Катятся сточные воды, Скрылся за плесенью нимб… Полон достоинств и рвоты, Есть на земле гражданин. Лечит в диспансере шанкры, Знает в поэзии толк, Ходит он в шапке-ушанке, С тростью и в сером пальто. В чем-то по-своему мудрый, В чем-то изрядный дурак, Часто он вечером хмурым Кормит бродячих собак. Он не играет на флейте, И не жует бабл-гам. Клянчит он в барах: «Налейте В долг, а потом я отдам!» Он, вероятно, отдал бы – Не наливает никто. Скоро в ближайшем ломбарде Он оставляет пальто. И возвращается к стойке С верною медью в руке, Пинту сливовой настойки Просит он, редко сакэ. Пьет и жестоко хмелеет, Выпятив грудь колесом, Долго бредет по аллеям. И погружается в сон. Снится ему его детство, Снится, что вновь он юнец… Лютые заросли перца, Патер и пара овец. Снятся колючие злаки, Леска, верстак и камедь. Снятся босые селянки, Мокрая койка и смерть. Молния бьется косая – От облаков до пивной. Утром он вновь воскресает. Тот же, что был. Не иной. |