он нимало не сознает, как она неприглядна. Когда они ушли, ко мне явилась Татиана. Мы больше молчали. Она знала, что мне все известно. Кажется, она не подумала о том, что, если выйдет за Багратиона, и будет носить его имя, то им не на что будет жить. Позвал жену и при ней сказал Татиане., что раньше года никакого решения не приму. Если же ей идти на такие жертвы, то, по крайней мере, нам надо быть уверенными, что "то - чувство глубоко".

10.

… Глубина чувства была. Неизмеримая. Как море. Такая, что Татьяна от огорчения и предстоящей ей долгой разлуки с любимым (он был вынужден уехать в Тифлис, написав прощальное письмо.) заболела. Тоска одолевала ее исподволь, незримо, и она бродила по залам Мраморного и Константиновского дворцов в Стрельне, как тень. Её не радовали ни книги, ни фарфоровые куклы, которых с детства с тщанием собирала. Княгиня - мать старалась развлечь, возила на благотворительные балы, в концерты и театры, на Елагин остров, к Императрице - матери

Однажды, именно там, за чаем с миндальным печеньем и бисквитами, Татьяна вдруг узнала, что внешне пристрастная к придворному этикету и сдержанная Мария Феодоровна, на самом деле считает положение о неравнородных, морганатических браках среди членов Романовской династии немного устаревшим и не прочь бы его изменить, что и предложила сделать Государю - сыну. Говоря это, Вдовствующая Государыня слегка тронула Татьяну за руку, ласково улыбаясь.

Золотые искры в ее карих глазах заплескались, как молодое вино в гранях высокого, тонкого "боккара", и княжна Романова, впервые за все долгое время вдруг поняла, что может вздохнуть с облегчением. Тем же вечером уговорила мать уехать в Осташево. Вдали от суеты столицы ее тихой грусти и тоске по жениху никто не мог помешать. Так ей думалось. И душа все трепетала от чего - то, как пугливая ночная бабочка…

11.

Лунный свет мягко ложился на засыпанные порошей дорожки Осташевского парка, тени смягчали угловатые выступы фасада большого усадебного дома. Татьяна тихо сидела в своей комнате, за вязанием, складывая в уме бесхитростные строки молитвы к "Мариинской иконе" Пресвятой Богородицы. Так про себя она называла список с иконы Феодоровской Божией Матери в синем, с позолотою покрывале, в венце и звездах, с серебряно - позлащенным окладом, в драгоценных камнях, сделанный искусною рукою жены Государя Императора Павла Петровича, благословенной бабушки, Императрицы Марии Феодоровны. Икона та особо почиталась в семье романовской, как восставшая из пламени и намоленная постами, и славою монастырских дел боярыни - инокини Марфы Ивановны Романовой, матери первого царя из их рода, Михаила Феодоровича. Считалось, что любое желание, пред иконою той загаданное, сбывается непременно.

Решилась тогда княжна Татьяна загадать и свое, нехитрое, но истовое: быть рядом с любимым. Нареченною невестой Женой. Но, едва лишь она осенила себя крестным знамением, начав молитву, как в дверь постучали. Вихрем ворвавшийся в комнату румяный, веселый Олег, запыхавшись, сообщил Татьяне, что приехали в гости их общие знакомые - гусары Гренадерского полка - и приглашают Ея Императорское Высочество княжну Татиану Константиновну покататься на санях по окрестностям усадьбы. МамА, против обыкновения, позволила прогулку. Иоаннчик с Костей уже готовят упряжь. И она согласилась. Только, чтобы отвлечься и не обидеть отказом гостей и братьев.

12.

… От морозного воздуха перехватывало дыхание, на глазах выступали слезы, Деревья стояли, тихо позвякивая в лунном свете, словно посеребренные паникадила в большом Исаакиевском соборе. Свечи - ветви нехотя стряхивали с себя тончайшую снежную пыль и она оседала на лице и ресницах пудрою мелких капель. Лошади бежали резво по узкой тропке и, отчаянно смеясь какой то шутке спутников – офицеров, молодые и веселые седоки не сразу заметили соседние сани, едущие рядом Свободно разъехаться на узкой тропке обеим экипажам было нельзя и от сильного удара в бок сани, в которых ехала княжна Татьяна с братьями Дмитрием и Игорем, перевернулись. Княжна вылетела на снег, сильно ударившись спиною о дерево или толстую его ветку. В темноте и суматохе она так и не смогла понять, обо что именно!

13.

От сильной боли Татьяна зажмурила глаза, из которых сыпались искры,- " райские птицы", как называла она их еще в детстве. Кусала губы, глотая слезы и подавляя в себе глухой стон, старалась улыбнуться незадачливым попутчикам, мгновенно сбежавшимся к ней и суетившимся вокруг. Старательно укутанная в медвежью полость и беличью шубу, на руках испуганных братьев, прибыла Татьяна в Осташево. Семейное вечернее чаепитие было испорчено, мать княгиня – изрядно напугана, но ни слова упрека не сказано никем ни уследившим за княжной братьям, ни незадачливым гостям - гусарам. Две недели пролежала Татьяна в своей комнате, приходя в себя от сильного ушиба позвоночника. Путешествуя на руках то Дмитрия, то Иоанна, то Константина с Олегом лишь в столовую, к семейному обеду, или - на балкон, куда по предписанию врача, ее выносили дважды в день дышать свежим воздухом…

 

Она не могла ждать писем от жениха, а новости доходили до усадьбы лишь дважды в неделю, с фельдъегерем -курьером, что привозил отцу документы из Санкт – Петербурга, из самой Дворцовой канцелярии. Иногда это были пакеты с вензелями и сургучной печатью Государя Императора, но что скрывалось за этими печатями и затейливой вязью, Татьяна знать не могла, увы! Из газет, жадно скользя по строкам циркуляров и меж них, только что и узнавала она о передвижениях полка Эриванского, в котором служил Константин Багратион, да не выпускала из рук книгу о Царице Иверской, "с душою львицы", которая могла приказать своим сановникам раздать рубины и смарагды со своего царского пояса бедным, собравшимся у дворца ее, и просящим милостыню. Но не могла выбрать жениха по велению собственного сердца… С жадностью вчитывалась княжна в подлинные слова Тамаре - мене, обращенные к членам Государственного совета, знатным удельным князьям: "Вы действуйте словом, а я буду действовать делом, вы - учением, а я исполнением, вы - наставлением, а я - дозором. Подадим друг другу руку помощи для безбоязненного сохранения священных законов, дабы не сделаться нам всем ответственными, вы действуйте, как священнослужители, а я буду действовать, как царь, вы – как сановники, я – как страж…"

14.

Из Татьяны же, напротив, выходил плохой страж "священных законов" ее Империи, ее блестящего рода: умом она понимала, что не должна преступать грани дозволенного, но сердце так и рвалось к любимому.

Книгу о правительнице Тамаре на ночь княжна всё клала под подушку: не раз перечитывала строки о том, как был влюблен в царицу Грузии старший сын и наследник греческого императора Мануила, Поликарп, почти что - потерявший разум, ходивший за нею, "как ошеломленный". В числе поклонников грузинской властительницы был и "сын антиохийского царя, и сын султана Турции Кизил – Арслана, Мутафрадин, по вере - магометанин".

Но, после недолгого и горького брачного союза с сыном князя Московии Андрея Боголюбского Юрием, впавшем вскоре после венчания в отчаянное пьянство и помутнение разума, смешанного с гордынею и безумными кровавыми мятежами, гордая Тамара всё – таки отдала сердце тому, кого любила трепетно и молчаливо все эти долгие годы. Осетинскому князю и воину Давиду Сослану, выросшему вместе с нею, разделившему с властительницей и детство, и юность, и всю славу своих военных побед и даже - горечь своих поражений…...

"Сможет ли когда – нибудь также полно делить с нею жизнь ее любимый воин – князь?" - неустанно думала Татьяна, молясь о встрече с ним… И загаданной сердцем и все же - неожиданной.

15.

На Семейном совете с участием Государя Императора Николая Второго, Вдовствующей Императрицы Марии Феодоровны и членов Августейшей семьи Константиновичей - матери и отца княжны Татьяны, а также дядюшки Государя Императора, Великого князя Владимира Александровича - старшего, было решено дозволить протоколом Двора "полувысочайшую свадьбу" княжны императорской крови Татианы Константиновны Романовой с представителем древнейшего рода Светлейших князей грузинских, Багратионов, что происхождением своим могли быть вполне подобны угасшей французской династии Орлеанов, некогда - королей французских. В августе 1911 года все столичные газеты опубликовали дословный текст именного высочайшего Указа за номер 1588, в котором говорилось:

"Ея Высочество Княгиня Татьяна Константиновна представила Нам, за собственноручным подписанием, отречение от принадлежащего Ей, как члену Императорского Дома, права на наследование Императорского Всероссийского Престола.

…На подлинном собственной Его Императорского Величества рукою написано: "Николай".

Петергоф, 24 августа 1911 года.

Скрепил Министр Императорского Двора, генерал-адъютант барон Фредерикс".

Тем же днем был датирован и другой именной Указ, за номером 1589. В нем дочери Константина Константиновича Романова определялся титул – Высочество – и содержание, но специально оговаривалось, что дети, рожденные от этого брака, будут носить фамилию отца и "пользоваться принадлежащими ему сословными правами". Права на титул "Высочество" они уже не могли иметь.

16.

Но, похоже, что новоявленную княгиню Багратион - Мухранскую это все – пышные придворные церемонии и условности протокола - волновало мало. Она была полна внезапным и выстраданным счастьем и оттого, должно быть, чудо как хороша и в день своей помолвке в Кореизе, и в день самой свадьбы, в приделе фамильной церкви Павловска, в подвенечном платье, расшитом серебряными и жемчужными нитями, и с голубою лентой ордена святой Екатерины через плечо. Павловский дворец в те дни сиял пышностью и красотой, как никогда более. Там, подле Августейших родителей, в отдельном крыле дворца и обосновалась новая семья, новая ветвь старинного блестящего рода. Счастливая семейная жизнь молодой княгини Багратион вскоре увенчалась появлением на свет двоих детей: сына Тимура - Теймураза и дочери Натальи. Об имени первенца у младших Константиновичей - Багратионов вся романовская Фамилия дружно справлялась в православном Святейшем Синоде и была несказанно счастливой, когда ответ пришел положительный: имя такое в Святцах есть! Восприемниками от купели маленького светлейшего князя Тимура Константиновича Багратион - Мухранского были сам Государь Император Николай Александрович и его старшая дочь, Цесаревна и Великая княжна Ольга Николаевна…

17.

Но частные семейные события и счастье большой взаимной любви все же никак не затмевали собою значения жизни публичной, общественной. Княгиня Багратион много и энергично занималась благотворительностью всюду, где только бывала и жила: и в Павловске, и в Петербурге, и в Крыму, и в Мцехте. Она с радостью и тщанием великим принимала живое участие в создании Тифлисского военного госпиталя, а позже - и санитарного поезда, который возглавила во время первой мировой войны ее свекровь, княгиня Нино Багратион. (Санитарный поезд старшей княгини Багратион был оснащен новейшим хирургическим инструментом. В нем служили семнадцать сестер милосердия – жен офицеров - и сорок один санитар. Августейшее покровительство санитарному Кавказскому эшелону оказывал Великий князь Михаил Александрович, брат Государя, к чьей воинской части был прикреплен состав с красными крестами на вагонах.) Княгиня Татьяна Константиновна весною и летом неутомимо посещала вместе с Императрицею Александрой Феодоровной санатории для туберкулезных больных в Ливадии и Ялте, базары и благотворительные вернисажи в Гурзуфе и Кореизе. Энергично устраивала вечера и концерты для раненых товарищей своего супруга - кавалергардов 13 Эриванского полка, лечившихся в одном из больших лазаретов Павловска. Ей был вовсе не стыдно смотреть в глаза товарищам мужа: пятеро её родных братьев - Иоанн, Константин, Гавриил, Олег, Игорь, – все они дружно отправились на фронт, считая, что участие в боевых действиях членов фамилии Романовых - их прямой долг, и это непременно должно как - то помочь войскам русским, с тяжелыми боями идущим вперед, на немцев, сохранить гордый дух. Она переживала и о муже и о братьях. Здоровье отца, страдающего припадками удушья, слабеющего сердцем, то и дело внушало ей серьезные опасения. Она часто навещала его, гостя то в родительском доме, то в близкой резиденции тетушки, греческой королевы Ольги Константиновны. Та тоже основала в Павловске свой именной госпиталь, передвижные лазареты, склады. Всячески привлекала к хлопотам и любимую свою племянницу, чтобы отвлечь от горестных дум…. Но до конца это было невозможно. Война, как кружащая в воздухе неустанно танцующая валькирия, Дева смерти, победно собирала свой страшный урожай.

18.

В сентябре 1915 года пришло известие о ранении и смерти в лазарете под Вильной маленького милого брата Олега.

Скорби княгини Татьяны не было предела Горе накрыло ее собою, как снежная лавина, ночи были потеряны для сна навсегда. Она то бормотала молитвы, то строчки стихов брата, часами перебирая семейные альбомы с фотографиями в твердых паспарту с вензелями подписей. Вот снимки домашнего спектакля в Стрельне: милый ПапА в роли принца Гамлета, в бархатном берете на флорентийский манер, а вовсе не на датский! А вот славный серьезный малыш - Олежек уже в мундире Полоцкого кадета. Рядом, в веере снимков, лежало и фото рослого красавца Олега – Александровского лицеиста, и Татьяне все не верилось, что лицеист тот так быстро стал воином, георгиевским кавалером. Эмалевый крестик в петлице. Его положили Олегу в гроб, на грудь. Точно такой же был у Анпапа - за турецкую кампанию.

Они тщательно устраивали с милой тетушкой Ольгой семейный поминальный обед в Павловске, где собрались все члены Фамилии, во главе с Государем и Императрицей, но она почти ничего не помнила о той встрече, разве только что устремленные на нее, наполненные тревогой и слезами, огромные сапфировые глаза Государыни Александры. Императрица что - то знала? Еще что - то горькое и несказанное? Гадать Татьяна не могла, не решалась. Вспоминала только, что в последнюю встречу с мужем их разговор был предельно серьезен из кавалергардов, элитного полка в котором давно и доблестно служил, её храбрец - князь решил перейти добровольно в пехоту, где потери ощущались более всего, и где так не хватало офицеров! Не отговорила. Не посмела. Не посчитала нужным. Лишь молчаливо старалась быть рядом до самого его отъезда, словно знала, что – не надышится…

Князь Константин Александрович Багратион - Мухранский был убит в одной из атак, где то на территории царства Польского, под Львовом или чуть далее.. Получив вскоре после похорон брата известие о трагической гибели супруга, Татьяна Константиновна уже не заплакала, только прерывисто вздохнула …

Выйдя сорок минут спустя из своей комнаты в ослепительно белом одеянии - такой наряд издавна полагался всем скорбящим и вдовам императорской фамилии, она молчаливым поклоном приветствовала приехавших на панихиду по князю родных: Императорскую чету. Покачнувшуюся, ее удержал под локоть Государь, взглянул в лицо бездонно добрыми очами, на секунду слегка прижал к себе .. Хотел было сказать что – то , но не произнес ни слова.. А ей казалось, что она все же расслышала в воздухе растворенное, тихое, мягко - печальное: «Танюша, милая, крепись!» После всех траурных служб и панихид в столице почти тотчас, не мешкая, она отправилась в Харьков, где должна была встретить гроб мужа, чтобы через Тифлис провести его в Мцехту, где в родовом склепе усыпальнице близкие собирались предать его тело земле. Гроб не открывали, ибо жара стояла неимоверная, и ей все не чаялось, не думалось, что там- в деревянном нелепом ящике, ее Костя, милый застенчивый храбрец, так часто умолкавший в ее присутствии! Вот и умолк. Навсегда.

19.

Еще там, в горестной, жаркой, истомленной от беспощадного солнца Мцехте, получила Татьяна Константиновна и известие ошеломившее её о смерти отца. Бедный ПапА, он так и не смог преодолеть неизбывной тоски по уходу любимца своего, Олега . Остался недописанным главный труд его жизни -библейская драма «Царь Иудейский» с огромным и подробнейшим сводом примечаний к ней.. Остались раскрытыми дневники в кожаных переплетах с золотыми обрезами и слегка потускневшими латунными застежками.. Сколько тайн хранилось в них… Она не считала. У нее были свои. Жизнь, наравне с любовью ведь тоже – есть тайна великая. Горесть собирала в золотые пылинки. Старалась не плакать, рассказывая детям об их отце или дедушке. Поселилась по вдовьи, рядом с дядюшкою, Дмитрием Константиновичем, опекала, оберегала его полуслепого, но по прежнему сохранявшего военную выправку. Тот, вопреки болезням и неприятностям семейным, по прежнему исправно и покорно сопровождал Татьяну на все церемонии Высочайшего двора, и в ложи театральные, если в этом имелась какая - либо надобность, Как старший в роду и по праву члена Фамилии. Но в увеселениях и маскарадах совестно было проводить жизнь, да и смешно казалось ей это В неожиданно - гибельном, февральском. вихре, налетевшем на страну, после гибели многих ею любимых, не могла разобраться, не могла принять чего – то, бесконечно страшившего ее, ни сердцем ни разумом! Когда арестовали братьев, поселилась в Петрограде в небольшой квартире, с двумя детьми, носила передачи в тюрьму, оббивала пороги грозной ЧК, беспомощно пытаясь добиться освобождения родных. Сопроводила дядюшку Дмитрия Константиновича в вологодскую ссылку, где прожила с ним вместе почти два года. С жадностью хранила и заучивала наизусть редкие весточки от родных, уцелевших в безжалостной пучине террора и братоубийственной бойни, пышно именуемой новопришедшими правителями: «Гражданской»!

С большим трудом, через тонувший в неразберихе, голоде и панике Кавказ, с преданным ей, бывшим флигель – адъютантом её покойного отца,. полковником Короченцовым, безнадежно и давно влюбленным в её кроткий и замкнутый вдовий лик, удалось Татьяне Константиновне перебраться из охваченной анархией и грабежами, резней и беспределом террора России, сначала - в Румынию, в Бухарест, а потом уже и во Францию.

Еще в Бухаресте, под теплым, гостеприимным кровом румынской кузины, королевы Марии, решилась княгиня Багратион - Романова прочно связать свою судьбу с преданным Семье флигель – адъютантом, служившим её отцу почти 20 лет Они обвенчались с Александром Васильевичем, очень скромно и незаметно для посторонних глаз. Питая надежду после жить где – нибудь, в уютном пригороде, в доме с небольшим садом, и воспитывать детей, почти не вспоминая того мира, которому оба они принадлежали прежде, и который рухнул у них на глазах… Слишком уж много боли причиняли эти драгоценные воспоминания им обоим!

20.

Но счастье бездомных, отчаявшихся и отчаянно любящих, была, увы, совсем недолгим!

Вот найденные мною в одной из мемуарных статей , строки письма королевы эллинов Ольги Константиновны, тетушки Татьяны, всегда поддерживающей ее в трудные минуты жизни, брату покойного мужа, принцу датскому Вальдемару: «С другой стороны, я получила горестное известие о смерти мужа моей дорогой Татьяны Александра Васильевича Короченцова. Их свадьба была 27 октября, и ровно три месяца после этого он скончался... Моя бедная, бедная Татьяна, ей только 31 год, и она пережила почти что только одни испытания. Она знала А.В. больше 20 лет, он был лучшим другом моего брата Дмитрия, – он был как бы членом нашей семьи. Потеряв столько самых близких и дорогих людей – отца, дядю, заменявшего его, мужа, братьев, родину, она всей душой привязалась к А.В., который неустанно заботился о ней и о ее детях. Они женились и только три месяца наслаждались редким счастьем. Теперь все кончено, счастье пронеслось, как сон и осталась одна скорбь. Слава Богу, у Татьяны вера и покорность воле Божией несокрушимы, – я убеждена, что она будет жить в твердом уповании на все то, что Господь обещал всем страждущим и обремененным. "

 

21.

…..Так оно и получилось. Отныне жизнь Ее Высочества, Княгини Татьяны Константиновны Романовой - Багратион - Мухранской, во втором браке – Короченцевой, состояла в воспитании детей и пестовании их душ. С тщанием великим, присущим многим представителям романовского рода, дала Светлейшая Княгиня, дважды вдова, своим питомцам прекрасное образование и воспитание в духе высоких традиций Августейшей семьи, к которой принадлежала и узами, и корнями и духом своим, светлым, прочным, несгибаемым. Она несла их в себе незримо, эти традиции, и внушала им верность и уважение, не навязывая их, быть может, никому, а освящая неустанно лишь одним только своим присутствием… Её младшая сестра, Великая княжна Вера Константиновна, с теплым, трепетным волнением вспоминала о сестре Татьяне в своих поздних мемуарах: "Когда Теймураз - Тимур и Натуся кончили школы и сделались самостоятельными, сестра моя в 1946 году постриглась в монахини, и постригал ее тогда Блаженнейший Митрополит Анастасий под именем Тамары. Она уехала в Иерусалим и сперва монашествовала в Гефсимании. С 1951 года она - уже была игуменья Вознесенского Елеонского монастыря. Матушка Тамара всегда была особенно религиозной и мечтала о монашестве с отроческих лет».

22.

Инокиня Тамара стала настоятельницей Спасо-Вознесенского женского монастыря, поставленного на самой вершине горы Елеон, горделиво возвышающейся над Иерусалимом, и управляла этим монастырем до 1975 года.

В начале 50-х в Елеонском монастыре жили до 120 монахинь. Доброй половине сестер было далеко за 70 лет. В заметках православного архиепископа Серафима, посетившего этот монастырь в начале шестидесятых годов, есть описания обители и портреты славных и бодрых Духом Божиих стариц. С удивлением и тайным трепетом мне довелось их найти в одной из интернет - публикаций.

Вот эти строки: «Старенькие они, немощные, нищие и убогие, а вместе с тем какая это духовная сила и какая помощь нашей Зарубежной Церкви от их горячей, неустанной, смиренной общей молитвы. Да, это, несомненно, мудрые девы, у которых светильники полны чистого, благовонного, молитвенного елея. Русская лампада, по милости Божией, не угасает на Святой земле!.. Обходил я кельи этих старушечек. Их предупредили, и они изготовились, как могли: прибрались, почистились…»

При игуменье Тамаре, в присутствии представителя короля Иордании Хусейна, в 1958 году было отпраздновано столетие Русской духовной миссии на палестинской земле. Со своими сестрами она пережила и веяния нового мира: ожесточенную перестрелку во время шестидневной арабо-израильской войны 1967 года, когда была убита вратарница монастыря монахиня Евлалия. Скончалась же игуменья Тамара прямо на Великий праздник христианский - на Успение Пресвятой Богородицы 15 августа 1979 года, оставив светлую память о своей благородной и доброй душе….. Заканчивая писать о ней, я все думаю о странной похожести судеб Татьяны Романовой - Багратион, русской Светлейшей княгини, и легендарной грузинской Царицы "Тамар - мене", Святой Тамары Иверской. Она ведь тоже закончила свои дни в Иерусалимском монастыре Святого Креста, если верить документам канцелярии папского двора в Ватикане… Какие странные сближения. Какие говорящие знаки Судьбы! Скажут ли они о чем – нибудь нам, потомкам?......

 

ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ:

1. Обширная область Грузии, бывшая в средние века отдельным, самостоятельным государством.. – Р. - С. М.

2 Так называли царицу Тамару в глубокой древности. Дословно это означает: « Женщина - царь» и отражает статус правительницы, поскольку Тамара была коронована на царство самостоятельно, еще ее отцом Георгием III, а не являлась «делопали» - то есть, женой царя. – Р. С. М.

3 Подлинные слова русского царя Ивана IV Васильевича (Грозного) о царице Тамаре. – Р. - С. М.

4 Подлинные слова грузинского поэта и просветителя Шота Руставели о царице Грузии. Р. – С. М.

5 Отрывки из дневника Его Императорского Высочества Великого князя К. К. Романова цитируются по изданию: А. Боханов. «Романовы. Сердечные тайны». Изд – во «Аст - Пресс. М. стр. 214 - 16. Авторское собрание. Р. – С. М.

6. См. Брокгауз и Эфрон Словарь биографий в 12 томах. Репринтное издание. М. 1996 – 199гг. Т. 2 -10. стр. 436 –638. Статья " Багратионы" и "Тамара царица Иверская. " Авторское собрание. Р. - С. М.

7. Там же. Авторское собрание.. Р – С. М.

8 Цитируется по статье: Ольга Егорова, Матвей Сотников "Русская свеча княжны Татьяны" Общенациональная газета «Россiя» № 10(1011) от 22 марта 2007 года ". Веб – архив и личное книжное собрание автора. Р. – С. М.

9. Сведения даны по Дневнику Императрицы Марии Феодоровны. М. Изд – во " Вагриус" 2005г. стр. 67. Запись от 24 октября – 6 ноября 1914 г.. Авторское собрание. Р. – С. М.

10 Цитируется по статье: Ольга Егорова, Матвей Сотников "Русская свеча княжны Татьяны" Общенациональная газета «Россiя» № 10(1011) от 22 марта 2007 года ". Веб – архив и личное книжное собрание автора. Р. – С. М.

11. Там же. Веб - архив и личное собрание автора статьи. Р. – С. М.

 

______________________________

12 – 27 ноября 2008 г. Макаренко Светлана - Princess.

Член МСП « Новый Современник».