*** Если совесть – наш Бог, То деленья масштабов истёрлись. В перекрестье дорог Между вечностью и суетой Будем гати мостить, Стилизуя сомненья под твёрдость. На окраине века Наш дом остаётся пустой. На окраине века Пылятся соцветья акаций И в овраге простёрта Границей незримой река – Это время моё Мимо жизни сумело прокрасться, Это время твоё Не находит с моим языка. *** Кланяется колос поясно земле. Ость его шершава и нежна. Медный лоск стареющих полей Тот же, что в иные времена. А в посадках палый лист лежит Прошлогодний, между жёлтых трав, И шуршат невидимо ежи, В дебрях нужный путь не разобрав. Постоим. Подышим тишиной. Мы уже сказали все слова. Где-то за небесною стеной – Гул басистый Яка-сорок два. С пашни персть, зажатая в руке, Запах рыжей пыли и дождя – Весь багаж, чтоб ехать налегке, Чтобы не заплакать, уходя. *** Дверь запру и свет зажгу В доме тихом, в доме тёмном. Все тропинки вдаль бегут. Все печали канут в омут Неба светлого, как встарь. Прошлое ещё приснится. Обрывают календарь Ветры, улетают птицы, – И опять метель поёт, Что жила я, как умела, Но меня не узнаёт Этот снег печально-белый. *** Меж нами расстоянье опустело, Последний лист по воздуху поплыл. Сводя с ума законы тяготенья, Он в небо падал, округлял углы Домов громоздких, паутину ливня, Был солнцем позолочен на ходу... В каком высоком листопадном клине Я лебедя подобного найду? Когда обратный путь к ветвям потерян, Кто бросит тень на смуглую кору? ... Но время воздаётся мне, по вере, Что после этой смерти не умру. *** Так время тёмное шумит, Напоминая шёпот крови, Когда Вселенная вся спит, Влюблённых и безумных кроме. В звенящий час растёт трава, На шатком воздухе качаясь, И не помогут мне слова, Когда прильну я к ней, отчаясь Мгновение остановить И голос к тишине прибавить. ... Есть ветер, чтобы вольных славить. Есть вера, чтоб её хранить. *** Этот рвущийся ритм облаков, До нелепости схожий с сердечным, Нас лишает последних оков – Стоит только от боли отречься. Рыжий пламень влюблённых аллей Губит в кронах опальные листья. Непогасшей души не жалей: Не моя, не твоя – Божья искра. Первый пепел не властен над ней, Не опасен ей гнев снегопада. Для любви безответной моей Мне отныне ответа не надо. *** Нищий ясень дрожит на углу, Медью рук окунаясь во мглу. Так страданье к стволу приросло, Что и смерть для него – ремесло. Точно свет уходящего дня, Пьёт он душу мою у меня. Под корою звучит сердца стук, Возвращается в жизненный круг. Человеческим зреньем жива, Усмехнётся в ветвях синева. Как же мне, ослеплённой, немой, Добираться на небо домой? *** Слышу голос деревьев влажных И дождём проливаюсь снова. Я над осенью буду княжить Выше ясеня молодого. Лучше ясеня молодого Без его золотой короны. Снова облачный мех суровый Напитался граем вороньим. Птичьей жалобы звук протяжный Опадает на руки улиц. У прохожих с ветрами тяжбу Разбираю, притворно хмурясь. Нет, не властность – пустая жажда Пробудилась во мне случайно. Я разбилась дождём однажды, Чтоб узнать воскресенья тайну. *** Я давно пред тобой виновата Тем, что в сердце к тебе вошла Прямо с холоду, но обратно Не могу уйти из тепла. Не умею. Но верю слепо, Что не выгонишь постояльца. Мне ли, бывшей листвой и пеплом, Воскресения убояться? Не холмы золочёным мехом, Кровь рябинового куста – Мне блеснёт чуть заметной вехой Долгожданная правота. *** Пусть свистят золотые стрижи В час, когда солнце падает в пропасть. Забывая привычную робость, Я прошу тебя: знаешь, скажи Что-нибудь. Ты ведь можешь любое Выбрать слово с мотивом родным, С непонятною, сладкою болью, Золотое, как солнечный дым. Дым отечества. Сумрак вечерний. Сумасшествие ветра во тьме. Отзвук песен с их горечью верной – Всё в тебе, всё в тебе – и во мне. *** В переулке, где свежие булки Продаются всегда нарасхват, Звуки музыки странной и гулкой На задворках притихших гремят. Это кается кроткая скрипка И отнекивается тромбон, Это третьей и лишней улыбкой Расцветает свирели звон. Мне привиделось, видимо, это, Если в очереди стою, Как у самого края света, У безумья на узком краю. В переулке, где я любила, Где звенели мои слова – Только музыка не остыла, Только музыка и жива. *** Чай кипятится. Плачет свечка. Туманны окна и темны. И ветер юный, ветер вечный Касается во тьме струны Невидимой. Звук томный, странный, Проросший в порах тишины, Горчит тревогой постоянной. И если не причастны мы К порывам ветра, вспышкам снега, Беде пронзительной людской, – Как этот звук, упавший с неба, Сумел разрушить наш покой? *** Моей родословной крылатые ветви Над Волгою и над Невой Раскинулись, и от широкого ветра Шумят прошлогодней листвой. Гудков пароходных далёкие вскрики, Грачиных пиров чёрный гром – Часовня под снегом – и колокол дикий На звоннице – в танце святом. С фамилией ветра – глаз ясная узость Досталась в наследство и мне, Без удержу дерзость, без меры безумство – Жить в смерти и в быстрой волне. ...В цыганском романсе и в травах знахарки, В напевах о камне святом. Моей родословной слепые помарки Ещё мне расскажут о том, Что живы они – моряки и дворянки, Ведуньи, снега и ветра, И руки мои – лебедята-подранки – Их всех обнимали вчера. И ты – ты постой возле нас до рассвета, Что ветер у тучи крутой, К себе прижимая крылатые ветви Мои с поднебесной листвой. *** Я жёлтым пером напишу В тетрадях линованной пашни, Что я листопад приношу Для нищих и ангелов падших. Я слишком устала шуметь В холодном небесном просторе С листвой, отливающей в медь, С молвой журавлиного горя. Учусь одиночеству я, Как учатся грамоте дети, Ничуть не пророчествуя: Я – ветка, побег от столетья Прошедшего. Пропись моя – Прожилки на листьях простые, Жнивьё на озябших полях, В осенней дремоте Россия. *** Я портить отношенья не хочу С дождём и ветром, Небом и листвой. Со временем саму себя прощу И стану ясенем иль клёном. Тёмный ствол Его взойдёт, как мачта с золотым Летящим парусом, И ветер станет жить В моих ветвях до самой темноты, Ладони под щекой прозрачные сложив. И это будет лучше кратких встреч, Людских предательств И ненужных дружб – Свою звезду до полночи стеречь, Безмолвно отвергая Всех, кто чужд... *** Вот одна из окраин привычной моей слепоты – В нежной Джоттовой фреске мерцают речные аорты. Я со счёту сбиваюсь, вода повторяет черты Странных лиц, второпях реставратором стёртых. Я давно измениться хотела судьбе вопреки, Чтоб свободно читать иероглифы гаснущей ряби, Про олифу забыть и запрятать цветные мелки, Знатокам раздарить испещрённые тушью бумаги. Слишком тяжек непознанный груз красоты Для пловца, у которого выросли крылья. Там, в одной из лазурных и странно знакомых пустынь, Сказка плотских зеркал обернётся сияющей былью. *** Всё равно остаёшься ты средним, Хоть разбейся о сумрак и лёд. Между сердцем и небом осенним – Невозможный уже перелёт. Всё равно остаёшься лишь средним Обывателем, скромным жильцом И просителем в барских передних, Незаметным, ненужным льстецом. Ты у осени ходишь в прислугах, В сторожах или в няньках, но вот – Парус вяза, напрягшийся туго, Твой корабль в поднебесье несёт. Выпадает же сердцу удача Осторожно и тихо уйти – Никого не тревожа, не плача, Ни на чьём не вставая пути... *** Я тебе расскажу, как два года назад Я пришла к небожителю в гости. Я себя принесла, как неведомый клад, И конфет две неполные горсти. Марта с тощим снежком нам хватало на всех, Зимним сном истомлённых и жалких. Крылья в угол поставив, чтоб высушить их, Небожитель дремал в коммуналке. Он был в чёрной ветровке, заштопан и чист По-бедняцки, и мне показалось, Что вся жизнь моя – белый, нетронутый лист, И меня переполнила жалость. Я кормила его, точно птицу, с руки, Отдала ему детские сласти. Я сказала ему: мы с тобой чудаки Одинаково нищенской масти. Забери же меня, как неведомый клад, Стань земной, человеческой былью. ...Я тебе расскажу, как два года назад Подарил небожитель мне крылья. *** Старинные лестницы, серые башни, Крылатые люди из тучи вчерашней. Из тучи вчерашней дождинки слезятся, Но плакать нельзя мне, нельзя и смеяться: Роса превращается в горестный иней И тонкою льдинкой глядит месяц синий. Покрыта земля лединистой коростой, И выжить в квартире-пещере не просто: От хлада и глада небесною манной Меня не спасает мой пасмурный ангел. *** Заполошная совка иль ветка, Золотая, ночная душа, Бьётся в окна мои, до рассвета Суматошно крылами шурша. Хоть душа привыкает к любому Обращенью, обману, но всё ж Нет страшней отлученья от дома. Воротись – и крыла разобьёшь О стекло безответное, злое. В долгожданной тогда тишине Я усну, позабуду былое, Но душа не вернётся ко мне. *** Под музыку струистую в такси Так долго до тебя я добиралась, И осторожный дождик моросил, К сухим шоссе испытывая жалость, Едва-едва. Знать, я ещё права, Что мне позволено моей слепой судьбою Болеть тобой – и жить одним тобою, Брать у дождя летучие слова. Пока ещё шуршание впотьмах Магнитофонной, очень старой плёнки Напоминает о моих правах – О праве быть звездой, листвой, ребёнком. Как зеркало – и музыка не лжёт: Весна и осень – мы с тобой – не пара, Она не лжёт, и так смешно поёт Усталый ветер в этой песне старой: “Любовь есть сон. Сказать точнее, бред, Фантазия неведомого бога. Скорей всего, мой друг, нас просто нет. Есть дождь и свет. И дальняя дорога”. *** Таксист молчит. Пурга за стёклами. Дорога дальняя темна. То огоньки мелькают тёплые, То крест погасшего окна. Но всю дорогу мне мечтается И видится сквозь снег и дым, Что дом мой снова улыбается Окном сияющим родным. Что ты вернулся. Что ты ждёшь меня И не отходишь от окна. А за окном – туманы брошены, Дорога дальняя темна. *** Всё мне кажется: ты меня слышишь. А на самом-то деле – едва Пробирается по затишьям Ветер сонный, теряя слова. Всё мне кажется – ты меня помнишь, Вспоминаешь хотя бы на миг, Если утром туманным проходишь По тропинке под галочий крик. А на самом-то деле – всего-то Март сумбурный вступает в права, От мимоз и от птичьих полётов Закружилась моя голова. *** Странно, что не стирается в памяти Май торжественный, май проливной, Что дождливым навечно останется Он за тонкой фанерной стеной. В узкой, тесно заставленной комнате Пахнет грозами, зеленью, сном. Вы не помните? Нет же, вы помните, Как играют дожди за окном, Как гремят поезда сумасшедшие, Пролетая над насыпью той, Где лишь рельсы, в пространство ушедшие, Да столбов озадаченных строй. Улетают и не возвращаются Поезда, к облакам уходя. Вы прощаетесь? Вы не прощаетесь, Вы остались в объятьях дождя, Без зонта – по привычке обыденной, Без плаща – по привычке дурной, Только – в прошлом, в пределах невидимых, За его непрозрачной стеной. *** Хорошо – то, что падает снег, Что темнеет по-зимнему рано, Что живу я без цели и плана И с тобой расстаюсь – не навек. О прекрасном задумалась тишь Черно-белого школьного сада, И молчанью поверить я рада: Так правдиво безмолвие крыш, Жесты веток, живое смятенье Фонарей, их осмысленный свет – Знаки тихого благословенья Несовпавших, разъятых судеб. *** То ли робость, то ли стыд Слова вымолвить не дали Мне – одна пурга кружит Без лукавства, без печали. Напевает о своём Одиночестве безбрежном. Молча мы с тобой идём Пустырём большим и снежным. И качается в тиши Небо тёмное над нами, И дрожит на дне души Непогашенное пламя. *** Ни поле рассказать, ни подарить Москву, А только то, что вижу наяву: Окно пустое в синеватых звёздах, Да пустыря окраинного тишь – Могу тебе отдать, пока ты говоришь, Пока я слушаю, пока есть сердцу роздых От будничной привычной суеты, От праздничного шума городского. Здесь только ясень смотрит с высоты Да тонкий огонёк туманом скован. И кажется, что ночи нет конца, Что нет конца божественной печали, Когда на близком небе нет лица, Когда родные звёзды отмерцали. *** – Звёздами ночь зарешёчена, Гулом объят тёмный дом. Стены торжественно прочные Холодом веют и льдом. Но не пытаюсь я вырваться, Вон не прошусь из тюрьмы. Узниками или птицами – Вместе останемся мы. Время, и то – ныне пленно, В Божьей застыло горсти. Словно звезде из Вселенной, Мне от тебя не уйти. *** Но всё подвластно оправданью, Пока горит звезда моя: Неутолимое страданье, Слепая радость бытия. Душе с душой – не быть фальшивой, И тело смертное – не лжёт. В короткой жизни – нет ошибок, Лишь берег этот, берег тот... | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
