Книги с автографами Михаила Задорнова и Игоря Губермана
Подарки в багодарность за взносы на приобретение новой программы портала











Главная    Новости и объявления    Круглый стол    Лента рецензий    Ленты форумов    Обзоры и итоги конкурсов    Диалоги, дискуссии, обсуждения    Презентации книг    Cправочник писателей    Наши писатели: информация к размышлению    Избранные произведения    Литобъединения и союзы писателей    Литературные салоны, гостинные, студии, кафе    Kонкурсы и премии    Проекты критики    Новости Литературной сети    Журналы    Издательские проекты    Издать книгу   
Главный вопрос на сегодня
О новой программе для нашего портала.
Буфет. Истории
за нашим столом
1 июня - международный день защиты детей.
Лучшие рассказчики
в нашем Буфете
Конкурсы на призы Литературного фонда имени Сергея Есенина
Литературный конкурс "Рассвет"
Английский Клуб
Положение о Клубе
Зал Прозы
Зал Поэзии
Английская дуэль
Вход для авторов
Логин:
Пароль:
Запомнить меня
Забыли пароль?
Сделать стартовой
Добавить в избранное
Наши авторы
Знакомьтесь: нашего полку прибыло!
Первые шаги на портале
Правила портала
Размышления
о литературном труде
Новости и объявления
Блиц-конкурсы
Тема недели
Диалоги, дискуссии, обсуждения
С днем рождения!
Клуб мудрецов
Наши Бенефисы
Книга предложений
Писатели России
Центральный ФО
Москва и область
Рязанская область
Липецкая область
Тамбовская область
Белгородская область
Курская область
Ивановская область
Ярославская область
Калужская область
Воронежская область
Костромская область
Тверская область
Оровская область
Смоленская область
Тульская область
Северо-Западный ФО
Санкт-Петербург и Ленинградская область
Мурманская область
Архангельская область
Калининградская область
Республика Карелия
Вологодская область
Псковская область
Новгородская область
Приволжский ФО
Cаратовская область
Cамарская область
Республика Мордовия
Республика Татарстан
Республика Удмуртия
Нижегородская область
Ульяновская область
Республика Башкирия
Пермский Край
Оренбурская область
Южный ФО
Ростовская область
Краснодарский край
Волгоградская область
Республика Адыгея
Астраханская область
Город Севастополь
Республика Крым
Донецкая народная республика
Луганская народная республика
Северо-Кавказский ФО
Северная Осетия Алания
Республика Дагестан
Ставропольский край
Уральский ФО
Cвердловская область
Тюменская область
Челябинская область
Курганская область
Сибирский ФО
Республика Алтай
Алтайcкий край
Республика Хакассия
Красноярский край
Омская область
Кемеровская область
Иркутская область
Новосибирская область
Томская область
Дальневосточный ФО
Магаданская область
Приморский край
Cахалинская область
Писатели Зарубежья
Писатели Украины
Писатели Белоруссии
Писатели Молдавии
Писатели Азербайджана
Писатели Казахстана
Писатели Узбекистана
Писатели Германии
Писатели Франции
Писатели Болгарии
Писатели Испании
Писатели Литвы
Писатели Латвии
Писатели Финляндии
Писатели Израиля
Писатели США
Писатели Канады
Положение о баллах как условных расчетных единицах
Реклама

логотип оплаты

Конструктор визуальных новелл.

Просмотр произведения в рамках конкурса(проекта):

Конкурс/проект

Все произведения

Произведение
Жанр: Просто о жизниАвтор: Лидия Паша
Объем: [ строк ]
ЕДИНОЖДЫ СОЛГАВ ДУШОЮ...(ПОЛНАЯ ВЕРСИЯ)
Нина спала неспокойно, хотя из-за предпраздничных хлопот умаялась, да и улеглась поздно. Сон ее был неглубок, наполнен путаными, отрывочными видениями, продиктованными житейскими заботами, среди которых доминировал страх проспать время, когда привозят молоко. Ее всегда удивляли люди, пользующиеся будильником: с тех пор, как родились дети, она обнаружила в себе качество, о наличии которого даже не подозревала ранее, – умение просыпаться в любой нужный час. Молоко привозили в шесть утра, но очередь надо было занимать уже с пяти часов, иначе его могло не хватить. Так и произошло вчера: молоко закончилось прямо перед нею, и она, крайне огорченная, сказала молоденькой продавщице, которую давно знала: „Вот неудача, мне просто необходимо молоко, чтобы испечь пасхальные куличи!“ Та тут же опрокинулась пониманием ситуации: „Приходите завтра пораньше , я отпущу вам без очереди“.
Нина с сомнением окинула длинный хвост очереди позади себя: в основном, пенсионеры, для которых молоко и хлеб едва ли не единственная пища – завтра они вновь придут, да пораньше. А к ним добавится великое множество хозяек, желающих в канун великого праздника испечь пасхальную сдобу. А так как для теста необходимо молоко, значит, завтра возле бочки с драгоценной жидкостью будет настоящее столпотворение.
Вечером, ожидая прихода запаздывающего сына, Нина хлопотала на кухне: процеживала через чистую марлю, сложенную в несколько слоев, остывший бульон для холодца, чистила и толкла чеснок. Только разлила холодец по парадным тарелкам из немецкого сервиза, пришел старший сын. Он был не в духе, и сразу ушел в свою комнату. Устраивая в два часа ночи свое немолодое уже, уставшее тело на диване, она подумала сквозь властно подступающий сон: „Лучше бы и не ложиться – часок-другой перемочься, да и идти занимать очередь …“
Где-то через час испуганно опрокинулась от чьих-то рыданий. Плакала женщина. В доме было тихо: сыновья спали – кроме нее, женщин здесь не было. Нина ощупала лицо – оно было сухое. „Приснился плач-то …“ – мелькнуло в затуманенной дремой голове, и тут же она вспомнила сон.
Многорядная очередь, словно на праздничной демонстрации, бесконечными кольцами завихряется вокруг бочки с молоком. Нина, виток за витком, преодолевает людскую спираль, пробираясь к вожделенной цели – нелепо желтеющей в предрассветной мгле емкости, из чрева которой сочится беловатая влага, наполняя банки и бидончики счастливчиков, достигших финала. В темноте она не видит человеческих глаз, поэтому ее не сковывает стыд перед стариками из-за бессовестного желания обманным путем купить молоко без очереди. Сама очередь какая-то нереальная – слишком беспечная, незлобивая, смирная: никто не ругается, не следит сторожко и бдительно за действиями соседей, чтобы своевременно пресечь попытки пролезть вперед. Нина, с болью за стоящих в гигантской спирали людей, видит нескольких пройдох, беспрепятственно пронырнувших к бочке, сама устремляется туда же, якобы навести порядок, легко проникает, не встретив ни преград, ни окриков, к заветному крану, и подставляет под бьющую оттуда белую струю трехлитровую стеклянную бутыль.
Нину злит мягкотелая податливость толпы, которая чуть ли не с радостной готовностью расступается перед нею, словно на ее груди прикреплен плакат с призывом:
„Уступите путь! Молоко необходимо для спасения жизни человека!“ У Нины действительно имеется, на ее взгляд, очень веская и убедительная причина для столь бесцеремонного проникновения сквозь безропотную плоть людскую. Она осторожно пощупала болезненно-пульсирующую грудь: у не пропало молоко, а дома плачет– заходится трехмесячный Санька. Что может быть важнее голодного ребенка? Но стоящим в очереди людям, тоже голодным, молоко также позарез нужно, и она понимает, что поступает крайне бесчестно, и это лишает ее возможности одернуть тех наглецов, которые юрко проникают перед и вслед за нею в образовавшуюся брешь. Она опасается разоблачения и скандала, боится, что люди вдруг спохватятся-опомнятся и вместо понимания и сочувствия в их глазах появятся суровое осуждение и холодное презрение.
А молоко действительно было очень нужно, в реальности, – она ожидала на праздник гостей. Дело в том, что старший сын решил жениться. Больше года встречался он с девушкой, а перед Новым годом привел ее знакомить с матерью. Аля понравилась Нине, не безоговорочно, конечно, но в общем, она одобрила выбор Саньки. На восьмое марта родители невесты пригласили ее к себе по случаю двойного праздника: предстоял „сговор“ между сватьями, и хозяину исполнилось пятьдесят лет. Юбилей предполагалось отметить через неделю в ресторане, но замечательная дата пришлась именно на этот день, поэтому было решено отпраздновать его дома, по-семейному.
Нина понимала, что от нее ожидается своеобразное сватовство, всплакнула, вспомнив покойного мужа, горько жалея об его отсутствии в столь знаменательный для сына день. Будущие сватья оказались людьми простыми, несмотря на высшее образование, приветливыми и радушными. Стол был богатым и обильным. Но Нина, попробовав первое же блюдо, сразу определила, что хозяйка не очень искусная повариха – каждое кушанье было вроде бы и вкусным, но приготовленным без блеска, на который была способна она сама, – не хватало какого-либо завершающего штриха, ударения или даже восклицательного знака. Так получается, если готовишь, пусть даже и с дотошным соблюдением рецептуры и технологии приготовления блюда, но с холодным разумом, без души.
Сладкое было ниже всякой критики: явно неудачные рогалики – видно, что тесто плохо подошло, подгоревший кекс. Хотя она у себя дома постеснялась бы поставить такое на стол, Нина сдержанно хвалила хозяйку, видя, с каким удовольствием уплетает именинник неаппетитную стряпню своей жены и выражает неподдельный восторг по поводу ее кулинарного искусства. Та пунцовела от похвал, признавая их вполне заслуженными, и лишь приличия ради лицемерно заявляла, что ее умение готовить и печь ничего не стоит рядом с несомненным талантом Нины, кухню которой высоко оценила Аленька, побывав у них в гостях, а пасхальный кулич, присланный с Александром в прошлогоднюю Пасху, поверг в изумление самих хозяев и друзей дома. Сверх ожидания, неискренние комплименты сватьи доставили Нине огромное удовольствие. Понимая, что ввиду приближения Святого праздника будущие родственники напрашиваются в гости с ответным визитом, Нина пригласила их, решив про себя действительно удивить-изумить-восхитить, да и просто убить своим знаменитым, признанным среди подруг – выдающимся и непревзойденным – куличом. От души жалея неизбалованного свата, вынужденного всю жизнь довольствоваться плодами жалкого ремесла своей половины, да еще и восхищаться ими, она втайне ликовала, представляя его реакцию на свои кулинарные чудеса.
И вот завтра Пасха, придут гости, а она никак не может купить молоко. Нина вздохнула от огорчения, вспомнив конец своего сновидения. Во сне она таки наполнила две свои банки молоком неестественного, слоновой кости, цвета – таким жирным, какого давно уже и не видела въяве. Счастливая, она уже почти выбралась из внезапно изменившейся по душевному состоянию и настроению, чужой, недружелюбной, ропщущей толпы, которая, нехотя, выпускала ее из своих удушающих объятий, уже вырвалась наружу, на волю, вот только зажатую-застрявшую авоську с банками осталось еще выдернуть, и она дернула – раз-другой, и услышала противный звон бьющегося стекла, и под ее ноги хлынул белый водопад. Она растерянно смотрела на остатки банок, на безобразные осколки, торчащие из красивой, затейливо связанной ее руками, ажурно-сетчатой сумки. Сделала движение, чтобы вновь ввинтиться в очередь, прорвать ее сомкнувшуюся-спаявшуюся цепь, но та глухо, единым живым организмом, по-звериному ощерилась, какая-то сила, словно многотысячный выдох, оттолкнула ее, и она пошла прочь, глотая слезы, боясь доже оглянуться на гигантского ящера с длиннющим, могучим хвостом, злобно хохочущего ей вслед.
Нина повернулась на другой бок и посмотрела на часы – всего полчетвертого. Может, все-таки встать? Или полежать еще немного? Вроде, спать уже не хотелось... Решила полежать еще чуток, и принялась разглядывать потрескавшийся потолок, да разгадывать сон. Незаметно вновь уснула.
Проснулась в шесть. В ужасе глянула в окно – белый день! Трясущимися руками стала торопливо одеваться. Схватила приготовленные с вечера банки и выбежала на улицу. Это надо же! Так позорно проспать! Правда, спала всего четыре часа, да и то урывками. Но причина была в другом: не иначе, как бес попутал в канун светлого праздника Христова. Нина украдкой на ходу перекрестилась: прости, Господи, грехи мои! А затем незаметно сплюнула через левое плечо. Как ловок дьявол! Ни в жизнь она бы не проспала, при ее чутком сне, не приснись ей вторично сон, что она вновь стоит в очереди за молоком. Прямо наваждение! Отуманенное сознание приняло сон за реальность и не послало в мозг необходимого сигнала: проснись, дурища! Она вспомнила вчерашнее утро, как пристойно отстояв сумасшедшую очередь, она, не солоно хлебавши, отправилась домой с пустыми банками. Во втором, сегодняшнем сновидении, по-видимому, отразился скол того неудачного дня во всех его реалиях: раздражающе-долгое, бесполезное стояние, хмурые лица, безнадежно-тусклые взгляды, в которых сквозит подозрение по отношению к каждому соседу по очереди – не норовит ли тот незаметно пробраться вперед и взять молоко раньше, чем ему положено по статусу вечного очередника?
Будто все еще находясь в сновидении, Нина обозрела в натуре унылую очередь. Единственным отличием от той, что приснилась, был , говоря языком военных сводок, ее характер размещения на плоскости – хвост змеившейся толпы не заворачивался кольцами вокруг бочки, а вольно струился вдоль парапета, отгораживающего тротуар от проезжей части улицы, своими завитками повторяя ее извивы и конфигурацию, огибая ее угол, теряясь где-то вдали.
Сама бочка казалась маняще-доступной, если не считать двух выборных стражей – по одному с каждой стороны, зорко следящих за строгим соблюдением неписаных правил поведения людей в очереди, которые они впитали с молоком матери, и всю жизнь совершенствуют это нехитрое искусство, оттачивая выносливость и долготерпение.
Нина нерешительно остановилась вблизи бочки, собираясь уточнить, стоит ли занимать очередь, достаточно ли молока? Людская масса заволновалась-зароптала, ощутимо ощетинилась, стражи отвлеклись на это волнение, и в этот момент ловкая продавщица, сразу приметившая Нину, воспользовалась возникшей паузой, выхватила ее банки и молниеносно подсунула под струю молока.
Нина не была накоротке знакома с продавщицей, они даже не знали имени друг друга. Просто несколько раз поговорили по душам, по-человечески. Да пару раз Нина угостила молодую женщину своими пирожками, может, и надеясь втайне – не признаваясь в этом даже себе – на ее благосклонность. Правда, она почти ежедневно покупала молоко, была постоянной покупательницей, так как ее семья любила молочные блюда и продукты. Так или иначе, Нина сумела выбиться из однообразной массы безликой толпы, продавщица ее выделила, запомнила, почувствовала симпатию к этой совестливой, порядочной, немногословной женщине, с искренним и немного робким взглядом красивых серых глаз.
Молоко наполняло банки, а стоящие впереди люди громко вопрошали двух стариков, выдвинутых из своих рядов для наведения порядка: „Почему она берет без очереди? Вы куда смотрите? Кто она такая? Чем она лучше нас? Старики стоят, ветераны …“
– Я, что, не имею права налить немного молока своей родной тетке? – неожиданно раздался громкий голос продавщицы, в котором явственно слышалось искреннее возмущение отсутствием такта у черствосердечных покупателей, звучал праведный гнев на их беспонятливость. – Она меня вырастила, на руках носила, на коленях укачивала … – Тянула она время, усыпляя лирическими деталями повествования бдительность и беспокойство толпы.
Люди, сраженные приведенным историческим фактом биографии находчивой продавщицы, умолкли, за исключением особо злобных двух-трех баб, продолжавших борьбу за справедливость, пытавшихся доказать отсутствие общих черт во внешности „родственниц“. Да еще какой-то неврастеник из-за спин стариков, подзуживая их, воинственно выкрикивал: „Надо разбить ей банки! Пусть в следующий раз знает!“ „Племянница“ презрительно ответила, даже не глянув в его сторону: „А ты, праведник, попробуй. Но прежде вспомни, сколько раз пролезал без очереди, обманывал старых людей. Ну, что? Иди – бей! Только знай: пока не заплатишь за разбитые банки и пролитое молоко, сам больше никогда его здесь не купишь. Понял, герой? А теперь, давай, действуй! Ты же смелый – из-за чужой спины! “
Безгранично смущенная Нина стояла, словно босая на раскаленных угольях, не смея поднять голову и посмотреть в глаза людям. Она мучительно переменялась с ноги на ногу, едва сдерживая себя, чтобы не разоблачить „племянницу “, не признаться в обмане. Если бы банки не наполнялись лениво бегущей струей, что говорило о том, что молоко заканчивается, она бы давно ушла. Сон ее почти до деталей сбывался, если еще и бутыли будут разбиты, то не говори, что не была предупреждена…Как пережить такой стыд? Такой грех в канун христианского праздника! Господи, как потом замолить его?
Нина, пряча полыхающее лицо и выступившие слезы, торопливо сунула „племяннице“ деньги, неловко взяла ватными руками банки, путаясь, разместила их в сумке, неверными движениями, едва не уронила их, но чудом удержала – все это под гробовое, презрительное молчание очереди, которая сотней горящих ненавистью глаз пригвождала ее к позорному столбу: дай волю – растерзает с неистовой злобой и верой, что творит правое дело, распнет, как Христа, на кресте. И поделом!
Непослушные ноги уносили измученную, с судорожно корчащейся совестью Нину от злобствующей толпы, она чувствовала взмокшей спиной прожигающие одежду, вонзающиеся в онемевшую плоть ее жгучие взгляды, раненная душа ее чутко удавливала молчаливые, непроизнесенные проклятия в свой адрес.
Едва дотащившись домой, оставив опостылевшее молоко, Нина зашлась в рыдания, вскорости перешедших в истерику. Она кляла себя, приходя в ужас от содеянного, не надеясь на прощение Бога, ибо слишком тяжек был грех, совершенный накануне праздника воскрешения Христа, распятого из-за таких, как она , великих грешников.
Младший сын, узнав из бессвязных объяснений матери причину ее слез, обругал, что она расстраивается по пустякам, заставил выпить валерьянку и уложил в постель. Она полежала, помаялась, но неуспокоившаяся совесть не позволила ей уснуть. Мучила и мысль о том, что на обманном, чуть ли не ворованном, молоке придется замешивать тесто: никуда не денешься – завтра придут гости.
Поднялась и, казнясь, поставила молоко на огонь. Пока, без настроения и участия души, сеяла муку, размельчала дрожжи, разбивала яйца, мысленно творила молитву покаянную. Но Бог не принимал ее, не слышал бессовестных уст. Проклятое молоко свернулось – не следовало ожидать проку от ложью отнятой у стариков пищи. Нина в изнеможении опустилась на табурет. Может, позвонить сватьям и отменить их визит? Сослаться на недомогание – она действительно занемогла: голова горела огнем, руки-ноги ледяные, тело бьет ознобом. Сын обидится, будущие родственники могут тоже затаить обиду, нельзя отказываться от своего приглашения. Ах, ты, какую пытку-казнь-муку себе сотворила! Что же делать?
Был у нее еще один хороший рецепт пасхального кулича, но для него требовал творог. Надо пойти, купить. Чувствуя себя совершенно разбитой, взаправду совсем больной, Нина поплелась в магазин. На углу улицы, где обычно продавалось молоко, бочки уже не было, люди разошлись, кроме нескольких старух, неспешно обсуждающих какие-то житейские проблемы. Вдруг сердце Нины екнуло: одна бабуля держала в руках полинявшую авоську, в которой покоилась пустая литровая банка. Преступницей, возвратившейся на место преступления, Нина воровато прошмыгнула мимо стоящих женщин. Боясь встретиться с ними взглядом, опасаясь, что те ее узнают. „Может, старушка направляется за растительным маслом, за вином, наконец, вон продают на разлив …“ – утешала себя Нина, но в душе была уверена: той не хватило молока. Ох, как стыдно!
Во всех отделах продовольственного магазина было многолюдно, в молочном тоже. Молока, конечно, не было. Нина нерешительно заняла очередь и скованным шагом приблизилась к прилавку, посмотреть, есть ли творог. У самой кассы заметила призывно хлопающую обильно накрашенными ресницами Ирку – распутную свою соседку, мимикой нарумяненного лица призывающую-приглашающую встать в очередь впереди нее. Нина испуганно шарахнулась от нее: „Опять дьявол посылает искушение! С утра в меня вцепился! Ой, Господи, помоги мне! “ И пошла, расстроенная, из магазина вон.
Дома, скрепя сердце, стала замешивать тесто, хотя знала, что ничего хорошего у нее не получится. Тесто требует, чтобы в него вкладывали душу, разделывали его любовью, с хорошим настроением, со светлыми мыслями. Нина же, автоматически, словно робот, проделывала необходимые операции, а в мыслях продолжала прокручивать сегодняшний стыдный день. „Это за гордыню Бог меня карает!“ – похолодев, вспомнила она, с каким внутренним превосходством, с какой амбицией вкушала неумело испеченные рогалики своей будущей сватьи. „Господь не забыл моего довольства и мысленного бахвальства. Она все помнит! Он палкой не бьет! Моим же позорным поступком ударит меня. Стыдом покарает. И поделом мне за гордыню, за обман!“
Нельзя сказать, чтобы Нина была столь уж набожна. Религиозность ее отличалась умеренностью, но и постоянством: заповеди она старалась блюсти, по-крупному не грешила. В церковь ходила редко, по большим праздникам, да по великой необходимости, но дома висело несколько иконок, среди них та, которой венчали ее с мужем, – перед ними она иногда творила самодеятельные молитвы: настоящих не знала. Дети над ней посмеивались, но не мешали веровать во что угодно. Особенно она приблизилась к Богу после смерти мужа, хотя и была на него обижена за то, что оставил детей без отца. Переписала молитву „Отче наш“, выучила, с ней и обращалась к Творцу, стоя на коленях перед домашним иконостасом. Просила о здоровье и благополучии детей, да молила об упокое души ее супруга в Царствии Небесном. В конце молитвы обязательно присовокупляла просьбу о том, чтобы ее душа, после смерти, соединилась с душой покойного мужа – очень любила она его, тяжело переживала его смерть. Более ей не о чем было просить-молить Создателя, а зря она его не беспокоила.
И вдруг такая незадача! Такой проступок она совершила, такой грех взвалила на свою душу перед Пресветлым праздником! Подливая в тесто остывшее, свернувшееся молоко, Нина не могла унять слез, и они капали в квашню, смешиваясь и разбавляя и без того разведенное до крайности колхозными жуликами, ее ложью добытое молоко. Могло ли тесто получиться удачным? Для кающейся Нины ответ был однозначным и очевидным: нет!
Так оно и случилось. Вместо того, чтобы подойти, вырасти и заполнить доверху посуду, тесто квасилось, прело, пыхтя и расползаясь вширь. Нина добавила муки, перемесила заново и хорошенько укутала квашню: дрожжевое тесто любит тепло.
Весь день промаялась бедолага на кухне. Увидев, какие жалкие уродцы получились у нее, вместо знаменитых куличей, половину теста пустила на пироги. Не испытав никакого удовлетворения от безуспешной возни с печивом, какое она обычно ощущала, обозревая плоды своих искусных рук: румяные, пышные, сдобные – один к одному – куличи, Нина с головной болью, терзаясь душою, ушла с кухни, даже не попробовав, что у нее вышло.
К вечеру мать разболелась по-настоящему: не помогали ни молитвы, ни лекарства. Только одно могло излечить ее душевный недуг – надо бы пойти в церковь, покаяться. Но и тут опоздала: завтра Пасха, люди будут причащаться. Ни один батюшка не примет ее запоздалого раскаяния и не отпустит ей грехи.
Ближе к полуночи пришел домой Санька, как и давеча, с испорченным настроением. Оказалось, что уже несколько дней, как он рассорился с Алькой, так что завтра гостей не будет. Провинился, невесть в чем, а она не прощает обиды. Господи, и на сыне вина, и он– не прощенный. Не ее ли, не материн ли грех упал всей тяжестью, придавив и чадо грешницы? Так оно и есть! Когда грешим, не думаем о последствиях, о детях. А ну, как на них отразятся родительские прегрешения?!
Безрадостный сын ушел в свою комнату, а подавленная Нина осталась лежать, полыхая от жара, как в пламени ада, вознося пересохшими губами горячие, страстные мольбы к милосердному Богу. По телевизору началась прямая трансляция всенощной службы по случаю самого большого христианского праздника – Святой Пасхи. В эту ночь должен воскреснуть Иисус Христос, добровольно сошедший на землю, чтобы научить людей праведной жизни, а затем, также по доброй воле, взошедший на Голгофу, ради искупления грехов всего человечества. Нина сквозь слезы смотрела на голубовато-мерцающий в полумраке комнаты экран, терзаясь мыслью, что к множеству грехов людских она добавила и свой, тем самым обременив свою душу и отяготив мучения Христа. Она со страхом и надеждой ждала, когда священник произнесет чудодейственные слова: „Христос воскресе!“, чтобы с облегчением ответить „Воистину воскресе!“. Ждала и мучилась, что ее чудовищный грех окажется последней каплей в чаще терпения Всевышнего, и это обстоятельство помешает Иисусу воскреснуть. И что же тогда делать?
Copyright: Лидия Паша, 2005
Свидетельство о публикации №60356
ДАТА ПУБЛИКАЦИИ: 09.12.2005 22:32

Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать.
Устав, Положения, документы для приема
Билеты МСП
Форум для членов МСП
Состав МСП
"Новый Современник"
Планета Рать
Региональные отделения МСП
"Новый Современник"
Литературные объединения МСП
"Новый Современник"
Льготы для членов МСП
"Новый Современник"
Реквизиты и способы оплаты по МСП, издательству и порталу
Организация конкурсов и рейтинги
Литературные объединения
Литературные организации и проекты по регионам России

Как стать автором книги всего за 100 слов
Положение о проекте
Общий форум проекта