Куземко Владимир Валерьянович.

 

НАВАЖДЕНИЕ ИЗ ПАРИЖА.

Из записок юмориста.

 

Вчера такое приснилось - до сих пор вздрагиваю…

 

Будто звонят в дверь, открываю я, и в мою квартиру входят двое.. Один - в шикарном костюмчике «от Кардена», другой - в потёртой спецовке, с ящиком инструментов в руках, и оба - с неподдельно французкими «горбатыми» носами.

 

- Пуатье, владелец мебельной фабрики из Парижа! - представился шикарный костюм. - В России проездом… Решил лично ознакомиться с советскими покупателями и узнать, довольны ли они качеством моей продукции… Мы в основном работаем на экспорт, и качество экспортной продукции для репутации нашей фирмы - это всё!..

 

- А-а-а… - пробормотал я, якобы понимающе, на самом же деле – не понимая ни черта.

 

Спецовка пялилась с усталой грустью, как и полагается типичному представителю угнетённого буржуинством фрацузкого пролетариата. (У отечественных работяг, иногда забредающих ко мне по сантехническим, телевизионным или холодильным делам, взгляд куда нахальнее!)

 

А мебельный фабрикант тем временем, пройдя в комнату, остановился напротив письменного стола.

 

- Вот он! - воскликнул Пуатье, ласково гладя стол унизанными золотыми перстнями пальцами. - Моя последняя модель… Месяц назад вы купили этот стол в мебельном магазине №14, не так ли?.. Хочу узнать ваше мнение о нём… Может быть, есть какие-то замечания и претензии?.. Мелкие неполадки мы тотчас устраним, а если обнаружатся крупные - стол немедля заменят за счёт фирмы…

 

- Да?!. - изумился я, доселе не избалованный вниманием отечественного сервиса. К тому же мне смутно вспомнилось, что к письменному столу снизу намертво приклеен ярлык Энского мебельного комбината, расположенного куда ближе к Уралу, чем к Парижу.

 

Но во сне такие мелкие подробности хоть и смущают, но не слишком. Да и стол явно признал хозяина: под его ладонью сладко потянулся, замурлыкал и преданно завилял непонятно откуда взявшимся хвостиком.

 

А Пуатье внимательно осмотрел стол со всех сторон, поочередно выдвинул и задвинул все ящики, прощупал каждый выступ и углубление. И - скептически хмыкнул:

 

- Так я и думал!.. Царапина на верхней крышке, ручка нижнего ящика держится на одном шурупе, левая передняя ножка короче остальных на два миллиметра… О, я знаю: это проделки Туше из второго цеха!.. Ну ничего, завтра же этого бездельника уволят без права на выходное пособие!.. Ну так что - меняем стол?..

 

-Э-э-э… - испугался я.

 

- Тогда – ремонт! - решил Пуатье. - Приступайте, Жан!..

 

Угнетённый эксплуатацией пролетарий проворно разложил инструменты, и в потрясающем темпе принялся за работу. Спустя 15 минут ручка намертво приросла к ящику, все конечности стали одинаковыми как сиамские близнецы, а слой лака укрыл царапину так надёжно, что не в каждый микроскоп её и рассмотришь…

 

- О-о-о! – восхитился .я.

 

Но Пуатье был недоволен:

 

- Медленно работаете, Жан! Следовало управиться на полминуты быстрее!..

 

Жан, испуганно съёжившись, начал собирать инструменты. Пуатье двинулся к выходу. Я догнал его с трёшкой в потной ладони. Увидев протянутые деньги, Пуатье удивился:

 

- Что вы!.. Это я в долгу перед вами - за брак в продукции моей фабрики… Мы обязаны работать только с гарантией высочайшего качества, иначе быстро прогорим… Если у вас проявятся ещё какие-нибудь дефекты - срочно телеграфируйте в Париж, - мы вышлем ремонтную бригаду!..

 

Он галантно раскланялся и вышел. За ним тенью скользнул Жан, звякая инструментами в ящике.

 

Я жестом попросил Жана, чтобы он подождал, и, сбегав на кухню, вернулся оттуда с запотевшей бутылкой водки «Посольская». Щёлкнул себя пальцем по кадыку, мол: «давай обмоем это дельце!..»

 

Увидев бутылку, Жан вздрогнул, задрожал всем телом, и загипнотизировано глядя на «Посольскую», потянулся было к ней…

 

Но вдруг откуда-то с улицы раздалось властное: «Жан!», - и он. вздрогнув, отпрянул назад… Судорожно сглотнув слюну, жалко улыбнулся, и, кинув на бутылку неописуемой силы отчаяния прощальный взгляд, скрылся за дверью.

 

А я так изумился, что немедленно проснулся.

 

Вскочив с постели, подбежал к письменному столу… Как и следовало ожидать, на крышке по-прежнему змеилась царапина, и все четыре ножки отличались друг от друга так, словно изготавливались на разных планетах.

 

Схватившись за ручку нижнего ящика, дёрнул - и передняя сторона ящика вместе с ручкой, тотчас отлетев, осталась в моих руках.

 

…И тогда грешные мысли зародились в моей голове… Ну почему же и у нас нельзя внедрить подобную систему обслуживания и гарантии качества?.. Неужели наше сцементированное соцсоревнованием и рабочей совестью производство так уж обречено пасовать перед их утопающе-загнивающим капитализмом?..

 

…Явившись утром на работу, рассказал про сон сослуживцам. Они охали и ахали, сопережевая, но один из них, Утюжков, посмотрел на меня подозрительно и спросил:

 

- А к чему вы, собственно говоря, клоните?.. На что намекаете этими провокационными сновидениями?..

 

И уставился так, словно подозревал во мне матёрого идеологического диверсанта.

 

Испугавшись подозрений в крамоле, я от греха подальше плюхнулся в своё рабочее кресло - и оно тотчас развалилось подо мною.

 

Так и лежали на полу: снизу я. на мне – спинка от кресла, а на спинке - сиденье с хорошо знакомым всем ярлыком Энского комбината: «Мебель - дрова!»

 

1986 год.