Солоно. Солоно нынче на улице,

кованы, кованы окна серебряным,

холодно, и вороные не жулятся:

поровну, поровну делят последнее

солнце, которое скоро отправится

в Африку, может, а, может, в Бразилию,

к пальмам, к банановым черным красавицам,

к хитрой Алисе, к слепому Базилио…

 

В сказке на белых оленях метелицы

краски полярные вмиг распогодятся,

лаской* поземка в округе поселится

барски на звездных полевок охотиться…

 

Холодно. Холодом стены намолены,

голодно душам, разделенным надвое,

подданный бухты с названьем Соленая

продан до лета… а на небе впадина…

 

*Ласка – мелкий хищник из разряда куньих, истребитель грызунов, белоснежный в зимний период.

 

* * *

 

Мое сердце – просоленный парус,

накопитель смертельных обид,

я живу, будто скоро раскаюсь

и жива, потому что болит.

 

Перекрестки дорог – как распятья,

разрываясь, спешу на беду:

одевать за кулисами платья

и вуали менять на ходу.

 

Чтобы снова и снова как феникс

возрождаться… и солью морской

исцелять после бдений колени

и вериги носить под тоской,

ставшей белой защитной сорочкой,

берегущей от сглаза и порч

там, где шита березовой строчкой

эта самая долгая ночь.

 

* * *

 

Знаешь, не пиши мне… так бессонней,

так душевней плакать по ночам

и обед готовить с недосолом,

и не лгать встревоженным врачам,

что причины не было для стресса,

что в порядке дочь и даже пес,

что давно уже не поэтесса,

образ(а)ы соткавшая из слез.

 

Я теперь не жду авиарейсов,

вырезая строчки из газет,

изучаю травы и компрессы,

и рецепты овощных котлет.

 

В общем, не пиши мне, так спокойней

слушать голубого какаду

и ловить в квадратик небосклона

кем-то позабытую звезду.

 

Так уютней под опекой пледа

возвращаться в старый детектив,

и стучать оглохшему соседу,

чтоб сменил заезженный мотив.

 

А потом, укрывшись с головою,

снова тихо плакать в кулачок

и мечтать, чтоб в баночке с водою

звездочка пустила корешок…