*** Ангел плачет над чьим-то последним приютом. Серебряный ангел, смиренно сложивший руки. Все застыло вокруг – только время идет по минутам, Истончается струйкой песчаной – без боя, без стука. Вечность листья золотые кладет в рот покойникам – для Харона. Все легенды и боги – придуманные ею задачи. И не видно с ее непоколебимого трона – Кто уснул здесь, о ком тихий ангел плачет. Не о тебе ли, о путник, волочащий ноги В ноябрьском тумане, сырыми дорогами дня, Странник, живущий хлебом насущным, дроги Пропускающий мимо – пропусти и меня. Не обо мне ли? – Я тоже проеду мимо, Край синего глаза скосив на его серебро, Не ожидая от грустной его пантомимы, Что она затронет собой и мое нутро. Ангел, серебряный ангел, закланный от Бога, Скорбно ладони сложив, оберегать чей-то прах. До трубы Воскресения печалиться одиноко Над нашим миром, пока не окончится чья-то игра. Плачет ли на безнадежном сельском кладбище, Понуром и в мокрую осень, в засушливый год, Над помпезной могилой или чьим-то холмиком нищим, Плачет дождиком, моросью, ливнем… или снегом идет… Поступью белой пройдет вдоль ненастных селений, Всех пожалеет – тебя и меня, всех поймет, Или вернется на свой пьедестал, и колени Вновь преклонит перед волей Его… и уснет. Так простоит целый век – век всего лишь! – как память, После исчезнет на нашей земле, но зато в небесах Целым ангелом больше – серебряным ангелом! – станет, Молитвенно руки сложившим, стерегущим наш прах. |