ПО МОРЯМ – ПО ВОЛНАМ, ПО ЛЕСАМ – ПО ПОЛЯМ И ПО УРБИ ЕТ ОРБИ ГРУЗИЯ Здесь камни, как цветы, И женщины, как камни. И храмы, как персты, И голоса, как храмы. Здесь золота увядшие черты, И подлинности грани золотые, И в них - не позабытые святые. О, Грузия, о , Грузия, где Ты? Тбилисских женщин длинные глаза Преследуют меня как судьбы Евы. И грусти не взошедшие посевы Томят, как не рожденных голоса. Майдан, и Синагога, и Сион, Лаперашвили и Гудиашвили, Гурули, Абисадзе*, Пантеон, Гитарный звон, и незабвенный Гиви*, Всё - подлинности пряные плоды, Как синие табидзевые кони, Как горных круч хрустальные следы На синем как свобода небосклоне. Но где-нибудь должны же быть и корни? Ответьте мне, Вы, камни, как цветы, Вы, женщины, прелестные как акме, Вы - чуда красоты И многогласья - храмы, Вы, золота песочные часы, Вы, подлинности грани золотые, И вы, не позабытые святые, Ответьте мне - о, Грузия, кто Ты? __--------- • Замечательные представители тбилисской интеллигенции и артистического мира. Тбилиси, март 1974 РОМАНС ЗАКАТА Воздушный замок горит вдали, Ах, свет недолог ночной зари, Далек и ярок в лесной глуши Пылает замок, парит в тиши. В просветах арок - приют луне, Огонь так жарок, так странно мне. Суров и ярок горит в тиши Волшебный замок чужой души. Огонь всё выше - знать час пробил. Вот знак на крыше в цветах крови, А башен камень съедает мгла. Ах, как мне, как мне та даль мила. Но гаснут, гаснут огни зари. Недолог отсвет ночной любви. Уж дым без жара - душа ушла. Закатный замок сгорел дотла. 75. ХОРОШО! Когда есть крыша и машина, Всё хорошо, всё хорошо. И даже если лопнет шина, Водителя не бросит в шок. Прольется дождь, иль вспыхнет небо, Отмытое тугим дождем, - Не бог весть сколько в этом хлеба, Но все ж ей-богу - хорошо! конец 70-х 1975 ЭССЕ В испанском зале Эрмитажа, Под сенью выспренних картин Сидел я в позе метранпажа, Сидел, и не стыдясь седин, Воображал себя вельможей, Что пьет с эмалевых лиможей, У гобеленных паутин Поэзию элегий тонких И вина из сосудов звонких. А мимо сонмы иностранцев, Как будто погруженных в сон Необозримого пространства, Брели, брели, что б выйти вон. Вдруг скрежет их стальных зубов Изрек суровей Сурбарана: „Товарищ, ты бедней, чем Йов“. - И не стерпев подобной раны, Хуля воображенья зов, Я встал, пошел, и был таков. А за дворцовою оградой - Неутомимый господин - Сияло солнце так парадно В контрасте с темнотой гардин. Шел редкий дождик над Невою, И радуга двойной дугою Чертила подворотню в рай. И шел обыденный трамвай, И зеркало окон сверкало. За ним какой-то гражданин, Отчизны честное зерцало, Как будто он совсем один, Справлялся с надобностью малой. „Какой пассаж, какой кретин!“ - Сказал бы критик ретроградный. Какая странная отрада, Что мир воистину един. Ленинград.1978 2. 1984. СНОВИДЕНЬЯ О, сновиденья в интерьерах Давно обжитых городов. Манерность милого модерна В оправе из забытых слов. Бесцеремонные вторженья Иных манер, иных основ, О, сновиденья, сновиденья В стенах отжитых городов. О, закоптелые квартиры, Отбросившие в тень веков Шлафроки, шлейфы и мундиры. Как паутину с потолков. И вдруг являющие лица Полузабытых чудаков... Зачем покой нам только снится В покоях старых городов? РАСКОПКИ Вике По мостовой четырнадцатого века Мы шли с тобою в двадцать первый век По прихоти седого человека Черпавшего черты ушедших вех. Мы шли его чудными чертежами По сгнившим переплетам лет, И тонкий мел взвивался под ногами - Кость, череп, черепица иль скелет... Мы бредили над рдеющим бурьяном, Воображая папертью бревно. Донжон преображали Дон-Жуаном, И было нам недавнее - давно. Но было всё недавно в этом лете. И дождь, и знойной памяти комар, И белорусский лес, и в прелом цвете Его с горчцой малиновый пожар. НЕСВИЖ А где-то там барочный замок И век семнадцатый, порочный, И век семнадцатый, веселый - Фанфары, фарные костёлы, Сраженья, кавалеры, дамы... И я, советский обыватель, Вокруг туристским бонвиваном В московских башмаках хожу, И в историческом бедламе Своих следов не нахожу. А где-то там наивный Несвиж: Евреи, панны, воздух свежий, Забавы знатной детворы, И белые её дворы. И ход истории мне ведом, Хоть я в истории не сведущ, Мне сладостны её дары. И среди теней и жары Я неизвестной жажду веры, Как будто Богом в кавалеры Я посвящен одной из дам. И ксёндз по имени Адам Костела отворяет двери Как будто в истины бессмертье. Но там за дверью - подземелье... И я миную этот храм. Несвиж. 1988 ДУБ В уютном польском парке города Несвижа нацисты расстреляли сотни евреев. На месте их убийства - камень. И дуб был ранен и окаменел, Когда деревья стали под расстрел. И шли окаменелые дома, И камень шел, сжимая автомат. И старец шёл, курчавый, как Завет. Потрескивал песок, как пистолет. И польский парк чудные псалмы пел, И старый замок вежливо глядел На то, как шли евреи на расстрел, Которые, деревьями восстав, На каменную подлость мне кивают. И мне на печень этот камень давит, И времени провал прорвав, В меня как тот стреляет автомат. Несвиж.1988 ДОРОГА Поеду понемногу, Куда глаза глядят. Дорога - так дорога, Вперед, а не назад. Колеса - так колеса. Поселок, лес, стерня. Кто видит дальше носа? Конечно, шоферня. Мне золота не надо - Осенний листопад. В пути одна награда - Сто тысяч верст подряд. И пересуд подруги Направо от руля. И круги, круги, круги Потом до января. Прелестное гусарство - Дуели воль и фар - Гляди, а то и в царство Небесное попал! Изменчива дорога, И я дороге рад, Проеду понемногу Сто тысяч все подряд. 1980 МОРЮШКО Море было серое, чуть покрыто рябью, В море что-то русское, кисленькое, бабье. Взять как бабу морюшко Теплою рукою, Расплескать бы горюшко, Разлучить с тоскою. Солнечною искрою Располошить сердце, Да перстом лучистым бы Волн пустить бы скерцо. То -то бы веселие, То -то было б плясу, Бросили б безделие Наши лоботрясы. Собрались бы девушки, Стали б в хороводы, Раздались бы певушки - Что для нас невзгоды. А пока на улице Злая непогода. Почему ж не женщина Грустная природа? Июль 54. Рижское взморье ЭКСПРОМТ Здесь море и песок Тела свои сплели, Сосновый лес высок И маяки вдали. Как море влажный взор, На дне его награда - Тебе шепчу я вздор, А ты и вздору рада Юрмала 1954 СВЕЙКИ Он сказал ей : „Свейки“, Позабыл поцеловать. Две слезы, две змейки - Побежать, догнать. Подошел другой. У моря Все глаза ясны. И за ним без горя Скрылась в тень сосны. Юрмала, 1954 | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
