Борис ТУРОВ С К Л Е Р О З Рассказы, миниатюры и даже стихи Издание 2-е, дополненное Москва, 2008 ОТ АВТОРА Увы, склероз имеет тенденцию прогрессировать. Не миновала сия участь и мой сборник «Склероз», изданный два года назад. За это время от нечего делать я насочинял около десятка новых рассказов (в оглавлении они выделены курсивом), и мне захотелось познакомить с ними самых преданных поклонников моего скромного творчества. Так появилась мысль издать новый сборник... И вот тут начались сомнения. Оставить книге старое название или присвоить новое, например, «Склероз-2»? Все ли старые рассказы включить или какие-то оставить за бортом? Взвалить на себя функцию единоличного судьи мне не хотелось, понимая, что от автора трудно ждать объективной оценки: рассказы как дети – все дороги. После некоторого размышления я пришел к выводу, что в данной ситуации весьма кстати был бы референдум с участием наиболее эрудированной части моих читателей. Так я и поступил, призывая всех проявить не только твердость духа, но главное – критическую направленность. Внутрене я был готов к тому, что в адрес рассказов, и в соответственно мой, будет направленно изрядное количество «отравленных» стрел. Каково же было удивление, когда один за другим последовали советы: в новый сборник включить все. Такой вердикт, откровенно говоря, меня немного озадачил, но «глас народа – глас божий». Под шумок всеобщего «одобрямса» я также решился оставить старое название и не трогать оформление: когда еще представится случай продемонстрировать свои художнические «спсобности». Напомню: первую обложку я нарисовал целиком, что касается последней, то часть рисунков на ней – тоже результат моих стараний Как и раньше, в книгу вошли только те рассказы (кстати, многие из них подверглись значительной авторской правке), которых объединяет общая направленность - ирония и, само собой, самоирония. При этом перед глазами все время стояли мудрые слова замечательного польского писателя Ежи Леца, что ирония должна восстанавливать то, что разрушил пафос... В то же время я считаю себя обязанным сказать, что далеко не все в книге равноценно. Немного успокаивает тот факт, что этим грешили даже самые великие рассказчики. Что уж тогда говорить обо мне, обыкновенном литературном труженике. Но, с другой стороны: "что позволено Юпитеру, не позволено быку". Правда, бык вовсе не обязан об этом знать... Несколько слов по поводу стихов в конце сборника. Себя поэтом я никогда не считал, поэтому мои стихотворные упражнения можно читать, а можно и нет. Публикую я их только потому, что по своей тональности они близки к содержанию книги, а не отнюдь, чтобы утешить самолюбие. Если кому-то захочется более подробно узнать, как я дошел до такой жизни, что стал писать рассказы, сочинять стишки и даже рисовать обложки, прочитайте авторское предисловие к первому изданию, и вам многое станет ясно. Какие-то сведения об авторе имеются также в публикуемых ниже ну очень краткой «Автобиографии» и «Интервью с самим собой». АВТОБИОГРАФИЯ (ну очень краткая) Первое, в чем сомневаться не приходиться, - родился. Национальность (да). Учился (в школе). Воевал (на фронте). Три раза был ранен. Награжден орденами и медалями (меньше, чем Брежнев). Окончил (с отличием Московский институт востоковедения). По специальности не работал (см. графу национальность). Переквалифицировался в журналисты. Писал (статьи, рассказы, книги). Публиковался. Женился. Произвел на свет сына. Развелся. Продолжал сочинять. До сих пор не могу отделаться от этой вредной привычки. Ныне «Засракуль» (Заслуженный работник культуры России), на заслуженном, как это принято в таких случаях говорить, отдыхе то в Москве, то в Санта-Монике (Калифорния). Конечно, трудно мотаться туда-сюда, но что поделаешь, коль на роду так написано. «Самое трудное говорить о себе правду...» ИНТЕРВЬЮ С САМИМ СОБОЙ Итак, вопросы задает Б. (Борис), отвечает на них Т. (Туров). Б. – Привет! Т. – Привет! Б. – Давненько не виделись Т. – Да уж! Б. – С чего начнем? Т. – С чего все начинается... Б. – Наверное, с детства. О нем мы еще поговорим, а пока скажи, кем были для тебя родители? Т. – Боги на земле. Я и по сей день их боготворю. Б. – Ты веришь в Бога? Т. – Я верю в разум. Если Бог – высшее проявление разума, то да. Б. – Давай немного о детстве. Что больше всего тебе запомнилось из того безоблачного времени? Т. – Как я скатывался по деревянной лестнице со второго этажа дома, где мы тогда жили. Б. – Было больно? Т. – Нет, интересно. Особенно, как реагировали на это окружающие... Б. – Это до школы, а в школе? Т. – Девчоночьи косички с бантиками, постоянные наводнения в школьном туалете и безмерная грудь преподавательницы украинского языка. Б. – Ты уже тогда обращал на это внимание? Т. – Попробуй не обратить, когда опасаешься быть задавленным этой выдающейся частью учительницы, склонившейся над тобой, чтобы разглядеть, что ты там нацарапал в тетрадке. Б. – Кем ты мечтал быть в ту пору? Т. – Артистом. Б. – Тогда, почему же ты потом выбрал Институт востоковедения? Т. – Там была намного выше стипендия, чем в других вузах. Б. – И все-таки, иногда, наверное, закрадывалась мыслишка о дипломатической карьере? Т. – Что толку? Уж ты-то лучше других знаешь, что эту самую карьеру мне обрезали спустя несколько дней после рождения... Б. – И тебе не было обидно, что не стал дипломатом? Т. – Теперь нисколько. Особенно после того, как понял, что нет на свете ничего грязнее, чем политика. Б. – А журналистика? Т. – Это - типичная проститутка. Правда, и среди жриц любви иногда попадаются порядочные... Б. – Ты тщеславен? Т. – Только в той мере, чтобы не чувствовать себя зависимым. Б. – Как ты относишься к деньгам? Т. – Как к неизбежному злу, но их присутствие успокаивает. Б. – Тебе никогда не хотелось разбогатеть? Т. – Еще как хотелось. С единственной целью – увидеть мир. Но самое обидное: когда на склоне лет это стало возможно, оно оказалось уже не нужным.. Б. – У тебя много друзей? Т. – Друзей много не бывает. Это штучный «товар», наподобие реритета. Б. – Давай немного поговорим о женщинах. Т. – Я знаю, это твой «конек». Б. – И твой тоже. Ты часто влюбляся? Т. – Подсчетом не занимался. Я считаю, что каждый мужчина должен создать себе хотя бы одного кумира в женском образе, чтобы потом было о ком вспоминать. Б. – Тогда другой, нескромный вопрос: у тебя было много женщин? Т. – В любом случае, меньше, чем у Казановы. Но почему «было», они и сейчас есть. Каждая красивая женщина – моя, пусть мысленно, но моя. Б. – Какие тебе больше нравятся: блондинки или брюнетки? Т. – В любви я дальтоник и интернационалист. Б. – Что ты больше всего ценишь в женщинах? Т. – Смотря каких. У некрасивых ум, у красивых – глупость. Б. – Почему так? Т. – Красивые, как правило, умными не бывают. У них все уходит в красоту. А некрасивым надо же чем-то компенсировать свой недостаток... Б. – Я знаю, ты не делаешь секрета, что любвеобильный. И все-таки, кого ты больше всего любишь? Т. – Детей и домашних животных. Б. – За что? Т. – И те, и другие – пленники не зависящих от них обстоятельств. Б. – Если не возражаешь, давай коснемся литературной темы. У тебя были кумиры, которым ты хотел подражать? Т. – Конечно! О Генри, Шолом-Алейхем, Чехов, Бабель, Ильф и Петров. Но быстро сообразил, что подражать кому бы то ни было бесполезно. Б. – А почему ты не включил в этот список Жванецкого? Т. – Он стоит особняком. Это – гений парадокса. Но его лучше слушать в исполнении профессиональных актеров, чем читать... Б. – Скажи, откуда ты берешь темы для своих рассказов? Т. – Разве ты не заметил, что ничего смешнее, драматичнее и комичнее жизни нет. Б. – Можно я задам тебе традиционный вопрос? Т. – Попробуй. Б. – Если бы появилась возможность начать эту смешную, драматичную и так далее жизнь сначала... Т. – В таких случаях я всегда вспоминаю поговорку: «Если бы во рту росли грибы...». Дальше ты знаешь. Ну, а все-таки «если бы», то наверняка наделал бы такую же кучу ошибок, если не больше, потому что каждый должен пройти через т е ошибки, которые ему суждено совершить... Б. – Кем? Судьбой? Т. – А ты ее видел, эту судьбу? Конечно, что-то такое в природе существует, но скорее на генетическом уровне А то, что мы называем судьбой, - это прежде всего цепочка случайностей, причем, как правило, непредвиденных. А раз непредвиденных, то и бороться с ними невозможно. Поэтому так удобно все сваливать на судьбу. Б. – Ты часто оглядываешься на пройденный путь? Т. – Какой смысл? Однажды я это уже сделал, написав книгу «Разбушевавшаяся память», после чего сказал себе: хватит ворошить то, чего не вернешь. Сейчас я оглядываюсь только красивых женщин, чтобы посмотреть, как они еще выглядят с тыла... Б. – Тебе не хочется немного поговорить о шахматах. Ведь ты с ними был связан cтолько лет... Т. – Правда, вначале не по своей воле, так как выбора у меня тогда не было. Но потом они стали значительной частью моей жизни. Б. – Добавь также источником существования... Т. – Да. Но не это главное. Я открыл для себя удивительный, неповторимый мир, населенный людьми, готовых многим пожертвовать ради самоутверждения. Мир, полный протворечий, страстей, несбывшихся надежд и разочарований... Б. – Ты имеешь в виду профессионалов? Т. – Да, прежде всего ее верхушку, хотя она меньше других страдала от борьбы за местом под солнцем. Уже одно то, что какая-то часть из них увековечила свои имена – награда сопоставимая с тем, что пришлось им пережить. Но ты не представляешь, сколько еще по-настоящему талантливых людей заманила в свои сети игра, беззастенчиво прервав на каком-то этапе попытки осуществить мечту! Б. – И ты в их числе? Т. – Совсем чуть-чуть Я, скорее, был все-таки наблюдателем, а не игроком, пытался увиденное осмыслить, потом что из этого заносил на бумагу. В итоге вышло около десятка книг. Так что можно сказать, что я почти ничем не рисковал... Б. – Наверное, потому, что по натуре ты не игрок. Т. – Возможно. Кстати, это находит подтверждение и в другом факте: побывав несколько раз в столице игрального мира Лас-Вегасе, который, кстати, произвел на меня незабываемое впечатление, несмотря на то, что город ведет далеко не праведную жизнь, я вывел формулу, как не проигрывать... Б. – И что это за формула? Т. – Не играть вообще, что пытаюсь делать, правда, не всегда успешно. Б. – Твоему оптимизму позавидуешь. Как тебе удается сохранить его в наше сложное время? Т. – Ты что забыл, что родились мы в день веселого праздника «Хэллуин» 31 октября. Ну а серьезно - если относиться к трудностям с известной долей иронии, а иногда даже с юмором, то они не так уж страшны. Еще Антон Павлович Чехов заметил: «если тебе в глаз попала соринка, радуйся, что не бревно...» Б. – Чего ты больше всего не любишь в себе? Т. – Желание во что бы то ни стало веселить других, даже когда это не хочется... Б. – И при этом ты не лишен сентиментальности. Т. – Да уж, такой грешок за мной водится. Я и сегодня, читая книгу, или в кино могу пустить слезу. Б. – А что тебе больше всего не нравится в других? Т. – Желание во что бы то ни стало казаться лучше, чем есть на самом деле. Б. – У меня такое впечатление, что нам пора закругляться, а то читатель, наверное, устал от нашего разглагольствования? Т. – Согласен. А знаешь, чем я хочу завершить наше интервью? Б. – Пока нет. Т. – Поразительными по своей глубине словами прекрасного поэта-песенника Александра Зацепина, написавшего: «Призрачно все в этом мире бушующем, Есть только миг, за него и держись. Есть только миг между прошлым и будущим, Именно он называется ЖИЗНЬ». Б. – Что ж, спасибо тебе за откровенные ответы. Т. – И тебе - за такие же вопросы, мой неразлучный «Alter ego». ГЛАВА ПЕРВАЯ РОДНАЯ СТОРОНКА... РЕШАЮЩАЯ ПАРТИЯ Последнюю неделю шахматная комната в конструкторском бюро «Горпроекта» напоминала растревоженный улей. Игрались тренировочные партии, проверялись варианты. На свет были вытащены книги, подшивки журналов. Шахматисты в срочном порядке заделывали прорехи в своем дебютном репертуаре. Словом, подготовка к финальному матчу на первенство города с командой комбината «Точное время» шла полным ходом. И вот, когда до матча оставалось буквально несколько дней, случилась беда: в командировку уехал Вася Семушкин, сделавший два года назад ничью в сеансе одновременной с гроссмейстером. Его ободряющая телеграмма «Победа за нами, мысленно с вами», хотя и была прочитана всей командой, но облегчения не принесла. Известно, что беда не ходит в одиночку. Когда после долгих поисков замену Васе все же найти удалось (о равноценной замене не могло быть и речи, так как никто больше в «Горпроекте» ничьей с гроссмейстером не делал), на команду обрушилась очередная неприятность: заболела четвертая доска – Цезарь Леденцов. По этому случаю было созвано экстренное совещание шахматистов. Капитан команды Слава Луцис произнес короткую, но прочувствованную речь, закончив ее почти, как Гамлет: «Так я вас спрашиваю, быть или не быть матчу?» К удивлению Славы, предложения посыпались, как из рога изобилия. Но все они были отвергнуты. И когда стало казаться, что выхода не найти, раздался чей-то робкий голос: – А может, возьмем Женьку Нолика?.. – Блестящая идея! – воскликнул Слава Луцис, лицо которого вдруг стало таким радостно-просветленным, как в день зарплаты. – И посадим его на…первую доску! В наступившей тишине слышно было, как пролетела муха. Наткнувшись на оконное стекло, она забарабанила по нему пулеметной дробью. Подумать только! Женьку Нолика предлагают включить в команду, да еще на первую доску. С ума можно сойти. Конечно, Женька сам по себе парень неплохой. А уж шахматы до чего любит! Недавно, например, начал собирать автографы лучших шахматистов города. Да и ребята к нему тоже относятся хорошо. Вот только никак не научится мало-мальски разбираться в шахматах. Первая доска играет с ним без ладьи, вторая – без коня, третья дает вперед слона… И вот этому Женьке Нолику хотят доверить спортивную честь коллектива не где-нибудь, а на первой доске да еще в финальном матче. Заговорили все сразу. – Да вы что, обалдели! – Братцы, да это же гарантированный ноль! – Ну и докатились… – Докатились, докатились! А будет лучше, если нас вообще не допустят к соревнованию? – резонно спросила шестая доска, юрист по образованию. – Тихо! – раздался зычный бас Славы Луциса. – Конечно, Женька – это не Капабланка и даже не Гроб. – При чем здесь Гроб? Какой Гроб? – испуганно спросила десятая доска. – Зоенька, не волнуйся. В Швейцарии был такой мастер. – Слава продолжал: – Я считаю, что Женька должен играть именно на первой доске. Вы спросите, почему? Объясняю. То, что Женька проиграет, сомневаться не приходится. Но он может проиграть сильному шахматисту, может и слабому. Так лучше пусть «погибнет» от руки первой доски. А мы за счет этого сделаем передвижку, усилим наш "хвост" и…выиграем! Слава обвел присутствующих торжествующим взглядом. Ничего не скажешь, план он придумал потрясающий. Неуверенный голос четвертой доски - «все-таки неудобно…» - прозвучал, словно глас вопиющего в пустыне. Автору плана было поручено завтра же переговорить с Женькой Ноликом. Женю Слава нашел во время перерыва в столовой. Тот, ничего не подозревая, доедал котлету. Слава дипломатии обучен не был. Присев рядом на стул, он сразу выпалил: – Привет! Команда решила, что ты будешь играть в финальном матче на первой доске! Женя как-то неестественно мотнул головой. От неожиданности котлета остановилась в горле. – Я так и знал, что ты не будешь возражать. Молодец! – Слава дружески хлопнул будущую первую доску по спине, и котлета продолжила свой путь. – Но я… – дрожащим голосом пытался что-то возразить Женя. – Мой друг, шахматное искусство требует жертв. Увидишь, я буду не я, если мы не разделаем под орех этих пижонов из «Точного времени». От тебя требуется совсем немного. Если продержишься до 25-го хода, мы поставим тебе памятник при жизни у входа в конструкторское бюро. Понял?! Слава еще раз дружески хлопнул Женю по спине и добавил, что тот должен явиться в воскресенье в клуб пол-одиннадцатого… Шахматная комната в клубе по случаю финального матча выглядела, как никогда, торжественно. Под потолком, во всю длину стены висел плакат: «Привет участникам финала!» На выстроившихся в несколько рядов шахматных досках в ожидании замерли фигуры. Немного в стороне, на судейском столике в солнечных лучах купался Кубок. Слава то и дело поглядывал на него, предвкушая радость момента, когда он будет получать его под завистливые взгляды соперников. Торжественности обстановки не могло испортить даже то, что команда «Точное время» опоздала. В 11 часов и восемь минут судья матча включил часы, борьба началась. Соревнование проходило с переменным успехом. «Хвост», на который уповала команда конструкторского бюро, как вскоре выяснилось, оказался не на предполагаемой высоте. После четырех часов игры надежды на легкую победу рассеялись. Девять партий не дали перевеса ни одной из сторон, а неоконченной – кто бы мог подумать! – оставалась партия Женьки. Как развивались события на первой доске, никто толком не знал: каждый был занят своими проблемами. Теперь же, освободившись, шахматисты все свое внимание устремили на партию, неожиданно ставшую решающей. Попытки заинтересованных сторон прорвать кольцо болельщиков, окруживших столик, за которым вели бой «лидеры» команд, успеха не имели. Тогда кто-то притащил демонстрационную доску, и судья воспроизвел на ней позицию партии. Боже мой, что это была за позиция! Несколько фигур стояли под боем. Еще две выигрывались самым элементарным способом. Было похоже, что соперники играли по принципу «найдите худший ход». Женька, это было видно по всему, вошел в роль. Он трудился изо всех сил, не обращая внимания на то, что ворот у рубахи расстегнулся и галстук съехал на бок. В поте лица работал и его противник. Вскоре борьба достигла своего апогея: белые (ими играл Женька) очередным ходом могли дать мат, обыкновенный мат ферзем. Команда, затаив дыхание, ждала: заметит он или не заметит? Но вот Женька, немного подумав, оторвал правую руку от стола, кончиками указательного и большого пальцев осторожно взял ферзя. Потом на какое-то мгновение задумался и не спеша понес фигуру… в противоположную от короля противника сторону. Кто-то из конструкторов ойкнул. И тут произошло неожиданное: ферзь выпал из дрожащей Женькиной руки и со стуком упал на доску. – Ход сделан! – радостно воскликнул капитан команды «Точного времени». Судья посмотрел на доску, удивленно пожал плечами. Еще раз посмотрел на поле боя и констатировал: «Мат!» – Как мат!? – удивился Женькин противник. Он попытался уйти королем, но, услышав дружный смех болельщиков, понял, что проиграл. Свободных полей у короля не было. Из шокового состояния Женьку вывела протянутая рука, поздравлявшая с победой. Должно было случиться так, что белый ферзь упал именно туда, куда нужно, и черные получили мат. – Ура! Мы победили, – раздался ликующий голос Славы Луциса. Конструкторы дружно подхватили клич своего капитана. Виновника торжества поздравляли, тискали, дружески хлопали по спине... А через несколько минут состоялось закрытие матча. Оно было непродолжительным. Главный судья объявил, что обе команды грубо нарушили регламент, заведомо посадив на первую доску самых слабых шахматистов. Результат матча был аннулирован, Кубок остался неразыгранным. КАК Я СТАЛ ЧЕМПИОНОМ Не знаю, кто, когда, но я лично приобщаться к спорту начал чуть ли не с пеленок. Рассказывали, что малышом, требуя еду или сухие пеленки, я от нетерпения орал благим матом и дрыгал ногами так, что папа был уверен: из меня наверняка выйдет велосипедист. Мои же настоящие спортивные приключения начались немного позже – в двухлетнем возрасте, когда в день рождения я стал обладателем сразу четырех резиновых мячей. Как только гости разошлись, папа заметил: – Теперь я точно знаю, Витька будет футболистом. Он был заядлым футбольным болельщиком, хотя играл на скрипке в симфоническом оркестре. Реакция мамы на заявление папы была традиционно негативной: – Конечно, ты бы хотел, чтобы ребенку подарили холодильник или, на худой конец, пылесос. Тогда, по-твоему, он стал бы инженером! А на следующий день весь дом уже говорил о моей удивительной любознательности и не менее поразительной сообразительности. – Представляете, Витенька проколол все до одного мяча, – то ли огорчаясь, то ли радуясь, делилась новостью с подругами и соседями мама. – И не чем-нибудь, а вилкой, – перенимал эстафету папа, считая, что и он имеет право разделить успехи сына... Первым настоящим соревнованием, которое я увидел, естественно, был футбол. На стадионе было очень интересно и весело. Я долго не мог решить, куда смотреть – на поле или на зрителей. Перед началом игры рядом с нами сели еще двое. Они жевали бутерброды и спорили о каких-то инсайтах, офсайтах. Потом раздался свисток, и на поле выбежали разноцветные футболисты в длинных трусах. Выстроившись друг против друга, они дружно прокричали что-то невнятное и разбежались по полю. Игра началась, соседи перестали работать челюстями. Беготня на поле мне вскоре надоела, и я переключился на впереди сидящую голову без единого волоска. На самой макушке чернело небольшое пятнышко. "Муха!» – подумал я и начал тихонечко дуть, чтобы прогнать ее. В тот же момент голова повернулась и спросила: – Это ваш мальчик? – Да, а что? – удивился папа. – А то, что из него мог бы получиться неплохой вентилятор! Папа собрался что-то ответить, как над нами раздался душераздирающий вопль: – Судью на мыло!!! Видя, что боевой призыв должной поддержки не получил, борец за справедливость засунул в рот четыре пальца, по два от каждой руки, и пронзительно засвистел. Я сразу забыл о лысой голове. «Судью на мыло!» Это же сколько нужно судей, если люди каждый день умываются, а меня к тому же заставляют еще несколько раз дополнительно мыть руки? А для стирки рубашек, носков, трусиков? Нет уж, футбольным судьей я ни за что не буду… Мою первую поездку на двухколесном велосипеде очень точно описал Марк Твен. Очутившись в седле, я сразу понял, что ничего более противоестественного человек придумать не мог. Чего только стоит рекомендация – поворачивай руль в сторону, куда падаешь. Или – смотри перед собой, а не на руль, когда ты, словно загипнотизированный, не в силах оторвать глаз от изогнутой металлической трубки, напоминающей рога какого-то парнокопытного. Бороться на первых порах с падениями – занятие бесполезное, как и пытаться объехать всякие живые и неживые предметы, которые, словно грибы, появляются в самых неожиданных местах и, что самое главное, не вовремя. Первых пятнадцати минут мне как раз хватило, чтобы наехать на двух соседок, вышедших на воздух посудачить, разбить горшок с цветами, неосмотрительно вынесенный кем-то во двор, сломать ограду у клумбы. Но все это были цветочки. «Под занавес» я наехал на корыто с дождевой водой, перелетел через руль и плюхнулся в воду, вызвав всеобщий восторг ребят, наблюдавших за моей учебой. Они уверяли, что с таким номером меня могут взять в любой цирк. Через пару дней я снова пошел в школу, а еще через две недели уже лихо катался «без рук», что вызывало неоднозначную реакцию у представителей разных возрастных групп. Многие однокашники не скрывали своей зависти. А вот мама и особенно тетя Валя, папина сестра, узнав об этих проделках, пришли в ужас. «Запомни мои слова, – глубокомысленно говорила тетя Валя, подсчитывая на мне синяки, – если Витька вырастет, то будет жить!»... Неподдельную любовь я испытывал в детстве к лошадям. Именно их я чаще всего пытался изобразить на бумаге цветными карандашами. От моих лошадиных рисунков больше всех приходили в восторг родственники, считавшие, что я не лишен способностей, которые обязательно следует развивать. А там, чем черт не шутит, может появиться новый Ван Гог или Врубель. Но самое любопытное – никто из них с первого раза так и не смог угадать, что я хотел изобразить. Авторитет лошади еще больше вырос после того, как в руки мне попала книжка Майн Рида «Всадник без головы». Отныне мустанги полностью завладели моим воображением. Не знаю, существует ли на самом деле телепатия, но вскоре, после того, как я в третий раз перечитал «Всадника», папа как-то за ужином внес предложение провести летний отпуск в деревне. Кто-то из его коллег по оркестру уже побывал там и остался доволен. Поля, луга, чистый воздух, парное молоко…Что еще нужно? Маме, по-видимому, надоело все время находиться в оппозиции, и она без восторга согласилась. В деревню, помню, приехали под вечер. А утром следующего дня первое, что я увидел, была живая лошадь. Она паслась на лужайке за нашим домом. Опустив голову, помахивая хвостом, наверное, от удовольствия, она неторопливо щипала зленую травку, еще не представляя себе, что ее ожидает в ближайшие минуты. Для начала я сделал круг, обойдя ее, – ноль внимания. Тогда я решил ее погладить – снова полное презрение к моей персоне. Я легонько потянул за веревку, которой, по всей вероятности, была отведена роль уздечки. Лошадь мотнула головой, как бы говоря: «Не приставай, видишь, я занята!» Первая попытка сесть верхом кончилась недолетом. Тогда я принес из дома табуретку. Второй прыжок был лучше, но, не рассчитав силу толчка, я перелетел на другую сторону. Третья попытка закончилась успешно. Моя новая знакомая все эти манипуляции переносила с олимпийским спокойствием. Наверное, у нее была очень крепкая нервная система. Но как обманчива порой бывает внешность. Кстати, это еще заметили древние греки во время Троянской войны. Стоило мне очутиться верхом на своей мечте, как она тотчас же начала показывать свое истинное лицо. Сперва попыталась сбросить меня назад, потом вперед. Но не тут-то было. Теперь оторвать от лошади меня можно было только вместе с гривой. Видя, что прямолинейная тактика малоэффективна, она избрала более коварную – сделала вид, что смирилась со своей участью. Больше того, чтобы усыпить мое внимание, спокойно прошла несколько шагов, после чего, как ошалелая, пустилась вскачь… С лошади меня сняли. В каждом кулаке у меня было зажато по клоку шерсти. Ни стоять, ни идти, не говоря уже о том, чтобы сесть, я не мог. В точности, как в американском кинофильме «Три мушкетера». Придя немного в себя, я с удивлением обнаружил, что мой коварный мустанг, как ни в чем не бывало продолжает щипать травку, не переставая помахивать хвостом. Мне даже показалось, что он ехидно улыбается. К концу отдыха мы все же подружились. Трудно сказать, кто больше ждал наших встреч – он или я? Так как без краюхи хлеба и нескольких кусочков сахара я на свидание никогда не приходил. Но взамен я получал не меньше – ни с чем не сравнимое удовольствие от общения с удивительно добрым и смышленным четвероногим созданием… Немало поучительного связано у меня еще с водой, наверное, потому, что родился я под знаком водолея. Но об этом в другой раз. Сейчас только скажу и то потому, что меня к этому обязывает заголовок рассказа: если вы думаете, что чемпионом я стал по футболу или велосипедному спорту, или, наконец, по конкуру, то ошибаетесь. Чемпионский титул я получил… Об этом я тоже когда-то напишу. ПОД ЗНАКОМ ВОДОЛЕЯ Из предыдущего рассказа вы уже знаете, что ребенком я ни за что не хотел лежать в мокрых пеленках, хотя и родился под знаком Водолея. Тем не менее с водой у меня связано немало ярких воспоминаний. В школе я стал обладателем своеобразного рекорда, выпив на пари подряд восемь стаканов газированной воды. Правда, с тех пор при виде этого напитка мне становится нехорошо. С сиропом я тогда наверняка выпил бы еще больше, но с сиропом вода стоила дороже… Должен заметить, что генератором всех оригинальных идей в нашей семье был папа. Однажды он, например, уговорил маму положить в банк с трудом собранные сбережения, предназначенные для покупки «Запорожца», которого мама почему-то называла «мечтой идиота». Что из этого получилось, догадаться не трудно. Не стало ни банка, ни денег. Один из его смелых проектов был все же зарезан на корню, поскольку мама категорически заявила, что только через ее труп. На это папа согласиться не мог, так как маму любил и вообще слыл человеком мирным – играл на скрипке в симфоническом оркестре. Проект состоял в том, чтобы обменять нашу трехкомнатную квартиру со всеми удобствами на загородную без удобств, но с огородом. И вот, спустя какое-то время, папу осеняет новая идея, правда, помельче: – А не поехать ли нам в воскресенье купаться? Я, естественно, крикнул «ура!», мама от неожиданности уронила тарелку, папа продолжал развивать свою мысль дальше. – В прошлый «уик-энд» почти половина нашего оркестра побывала на водохранилище, и никто не утонул. Захватим с собой Витюшу (это меня), пусть поучится плавать… – Надеюсь, учить будешь не ты! – в голосе мамы отчетливо прозвучало что-то металлическое. Ни она, ни папа плавать не умели. В ответ папа открыл футляр от скрипки и вынул оттуда две небольшие книжонки. Потом с таким видом положил их на стол, будто он автор этих бессмертных произведений. Я прочитал названия: «Советы начинающему пловцу» и «О чем должен помнить утопающий». Первая, так ему сказали в магазине, потрясающий самоучитель. По правде говоря, я вначале не понял, зачем, чтобы побарахтаться в воде, нужно ехать на водохранилище, когда под боком, на окраине города есть отличное озеро. Но оно, увы, незаслуженно пользовалось дурной славой. В далекие времена какой-то мальчишка, якобы, имел неосторожность утонуть. С тех пор эта печальная история, обрастая новыми страшными подробностями про подводные ямы и водовороты, пиявок, высасывающих кровь из своей жертвы, передавалась из поколения в поколение. В связи с этим подавляющее большинство мам считало своим долгом периодически напоминать своим любимым чадам, чтобы те не вздумали купаться в зловещем озере, где, на самом деле, кроме водорослей, камыша и мелкой рыбешки, ничего больше не было… Уже потом выяснилось, что у папиного предложения была еще другая сторона. Оказывается, один из пунктов взятых на себя оркестром соцобязательств, заключался в коллективных выездах на природу, в том числе и на водохранилище. Вечером следующего дня состоялось чтение самоучителя. Книжка мне понравилась. Я узнал, что в Древней Греции и Риме люди тоже плавали. Что существуют различные стили – брасс, кроль, баттерфляй. Кстати, о последнем я слышал как-то по радио, пела певица. В конце книжки упоминалось, что самое трудное для начинающего – удержаться на воде. Для этого особое внимание следует прежде всего обратить на: а) координацию движений, б) работу рук и ног, в) дыхание и еще на что-то. И главное – не бояться воды! Выслушав все это, мама, еще тверже, чем раньше, заявила, что жить ей еще не надоело и она не намерена участвовать в нашей авантюре. Потом столь же решительно добавила, что, если мы утонем, то домой чтоб не возвращались… В воскресенье утром я и папа все же отправились на водохранилище. На условленном месте нас уже ожидали любители плавания из оркестра. Кто-то радостно заметил, что папа поступил весьма мудро, прихватив меня с собой, так как без меня была бы чертова дюжина, что, как известно, примета – не очень. Теперь же мероприятие наверняка пройдет успешно. Все радостно согласились с этим доводом. Уже первое окунание показало, что с главным у меня все в порядке – воды я не боялся. С остальным, к сожалению, – обстояло хуже. Любая попытка выполнить хоть один совет самоучителя кончалась тем, что я без промедления шел ко дну, что в общем-то противоречило, как я узнал позже, закону Архимеда, но зато находилось в полном соответствии с законом всемирного тяготения Ньютона. Активное участие в моем обучении принимал симфонический оркестр. Меня волокли по воде, поддерживали снизу руками, показывали, как нужно дышать. Особенно усердствовала флейта-пикколо, двухметровый дядя Жора с ручищами, как у Майкла Джордана и мускулатурой Сталлоне. Последний раз я был поднят на поверхность изрядно посиневшим. Все сошлись на том, что для первого раза, пожалуй, хватит. К следующему занятию папа на всякий случай выучил все приемы искусственного дыхания. Они сразу же пригодились: барабанщик так наглотался воды, что пришлось его сообща приводить в чувство. На третье занятие мы захватили с собой спасательный круг. Странно, но лежа на нем, у меня все получалось. Потом были еще выезды на водохранилище. К тому времени теоретически я был подготовлен не хуже любого пловца-профессионала. Нижняя полка в книжном шкафу была почти полностью заставлена специальной литературой. Изюминкой нашей плавательной библиотечки был трехтомник мемуаров многократного чемпиона и рекордсмена «Десять лет в воде», «Двадцать лет в воде» и «Тридцать лет в воде». Еще одна книга мне страшно нравилась – «Наедине с водой», психологический роман. Так значилось на обложке. Все это, вместе взятое, рано или поздно должно было сказаться. И оно сказалось. Плавать я все же научился, но при следующих обстоятельствах. Однажды мы с ребятами из класса, несмотря на строгий запрет мам, все-таки отправились на пользующееся дурной славой озеро кататься на лодке. День выдался наславу: стояла титихая, безветренная погода. Щедрое июльское солнце, не жадничая, посылало на землю свои лучи. Я сидел у борта, свесив ноги в воду, и мечтал о том, как когда-нибудь установлю рекорд по плаванию, пусть даже городской. Недаром же я родился под знаком Водолея! Обо мне напишут в газетах, может быть, даже напечатают портрет. Мальчишки при встрече будут показывать на меня пальцем: «Смотрите, рекордсмен!» И вдруг, в самый разгар мечтаний, когда лодка выгребла на середину озера, я неожиданно оказался в воде. Последующие события развивались с кинематографической быстротой. Я, как обычно, отправился на дно. Но тут со всей решительностью вмешался накопленный опыт. Оттолкнувшись, я выплыл наверх и, хлопая, как попало, руками и ногами по воде, поднимая фонтаны брызг, устремился к лодке. Через какое-то мгновение ребята меня втащили. Я стал пловцом… Сегодня, с высоты тысяч проплытых мною километров и трех европейских рекордов, которые удалось установить, могу со всей ответственностью заявить, что учиться плавать можно по-разному: в одиночку, коллективно, по книгам. Каждый из этих способов имеет свои недостатки. Первый – не всегда под рукой окажется человек, который в последующем будет награжден медалью «За спасение утопающего». Второй способ – все хотят во что бы то ни стало дать полезный совет и ты не знаешь, какой из них выбрать. Гибрид, с помощью которого учили меня – научно-коллективный, как могли убедиться, тоже не лишен минусов. Но есть еще один – самый простой способ: записаться в группу начинающих к опытному тренеру. Скажу вам по секрету: если бы мне пришлось начинать сначала, я бы обязательно выбрал последний вариант. Успех гарантирован, независимо от того, под каким Зодиаком вы появились на свет. СОН В ЗИМНЮЮ НОЧЬ Для кого как, а для Васи Жмуркина прыжки на лыжах с трамплина были самым любимым занятием. И не потому, что он добивался в этом мужественном виде спорта особых успехов. Скорее, наоборот. До вчерашнего дня он ни разу в жизни с трамплина не прыгал. А вот посмотреть, как это делают другие, было для него ни с чем не сравнимым удовольствием. И всякий раз он поражался, как это человек без специального летательного устройства, словно птица, парит в небе… На заводе, где работал Вася, было несколько спортивных секций, но о летающих лыжниках почему-то забыли. Однажды он даже сказал об этом на собрании. Но его призыв, увы, остался неуслышанным, и Вася, оскорбленный в своих лучших чувствах, решил начать заниматься самостоятельно. «Ничего, – успокаивал он себя, – они еще услышат о Жмуркине!» Для начала он запасся литературой. Затем по утрам стал делать зарядку. Иногда, в особо жаркие дни, даже обливался холодной водой. Примерно через полгода он почувствовал, что пора попытаться накопленные знания увязать с практикой. Как и следовало ожидать, тут же во весь рост встал вопрос, как произвести эту увязку. О настоящем трамплине, он понимал, пока еще рано было думать. Поэтому Вася решил на первых порах довольствоваться одним из естественных бугорков-трамплинов, которых за городом полно и которые в погожий воскресный день напоминают муравейник от кишащей на них детворы, совершающей свои бесстрашные прыжки. Появление Васи Жмуркиина с лыжами под мышкой на природном спортивном сооружении незамеченным не осталось. Больше того, оно вызвало повышенный интерес у юных спортсменов. А один из них, наиболее бойкий рыженький парнишка со вздернутым носиком и без передних зубов, с любопытством разглядывая многокилограммовую фигуру Васи, недоверчиво и с присвистом спросил: – А сто, дяденька, вы тоже будете прыгать? Вася утвердительно кивнул головой, после чего курносенький добавил: – Там твердо… Но пути для отступления не было. Не станет же он пасовать перед каким-то бугорком после стольких месяцев подготовки?! Зачем он тогда занимался утренней зарядкой? А водные процедуры? Думаете, приятно стоять под холодным душем?.. Чтобы не нарушить не известно кем установленный порядок, Вася занял очередь в хвосте и стал ждать своего часа, мысленно перебирая в памяти самое важное, что узнал из книг или успел заметить в качестве зрителя на соревнованиях. Из этого состояния его вывел уже знакомый голос: – Дяденька, вы сто, уснули? И в тот же миг Вася ринулся вниз… Справедливости ради надо сказать, что большую часть пути, вплоть до злополучного бугорка, он проехал нормально. Остальное произошло в считанные доли секунды. Его подбросило, и в то же мгновение он увидел над собой голубое небо, на фоне которого вырисовывались две его ноги. К тому, что первый блин может оказаться комом, Вася внутренне был готов. Он встал, отряхнулся, нашел в себе даже сил улыбнуться. Ребятишки принесли убежавшие куда-то лыжи. Рыженький парнишка, конечно, был тут как тут. Не без некоторого превосходства объяснил, что во время полета нужно наклоняться вперед. Вася не стал сообщать юному тренеру, что прекрасно знает, куда надо наклоняться. Но что толку, если в самый ответственный момент какая-то неведомая сила так и тянет назад, земное притяжение, что ли? А лыжи, того гляди, норовят улететь в облака. Второй прыжок Васи Жмуркина, особенно в его заключительной фазе, был диаметрально противоположный первому. И на кой черт он послушался рыженького?! Конечно, он сам тоже виноват – не рассчитал, перестарался. Словом, на сей раз он приземлился на переднюю плоскость. Кто-то из ребятишек сказал, что так обычно прыгают лягушки. Увы, и все последующие прыжки Васи неизменно заканчивались приземлением на какую-то часть тела. Один раз он все-таки изловчился и, к изумлению мальчишек, остался на ногах. Но то был заключительный аккорд, после которого одна из лыж пришла в негодность. На обратном пути домой, в электричке, Вася долго анализировал свои прыжки. Что и говорить, техника у него явно не на высоте. Да и координация оставляет желать лучшего. А руки? Где он держит руки во время полета? Конечно, так удобнее – когда падаешь, они смягчают удар… По мере приближения к городу в Васе Жмуркине росла уверенность, что главная причина неудач все же не в нем. Просто его теоретическая подготовка рассчитана на настоящий трамплин, а не на бугорки. И он готов это доказать, если представится случай. И случай представился… В небе ярко светило солнце. Его ласковые лучи отражались в серебристо-нафталиновых снежинках. На деревьях, перепрыгивая с ветки на ветку, резвились воробьи, своим гомоном возвещая о том, что весна не за горами. В нескольких десятках метров от Васи Жмуркина возвышался 70-метровый трамплин. Он и еще несколько летающих лыжников стояли молча перед тренером Кукиным, лицо которого удивительным образом напоминало физиономию того рыженького парнишки с загородного бугорка-трамплина. Бесстрашные мастера свободных полетов с преувеличенным вниманием разглядывали концы своих ботинок, одновременно внимая словам тренера. – Не стыдно вам? – выговаривал своим подопечным Кукин. – Кончается сезон, а ни одной победы, ни одного рекорда в нашем активе… Наставник с укоризной оглядел поникшую дружину. Потом его взгляд остановился на Жмуркине, которому вдруг стало как-то неуютно, потому что он тоже считал себя причастным к этим неудачам. – Вот ты, Жмуркин, что думаешь по этому поводу? – Я-я-я, – запинаясь произнес Вася, – думаю, что надо… – Что надо? – поторопил его тренер, надеясь услышать дельный совет. – Побить надо… – Кого? – испуганно спросил Кукин. Чего доброго и ему достанется на орехи. – Рекорд надо побить, товарищ Кукин, – неуверенно ответил Вася. – Правильно! – обрадовался тренер. – А вот лично ты, смог бы это сделать? Жмуркин стоял в нерешительности, продолжая ковырять носком ботинка снег. Подумать только! Ему, можно сказать, наполовину новичку, доверяют такое ответственное дело. – Попробую, – робко выдавил из себя Вася. – Молодец! – воскликнул Кукин, тут же решивший смелее выдвигать молодежь. – Вот это настоящий мужской разговор. Главное, не забудь собрать в кулак всю свою волю и… Тренер похлопал Васю по плечу, так и не договорив, что нужно делать после того, как воля будет собрана в кулак… Жмуркин стоял на стартовой вышке. Где-то далеко внизу маячила гора приземления. А еще ниже виднелись крошечные фигурки людей. Он опустил на глаза защитные очки. Взялся за перила. Резко рванув их на себя, помчался по горе разгона. На столе отрыва Вася сгруппировался и прыгнул, смело бросив тело вперед. Бросил так, как еще не бросал никогда. Краешком глаза он видел проносящиеся сбоку верхушки елей, судейскую вышку и, как ему показалось, строгое лицо Кукина. Неожиданно его качнуло. Земля накренилась. Лыжи сбились с параллельного курса. Раздался то ли хлопок, то ли удар. На долю секунды Вася потерял ориентатацию. Но потом все снова пошло хорошо, даже очень. Упругий поток встречного воздуха подхватил Жмуркина, поднял его на свои крылья и понес дальше. Неожиданно ему стало так легко, что захотелось петь, но он не был уверен, можно ли во время полета петь. Чего доброго, не засчитают рекорда. Внизу мелькнули трубы родного завода. Он даже пытался разглядеть свой цех. "Вкалывают, наверное, а может быть, перекур, – представил себе Жмуркин. – Никому и в голову не придет выйти и посмотреть на небо…" Вася продолжал полет. Нарушив все правила воздушного движения, курс ему пересек дельтапланерист. Из иллюминатора сверхзвукового лайнера на него с любопытством смотрели пассажиры. – Не могли бы вы сказать, где мы находимся? – поинтересовался Вася. Из-за рева самолета ответа он не расслышал. Впрочем, какая разница, где? Ясно одно – рекорд он побьет… Еще через какое-то время над ним проплыл спутник. Стало смеркаться. Петь почему-то расхотелось. «Так и не долго облететь вокруг шарика, – промелькнуло в голове у Жмуркина. – Земля-то круглая». Он закрыл глаза, думая о том, что наверняка ему не поверят, что он совершил такой прыжок. Эх, нужно было запомнить номер самолета. И все же любопытно, где он приземлится… Но что это? Какой-то странный звон в ушах. Вася вспомнил о разряженном пространстве, кислородном голоде. О том, что даже альпинисты не могут на большой высоте обходиться без кислородных приборов. Он открыл глаза. На тумбочке, возле кровати, неистовствовал будильник. Надо же такому присниться! Любопытно, чем все-таки закончился бы его полет?! Сегодня он обязательно ляжет пораньше, чтобы досмотреть сон… ИНТУИЦИЯ Николай неторопливо шел по шуршащей дорожке стадиона. Был один из тех дней, когда вдруг замечаешь, что лето уже кончилось. К бассейну можно было пройти и другим, более близким путем. Но сегодня он не спешил – до начала занятий оставался почти час. Есть время отдаться мыслям… Его дружба с Виктором началась еще в институте. Многих на первых порах удивляло, что связывает двух разных по характеру людей: вечно увлекающегося Виктора Меньшикова и рассудительного Николая Кравченко. Но постепенно к «странной» дружбе все привыкли, и она перестала служить темой для пересудов. Николай не раз говорил себе, что спорить с Виктором на профессиональные темы бесполезно. У того своя точка зрения, у него – своя. И все же где-то глубоко сидела уверенность, что большого разговора рано или поздно не миновать, хотя маловероятно, что кому-то из них удастся перетянуть другого в свою веру… Вместе с Виктором в комнату, казалось, ворвались все шумы города. – Привет рыцарю стартовых тумбочек и голубых дорожек! Закругляешься? А я пришел поглядеть на твоих гвардейцев… – Боюсь, большого удовольствия они тебе не доставят… – Брось прибедняться. К сожалению, в нашем деле звезды каждый день не рождаются. – Это уж точно. Но, с другой стороны, звезда на земле – вещь весьма хрупкая. Пусть уж лучше ребята твердо ходят по… воде. – Господи, до чего ж ты твердолобый! Никак не хочешь понять, что сегодня другое время. Ну, воспитаешь еще десяток перворазрядников. А толку что? Никого они по большому счету не интересуют. Так, для отчета. За твоих разрядников даже заслуженного тренера района и то не дадут. Чемпионы – вот, кто нужны! Николай слушал, не перебивая, хотя почти все, что говорил Виктор, раньше уже не раз звучало в разных вариациях. Обычно, чтобы не дать страстям разгореться, Николай переводил разговор на другую тему, либо отделывался шуткой. Но сегодняшняя атака – особая. Не пора ли самому перейти в наступление? Разве он не уверен в своей правоте точно так же, как Виктор в своей? – Лично меня лавры заслуженного тренера не волнуют. А вот мальчишки, которых учу плавать, даже очень… – Ха-ха-ха! – Виктор и не думал смеяться. Он шагал по комнате, не замечая, что курит незажженную сигарету. Николай тоже не на шутку завелся. – Вот тебе и ха-ха! Ты же сам недавно жаловался, что некоторые ребята пропускают занятия. – Чепуха! Издержки производства. – Никакие не издержки. Они не ходят на занятия, потому что им не нравится роль, которую ты им отводишь. Ты с самого начала лишаешь их главного – надежды когда-нибудь добиться успеха. Правда, кое-кому у тебя живется вольготно. Но таких единицы. И получается классовое общество… Николай не меньше Виктора удивился, как это ему удалось произнести такой длиннющий монолог. Насчет классового общества он, конечно, перегнул. Но почти в каждом экспромте изначально заложен эдемент перебора… Виктор воспользовался паузой. – Значит, по-твоему, я плохой тренер? – Нет, почему же? Но система твоя, подход… – Послушать тебя, может показаться, что двух мастеров спорта воспитал ты, а не я. Что у твоих ребят, а не у моих большинство городских рекордов… Виктора понесло. Видит Бог, он пришел с благими намерениями, а его, что говорится, встретили в штыки. Раз так, он тоже, наконец, выскажет все до конца, как бы это ни было больно другу. – Я тоже не могу сказать, что ты плохой тренер. И все же чего-то тебе не хватает. Изюминки, что ли? Как это лучше объяснить? Нет у тебя одной очень важной для тренера вещи – интуиции. Да, да, интуиции! Ее, к сожалению, с дипломом не выдают да и в магазине не купишь. Это – божий дар. Наверное, поэтому тебе хочется хочется ходить по земле, а не парить… Еще какое-то время они обменивались уколами. Потом спор потерял остроту, и они расстались. Эта стычка произошла недели две назад… Николай занимался с группой девочек, когда его позвали к телефону. Звонил Виктор. Разговор он начал так, словно между ними ничего не произошло. – Что нового? Да ничего особенного. Подбросили еще одну группу ребятишек. Так что скоро по количеству сравняемся. Как Марина? Спасибо, ничего. Женька? Нормально. Спрашивают, почему не появляешься ? Может, сегодня заглянешь? До шести я буду в бассейне. Хочешь, приходи, вместе пойдем ко мне… Бассейн жил своей обычной жизнью. Недалеко от стартовых тумбочек с десяток ребят слушали объяснение Виктора. Чуть в сторонке атлетически сложенный юноша усердно имитировал движения пловца. «Хорош!» – подумал Николай о парнишке. Увидев друга, Виктор подал знак, что скоро освободится. Николай направился к скамейке, чтобы сесть, как сзади колокольчиком прозвенел знакомый голос Женьки – десятилетнего сына Виктора. – Дядя Коля, здрасте! Почему вы так долго к нам не приходили? Папа сказал, что куда-то уезжали. Хотите, покажу, как я плаваю? И, не дожидаясь ответа, Женька прыгнул в воду. Проплыв немного, он повернул обратно и через минуту снова стоял перед Николаем с немым вопросом в озорных глазах: «Ну, как?» – Что-то не могу решить: то ли четыре с плюсом, то ли пять с минусом. А вообще – молодец! Наверное, днюешь и ночуешь в бассейне, к тому же занимаешься по особой программе?.. Последняя часть вопроса предназначалась подошедшему Виктору. - А ну-ка, марш одеваться, хвастунишка! – Виктор легонько хлопнул сына ниже спины. - Мы уходим. Ну, и упрямец, скажу тебе. Заладил: «Хочу плавать, хочу плаплавать…» Никакие уговоры не помогают. С удовольствием отдал бы его в какую-нибудь спортивную секцию. – Но почему ты сам не хочешь с ним заниматься? – У меня не так уж много свободного времени, чтобы его разбазаривать. Как ни обидно, но из Женьки, увы, хороший пловец не получится. Ты же знаешь, интуиция меня никогда не подводила... Николай что-то хотел возразить, но Виктор его опередил. – Ты лучше погляди вон на того парня. Сережа Морозов. Вот кто скоро утрет всем нос. Хочешь посмотреть, как он работает? Николай кивнул головой. Это был тот юноша, который сразу привлек его внимание, когда он вошел. – Сереженька, проплыви стометровку с несколькими ускорениями. – Ну, как? – спросил Виктор после того, как юный пловец выполнил задание. – Но программу мы с ним составили ту еще! Не каждый выдержит… – И тем не менее, к Женьке ты несправедлив. – Ну что ты заладил, Женька да Женька, будто свет клином на нем сошелся. Пойми, я непротив его занятий спортом, наоборот. Пусть занимается, например, легкой атлетикой, баскетболом или еще чем. Но в плавании, поверь, ему ничего не светит… В глазах Николая на какое-то мгновение вспыхнул лукавый огонек, но, не успев разгореться, тут же погас. – Как говорится, хозяин-барин. Кстати, в моей спортшколе есть отличное легкоатлетическое отделение. Командует там Петров. Ты его знаешь. Если хочешь, могу с ним поговорить. – Это – идея! Поговори! … Прошел год. До республиканского первенства по плаванию оставался месяц, как в спортивных обществах начались отборочные соревнования. Вначале они должны были пройти у Виктора, потом – у Николая. Сережа Морозов, как и пред полагалось, оказался намного сильнее своих соперников. После соревнования Виктор позвонил Николаю: – Так что я тебе говорил? Сережа – гений! Еще две десятых секунды - и новый рекорд! Обидно только, что у него нет достойных соперников. А без конкуренции, сам понимаешь, далеко и быстро не уплывешь… Спустя несколько дней отборочные соревнования состоялись у Николая. Результаты последних прикидок были неплохими, тем не менее, его ни на минуту не покидало волнение. Немного успокаивало, что ребята рвутся в бой. Николай подсел к Виктору, который с секундомером в руке сидел на своем излюбленном месте на трибуне. Вскоре судья-информатор объявил, что на старт приглашаются брассисты и стал зачитывать фамилии участников первого заплыва: «… по второй дорожке – Геннадий Зотов, по третьей – Борис Иванов… по шестой – Евгений Меньшиков!» Репродуктор щелкнул и замолк. Первое, о чем подумал Виктор, – он ослышался. Но диктор четко произнес Женькины имя и фамилию. Тогда он решил, что это – совпадение: мало ли на свете Меньшиковых? Виктор посмотрел на Николая. Тот с преувеличенным вниманием разглядывал большой палец правой руки. – Сейчас же прекрати комедию! – прерывающимся голосом потребовал Виктор. – Поздно, – ответил Николай. – Смотри лучше туда. Виктор не успел заметить, как он превратился в одного из многочисленных болельщиков, заполнивших трибуны и шумно переживающих перипетии борьбы. Когда Женька на старте вынырнул позади всех, он не на шутку расстроился. Но метров через двадцать малыш переместился уже на третью позицию, потом обошел еще одного пловца. Про секундомер Виктор забыл. Он и без него видел, что дуэль за победу развернулась нешуточная. Женька делал, казалось, невозможное. Надо же, его сын! Виктор мог поручиться, что внутренне почувствовал, именно почувствовал, а не заметил, как Женька, собрав остаток сил, стал обходить лидера. Он не выдержал и крикнул: «Ну, еще, еще немножко!» А когда до финиша осталось несколько метров, он встал, как бы салютуя победу сына. Спустя несколько минут, они показались Виктору вечностью, судья-информатор обьявил, что ученик пятого класса 112-й школы Евгений Меньшиков установил новый республиканский рекорд… Домой возвращались втроем. Женька, получив обещанное мороженное, плелся сзади. Шли молча. Виктор понимал, что у молчания есть предел. Но с чего начать? Прежде всего он должен признать, что «заговор» Николая с Женькой удался блестяще. Его ввели в заблуждение проклятые шиповки, которые, как назло, все время попадались ему на глаза. Однажды он даже сделал Женьке замечание, что шиповки грязные… - Ну, что ж, большое тебе спасибо за рекордсмена! – выдавил из себя Виктор, все еще чувствуя за собой какую-то вину. - Пожалуйста, но если быть объективным, то главный "виновник" – ты, а не я! - Я? – неуверенно переспросил Виктор, хотя сразу понял, к чему клонит друг. -Точнее, интуиция. Да, да, она самая. Уж очень хотелось на собственном опыте убедиться, что это за штука, которая не выдается ни с дипломом и не продается ни в одном магазине! ЧТО ТОЛЬКО НИ СДЕЛАЕШЬ РАДИ ШАХМАТ – Я люблю шахматы. – Подумаешь, невидаль? – скажите вы. – Многие любят… – Но, наверное, не так сильно, как я. Мои знакомые, например, иначе как "гросс- мейстер" меня не называют. Но я даже не мастер, просто любитель. Вместо призов от игры получаю удовольствие. Вот, скажите, сколько вы можете просидеть за шахматной доской? Час, два, ну, от силы три. По сравнению со мной вы просто начинающий. Я могу играть целый день, в любое время, где угодно и с кем угодно. Был у меня партнер. Известный музыкант, дирижер. В ту пору ему было что-то около восьмидесяти. Как только я переступал порог его квартиры, он тотчас спрашивал: «Суски хотите?» – букву «ш» не выговаривал. Ваза с сушками неизменно возвышалась на столе, рядом с шахматной доской. Еще одна особенность была у моего партнера. После первых ходов, если даже разыгрывалась острейшая итальянская партия, он засыпал. Ради приличия я ждал несколько минут – может, проснется. Потом тихонечко будил легким покашливанием, полагаясь на его абсолютный слух. Мой музыкальный пассаж, как правило, срабатывал, он открывал глаза и тут же делал ход. Можете себе представить, что это был за ход – со сна. Я иногда думал: пусть бы лучше продолжал спать… Вообще, когда противник делает плохие ходы, играть неинтересно. Но этот партнер – был человеком необычным. Все оперы и симфонии наизусть знал, лично с Шаляпиным знаком был, портрет которого с автографом красовался на стене. Я уж не говорю, как он шахматы любил! И я терпеливо объяснял, как следовало в данной позиции продолжать. Он обычно соглашался и делал мой ход. Короче, приходилось играть сразу за двоих – и за себя, и за него. Другими словами, играть с самим собой, что, поверьте, очень непросто... Но лучше всего я себя чувствую, когда попадаю в поезд дальнего следования. А попадаю я туда довольно часто, потому что работаю экспедитором. Главное в моем деле, как вы понимаете, – это контакты. И вот тут шахматы, скажу вам, бывают порой просто незаменимы. Например, приезжаю в город Н., чтобы ускорить поставки оборудования для комбината. Первая встреча – с начальником планового отдела. Если это женщина, то о шахматах лучше не заикаться, потому что, не дай Бог, муж у нее тоже любитель шахмат, то можете себе представить, как она относится к древней, но в то же время вечно юной игре. Но если начальник планового отдела мужчина, то тут уж, как говорится, надо брать быка за рога. Но делать это нужно деликатно. Для начала пустить пробный шар: – Как вам понравился недавний матч? – «Спартак» – «Динамо»? – скорее всего спросит ваш собеседник. – Нет. Каспаров – Карпов! Именно сейчас наступил самый ответственный момент. Поэтому следует мобилизовать все свои знания, опыт, психологию и все остальное и, не дав собеседнику ни секунды передышки, обрушить на него поток имеющейся у вас информации о чемпионах мира и претендентах тоже. Но часто бывает так, что начальник планового отдела остается холодным к вашей шахматной эрудиции, тогда, в зависимости от сезона, можно переключиться на другие виды саорта… Покупая железнодорожный билет, я всегда прошу дать мне нижнюю полку. Играть на нижней полке – одно удовольствие. На верхней – сложнее. Положишь доску, расставишь фигуры, а куда ноги девать? Думаете, я не решил проблему верхней полки? Как бы не так! Соорудил раздвижную доску. Перебрасываешь ее, как мостик, на соседнюю полку и сражаешься сколько душе угодно. Если бы не это приспособление, разве смог бы я установить личный рекорд – 89 партий за одну поездку Москва – Новосибирск? Не ел, не пил, на остановках не выходил – играл… Вообще, когда я играю в шахматы, все остальное перестает для меня существовать. Впрочем, насчет «всего» я, конечно, малость перегнул. Кое с кем все же считаться приходится. Вы угадали – с женой. Вот, к напримеру, одна из семейных сценок. Жаркое июльское утро. На небе ни облачка. Термометр в тени показывает плюс двадцать пять. В доме уютно, прохладно – все располагает к шахматному творчеству. Скоро должен прийти сосед, чтобы продолжить наш матч, который длится без малого вот уже двенадцать лет и которому не видно конца и края, потому что соперничающие стороны этого не хотят. До прихода соседа жена, естественно, успевает высказать вслух свое мнение о шахматах вообще и обо мне, в частности. Попытка защитить любимое искусство, объяснив, что невозможно было предвидеть после недели проливных дождей такой жары, что трава в лесу еще сырая, а вода в водохранилище наверняка не успела прогреться, к тому же с соседом заранее договорились, – невинная попытка эта, как всегда, кончается хлопаньем дверью и уходом жены из дома. Я остаюсь один. Но вот звонок в дверь, и улыбающийся партнер появляется на пороге… Не стану утомлять вас рассказом о том, как проходят первые несколько часов. Нечто подобное, я думаю, происходило много лет назад при Ватерлоо. На пятом часу игры возвращается домой жена. Металлическим голосом она спрашивает: – Вы все еще играете? – Угу, – выдавливаю я из себя, потому что, когда играю, отвлекаться не люблю и вообще нахожусь в каком-то другом мире. Проходит еще полчаса. Сквозь рой шахматных вариантов, копошащихся в голове, вновь прорывается голос жены. Меня зовут, потом второй, третий раз… Только намериваюсь спросить, зачем я так срочно понадобился, как противник неожиданно жертвует слона, – и я тут же обо всем забываю. Сколько я нахожусь в таком состоянии, сказать затрудняюсь. К действительности меня возвращает все тот же твердый, как сталь, голос любимой жены: – Нужно забить гвоздь. Полка на кухне упала… Прекрасно понимая, какую реакцию может вызвать предложение чуточку отложить эту процедуру, я иду забивать гвоздь в надежде использовать внезапно появившуюся паузу для того, чтобы решить проблему – принимать или не принимать жертву! Гвоздь, разумеется, в стену влезать не хочет, потому что все мои мысли по-прежнему там, на шахматной доске. Пару раз попадаю молотком по руке. Когда же злополучный гвоздь все же вколотить удается, неожиданно отваливается кусок штукатурки вместе с гвоздем, и вся моя работа идет насмарку… Но я улыбаюсь. Улыбаюсь потому, что все-таки раскусил коварство партнера. Нет уж, дудки! Слона брать не буду! Лучше сам предложу жертву – ладью, и, если он ее возьмет, вперед двинется пешка, последует вскрытый шах, и ферзя у моего противника как не бывало. Причем я-то могу отказаться от его данайского дара, а он от моего нет, так как получит мат в два хода. И еще я улыбаюсь потому, что вдруг понял, каким я все-таки олухом был до сих пор. Как это я раньше не догадался попытаться приобщить жену к шахматному искусству?! Тогда бы в доме царила полная гармония. Конечно, переделать ее психику будет нелегко: уж очень она зла на Каиссу. Но чего только ни сделаешь ради шахмат… ДУХ ПРОТИВОРЕЧИЯ Итак, я окончательно решил научить жену играть в шахматы. Вы спросите, зачем? Во-первых, для того, чтобы она не мешала моему любимому хобби, и во-вторых, худо-бедно, но под рукой всегда будет пусть слабенький, но партнер, с которым можно сыграть партию-другую. Легко сказать – решил научить! Одно дело, когда человек идет навстречу твоим желаниям, совсем другое, когда шахматы для него чуть ли не враг номер один. Заранее зная, какова будет реакция на мое предложение, я понял, что без детально разработанного плана нечего соваться с моей идеей. И я его разработал. Первый ход был прост, как ход ладьи: надо возбудить интерес к шахматам. Для этого, как мне казалось, больше всего подходила книга «Шахматы в жизни ученых». Что бы там ни говорили, а приятно сознавать, что и ты при случае можешь оказаться в одной компании с великими людьми, тоже увлекавшимися шахматами… На следующий день, придя с работы домой, я после ужина с умным видом углубился в названную книгу, хотя по телевидению в тот вечер была обширная спортивная программа – футбольное обозрение, хоккей, легкоатлетические соревнования в закрытом помещении и фигурное катание. Словом, посмотреть было что. Жена долгое время косилась в мою сторону – уж не заболел ли я, раз игнорирую такие передачи. Потом женское любопытство взяло верх, и она не без ехидства спросила: – Что ты там с таким увлечением читаешь? – Довольно любопытную книжонку, – интригующе ответил я. – А как называется? – Какое это имеет значение? Ты все равно читать ее не станешь… Я был уверен, что за годы супружеской жизни достаточно хорошо изучил свою вторую половину. Сейчас она наверняка скажет: откуда, мол, я знаю, станет она читать или нет. И вообще спорить со мной бесполезно, поскольку, кроме шахмат, меня ничто больше не интересует. Затем назло мне книгу возьмет и прочитает… Именно это было главным звеном в моем плане, и я готов был уже праздновать победу, как вдруг жена безразличным тоном заявила: – Впрочем, неважно, как она называется. Ты же знаешь, шахматные книги я на дух не переношу! Вот тебе и главное звено. А ведь так хорошо все начиналось… «Надо срочно менять тактический рисунок», – молнией пронеслось у меня в голове. – Дорогая, – выдавил я из себя, – можем мы себе позволить хоть раз поговорить о шахматах спокойно? Я выскажу свое мнение, ты – свое. Попробуем найти компромисс… Я сделал небольшую паузу. Молчание жены было воспринято мной как согласие начать переговоры. – Ты когда-нибудь задавалась вопросом, что такое шахматы? Вот видишь - нет. А это величайшее творение человеческого ума, если хочешь, своеобразная модель жизни… Судя по выражению ее лица, нетрудно было определить, что модель должного впечатления не произвела. – А если к этому еще добавить, – продолжал я бодро, – что шахматы учат логически мыслить, развивают память, счетные способности… – Скажите, пожалуйста, – оживилась жена, – и счетные способности тоже? Дорогой, сколько лет ты уже двигаешь фигурки? – Десять! – не без гордости ответил я, не чувствуя скрытого подвоха. – Значит, можно сказать, что у тебя среднее шахматное образование. Так вот, не скажешь ли ты, сколько будет, если 32 помножить на 47? Я встал, чтобы взять бумагу и карандаш. – Нет уж, в уме, раз шахматы развивают… Я растерялся, но тут же вспомнил, что лучшая защита – это нападение, хотя в данном случае успех маловероятен: жена всегда преуспевала в математике, а сейчас работала научным сотрудником в НИИ… – А сама сможешь? – спросил я без энтузиазма. – Пожалуйста, 1504! – Ты наверняка заранее знала ответ, – не сдавался я. – Если ты такая умная, то скажи, сколько получится, помножив 79 на 83? Чуточку подумав, жена назвала цифру: 6557! Убедившись с помощью карандаша и бумаги в правильности ответа, я понял, что, увы, и на этот раз моя тактика оказалась несостоятельной. Требовались более весомые аргументы. – Ладно, пусть шахматы не помогли мне развить счетные способности. Но если бы они ничего не давали человеку, неужели ими стали бы увлекаться такие люди, как Пушкин, Тургенев, Толстой, Рабиндранат Тагор… До сих пор не могу понять, как у меня вырвалось имя замечательного индийского писателя, поэта, который, насколько мне известно, имел весьма отдаленное отношение к шахматному искусству. Но самое удивительное, именно оно произвело на жену неожиданно сильное впечатление. Она задумалась, потом сказала, что глубоко уважает этих людей, ценит их творчество, но на данном историческом отрезке времени ее больше касается наш сосед по лестничной клетке, мой постоянный партнер. Правда, он пока не оставил заметного следа ни в одной области науки, культуры и искусства, но, тем не менее, человек вполне интеллигентный, к тому же часто ходит со своей женой в театр, не то что некоторые… Последнее замечание, как вы уже догадались, имело прямое отношение ко мне. Жена довольно откинулась на спинку кресла, я же лихорадочно начал искать новые доводы в пользу шахмат. – Ты даже не представляешь, что испытывает играющий во время партии! Он как полководец, командует войском… – Так вот откуда у тебя замашки Наполеона! – съязвила жена. Этого я уже стерпеть не смог, тем более что запас аргументов был исчерпан. Отбросив всякую дипломатию, я решил наконец высказать все, что я думаю о женских шахматах вообще и почему женщины играют слабее мужчин, в частности. В шахматной печати по этому поводу высказывались различные мнения, например, что женщины не могут подолгу сидеть друг напротив друга, не разговаривая, упоминалось также своеобразие женской логики… Все это я с нескрываемым удовольствием выложил жене. И тут обнаружилось, что к такому повороту уже она не готова. В комнате воцарилась тишина. Но по сжатым губам и решительному взгляду жены я понял: уж теперь-то она обязательно научится играть, чтобы доказать мне обратное… Так и произошло. Для начала она засела за учебники, потом стала играть в турнирах. Получила разряд. Ее включили в сборную института, затем – города. Теперь ни одно серьезное соревнование, командное или личное, не обходилось без ее участия. Какое-то время мне удавалось играть с ней на равных. Потом, чтобы уравнять шансы, она стала давать мне вперед пешку. Сейчас она играет со мной уже без коня. Если так пойдет и дальше, то скоро, наверное, она преподнесет мне целую ладью. А на днях, когда ее интервьюировали в связи с выполнением мастерской нормы, на вопрос, кто был ее первым учителем, она показала на меня, при этом многозначительно улыбнулась. Так теперь вы понимаете, на что способен дух противоречия! Прошу извинить – кто-то звонит в дверь. Наверное, жена. Она еще не знает, что я приготовил ей сюрприз – два билета в театр. Пусть немного отвелечется от шахмат… ПИРОЖОК С МЯСОМ Недавно райсобес предложил мне поехать в санаторий на юг, к морю, на целых 24 дня. И хотя ноябрь – не самое лучшее время для купания, даже если это Сочи, тем не менее, отказаться не хватило мужества: путевка была бесплатной. И я поехал. Больше того, вернулся в прекрасном расположении духа, несмотря на 48 съеденных каш, огромного количества картофельного пюре и капусты в виде щей и борща. «Виной» тому – кошки, которых в санатории было множество, и я как любитель животного мира имел возможность довольно близко с нми познакомиться. Какие-то сведения о них у меня были и раньше. Я, например, знал, что именно с шумных кошачьих любовных игр начинается весна. Что кошки – существа независимые, чистоплотные, некоторые даже ходят, как люди, в туалет. Единственное, чего не могут – спускать воду в унитазе. Разумеется, это не относится к кошкам известного дрессировщика Куклачева, которые умеют делать все, даже зарабатывать деньги… В санатории я мог вволю понаблюдать за их повадками, маленькими хитростями, свидетельствовавшими не столько о мозговых извилинах, сколько о незыблемости инстинкта самосохранения; любоваться бесшумной, крадущейся походкой; видеть, какую большую и разнообразную работу выполняет хвост – своеобразный барометр настроения и желаний. Только недостаток времени не позволил мне, если не выучить кошачий язык, то хотя бы понимать смысл некоторых мяуканий. Еще я убедился, что у санаторных кошек хорошо налажено расширенное воспроизводство. Правда, попытка определить кошачью семью была заранее обречена на неудачу из-за процветающего многоженства и неурегулированных сексуальных отношений. Но это, как ни странно, сия дисгармония имело свою положительную сторону: извечная проблема «родители – дети» напрочь отсутствовала. Каждый гулял сам по себе… Поражало также разнообразие цветовых сочетаний, наводившее на мысль, что величайший художник всех времен и народов – природа на сей раз уступила свое место у мольберта генетике, которая, оказывается, тоже умеет неплохо рисовать. Мое первое знакомство с санаторскими кошками произошло в день приезда. Показать мою комнату №13 (кстати, любимое мое число, хотя родился я 31-го) взялась сестра-хозяйка, женщина не только внушительных размеров, но и решительного характера. Рассказывали, что благодаря ей в санатории не осталось ни одной приблудной собаки, что для подобных заведений не типично. Я же думаю, что заслуга в этом в равной степени принадлежала и кошкам, сумевшим отстоять свою территориальную независимость. Итак, первым, кого я увидел, переступив порог своей будущей обители, был огромный, мордастый рыжий кот, возлежавший на моей будущей постели и недоуменно разглядывавший непрошеных гостей, осмелившихся нарушить его покой. В его сероголубых кошачьих глазах застыл немой вопрос: «Разве вы не видите, что я отдыхаю?.. Такое развитие событий явно не входило в планы администрации санатория, поэтому сестра-хозяйка, вобрав в легкие как можно больше воздуха, крикнула коту, чтобы тот немедленно убирался вон. Получив грозный приказ, нарушитель порядка не стал его оспаривать, а нехотя поднялся, смачно потянулся, выпрямив, как спринтер, задние ноги, спрыгнул на пол и не спеша направился к балконной двери, издав на прощание недовольное «мя-а-а-у». Я выглянул на балкон. Хотя от внешнего мира его и отделяла железная решетка, в нижней части оставались довольно широкие лазы, куда рыжий с ловкостью пантеры прошмыгнул. Уходя, сестра-хозяйка посоветовала мне закрывать балконную дверь, чего мои предшественники, по всей вероятности, не делали, и вот – результат. Но поскольку я был большим любителем свежего воздуха, по правде говоря, за этим и приехал, то решил пойти другим путем: заделать балконные лазы. Так я и поступил на следующий день, использовав подручный материал – ветки, еловые шишки, которые в этих краях часто достигают весьма внушительных размеров. Бегло осмотрев свою работу, я пришел к заключению, что теперь уже нечего опасаться незваных четвероногих гостей. И точно – дня три или четыре меня никто не тревожил, если не считать нескольких записок в замочной скважине, приглашавших то взвеситься, то сдать анализ, то явиться на прием к врачу, который через каждые восемь дней при встрече неизменно задавал один и тот же вопрос: «На что жалуетесь?» Получив игривый ответ: «На отсутствие денег!», он измерял кровяное давление и с чувством выполненного долга и верности клятве Гиппократа отправлял меня отдыхать дальше, не забывая при этом поставить против моей фамилии жирную галочку. Свою первую встречу с котом я отнес к разряду случайностей, которых так много в нашей жизни. В конце концов, ничего страшного не произошло. Не крокодил же, а милое, рыжее создание решило отдохнуть в человеческих условиях… Но, когда спустя какое-то время, после того как балкон был забаррикадирован, посреди ночи по мне, мягко ступая, стало передвигаться какое-то существо, и я машинально, со сна, сбросил его на пол, на что последовало знакомое «мя-а-а-у!», но уже в другой тональности, я понял, что нужно принимать более действенные меры. К тому же, несмотря на темноту, мне показалось, что по мне прохаживалась другая гостья. Спросонья мелькнула еще одна нехорошая мысль: а что если мой номер вообще служит для кошек комнатой отдыха или красным уголком, а то, еще хуже, комнатой свиданий? Число «13» – еще недостаточное основание, чтобы устраивать публичный дом! Утром следующего дня, мобилизовав все свое «мастерство» строителя, я еще тщательнее заделал лазы на балконе. Проделанной работой я остался доволен. На мой взгляд, неперь уже не то что кошка, но даже исконный ее враг – мышка не пролезет... Я уже упоминал, что еда в санатории была почти диетическая. Но справедливости ради, надо сказать, что иногда нам, отдыхающим, все же перепадало вкусненькое. На первом месте бесспорно стояли пирожки собственного производства с мясом или капустой, иногда с повидлом. Когда однажды главврач санатория в сопровождении целой свиты, в которой самой заметной фигурой был шеф-повар в высоком белом колпаке, совершал во время обеда запланированный обход столовой, остановился у нашего столика и спросил, есть ли у нас претензии, мы дружно попросили вынести благодарность повару, выпекающему такие вкусные пирожки. К сожалению, давали их не часто, максимум два раза в неделю, так что съел я в общей сложности не то пять, не то шесть пирожков, во всяком случае на один меньше, чем мои соседи по столу. Почему? Сейчас узнаете. Через пару дней после упомянутого обхода главврача нам снова дали пирожок с мясом. Судя по тому, как сосед справа его мгновенно проглотил, и по тому, как хищно при этом блестели его глаза, красноречиво говорившие, что будь его воля, он запросто съел бы еще десяток, я понял, что повар на сей раз превзошел себя. Вот что значит – вовремя похвалить человека! Я же, насытившись кашей, решил оставить пирожок на после, тем более, что мне предстояли две процедуры (санаторий без процедур – не санаторий) – скипидарная ванна и массаж шейных позвонков, который я называл «дать по шее», хотя на самом деле это было легкое поглаживание с неизменным рассказом массажистки о последних событиях в городе, о мизерной зарплате, которую к тому же нерегулярно выплачивают, и, само собой, о кознях руководства санатория. Кроме того, я слышал, что наедаться перед процедурами не рекомендуется. Короче, пирожок я положил в целлофановый пакетик и отнес в свою комнату. Взял полотенце и отправился укреплять здоровье. Отсутствовал я меньше часа. Открываю дверь своей комнаты и застаю следующую картину: на кровати, свернувшись в клубок, положив головку на передние лапки, спит очаровательная кошечка. Тут же мой взгляд невольно скользнул по столу, где должен был лежать пирожок. Пакет присутствовал, но пустой. Я внутренне рассмеялся: все правильно – после еды самое время отдохнуть. Тревожить кошечку я не стал: уж больно сладко спала, раз не прореагировала на звук открываемой двери и на мои шаги. А может быть, ей просто снился вкусный сон с большим количеством пирожков и все – с мясом, и она не хотела его прерывать… Для себя же решил: если нам дадут еще пирожок, обязательно положу его в целлофановый пакетик, оставлю его на столе в комнате и забуду прикрыть балконную дверь... СОБАЧИЙ ХАРАКТЕР В нашей семье он появился случайно. Возвращаясь как-то с работы домой, жена обнаружила у двери жалобно скулящий комок шерсти. Тут же другой комок подкатил ей к горлу, и она занесла находку в дом, заявив, что отныне это обездоленное существо будет жить с нами, так как сидело у нашей двери, а не у другой. Значит, так ему написано на роду. А то, что написано, тем более на роду, следует уважать. И хотя аргумент, как вы понимаете, был далеко не научный, я тем не менее возражать не стал, поскольку собак любил и, как мне до этого казалось, пользовался у них взаимностью. Определить, что щенок – мальчик, большого труда не составило. Куда сложнее оказалось выяснить, какой он породы. Мои знания в этой области ограничивались субботними передачами «Дог-шоу». Но ни на одну из пород, мелькавших на телеэкране, он, к сожалению, похож не был. «Подрастет – узнаем, – решили мы. – И вообще, какое это имеет значение?» Знаете, что самое трудное на первых порах, когда имеешь дело со щенком, не считая, конечно, уборки многочисленных лужиц и еще кое-чего? Выбрать для него правильное имя. Первое впечатление, что это проще простого, сразу же проходит после того, как к языку прилипают всякие «Шарики» и «Бобики». А хочется чего-то оригинального. Это уже после того, как наш Жулька стал Жулькой, мы узнали, что при выборе имени главное – родословная. Но воспользоваться этим мы все равно не смогли бы, так как происхождение Жульки было покрыто мраком неизвестности, как и то, кто принимал непосредственное участие в его появлении на свет. Кинологи, к которым мы обращались, утверждали, что «руку» к этому приложили либо неизвестные доселе породы, либо давно исчезнувшие. Таким образом, поскольку выстроить генеалогическое древо оказалось невозможным, решено было считать Жульку терьером, но без характерного для данной породы экстерьера. Впрочем, эта проблема мало кого волновала, потому что главной заботой тех, кто приходил к нам, было как можно меньше общаться с Жулькой, отличавшегося не только непредсказуемостью и бурной фантазией, но также хитростью и неуемным аппетитом. Еще иногда он бывал нечист на руку, но это скорее из-за чрезмерного любопытства. Первый раз свою яркую индивидуальность Жулька продемонстрировал примерно в трехмесячном возрасте. Именно тогда я окончательно убедился, что с его именем мы попали в самую точку. К нам в гости пришла двоюродная сестра жены и в качестве презента принесла огромную плитку шоколада. Вместо того, чтобы вручить ее сразу по назначению, она положила шоколад на стул в передней, куда пулей влетел взъерошенный Жулька. Не мог же он остаться безучастным к такому событию, как приход нового человека! Для порядка он облаял гостью, но, увидев, что хозяйка очень рада встрече, сообразил, что «дивидендов» на сей раз ему не заработать. А вот выяснить, что за странная вещь лежит на стуле – его прямая обязанность. Незнакомый предмет еще больше его заинтриговал после того, как он со всех сторон его обнюхал. То, что предмет съедобный, он мог дать голову на отсечение. Увидев, что никто не обращает на него внимание, Жулька тихонечко направился к своему излюбленному месту около кухни, не забыв прихватить с собой вкусно пахнущую вещичку. Обертку он почему-то есть не стал, а вот шоколад вместе с фольгой сожрал. Через какое-то время сестра жены вспомнила о шоколаде. Но его на стуле не оказалось. Непродолжительное расследование сразу же навело на след воришки, мирно дремавшего на своей подстилке с непомерно вздувшимся животом. Когда выяснилось, что шоколад он слопал вместе с фольгой, возникла небольшая паника. Но она вскоре улеглась, когда стали вспоминать, чем только Жулька не лакомился за свою короткую жизнь – тапочками, перчатками, зонтиками… Не без волнения ждали мы, чем все-таки кончится дело с фольгой. Жулька упорно не хотел с ней расставаться, хотя было видно, что большого удовольствия она ему не доставляет: живот по-прежнему был вздут, и он часто, пардон, пукал. Через неделю он все же выдал ее «на-гора», но пукать почему-то не перестал. Все облегченно вздохнули, кроме сестры жены, которая затаила обиду, дав себе слово при случае проучить Жульку. Такой случай не заставил себя долго ждать. На годовщину свадьбы мы пригласили самых близких людей. Среди них была и сестра жены. Облаяв, как положено, каждого в одиночку, а потом всех вместе, Жулька по моей команде продемонстрировал несколько коронных трюков: «Сидеть!», «Служи!», «Дай лапу!», «А теперь другую!» Потом он улегся недалеко от стола и стал ждать, когда гости начнут, незаметно для хозяев, подбрасывать ему вкусненького со стола… Я-то был наслышан и начитан о коварстве женщин. Но Жулька из-за своей неграмотности знать этого не мог. Сестра жены, макая хлеб в вино, заворачивала его в ветчину и таким «бутербродом» угощала Жульку. Сами понимаете, от такого угощения он ну никак не мог отказаться. Ко времени, когда гости начали расходиться, Жулька окончательно захмелел и повел себя, как заправский пьяница: таскал из одного конца коридора в другой свою подстилку, спотыкался, икал. Я был готов к тому, что вот-вот он запоет «Шумел камыш…» Намаявшись, Жулька плюхнулся рядом с подстилкой посреди коридора и захрапел. Я не стал его будить и делать ему выговор – какой спрос с пьяного, даже если он – собака. Мне вовсе не хочется, чтобы у читателей сложилось о Жульке превратное впечатление. Часто он доставлял радость тоже. Как и я, был болельщиком московского «Спартака». Когда я его спрашивал, с каким счетом выиграла наша любимая команда, он в ответ три раза лаял. Увы, это не всегда совпадало с действительностью. Самые нежные чувства, на которые был способен, он испытывал к нашему годовалому сынишке, разрешал ему делать с ним все, что тому взбредет в голову: таскать за хвост, дергать за уши. Если, по его мнению, фамильярность переходила границы, он недовольно ворчал и обиженно удалялся, но ни разу не показал вида, что способен дать сдачи. Зато мне неуважительного отношения к себе не прощал – сразу огрызался и норовил цапнуть. Вообще Жулька считал себя персоной важной. Все, что происходило вокруг, он так или иначе увязывал с собой. Произносить при нем слова: «гулять», «пойдем» или «поехали» категорически возбранялось, потому что, услышав одно из них, он тут же подбегал к двери и начинал скандалить, требуя немедленного исполнения обещанного, хотя никто ничего ему не обещал и вообще сказанное не имело к нему отношения. Свою значимость он пытался показать даже в машине, стараясь занять место у руля, хотя водительских прав, как вы понимаете, не имел. Однажды я со своим приятелем должен был поехать на его «Жигулях» по делам. Жулька, разумеется, за нами увязался. По дороге приятель сделал остановку там,, где этого делать было нельзя, о чем свидетельствовал соответствующий знак. Сказав: «Буквально на минутку!», он выскочил из машины. Жулька тут же занял водительское место и, свернувшись калачиком (был жаркий день), стал дремать. По закону подлости в тот же миг около машины выросла фигура милиционера и, взяв под козырек, сурово спросила: «Гражданин, ваши документы! Вы что не видите, стоянка здесь запрещена?" «Вижу, – ответил я, – но водитель,– я показал на Жульку, – устал. Чуточку отдохнет и мы поедем дальше…» Посмотрев на Жульку, милиционер рассмеялся, махнул рукой и удалился. Через пару минут появился приятель, и мы продолжили путь. А недавно произошел такой казус: куда-то запропастился мой паспорт. Я, грешным делом, подумал, что это «дело рук» Жульки, который, не исключено, вскоре станет выдавать себя за меня. Когда я его об этом спросил, он страшно обиделся и несколько дней обходил меня стороной, пока я не извинился. Ну и собачий характер у него, скажу вам! АПОЛЛОН БЕЛЬВЕДЕРСКИЙ Когда пополз слух, что Костя Половинкин решил заняться искусством, никто по этому поводу, конечно, в обморок не падал, но многие восприняли это известие как первоапрельскую шутку. Надо же, никаких художественных наклонностей никогда не проявлял, если не считать нескольких рисунков и надписей на школьном заборе, и вдруг искусство. Правда, совсем маленьким любил разглядывать картинки в книжках. Но этим безобидным занятием увлекались многие его сверстники. Став постарше, Костя с книжек переключился на разглядывание девушек, но это тоже никого удивило. Среднюю школу он все же закончил и даже поступил в институт. Но уже на втором курсе понял, что грызть гранит науки приятного мало. А так как себя Костя любил больше всего на свете, то институт бросил.. К тому времени родители тоже успели развестись, и он, получив свободу действий, стал чередовать женитьбу с поисками работы. Официально Костя был женат трижды. Но поражало не число, а их сценарий: все они заканчивались одним и тем же. После нескольких месяцев его брачный узел благополучно развязывался. Но, как ни странно, это имело свое медицинское обоснование: именно столько продолжается, так называемая, химическая фаза любви, когда гормоны со страшной силой ударяют по мозгам, от чего у некоторых даже сносит «крышу». Правда, потом наступает некоторое затишье. Некоторое потому, что на подходе вторая фаза – физическая, порой тоже бурная. И только уж ней следует сбалансированная в психо-эмоциональном отношении третья фаза. Но до нее Костя долго добраться не мог. На первых порах его хватало лишь на химическую и отчасти физическую фазы любви... Почти том же режиме работали у него гормоны, отвечающие за трудовую деятельность. Больше полугода удержаться на одном месте Костя не мог. Однако нужно отдать должное – на многое не претендовал. Отсутствие диплома он в значительной мере компенсировал атлетическим телосложением, классическим соотношением роста к весу: метр 85 см. на 85 кг., хорошо развитой мускулатурой, отличным аппетит и таким же пищеварением, что в совокупности позволяло ему часто пребывать в добром расположении духа. Целину поднимать, как это делала, по призыву партии, в едином порыве вся страна, он не успел, а вот «за туманом и за запахом тайги...» поехал, вкладывая в эти наполненные романтикой слова более приземленной смысл – деньги. Не исключено, что какую-то роль сыграл популярный в те годы призыв: «Приезжай ко мне на БАМ, я тебе на рельсах дам...». Такого в его практике еще не было... На БАМе гормоны снова сработали в соответствующем режиме. Костя быстро убедился, что за туман, которого в самом деле было много, даже слишком, а запахов тайги еще больше, надо платить и не чем-нибудь, а тем, чем он особенно дорожил – здоровьем. И, не поднимая излишнего шума, вернулся в родные пенаты, так и не испытав, как на рельсах заниматься любовью... Перечисление всех мест, где работал Костя, заняло бы много места. Да это и не столь важно. Во всяком случае, его трудовая книжка, если бы периодически он ее не терял, вполне могла бы сойти за справочник по трудоустройству... И вот, потерпев в какой уже раз фиаско с работой, Костя впервые задумался: неужели на необъятных просторах его любимой родины нет подходящего для него занятия? Перебрав по памяти все отрасли народного хозяйства, науки, культуры и искусства, он остановился на последнем, прийдя к заключению, что с его внешними данными ему туда прямая дорога. Для начала Костя стал позировать в натуральном виде в художественном училище студентам, которые тут же беззлобно прозвали его «Аполлон Бельведерский». Аполлон его устраивал, так как такое, но в ласкательной форме – «мой Аполлончик» - он не раз слышал от своей первой жены во время их медового месяца. А вот Бельведерский ему не очень понравился, наверное, потому что не знал, хорошо это или плохо, а спрашивать не захотел, дабы не прослыть профаном. Откуда Косте было знать, что так называлось место – Бельведер –, где впервые была найдена скульптура Аполлона, ныне хранящаяся в музее Ватикана. Разглядывая в перерывах рисунки будущих художников, старавшихся как можно точнее запечатлеть на бумаге его обнаженную личность, он удивлялся, как по-разному воспринимают студенты ее отдельные части. К примеру, детородный орган. Висит себе и висит, никому не мешает. Важная, но, скажем прямо, не самая яркая деталь в его великолепной фигуре. Так вот вот: у женской части аудитории этот орган почему-то вызвала повышенный интерес, тогда как ребят оставила равнодушными... Может, он бы и смирился с таким неуважительным отношением к своей персоне, если бы во время выдавали зарплату и в студии не разгуливал холодный ветер из разбитых стекол, от чего он пару дней даже провалялся в постели с температурой 36 и 9. Но так как положительных сдвигов ни в том, ни в другом направлении в ближайшее время не предвиделось, то Костя с училищем расстался. Однако вирус искусства уже проник куда следует, и, просматривая в газетах рубрику «Требуются», он остановился на объявлении, что городскому музею нужен охранник. Бывать до этого в музее ему не доводилось, поэтому решил распросить более эрудированного приятеля, бросившего институт на год позже, чем он. От него он узнал, что в музее полно всякой всячины – вазы, древние черепки, посуда, монеты и, само собой, картины. Причем, бывают такие, что стоят миллион и даже больше. Услышав про миллион, Костя чуточку заколебался, ответственности он не любил, но его успокоил во время собеседования сам директор музея, заявив, что в его заведении, к счастью, таких дорогих картин нет. В основном это копии, но среди них попадаются неплохие, смотрятся не хуже оригиналов. Но все равно их надо охрянять... Директор ко всему прочему оказался человеком словоохотливым и тут же поведал историю о том, что в музее одно время тоже охранником работал человек. Так тот до того увлекся картинами, что через два года стал экскурсоводом, больше того, сам начал рисовать. Как сложилась его дальнейшая судьба он, к сожалению, не знает, но говорят, что пошел по научной части. «Словом, - подытожил свой поучительный рассказ директор, - перспектива роста у вас, молодой человек, есть. Так что дерзайте!» Дерзать Костя в тот момент был явно не настроен, а вот получить аванс было бы весьма кстати, так как денег у него оставалось кот наплакал. Но директор к его финасовому положению интереса не проявил, а выдал униформу. Когда дома Костя ее надел, из зеркала, на него смотрел средневековый рыцарь, правда, без шлема, кинжала и щита. О таком приятном сходстве он в тот момент не догадывался, так как еще не был знаком со средневековым искусством. Но все равно он себе нравился... Представляя Костю, необходимо сказать еще об одной черте его характера. Несмотря на весьма скудные познания, а, быть может, благодаря этому, он, на многое имел собственное мнение. Вслух, как правило, его не высказывал, не говоря уже о том, чтобы кому-то навязывать, а служило оно ему исключительно для личного пользования, незаметно развивая аналитические способности. Вот и сейчас, очутившись в совершенно новом, незнакомом мире и слушая восторженные рассказы экскурсоводов о том, какими великими были создатели выставленных картин, а потом, после закрытия, еще долго бродя в одиночестве по залам, он все больше находил противоречий между тем, что слышал, и тем, что видел сам. Взять хотя бы «Мону Лизу» Леонардо да Винчи, от взгляда которой невозможно скрыться. Конечно, такое мог придумать только гений. Но с другой стороны, может, ничего придумывать и не нужно было, так как у той самой Моны Лизы была профессия такая - за всеми следить, другими словами – работала в тогдашнем КГБ. Или другой итальянский художник Модельяни. Уж до чего он любил рисовать балерин. Кто бы против, люби себе на здоровье, но рисуй балерин, а не каких-то дистрофиков. Говорят, мол, такими он их видел. Ну, милый, если у тебя проблемы со зрением, то зачем людей морочить. Смог же другой художник по фамилии Дега еще раньше написать вполне приличную картину «Примабалерина». Кому почти невозможно предъявить претензии, так это Айвазовскому. Как он море изображал, особенно, волны, прямо закачаешься. Ну, а его «Девятый вал»! То же самое и к Левитану, хотя и был еврей. Еврей, еврей а как русскую природу чувствовал. О всяких импрессионистах даже говорить не хочется. Выпендреж, и только. Возьмите картину «Три музыканта» Пикассо. Так ее же можно назвать как угодно: Ку-клус-клан, клоуны, поломанный шифонер. Думаете, Кандинский со своими геометрическими фигурами лучше? Иногда даже кажется, что кистью баловался ребенок Только непонятно, как ему удавалось всякий раз создавать неповторимую цветовую гамму... Сколько с той поры воды утекло и что все эти годы делал Костя, история умалчивает. Телефон в приемной художественного салона ни на минуту не затихал. Секретарша только успевала отвечать: - Константина Николаевича сейчас нет. Они с директором в Лондоне на «Сотбис». Будут через три дня... Это была его, Костина идея открыть художественный салон. Новая жена Леночка, которая, между прочим, была когда-то среди тех, кому он позировал в художественном училище, его затею поддержала. Стать директором Костя не захотел сам, тем более что начальный капитал дал ленин отец. Себе он присвоил скромную должность – главный консультант по антиквариату и картинам. Задумывая открыть салон, он представлял, что заведение будет пользоваться такой популярностью, что столько людей занимаются собирательством. Правда, одни из любви к искусству – таких единицы, другие – большинство - с целью, как можно выгоднее и надежнее вложить деньги. Но его меньше всего интересует, какие мотивы движут клиентами. Комиссионные – вот его его главная заботита. Звучит цинично? Да! Ну, а мир-то нынче какой? Разве не из той же оперы смехотворная погоня за «Яйцами Фаберже». Не проходит недели, чтобы кто-то из нуворишей не звонил с одним и тем же: нельзя ли достать хоть одно Яйцо за любые деньги. Приходится отвечать пардон-извините, помочь не можем, так как великий мастер произвел на свет всего лишь 69 таких Яиц, из них 54 по заказу императорского двора, и они давно нашли своих хозяев. Старым клиентам, которые понимали шутку, он взамен предлагал по сходной цене свои... Перемены коснулись не только костиных взглядов на жизнь. Утихомирилась гормональная система. Первые две фазы любви – химическую и физическую – он преодолел с Леночкой благополучно. Сейчас они пожинает плоды от третьей уравновешенной фазы. В результате их брак длится вот уже четвертый год. Менять работу в обозримом будущем он тоже не собирается. Увы, надо признать, не слишком приятные изменения произошли с его фигурой. От некогда класического соотношения роста и веса, чем он несказанно гордился, остались лишь воспоминания. Теперь оно выглядит так: метр 85 см. на 105 кг. Но надо же чем-то поступиться, тем более когда того требует положение... А когда знакомые спрашивают его, как ему удалось сделать такую карьеру, у него на это есть два ответа. Один – «не боги горшки обжигают», другой – «наверное, призвание.– Потом, чуточку помедлив, добавляет, - и, конечно, везение...» В такие редкие минуты откровения Аполлон Бельведерский в нем уступает место обыкновенному парню Косте Половинкину, еще совсем недавно безуспешно пытавшегося обмануть коварную действительность... ОГУРЕЦ Исповедь начинающего огородника В конце 80-х годов, а, может быть, чуть позже, когда пошла мода проявлять инициативу, я начал задумываться над тем, куда бы приложить свои усилия. К тому времени я уже успел убедиться, что вторая древнейшая профессия – журналистика, от которой тем не менее совсем отказываться не собирался, не всегда сеет вечное, доброе, мудрое. С нескрываемой завистью смотрел я на тех, кто создавал материальные ценности, что-то мастерил, выращивал. Разумеется, мои колебания по поводу того, какое направление индивидуально-трудовой деятельности выбрать, не шли в сравнение со страданиями хотя бы того же Ромео, тем более, что амплитуда моих возможностей была невелика. Поэтому я решил остановиться на огородничестве, полагая, что в этом деле особого таланта не требуется и академических знаний тоже. Вспомнился увиденный где-то рисунок, на котором наш далекий предок с корягой в руках возделывал землю, и, судя по всему, небезуспешно, поскольку человеческий род, худо-бедно, все-таки выжил. Поиски в моем генеалогическом древе хоть какого-нибудь сельхозработника ни к чему не привели. С другой стороны, не верилось, что несколько коллективных выездов на заснеженные поля Подмосковья в студенческие годы, а потом еще столько же подобных набегов, уже работая в издательстве, с целью спасти не убранный вовремя урожай капусты и моркови, оставили такое неизгладимое впечатление, что спустя много лет появилась тяга к земле. Тем не менее факт остается фактом: я решил посвятить частицу себя земледелию На это накладывалось немаловажное обстоятельство: у моего самого близкого друга была недалеко от Москвы дача. Услышав о моем проекте, он пожал плечами, что можно было расшифровать, как «каждый по-своему с ума сходит…», потом добавил: «пожалуйста, копайся на здоровье, если тебе нравится». Хорошо изучив за сорок лет своего друга, профессора психологии, я был уверен, что совсем безучастным к проекту он не останется. Надеюсь, читатель понимает, что, решив бросить себя на сельскохозяйственную ниву, я отнюдь не собирался строить на этом свое материальное благополучие. Или, например, поднимать удои молока каждой отдельно взятой коровы до мировых уровней, потому что белой порошковой жидкости под названием «молоко» в магазинах было хоть залейся. Не собирался я также вносить в закрома государства весомый вклад зерновых, урожайность которых у нас постоянно зашкаливала на отметке значительно ниже, чем в любой захудалой европейской стране, за исключением Монако, где, кажется, вообще ничего из злаков не выращивают. Хотелось просто произвести на свет что-нибудь экологически чистое, потому что внутренний голос, связанный непосредственно с желудком, стал иногда напоминать, что много химии – плохо! Следующим встал вопрос: что сажать? Приобретенный ранее опыт и климатические условия были явно недостаточными, чтобы выращивать, скажем, бананы или ананасы. Поэтому я остановился на самых примитивных культурах – петрушке и укропе, надеясь, что они в общении со мной окажутся не слишком притязательными. Не буду долго рассказывать о том, как мы с другом вгрызались лопатами в землю, делали грядки (всего две!), сажали семена. Это знакомо многим. Знал я также, что впереди ждет прополка, систематический полив, так как надеяться на дождь не приходилось: он, как правило, шел, когда ему вздумается, а не тогда, когда надо. Всю эту малоприятную работу (друг в это время был занят написанием статьи «О революционном сдвиге в сознании постсоветского человека», и я служил ему неплохой моделью) я хоть и выполнял без особого энтузиазма, но своевременно. Правда, вначале с трудом отличал петрушку от сорняков. Об укропе я вообще не говорю, потому что заметить его можно было лишь под микроскопом. Должен признаться, что только благодаря петрушке мой сельскохозяйственный рейтинг не скатился до нуля. Укроп вырос такой худосочный, что без слез смотреть на него было нельзя. Симпозиум, посвященный первым результатам моей индивидуально-трудовой деятельности, в котором участвовал друг-профессор, чья земля и вода использовались, а также сосед – огородник с солидным стажем, определил, что был допущен ряд ошибок. Главная из них – не следовало так глубоко копать, чем был нанарушен так называемый культурный слой, тем более, что удобрения не вносились. На попытку возразить, мол, удобрения не были внесены сознанательно, чтобы получить экологически чистый продукт, последовал ответ, что одно другому не мешает, если делать с умом. Затем, оказывается, нужно было поливать водой не прямо из колодца, а отстоявшейся, то есть согретой в естественных условиях, и поливать не под палящими лучами солнца, а когда оно зайдет или же до восхода. С последним я был категорически не согласен: именно в это время я обычно сплю сном младенца… Первый опыт, тем не менее, меня не обескуражил. Наоборот, разбудил дремавший во мне азарт. В конце концов, не свет же клином сошелся на укропе с петрушкой. Надо попробовать себя на другой культуре, скажем, на картошке. Почему была выбрана картошка, объясняется просто: я ее любил в любом исполнении – жареном, отварном, пюре, в виде картофельных оладьев и т.д. Сажать ее на том же месте, где ранее росла петрушка с укропом, с которыми были связаны не лучшие воспоминания, не хотелось. Мы долго и придирчиво выбирали участок, где бы картошка чувствовала себя уютно, никто и ничто не мешало бы ей. Такой укромный уголок нашелся среди деревьев, куда не проникали палящие лучи солнца. Снова, но на более высоком агротехническом уровне, была проделана подготовительная работа. Удобрение заменила зола от костра – любимое детище друга. Полив я производил только водой, доставленной из колодца за несколько часов до процедуры. Как только появились первые ростки, мы сразу же их окучили. Словом, были использованы не только советы соседа-практика, но и рекомендации некоторых популярных изданий. Такое сочетание науки с практикой, естественно, должно было рано или поздно дать плоды. И они появились через полтора месяца в виде ботвы в человеческий рост. О том, что под ней, я боялся даже думать, чтобы не сглазить. На всякий случай я поинтересовался, есть ли пустые мешки… Всех, кто появлялся на даче, я первым делом водил на картофельный участок. Не было ни одного человека, который остался бы равнодушным к зарослям ботвы. Наиболее эмоциональные и художественные натуры советовали обязательно увековечить это на фотографии, а то не поверят, что такое могло вырасти. Для большей наглядности и сравнения рядом непременно должен кто-то стоять, желательно человек высокого роста. Ближе к осени наша ВДНХ закрылась, так как ботва пожухла, стала ломаться, что служило сигналом о приближении заключительной стадии. Не стану описывать, как мы с другом скрупулезно перелопачивали землю под каждым кустом в надежде на то, что чудо все же произойдет и мы увидим грозди картошки, которые со стуком упадут в заранее подготовленную тару. Но, увы, чуда так и не дождались. С трудом набрали кастрюльку мелкого, правда, экологически чистого картофеля. Новый симпозиум в старом составе пришел к заключению, что все дело в участке. Откуда мы могли знать, что картошка любит солнце, и чем его больше, тем лучше. Но, если вы думаете, что после этой неудачи сельскохозяйственный зуд у меня прошел, то заблуждаетесь. Еще в школе я твердо усвоил, что «за одного битого двух небитых дают». Вершиной моей деятельности на агрономическом поприще, я считаю, была смелая попытка вырастить огурцы, к которым я относился с не меньшей любовью, чем к картошке. Но прежде чем рассказать связанную с ними историю, должен заметить, что до этого состоялся почти удачный эксперимент с морковью. Единственное, уродилась она какая-то карликовая, размером в большой палец годовалого ребенка, может, сорт такой. Сами понимаете, собрать такую мелюзгу непросто. Поэтому, как выяснилось следующей весной, часть ее осталась зимовать в земле. И что самое удивительное, благополучно перенесла холода и оказалась вполне съедобной. До огурцов еще с одним интересным явлением пришлось столкнуться, но связанным уже с чесноком. Сосед по даче, которого с некоторых пор я стал почтительно величать «агроном», посоветовал посадить чеснок: «Купи парочку-тройку больших головок, – наставлял он, – раздели на дольки и каждую посади в лунку попкой вниз». Я так и поступил, добавив немного самодеятельности: очистив каждую дольку от шелухи, вспомнив, что едим-то мы чеснок очищенным… Какое-то время на даче я не появлялся и в первый же приезд решил доложить своему наставнику, что посадка чеснока произведена в точности с его указаниями. Но как человек творческий, я пошел дальше – очистил дольки. Услышав это, «агроном» посмотрел на меня, не шучу ли я. Увидев, что нет, заявил, что второго такого несообразительного человека (обозвал он меня более образно, но повторять почему-то не хочется) он в жизни не встречал. Шелуху ни в коем случае нельзя было трогать, поскольку она выполняет важные защитные функции. Теперь, как пить дать, чеснок замерзнет! Но нас ждал сюрприз. Чеснок на следующий год дал потрясающие всходы. Так неожиданно я стал автором ноу-хау в агрономической науке… Итак, я уже упоминал, что пик моей деятельности пришелся на огурцы. К сосожалению, я поздно узнал, что выращивание этого овоща – дело весьма хлопотное, и даже опытные огородники частенько терпят фиаско. Интуиция подсказывала, что на сей раз никакой самодеятельности, надо строго следовать советам знатоков. Ну а так как под боком имелся «агроном», то я смело ринулся в бой. Не за каждым ребенком, скажу вам, ухаживают так, как я ухаживал за двумя грядками огурцов. В пасмурные дни накрывал пленкой, во время цветения и появления завязей срывал то ли третий цветок, то ли третий листок, точно не помню, но то, что цифра "3" в этом процессе фигурировала, могу поклясться. А сколько было вылито на них воды. С умилением считал я завязи, зная, что это будущие плоды. Получилось много. Тару, как было с картошкой, заранее не готовил, снова боясь сглазить. По-моему, даже Мичурин и тот не нашел бы изъянов в моих действиях. Чтобы не утомлять читателей, я упускаю некоторые другие подробности, связанные с выращиванием огурцов, и перехожу сразу к финальной сцене. Наш урожай состоял из одного-единственного годного к употреблению огурца. Его мы в торжественной обстановке разделили на три части и съели, предварительно выпив по сто граммов по случаю окончания сельскохозяйственного сезона. Справедливости ради, замечу, что в тот год в наших краях огурцы вообще не уродились. В любом случае я твердо настроен продолжать творческий поиск в этой обширной области... ИМПОТЕНТ Рыжеволосая Валька не была проституткой. Она была самой обыкновенной любительницей острых ощущений с известной долей любознательности и альтруизма, другими словами – просто блядь. Следует заметить, что между этими двумя понятиями лежит большая пропасть: проститутка – это профессия, к тому же древнейшая, а блядь, как мы уже сказали, – всего навсего любительница. Улавливаете разницу? Физически Валька позрослела рано. В 13 лет, когда у большинства девчонок ее сельской школы еще только намечались бугорки на месте будущей груди, у нее уже торчали две солидного размера тыквы, вызывавшие у женской половины школы нескрываемую зависть, у мужской – желание тут же проверить наощупь зрелость этих тыкв. К своей персоне Валентина относилась с уважением. Когда в 14 лет сосед Васька, у которого была жена и двое детей, в пьяном виде трахнул ее, сонную, на сеновале, шума по этому поводу она поднимать не стала, понимая, что рано или поздно это должно было произойти. Правда, с той поры на сеновале она спала непременно в трусиках. После Витьки к ней стал наведываться его друг комбайнер Женька, двухметровый верзила, лишенный в интимных делах малейшей интеллигентности. Потом его сменил сын бухгалтера совхоза. С пацанами из школы она связываться не хотела: те не умели держать язык за зубами. Первые учителя по части любви оказались слабыми методистами: они знали только самое примитивное. А вот когда из армии вернулся племянник главного агронома Гришка, у них началось такое, что ни пером описать, ни словами передать. Он быстро обучил ее всяким штучкам-дрючкам. Кстати, сама Валька тоже была горазд придумать что-то необычное. Короче, после девятого класса она себя почувствовала вполне подготовленой к тому, чтобы не только попытаться поступить в библиотечный техникум, который находился в районном центре, но и преподавать там искусство любви. Так, во всяком случае, ей казалось. В техникум ее приняли. Правда, для этого пришлось переспать и с председателем приемной комиссии и с ее секретарем. Еще один хмырь из той же комиссии упорно добивался ее, даже в кафе-мороженное приглашал. Никак не мог понять, что не лежит у нее к нему душа. Это у мужиков сразу видно хотят они или нет, а у женщин, мол, всегда одно и то же. Чепуха! У женщин тоже есть орган любви, но он запрятан внутри, поэтому догадаться трудно. Со студенческими порядками Валька освоилась быстро. Оценки ее мало волновали. Главное – чтобы не выгнали. На этот случай у нее был заготовлен аварийный сценарий: сначала соблазнить секретаря комитета комсомола, ну, а если это не поможет, то самого директора, хотя заранее знала, что ни с первым, ни со вторым удовольствия не получит. Но деваться некуда: иногда приходится наступать на горло собственной песне. Это выражение Валя где-то вычитала, и оно ей понравилось, поэтому время от времени применяла, когда нужно было оправдаться перед самим собой. Иногда, но очень редко, на Вальку находила хандра. Ей начинало казаться, что судьба обходится с ней несправедливо. С ее данными она могла бы стать, например, актрисой. Но хандра быстро проходила, и она снова становилась веселой и беззаботной. Вот и сейчас лежа на кровати поверх одеяла в свой маленькой кельи студенческого общежития, Валька думала, с кем бы еще завести шуры-муры, а то ужасно скучно. Ребят в техникуме раз-два и обчелся. Почти со всеми, кто заслуживал внимания, она уже успела близко познакомиться. Нескольких потенциальных ухажеров у нее из-под носа увела ее главная конкурентка Клавка – пухленькая пампушечка с невинными глазками, готовая лечь под кого и подо что угодно, за исключением, может быть, танка. Но, несмотря на острое соперничество, отношения у них все равно нормальные, друг от друга, можно сказать, ничего не скрывают. Но, как говорится, дружба дружбой, а мальчики врозь. Так вот эта пушечка-пампушечка недавно в очередной раз ее обскакала. В их техникум из другого перевелся высокий, симпатичный парень, по всему видно, из городских. Так зараза-Клавка тут же вцепилась в него как клещ. Правда, за это бог ее наказал. Клавка жаловалась, что новенький полнейший импотент. Уж как она ни пыталась его расшевелить – ничего не получилось. Это у Клавки, может быть, он и в самом деле импотент. Но дали бы его ей. Уж она-то знает, как «покойников» поднимать... на ноги. Но Клавка все равно продолжает с новенького охмурять. А вмешиваться, быть третьей Валька считала ниже своего достоинства... Должно было случиться так, что в то же самое время на другом конце общежития, в своей кельи, тоже лежа на кровати поверх одеяла, усиленно размышлял о превратностях судьбы новенький по имени Олег. В школе Олег считался пай-мальчиком: первый раз поцеловался только на выпускном вечере. Но поступив в техникум и почуяв свободу, быстро сообразил, что никому его добродетель не нужна, а следует брать от жизни все, что она может дать. Правда, было одно но. Ростом он, вроде, удался, а вот лицо маненько подкачало. Надо ж было кому-то так щедро усыпать ее веснушками. Еще он понял, что большинство девчонок неравнодушны к «бедненьким», ужасно жалеют их и готовы пойти на все, лишь бы облегчить им срадания. Чтобы стать полноправным членом общества «бедненьких», он, помимо дарованных ему природой веснушек, придумал себе еще один недостаток – импотент. В детстве перенес какую-то редкую болезнь, и вот – результат. Услышав эту грустную историю, одних девчонок охватывало любопытство, других жалость вперемежку с нерастраченными материнскими чувствами. Когда же при «лечении» все оказывалось наоборот, Олег делал удивленные глаза и говорил исцелительнице, что никогда в жизни не забудет этот день. Девчонкам ничего не оставалось, как прощать обманщику его маленькую хитрость, тем более что он неплохо справлялся со своими обязанностями... Надо сказать, что в амурных делах Олег был разборчив и далеко не со всеми желающими вступал в контакт. Например, с той же Клавкой. Пристала к нему как банный лист к одному месту. Он и так пытался ее отвадить, и эдак – как об стенку горох. Может, в конце концов, она бы его доконала, но между ним и Клавкой неожиданно преградой встала Валя. Олег несколько раз ловил себя на том, что все чаще мысленно возвращается к «горячим трусикам» - так ребята между собой называли Вальку. Причем, думает не только о том, чтобы с ней поамурничать, а о большем – чтобы быть рядом. Он боялся признаться себе, что, кажется, к нему пришло что-то настоящее... Но все равно он пока не намерен отказываться от роли импотента. Так спокойнее, когда тебя выбирают, а не ты. По каким-то ему одному ведомым признакам, он чувствовал, что Валька к нему тоже неравнодушна. Эх, только бы отвязаться от Клавки. И спустя какое-то время ему это удается. Их игра в «прятки» с Валей продолжалась недолго. Что должно было случиться, случилось. Победителя в этой игре не было, Оба участника остались довольны друг другом: каждый получил то, что хотел... Я знаю, многие мне не поверят, но я все равно скажу. Вот уже несколько лет, как Валя и Олег живут одной семьей. У них небольшой бизнес – книжная лавчонка. Сейчас они с нетерпением ждут появления второго ребенка. Ну, а что до прошлого, то они о нем никогда не вспоминают, будто его не было совсем. КАК Я ИЗУЧАЛ АНГЛИЙСКИЙ Все началось с того, что я встретил старого знакомого, которого давно не видел. – Привет! – сказал я. – Хай! – сказал он, улыбаясь вставными челюстями. Знакомый, сколько я его знал, всегда любил пускать пыль в глаза. – Как дела? – спросил я. Надо же при встречах о чем-то спрашивать. – О’кей! – ответил он. – А жена? – Файн! – воскликнул знакомый, продолжая демонстрировать чудо зубопротезной техники. Файн?! Кажется, был такой шахматист, гроссмейстер. Но при чем здесь он? – Ну, будь здоров! – подвел я итог нашего содержательного разговора. – Ба-бай! – сказал собеседник, помахав на прощанье ручкой. Ну, как вам это нравится? Пижон, недоучка, наверняка наживший состояние на сомнительных сделках, в голове которого одна извилина и та, скорее всего прямая, шпарит свободно по-английски, будто родился не в Мариуполе, а в Ливерпуле. А я, человек с законченным высшим образованием, стою истукан истуканом и стараюсь разгадать, что бы это значило «Файн». Не знаю, как вас, а меня это страшно задело. И вообще не в моем характере оставлять без ответа подобное выступление. Но поскольку мои познания в английском в ту пору ограничивались одной-единственной шуткой, звучавшей на английский манер, кстати, пригодной на многие случаи нашей российской жизни, – «бред сив кейбл» – сокраще- нное от «бред сивой кобылы», то я ее бросил вслед гордо удаляющейся фигуры. Про себя же подумал: если такая тупица научилась болтать по-английски, то мне сам бог велел, тем более, что с двумя иностранными языками – немецким и французским – я, худо-бедно, был знаком. А если к ним еще добавится английский и мой родной русский, вот вам готовый полиглот… Немецкий я изучал в школе. И назвать изучением то, что мы вытворяли на уроках, можно с о-о-очень большой натяжкой. С французским обстояло несколько лучше. Институт – все же не школа. И вообще французы мне более симпатичны, хотя до сих пор не могу простить им 1812 год. Но, с другой стороны, не будь нашествия Наполеона, не было бы «Войны и мира» Льва Николаевича Толстого. Словом, история – штука сложная, и лучше с ней не связываться, тем более в нее попадать… Кого я безоговорочно люблю, так это французских писателей, так как они в разные время оказывали влияние на формирование моей личности. До половой зрелости это был Дюма, а когда начались неизбежные томления сперва души, а потом и тела, эстафетную палочку приняли Бальзак и Мопассан… И еще мне нарвятся их поговорки «аппетит приходит во время еды!» и «ищите женщину!» Как видите, некоторый опыт по изучению иностранных языков у меня все-таки был. Но поскольку английский оставался целиной, и я не знал, с какой стороны к нему подойти, то начал с рекламы, почему-то висевшей, главным образом, на электрических столбах. По количеству она могла конкурировать лишь с рекламой женских прокладок по телевидению. Стал я просматривать и рекламную продукцию, которая регулярно появлялась в моем почтовом ящике и которую я до этого, не читая, выбрасывал. Вскоре убедился, что желающих передать свои английские знания больше, чем тех, кто хочет их получить. Поэтому в каждой рекламе будущим абитуриентам гарантировалось не только высококачественное, быстрое и дешевое обучение, но и предлагались различные способы обучения. Ассортимент их, прямо скажем, впечатлял: во сне, с помощью аудио и видео, через интернет, посредством гипноза, индивидуально и коллективно, по самоучителю и даже туристические поездки для общения с коренным населением на льготных условиях – дети до пяти лет бесплатно. Затем я попытался выяснить, что собой представляет английский, откуда и когда появился. Эта чрезмерная любознательность едва не погубила дело. С огорчением я узнал, что сами англичане не всегда понимают друг друга. Не говоря уже об американцах, у которых, по существу, языка-то своего нет, а то, чем они пользуются, собрано с миру по нитке. В итоге получилась мешанина; одних исключений, идиоматических выражений и неправильных глаголов пруд пруди. А безобразия с некоторыми гласными и согласными, которые, в зависимости от того, где и перед чем стоят, звучат по-разному, а то и вовсе не звучат. Ну а если не звучат, то зачем их вообще писать! Правда, сравнительо мало запятых. Должно же быть в языке что-то хорошеее... Узнав обо всем этом, я чуть было не отказался от затеи стать полиглотом. Но, вспомнив самодовольную улыбку знакомого, его «хай» и «бай», я переборол себя и ринулся в бой. Как вы думаете, какой способ изучения я вначале выбрал? Конечно, посредством гипноза. И не потому, что у меня были связаны с ним добрые воспоминания. Любопытно было испытать на себе, как это с помощью этой штуки в голову вдалбливаются незнакомые слова и там застревают. Кроме того, не нужно было ничего записывать, учить правила. Преподаватель-гипнотизер оказался человеком средних лет, похожим на Мела Гибсона, но с еще более проницательным взглядом, чем у американской кинозвезды. Правда, на первом занятии он выглядел, несколько опустошенным, я бы даже сказал, вялым как после дня рождения. Но это не помешало ему познакомить меня с сутью своего метода, который сводился к тому, что ученик обязан беспрекословно слушаться преподавателя и главное – верить в успех, ибо без веры – это пустая трата времени. О том, что денег – тоже, упомянуть забыл. В подтверждение своих слов он тут же попытался меня усыпить. Но, по-видиому, в тот день его гипнотическая сила была не на должной высоте. А, может быть, я делал что-то не то. Во всяком случае, загипнотизировать меня на первом занятии ему не удалось. Но так как урок был оплачен заранее, то смущения за неудачу на лице гипнотизера я не приметил. На следующей встрече повторилось, увы, то же самое. После чего мне было заявлено, что я принадлежу к редкому типу людей, которые вообще не поддаются гипнозу. Он уверен, что даже сам Вольф Мессинг, чей портрет в рамке висел тут же в кабинете, не смог бы это сделать. Поэтому… Я не знал, гордиться ли мне своей личностью или нет. Но против природы, как говорится, не попрешь, и я решил испробовать другой, не менее интригующий способ – во сне. Тем более, что поспать я всегда любил и надеялся, что мой организм на сей раз никаких сюрпризов не преподнесет. Новый педагог рассказал по телефону, какие технические средства мне понадобятся: магнитофон, наушники, шнуры. Как у любителя музыки, все это оказалось у меня в наличии, а также деньги, поскольку был предупрежден, что расчет производится тут же. Придя ко мне, новый педагог, в отличие от гипнотизера, не стал распространяться о своем методе, а сразу перешел к делу – проверил, работает ли аппаратура. Потом заявил, что в его обязанности входит снабжать меня кассетами с уроками и следить за моими успехами. Остальное полностью зависит от меня самого. Что он имел в виду под «остальным», я не понял, но переспрашивать не стал. Должен заметить, что с детства я обладал удивительной способностью: стоило прикоснуться к подушке, как я тут же засыпал. Остался верен себе и на этот раз. Наладив магнитофон и надев наушники, я улегся в ожидании чего-то сверхъестественного и отключился… Просыпаюсь утром. Что за чертовщина: из меня одна за другой льются песни Аллы Пугачевой. Причем, пою ее голосом, не хочу, а пою. Вытаскиваю кассету из магнитофона, так и есть – вместо урока английского поставил любимую певицу. Вечером того же дня эксперимент снова продолжил, предварительно проверив, что предстоит мне ночью впитывать. Утром обнаруживаю: голова ясная и, ни одного в ней английского слова… Как вам это нравится? Сейчас делаю третью попытку. Купил самоучитель с картинками для наглядности, два словаря: англо-русский и русско-английский. Первым делом нашел не без труда «файн». Не без труда, потому что пишется оно «фине». Оказалось, всего-навсего «прекрасно». Потом несколько часов копался в словарях в поисках слов, куда можно было бы при новой встрече послать знакомого. Что такая встреча рано или поздно произойдет, я ни на минуту не сомневался, если, разумеется, существует на свете справедливость. До чего же все-таки беден английский язык! Подходящего слова я не нашел. Так, детский лепет на лужайке – не более. А жаль! Теперь придется послать его на нашем могучем русском. Выбор здесь огромный и на любой вкус… P.S. Увы, справедливость оказалась ко мне неблагосклонной. Фарфорозубого знакомого я больше не встретил. И чем больше думал, куда бы он мог запропаститься, тем увереннее становилась мысль – подался за океан. Но я тоже не лыком шит. Оформил, как положено, документы, купил билет и вот уже вторую неделя, как в Америке. Успехи в английском потрясающие. Уже выучил два очень важных для встречи слова: "гоу" (иди) и "ту" (к). А вот, куда конкретно и к кому, пока не решил. Думаю, что удастся найти правильное направление... КАК Я УЧАСТВОВАЛ В ПРЕЗИДЕНТСКОЙ ГОНКЕ Бог сидетель, я никогда об этом даже не мечтал. Меня вполне устраивал статус труженика, не очень перегруженного, но все же. Сказать, что жена была довольна моим образом жизни, было бы неправдой. Наоборот, у нее накопилось немало претензий, которые она время от времени высказывала. Первая – моя зарплата. Видели бы вы, с каким выражением лица она брала честно заработанные мной деньги, будто я не хотел получать больше. Еще ее не устраивали мои ежевечерние посиделки у телевизора, не пропуская ни одной спортивной передачи. Как-то раз я попытался расширить репертуар. Выбрал сериал с интригующим названием «Богатые тоже плачут». Интересно было узнать, от чего богатенькие проливают слезы. После двух первых серий понял – с жиру бесятся, и только. Еще один грешок числился за мной – шахматы. Как засядем мы с соседом играть в блиц, ни одно стихийное бедствие не может нас остановить. «Вместо того, чтобы целыми вечерами сидеть у ящика и двигать по доске деревяшки, – возмущалась жена, – лучше бы занялся чем-нибудь полезным. Тоже мне, мужик называется, глава семьи!» Как раз на это, что бы обо мне ни говорили, я никогда не претендовал. Я вполне уютно чувствовал себя на вторых ролях, с удовольствием отдав пальму первенства жене, которая не только приносила в дом львиную долю прожиточного минимума, но и работала экстрасенсом. А это, как вы понимаете, не фунт изюма, а намного больше... И вот однажды, во время перерыва футбольного матча «Манчестер юнайтед» – «Ювентус», она меня спрашивает: – Кстати, как ты относишься к президентским выборам? Жена была большой мастерицей задавать неожиданные вопросы. – А что, уже нужно идти голосовать? – Пока - нет. Но почему бы тебе не попробовать стать президентом?.. Тут со мной произошло то, что в таких случаях обычно происходит: я неестественно мотнул головой и лишился дара речи. Потом на мгновенье представил себя президентом, и стало так грустно, что захотелось плакать. Увидев мою реакцию, жена успокаивающе добавила: – Ну, чего ты, дурачок, так испугался?! Думаешь, все эти кандидаты в президенты лучше тебя? Фигушки! Просто – нахальнее. Так что подумай. У меня на этот счет есть кое-какие мыслишки… По опыту я знал, что коль скоро «есть мыслишки», пиши – пропало, теперь уже не отвертеться. Тогда прощай футбол и шахматы, арриведерчи теннис с баскетболом. И кто это придумал, устраивать каждые четыре года выборы президента?! С экстрасенсами, говорю вам, лучше не связываться. Сам того не желая, я стал потихоньку задумываться над предложением включиться в президентскую гонку. Начал подсчитывать плюсы и минусы. Получалась такая картина. Плюсы – хорошая квартира в кирпичном доме, дача, машина, и не одна, личный самолет, при желании – пароход и даже подводная лодка. Наверное, вполне приличная зарплата. Встречи, презентации, аккредитации, приемы, на которых можно бесплатно выпить и закусить. Поездки за рубеж. Минусы – приходится решать вопросы, в которых ни черта не смыслишь. Ответветстве- нность. Впрочем, бояться ее не надо, так как никто еще за это не пострадал. Днем и ночью охраняют неизвестно от чего и от кого. Чихнул – сразу Центральная больница, консилиумы медицинских светил и, как результат, осложнения. Говорить, чего хочешь, нельзя. Есть и пить тоже. Скажем, взбрело на ум немного пофлиртовать, президент ведь тоже человек. Не тут-то было. Сразу приходит на ум Моника Левински и человек, похожий на генерального прокурора. Немедленно трубишь отбой, дабы не вляпаться в импичмент. Словом, запреты, одни запреты. Разве это жизнь? Единственное, чего не мог решить, куда отнести, к плюсам или минусам, ядерный чемоданчик? Положил я все эти «за» и «против» на весы, а они давай качаться то в одну, то в другую сторону. Никак не остановятся, пока не добавил к плюсам слова жены, что я нисколько не хуже других кандидатов. Вспомнил, как в недалеком прошлом во время предвыборной кампании один из кандидатов показывал по телевизору задницу своей супруги и обещал, что если его изберут президентом, то сделает так, что у каждой женщины нашей необъятной страны будет такая же. Кстати, у моей жены «пятая точка» отнюдь не менее привлекательна, чем та, что была на телеэкране. Другой кандидат пошел еще дальше. Демонстрируя свои физические и отчасти умственные способности, он таскал представительниц слабого пола за волосы, обливал водой оппонентов-коллег по Государственной думе… Эти яркие воспоминания явились последней каплей, положившей конец моим сомнениям, и я без особого энтузиазма дал согласие участвовать в предвыборной борьбе, уверенный, что у жены наверняка уже разработан на этот счет план. И не ошибся. Как по мановению волшебной палочки, появилась группа людей, назвавшая себя командой. В нее вошли стилист, визажист, клипмейкер, имиджмейкер, спичрайтер и бухгалтер. По тому, как «исты» и «мейкеры» разглядывали меня, складывалось впечатление, что помимо денег, их еще интерсовало, что можно вылепить из такого экземпляра. Несмотря на некоторые расхождения в оценках, все сходились на том, что материал, то есть я, – сырой, и предстоит нелегкая работа. Еще был создан штаб, состоявший из моей жены-экстрасенса, меня – без права решающего голоса, спонсора, его жены, до недавних пор маникюрши, а сейчас из- вестного дизайнера, и эксперта с высшим медицинским образованием, если не ошибаюсь, уролога Рабиновича, недавно вернувшегося из США, где познакомился со всякими предвыборными штучками-дрючками, и жаждавшего поделиться, разумеется, не бесплатно, своими знаниями. Команда и штаб по качеству явно уступали «Манчестер юнайтед»… Первым команду покинул стилист. Внимательно рассмотрев мою, далеко не атле- тическую фигуру, он сказал, что она соответствует среднестатистическому стандарту европейской части России. Потом посоветовал купить парочку приличных костюмов, сорочек и галстуков. Тут же, по памяти, продиктовав адрес и телефон фирменного магазина, что свидетельствовало о широте его интересов. И стараться поменьше ходить в джинсах и спортивных курточках. А вот когда дело дойдет до встречи со спортсменами, то джинсы и курточку следует обязательно надеть, точно так же, как камуфляж на встречу с воинами-афганцами. Затем ушел визажист, так как выяснилось, что трудиться ему по существу не над чем. Как признанный и всеми уважаемый мастер, даже он, при всем желании, не может на лысой голове соорудить прическу. От парика и накладок я отказался, не желая вводить в заблуждение избирателей, как это иногда позволяют себе в отношении публики некоторые артисты и певцы. Что касается моего лица, то, по его мнению, ему больше всего подходил бы образ этакого доброго, но в то же время мужественного и честного человека. Нарисованный образ меня вполне устраивал, но как его создать, не знал, а визажист второпях забыл объяснить, как можно добиться такого чудесного сплава. Имиджмейкер с подобной трактовкой визажиста был категорически не согласен и в знак протеста вышел из команды, бросив на прощанье реплику, что добреньким в президентах делать нечего при нашем менталитете… Что он имел в виду, упомянув менталитет, до сих пор остается для меня загадкой. Клипмейкер, на удивление, оказался неплохим парнем, и если бы не многочисленные дубли и некоторое завихрение в голове, мы бы, пожалуй, подружились. В процессе работы я так и не понял, чего он добивается. Но в готовом клипе, как ни странно, я обнаружил, что не такой уж он чокнутый. Через весь клип красной нитью проходила мысль, что, только избрав меня президентом, страна сможет рассчитывать на процветание. Правда, вскоре выяснилось, что в клипах остальных 12 кандидатов избирателям было обещано то же самое. Еще клипмейкер сделал несколько красочных плакатов: я с детьми, с пенсионерами, тружениками села, в обнимку с кошкой и собакой, что должно было означать мою безграничную любовь к животным. На каждом плакате большими буквами выделялся призыв – «ГОЛОСУЙТЕ ЗА ТЮТЬКИНА!», то есть, за меня. Но кому действительно пришлось изрядно со мной повозиться, так это спичрайтеру. Об одном своем недостатке я знал раньше – никак не мог правильно выговорить «Азербайджан». Пробовал медленно, быстро, потом по слогам, все равно выходило «Азебарджан», хоть тресни. Но спичрайтер на то и специалист, чтобы обнаружить и другие дефекты в моей речи. Оказывается, вместо «понимаешь», я говорил «понимаш». Проблемы были с некоторыми согласными и ударением. И все это нужно было быстро устранить… И наконец, сами понимаете, кандидат без программы – это не кандидат. Мою сочинял спонсор. Еще раз нашла подтверждение народная мудрость: «Кто платит за музыку, тот ее и танцует!» Не буду вдаваться в детали программы, тем более, что я их не уловил. Скажу только, что главная ее мысль была проста, как почтовый ящик, может быть, даже проще. И заключалась она в том, что все недра, в первую очередь нефть и газ, должны быть приватизированы. В чьи конкретно руки они после этого попадут, скромно умалчивалось. Но для тех, кто умел читать между строк, не составляло труда догадаться – в руки автора программы. Свое несогласие с такой постановкой вопроса я, к сожалению, высказать не успел, так как документ появился буквально перед самыми выборами. Да, чуть не забыл. Много мороки выпало на долю штаба со сбором подписей, без которых я не мог быть зарегистрирован в качестве кандидата. А собрать их надо было масса – не то десятки, не то сотни тысяч. Думаете, не собрали? Хотя, по моим подсчетам, лично меня знали 297 человек и еще 78 по совместной работе. Таким образом, всего 375. Как удалось собрать недостающие подписи, осталось тайной. Из всей предвыборной шумихи мне больше всего понравились встречи с простыми людьми, особенно в регионах. Тут тебе и хлеб-соль, и рюмка водки, и поцелуи девушек в национальных костюмах – в начале встречи; застолья (на деньги спонсора) с местным начальством и представителями интеллигенции, очень непринужденные и веселые, с клятвенными обещаниями проголосовать только за меня... Но любое событие, рано или поздно, имеет конец. Наступил день выборов. Предварительные, а затем окончательные подсчеты показали, что за меня отдали голоса 374 человека, на одного меньше, чем я предполагал. Кто мой недруг, я определил сразу – сосед, у которого за несколько дней до этого я имел неосторожность выиграть подряд три партии в шахматы. За это он мне мстил. Не могу сказать, что итоги меня обрадовали, но и не сильно огорчили. Я извлек для себя немало полезного. Прежде всего – научился правильно выговаривать «Азербайджан», ставить ударения в словах там, где им положено быть. Еще я понял, что человеку моего склада в президентских гонках участвовать трудно. Куда спокойнее сидеть у телевизора и смотреть футбол или теннис, наконец, играть в шахматы даже со злопамятным соседом. Борьба в них намного честнее… И все же, если в следующий раз вы надумаете снова пойти на выборы, отдайте свой голос за Тютькина. Ей богу, он не такой уж плохой парень! ЧЕТЫРЕ МАЛЕНЬКИЕ ИСТОРИИ… Скажите, вам когда-нибудь приходилось бывать в Шлымазлтовке? Мне тоже нет! И знаете, почему? Потому что местечка с таким названием вообще нет на свете. А есть Жмеринка, Бердичев, Бершадь и даже Крыжополь, которые как две капли воды похожи друг на друга и на несуществующую Шлымазлтовку. После этого вы вполне законно можете спросить: «Если этой самой Шлымазлтовки на самом деле нет, то зачем ее придумывать?» Отвечаю: чтобы никого не обидеть. Вы же знаете наших евреев? Прочитав маленькие истории, они сразу начнут узнавать в героях себя, своих родственников и даже знакомых. Поднимется такой шум, что трудно передать. А так – все претензии к Шлымазлтовке, где имели удовольствие провести свои лучшие годы и дедушка Хаим-Берл-Исаак-Абрам Янкелевич Лук-Цвибельман, и дядя Шулым со своей женой Броней, и предшественница компьютеров – незабвенная тетя Роза, и Миша Кигель-Паганини... Итак, история первая. ГРЫЖА Должен вам сказать, что был у меня дедушка, царство ему небесное, по имени Хаим-Берл-Исаак-Абрам Янкелевич Лук-Цвибельман. Не удивляйтесь, все это один человек. От своего отца-балагулы, что значит извозчик, он унаследовал не только весь этот набор имен, но еще и движимость в лице старой, одноглазой кобылы и недвижимость в виде долгов. Ближайшие родственники, чтоб они были здоровы, на семейном совете, куда дедушку забыли позвать, решили, что движимость ему ни к чему, поскольку ездить на ней он все равно не будет по причине грыжи, которую, кстати, он сам себе благополучно сделал, чтобы не идти служить в армию Надо заметить, что в те далекие времена производство грыж было поставлено на широкую ногу. Каждый уважающий себя еврей, достигший призывного возраста, знал, как это сделать, тем более, что производилось это в домашних условиях и ничего не стоило. Нужно было прыгнуть, желательно на пятки, с высокого предмета, скажем, со стула, а еще лучше – со стола, предварительно что-то перевязав. Так как я точно не знаю, что в таких случаях перевязывают, то не стану придумывать и вводить в заблуждение тех, кто надумает пойти по стопам моего дедушки. Во время операции под кодовым названием «грыжа» дед, судя по всему, перестарался, и к моменту описываемых событий она достигла у него внушительных размеров, часто вводя в искушение наименее стойких представительниц слабого пола, полагавших, что перед ними уникальный «инструмент». А скажите, пожалуйста, какая уважающая себя женщина не мечтает познакомиться с таким явлением? На самом же деле все обстояло наоборот. На фоне действительно огромной грыжи мужское достоинство деда, между нами говоря, выглядело совсем не а-я-я! Но об этом наиболее любопытные особы узнавали слишком поздно, потому что дедушка в нашем переулке имени Миклухо-Маклая, между прочим, заселенном одними евреями, слыл не только Дон Жуаном № 1, но и человеком, не любившим останавливаться на полдороге. Больше того, некоторые даже удивлялись, каким образом деду с такими данными удалось произвести на свет аж восемь душ детей. Но это другая история, потому что половина из них, не выйдя из младенческого возраста, сразу отправилась в мир иной, пусть земля им будет пухом. Но дедушкиной вины в том не было. Скорее, это был своего рода протест против политики царского правительства в отношении евреев… Дед, как младший в роду по мужской линии, не стал оспаривать решение семейного совета, лишившего его части наследства, хотя, если уж быть откровенным, то не все ему в том решении нравилось. Особенно его задела реплика одного из родственников, об этом ему потом по секрету рассказали: «Не понимаю, зачем ему нужна лошадь? Грыжу на ней, что ли, возить?» Как будто у него самого ее не было! Еще дед считал, что коль скоро его лишили движимости, то было бы справедливо забрать у него и недвижимость тоже – долги. Но этот пункт даже не был включен в повестку дня. И выходило, что за шлымазлтость отца он должен расплачиваться один. Так я вас спрашиваю, где тут справедливость? Думаете, дедушка со своей грыжей не обращался к врачам, когда опасность с армией миновала? Еще как обращался. Но каждое его посещение больницы заканчивалось тем, что, как минимум, на полдня работа там приостанавливалась. Его водили по разным кабинетам, включая глазной, хотя его болячку мог разглядеть даже слепой. Все поражались размерам грыжи: «Вот это да!», «Ну и ну!», «Надо же!» и сходились на том, что трогать ее ни в коем случае не следует, так как представляет интерес для науки. Особенно усердствовал главврач. – Уважаемый Хаим-Берл-Исаак-Абрам Янкелевич, – торжественно произносил он, заглядывая в историю болезни дедушки, чтобы случайно не пропустить какое-нибудь имя и этим нанести обиду. – Я, конечно, понимаю, что большого удовольствия вам эта штука не доставляет. Танцевать с ней фрейлехс, скажем прямо, не слишком удобно. Но, с другой стороны, она у вас, слава Богу, не болит, кушать не просит. Еще древние греки говорили, что наука требует жертв… Древние греки, по-видимому, должны были еще больше поднять авторитет главврача в глазах пациента, а также убедить деда, какой драгоценностью он обладает. Я начинаю думать, не в стенах ли той больницы родился следующий анекдот: Следователь во время нэпа вызывает к себе еврея. – Рабинович, только не говорите сразу «нет!». Ходят упорные слухи, что у вас есть два брильянта, как два яйца! – Гражданин следователь, вы же знаете наших евреев. Они всегда что-то перепутают. На самом деле у меня не два брильянта, как два яйца, а два яйца, как два брильянта. Если хотите, можете посмотреть… Главврач больницы, тем временем, считал, что его разговор с дедом без соответствую- щего напутствия будет незавершенным. – Так что, дорогой Хаим-Берл-Исаак-Абрам Янкелевич, идите спокойно домой и наслаждайтесь жизнью целых 120 лет! Как вам нравится, «наслаждайтесь жизнью», когда эта самая жизнь то и дело пре- подносит сюрпризы один лучше другого… В те годы было модно уезжать за счастьем в Америку. А что делает еврей, если не всю жизнь только тем и занимается, что ищет счастье? Разговоры об американском рае, где почти все – миллионеры, и даже летом в жару ходят в галстуках и котелках, не говоря уже о витринах шикарных магазинов, не обошли стороной и переулок имени Миклухо-Маклая. В результате, на очередном семейном совете, куда дедушка был допущен, но с совещательным голосом, было решено отправить его в Америку. А вдруг ему повезет, и он вольется, в ряды миллионеров? Тогда… Даже трудно себе представить, что будет тогда. Решение было принято почти единогласно, при одном воздержавшемся. Возмутителем спокойствия снова выступил автор реплики, сыгравшей не последнюю роль на историческом семейном совете, когда дедушку лишили движимости… Дедушке купили новый костюм, билет на пароход и отправили в Америку. Как развивались дальнейшие события по ту сторону океана в связи с его приездом, история умалчивает. Можно только предполагать, что толпы с плакатами «Welcome to America» («Добро пожаловать в Америку») не было. В лучшем случае деда встречал такой же, как и он, счастьеискатель, но приехавший раньше, которому он вез рекомендательное письмо, а тот, в свою очередь, должен был открыть секрет, как заработать первый миллион. О том, как заполучить второй и третий, дед примерно знал, доверяя народной мудрости, что деньги к деньгам. Почти четыре месяца от дедушки не было ни слуха, ни духа. Тем, кому положено было волноваться, делали это и с каждым днем сильнее. Мало ли что могло случиться, Нью-Йорк, как ни как, большой город, мог заблудиться или еще что… Потом пришло письмо, напоминавшее скорее телеграмму: «Если не вышлете денег на обратную дорогу, я здесь умру!» Ни много, ни мало. Что после этого оставалось делать? Снова собрали денег и отослали их дедушке, и он через какое-то время вернулся счастливый сразу по двум причинам. Во-перых, потому что снова дома, и, во-вторых, без грыжи, которую ему там успешно прооперировали. Но что его особенно удивило: никто там не поражался ее размерами и не считал, что она представляет интерес для науки. Наверное, потому, что в Америке уверены, что «самое-самое» может быть только у них. По правде говоря, дедушку это вначале немного покоробило. Но потом он еще раз понял, что Америка, что бы о ней ни говорили, все-таки не для него. У них там свои понятия о ценностях, у нас – свои. И нечего нормальному еврею туда соваться независимо от того, есть ли у него грыжа или нет! История вторая. МЕЧТАТЕЛЬ Заметной фигурой в Шлымазлтовке был Шулым Перельфатер. Почему «заметной», станет понятно чуть ниже. Пока отмечу, что все его звали просто Шулым, правда, иногда, в зависимости от возраста, некоторые еще добавляли «дядя». Не знаю, как для кого, но мне он дядей не приходился, хотя дома наши находились, можно сказать, рядом, и когда нужно было одолжить большой чугунный котел, чтобы сварить на зиму сливовое повидло, меня обычно посылали к «дяде Шулыму и тете Броне», у которых эта посудина имелась. И я, с первым же попавшимся под руку приятелем, затаскивал ее в наш двор, где потом разводился костер, и целый день, булькая и пыхтя, варилось повидло. От этой занудной процедуры я, естественно, старался ускользнуть, но не всегда это удавалось. Тогда приходилось по несколько часов простаивать у котла и помешивать большой деревянной мешалкой будущее повидло, чтобы оно не пригорело. Шулым был среднего роста. В хорошие времена, что случалось не часто, он выглядел сантиметров на 164, в плохие – не более, чем на 156. Вид у него был болезненный, цвет лица, как у человека, страдающего, по меньшей мере, язвой желудка. В остальном дядя Шулым, если не считать огромного мясистого носа, бананом свисавшего над верхней губой, ничем особенным не отличался. Правда, еще одно обстоятельство выделяло его среди окружающих – почти всегда он ходил траурно небритым, словно господь Бог поручил ему одному скорбеть над несовершенством мира. Куда бы дядя Шулым ни заходил, первым делом появлялся его нос, а уж за ним все остальное. Теперь, надеюсь, понятно, почему я вначале сказал, что дядя Шулым был фигурой заметной. Не знаю, получился ли у меня хоть маленький набросок к его портрету, но именно таким он внешне мне запомнился. Что касается его внутреннего содержания, то об этом разговор особый. Тем не менее, если даже согласиться с тем, что в моем эскизе немало субъективного, все равно лепить из дяди Шулыма Геркулеса, уверяю вас, не имело смысла. А вот из тети Брони, его жены, ваять гренадера было в самый раз, потому что, помимо соответствующих габаритов, включая грудь, которой могла бы позавидовать любая секс-бомба, у нее еще были усы. Конечно, не такие, как у запорожцев, писавших письмо турецкому султану, но тем не менее… Что касается баек о том, что усы у женщин, якобы, свидетельствуют о бесплодии, то они к тете Броне отношения не имели, так как родила она и вырастила трех детей, не считая многочисленных абортов, каждый из которых живо обсуждался женской половиной местечка, упорно не желавшей предохраняться. Мужчинам, как вы понимаете, было не до таких мелочей: они старались заработать, чтобы как-то свести концы с концами. Правда, не всем это удавалось... Скажите, вас когда-нибудь посещало наваждение? Меня – да! Всякий раз в молодости, когда речь заходила о дяде Шулыме и тете Броне, у меня в голове возникала одна и та же картина: тетя держит дядю на коленях и кормит его своей необъятной грудью, а он от удовольствия причмокивает. Попробуйте объяснить такое, тем более, что для подобной зрелищно-звуковой композиции оснований не было. А вот другое наваждение объяснений, по-моему, не требует: встречая тетю на улице, мне почему-то всегда хотелось запеть: «Броня крепка и танки наши быстры…» Еще тетя Броня обладала редкой способностью ставить в некоторых словах ударение не там, где нужно. Стоило мне переступить порог их дома, как тотчас же раздавалось тетибронино контральто: – Береле, кинд майн (дитя мое), хочешь кака-о? – Тетя Броня, не кака-о, а какао! – А я что говорю? Кака-о! Причем, звук «о» она произносила отдельно от первых двух слогов и под ударением. Наконец, тете Броне приписывали крылатую фразу, якобы, произнесенную ею по случаю открытия в Шлымазлтовке нового общественного туалета – «не уборная, а одно объедение!» Местные власти не нашли ничего лучше, как построить этот «храм» на территории рынка, и в жаркие летние дни забота местной администрации о больших и малых нуждах населения особенно давала себя знать. У шлымазлтовских евреев была странная привычка – они всегда о чем-то мечтали. Чтобы, например, все были здоровы, чтобы дочка удачно вышла замуж, а сын встретил подходящую невесту, потому что второго такого мальчика на свете нет. Чтобы как можно быстрее появилась внучка или внук, а еще лучше – сразу то и другое. Чтобы не было войны, не говоря уже о погромах и денежной реформе. Чтобы выиграл хотя бы один билет государственного займа… У дяди Шулыма, помимо всего этого, были еще две мечты: стать коммерсантом, заиметь свое дело, пусть маленькое, но свое и…стать чемпионом по шахматам. В каком ранге, он не уточнял, но мне кажется, что на шахматную корону все же не претендовал, хотя, скажите, какой солдат не мечтает стать генералом? Все знали, что у него даже есть несколько шахматных книг. Это действовало убийственно на соперников, которые, садясь с ним за доску, уже заранее чувствовали свою ущербность. Первые несколько ходов он действительно разыгрывал, как по нотам. А потом, когда начинал импровизировать, было на что посмотреть… К шахматной карьере дяди Шулыма мы еще вернемся, но сперва в двух словах о его пропрофессиональной деятельности. Сказать, что на коммерческом поприще он ничего не добился, будет несправедливо. В свое время он даже дослужился до приказчика самого солидного в Шлымазлтовке магазина, чем страшно гордился. Вспоминая о том времени, он зря слов не тратил, а чуточку запрокидывал голову, прищуривал глаза и разводил руками, что вместе взятое должно было означать: «О чем вы говорите?!» Трудно сказать, как сложилась бы его дальнейшая судьба, не произойди в стране революция, сразу же объявившая вне закона всякую индивидуально-коммерческую деятельность. Дядя Шулым быстро смекнул, что бороться с новым порядком бесполезно, если не хуже, и вступил в профсоюз работников советской торговли, со всеми вытекающими отсюда последствиями – постоянным дефицитом, качеством товара, который заставлял не избалованный парижскими модами местный бомонд морщить нос, и железным правилом «не подмажешь – не поедешь». Но что оставалось делать, если ничего другого он не умел. Когда знакомые спрашивали его, как идут дела, он пожимал плечами и отвечал: «Кручусь…» При этом в глазах стоял вопрос: «Вы можете предложить мне что-то другое?» Для полноты картины добавим, что, работая в торговой сфере, рост дяди Шулыма периодически опускался до отметки 156 сантиметров… Надо ли говорить, что склонная к анализу тетя Броня во всех бедах обвиняла шахматы. Мог же ее Шулым, когда хотел, выйти победителем соцсоревнования и завоевать переходящее Красное знамя. Но голова у него забита шахматами, «чтоб они сгорели!» Таким суровым был ее приговор, однако приводить его в исполнение все же не решалась. Сначала попробовала воздействовать на своего непутевого мужа словом, призвав, на всякий случай, в свидетели Бога, что делает это из самых добрых побуждений. Но то ли Бог тоже был любителем шахмат, то ли она не смогла найти подходящих слов, сугубо морфологический подход, увы, результата не дал. Тогда она избрала тактику «мелких пакостей». Время от времени стали пропадать шахматные фигуры. Особое пристрастие испытывала она к коням. – Броничка, когда ты подметала, тебе случайно не попался белый конь? – Как он мог попасться, если я уже три дня не брала в руки веник? Но сегодня, когда я шла с базара, то встретила Хаима-водовоза с лошадью… – Дорогая моя, причем здесь Хаим-водовоз? Я тебя спрашиваю про шахматного коня! – Глаза б мои не видели твои шахматы! Мильон раз я тебя просила не впутывать меня в свои шахматные дела! – Но не мог же он сам куда-то ускакать? – не унимался дядя Шулым, так как с неко- торых пор обязанности другого белого коня уже выполняла катушка ниток. – Спроси у него самого! – Изображая обиженную, тетя Броня гордо удалялась. Иногда на короткий срок исчезала какая-то шахматная книга. Но к печатному слову тетя Броня относилась с уважением, хотя ни одной книги в своей жизни не прочитала. Убедившись, что тактика «мелких пакостей» малоэффективна, она решила перейти к более масштабным операциям, организовав из жен партнеров мужа антишахматную каолицию. Но идея с коалицией,, увы, тоже не встреила понимания по причине отсутствия у некоторой части еврейского населения Шлымазлтовки чувства локтя. – Броничка, дорогая, а было бы лучше, если бы, не дай бог, твой Шулым и мой Лева играли в карты на деньги, пили водку или занимались черт знает чем,- объясняла своей подруге нецелесообразность совместных действий умедренная богатым жизненным опытом Сима Ципельзон, имея ввиду под «черт знает чем» легкомысленных женщин? Довод этот не имел опровержения. В поисках выхода из почти замкнутого круга тетя Броня вдруг вспомнила о мудром напутствии, которое ей дала ее покойная мамочка накануне свадьбы: «Запомни, девочка, не всегда хорош кнут, иногда пряник может сто раз больше сделать…» И тетя Броня стала в малых дозах, ненавязчиво, чтобы не вызвать подозрения, проявлять интерес к шахматам. Сразу нашлись кони, все книги оказались в наличии. Доискиваться до причины столь странной метаморфозы дядя Шулым не стал, восприняв ее как дар Божий. Больше того, в один прекрасный день он даже показал ей, как ходят фигуры. К его удивлению, тетя Броня оказалась довольно сообразительной. Сколько времени продолжалось ее ученичество, сказать не берусь. Но в итоге произошло то, что рано или поздно должно было произойти: между ними состоялся первый, можно сказать, исторический поединок, закончившийся на третьем ходу «детским матом», что, естественно, не могло не задеть самолюбие начинающей шахматистки. А это уже было чревато последствиями… Мои редкие встречи с дядей Шулымом и доверительные беседы, несмотря на значительную разницу в возрасте, происходили, когда он уже вышел на пенсию и большую часть времени отдавал шахматам. Прослышав, что я приехал в Шлымазлтовку на очередную побывку к родителям, он торопился встретиться со мной, чтобы из уст столичного жителя – «Ты все же ближе к Кремлю!», – говорил он, – узнать о последних новостях. Поэтому еще в поезде я начинал вспоминать наиболее интересные события. Но подобная информация его явно не устраивала, и он быстро перехватывал инициативу. Мыслил дядя Шулым масштабно, иногда даже глобально. До критики местного начальства не опускался, по-видимому, считая это ниже своего достоинства. Разделав для начала под орех внутреннюю и внешнюю политику Политбюро, презрительно отозвавшись о действующей финансовой системе. - Разве это деньги? – я тебя спрашиваю. – Вот раньше были деньги, это да! За три рубля можно было купить целую корову! Зачем ему нужна была корова и что бы он с ней делал, до сих пор остается для меня загадкой. И он тут же переключался на другие животрепещущие темы. Националистом дядя Шулым никогда не был, тем не менее упорно отстаивал свою версию, что шахматы придумали евреи. Ради этого он готов был не только перекроить карту мира, но и переписать историю человечества. Когда его пытались переубедить, что впервые игра появилась в Индии, он спрашивал: – А что, в Индии нет евреев? Еще одна проблема его волновала. – Как ты думаешь, Спасский – еврей? – По-моему, нет. В одном интервью он как-то сказал, что его отец был священнослужителем. – А разве раввин – не священнослужитель? Может быть, ты еще скажешь, что Смыслов не еврей? Ты только посмотри на его нос! Каким образом дядя Шулым приобщился к шахматам, я его не спрашивал, как и то, что толкнуло его пройти начальный курс шахматных наук. То ли демократичность самой игры, предоставлявшая всем участникам равные возможности (где еврей мог еще такое получить?), то ли спортивное честолюбие. Наверное, немного того и другого. Рассказывали, что в расцвете сил выиграть у него было непросто, особенно в блице. Цепкий, изворотливый, он имел на вооружении арсенал всевозможных ловушек, куда умудрялись попадать даже те, кому казалось, что они изучили вдоль и поперек его «штучки». Его игра в блиц напоминала моноспектакль. Делая молниеносные ходы, дядя Шулым ухитрялся еще комментировать на шахматном сленге ответы противника. Как творческая натура, он тоже внес свою лепту в этот сленг: «Схватился – женись!» (тронул – ходи), «Бобик сдох!» (король в матовой сети), «Проходимчик» (проходная пешка), «Матильда Марковна!» (мат). Неудивительно, что около того места, где дядя Шулым выступал, всегда было многолюдно и слышался смех. Иногда игра шла на интерес. Ставки были копеечные. Вообще-то он был противником такой игры, но считал, что это поднимает интерес, кроме того, «за удовольствие и учебу надо платить». Большую часть выигрыша, если таковой случался, он тут же раздавал мальчишкам на мороженое… Мне довелось играть с дядей Шулымом, когда кривая его шахматной силы продолжала свой неизбежный спуск. Блиц для него был уже труден. Шахматный авантюрист уступил место шахматному философу, пытающемуся проникнуть в таинственный мир деревянных фигур. Его основным партнером стала жена. Успехи тети Брони были поразительными. Получая вначале фору чуть ли не полкомплекта фигур, она постепенно дошла до того, что стала играть почти на равных. Причем, не только играть, а иногда даже выигрывать. В такие минуты дядя Шулым особенно радовался: ведь тетя Броня-шахматистка была сугубо творением его рук. Последняя идея-фикс дяди Шулыма была придумать дебют, который всегда бы выигрывал. Когда ему пытались объяснить, что такое невозможно, кроме того, это означало бы конец шахматам, он ссылался на неисчерпаемость игры, подкрепляя свое утверждение известным немногим любителям фактом, что возможных ходов и вариантов в шахматах больше, чем атомов на всей земле. – Говорите, что хотите, – подытоживал он дискуссию, видя обескураженное лицо собеседника, узнавшего поразительную вещь об атомах, – но вы еще услышите про дебют Перельфатера!.. Так получилось, что несколько лет подряд я не появлялся в Шлымазлтовке. Приехав, я узнал, что вот уже два года, как нет в живых ни тети Брони, ни дяди Шулыма. Вначале не стало ее, а через три месяца, не выдержав разлуки, в иной мир ушел и дядя Шулым. Причем умер он, как когда-то чемпион мира Алехин – за шахматной доской. Здесь же на столе, недалеко от «поля брани», лежала невесть откуда взявшаяся в захолустном местечке газета «Коммерсантъ дейли». Две его главные мечты оставались с ним до последнего вздоха. История третья. ТЕТЯ РОЗА Как вы думаете, если бы в Шлымазлтовке издавалась серия «Жизнь замечательных людей», кто бы в первую очередь удостоился чести попасть в эту серию? Раввин! Согласен, потому что делает обрезание. Возможно, сама по себе работа и не такая уж сложная: чик - и обрезал, но очень ответственная. Вообще в Шлымазлтовке, что ни еврей, то личность. Неважно, маленькая или большая, но личность. Так вот к «большим» – несомненно принадлежала и тетя Роза. За какие заслуги? Не будь ее, раввину нечего было бы резать… О тете Розе можно рассказывать часами, такой она была интересный человек. Внешне – женщина, как женщина. Руки, ноги, голова… Ну, насчет головы разговор особый, потому что у нее была не голова, а настоящая ума палата. Все удивлялись – откуда? Отец – маляр, царство ему небесное. Мама – обыкновенная домашняя хозяйка. Университетов оба не кончали. Выходит, от Бога. Такое объяснение устраивало всех. И еще: если согласиться с тем, что глаза человека – это зеркало его души, то именно они прежде всего свидетельствовали о необыкновенной доброте тети Розы, которой к моменту описываемых событий уже перевалило за пятьдесят, но она все еще была полна сил и энергии. Так чем все-таки занималась тетя Роза, если о ней можно было печатать книги? Она была всего-навсего шотхен. Не знаете, что это такое? Одно из двух: или вы не еврей, или слишком молоды, потому что сейчас то, чем занималась тетя Роза, выполняют целые фирмы с компьютерами, интернетом и тому подобными штучками. Так что смело можно сказать, что тетя Роза была предшественницей компьютеров, и все разговоры о том, что Америка с Японией и другие страны совершили техническую революцию, не стоят выеденного яйца. На самом деле, если такая революция и произошла, то начиналась она в Шлымазлтовке с легкой руки тети Розы - Рейзл Бенциоyовны Цимес по метрике. Шотхен, объясняю, – это то же самое, что по-русски сваха или, выражаясь еще культурнее, бюро знакомств с вытекающими иногда приятными, иногда не очень приятными последствиями… Если кто-то думает, что быть шотхен – пустяшное дело, тот глубоко ошибается. Это, можно сказать, целая наука, конечно, не такая, как, например, марксизм-ленинизм. Потому что в ней намешано всё что хотите: психология, комбинаторика, немножечко стратегии, не говоря уже о таких вещах, как интуиция или память. С последним у тети Розы обстояло особенно хорошо: все шотхенское делопроизводство или, как сегодня говорят, базу данных, она хранила в голове. Словом, как в любом деле, нужен талант! Потому что, если бы то, что делала тетя Роза, было легко и просто, наверняка у нее появились бы конкуренты. Но желающих почему-то не находилось. Конечно, познакомить двух молодых людей – не ахти какая проблема. А вот подобрать пару, которая по всем статьям подходила бы друг другу, уверен, не смог бы даже Эйнштейн. Думаете, случайно появилась легенда о том, что, якобы, по свету в поисках друг друга бродят две половинки одной души. И только встретившись, они могут рассчитывать на долгую, счастливую семейную жизнь. Так вот тетя Роза умела эти две половинки находить и соединять. Сказать, что шлымазлтовская общественность относилась к ней хорошо, значит просто ей позавидовать. Тетю Розу любили, и прежде всего за то, что она дарила людям счастье, была, если хотите, своего рода талисманом. О том, что ее профессия требовала контактов, много говорить не приходится. Самым же людным местом в Шлымазлтовке был, как вы понимаете, базар, а по праздникам еще центральная улица, которую в вечерние часы заполнял местный высший свет. В этих гуляниях тетя Роза участия не принимала по двум причинам. Первая – одной ей гулять не хотелось. Почему одной, узнаете чуть позже. И вторая причина – потому что жила она на той же центральной улице и при желании могла наблюдать через открытое окно за публикой, что иногда себе позволяла. Тогда то и дело раздавалось: – Добрый вечер, Роза Бенционовна! – Розочка, здравствуйте! – А гит йонтов, дорогая! Так гуляющие, увидев в рамке окна тетю Розу, старались выразить ей свое уважение. Совсем другое дело – базар! Шлымазлтовский, конечно, уступал Сорочинской ярмарке, но тоже был достоин пера Гоголя. Но так как автор этих строк – не Гоголь, то ограничусь лишь тем, что скажу: это настоящий театр, где прилавки и возы служили декорациями, а в роли артистов выступали покупатели и продавцы, разыгрывавшие спектакли на любой вкус – от комедии до трагедии – и старавшиеся изо всех сил друг друга обмануть: одни – продать подороже, другие – купить подешевле. Отсюда несмолкаемый гул, создаваемый гремучей смесью трех языков – русского, украинского и еврейского, а также кудахтаньем кур и поросячьим визгом. Этот театр регулярно посещала тетя Роза. И не только потому, что к тому ее обязывала профессия. Базар при почти полном отсутствии в местечке средств связи, в значительной мере восполнял этот пробел. Кстати, если у вас есть время, давайте и мы заглянем в этот театр… – Ой, Розочка, можно вас на минутку? – Конечно. – Что вы скажете по поводу этого чахоточного цыпленка? Спрашивающая женщина держит за ножки увесистую курицу. Рядом – молодая крестьянка, приехавшая из близлежащего села, чтобы продать свою «воспитанницу». – Да побойтесь Бога, хозяйка, – говорит она обиженно. – Це ж добра кура! – Розочка, вы слышите, что она говорит?.. Тетя Роза берет в руки курицу, щупает ее и произносит со знанием дела: – А за юр аф мир! Что в данном случае можно перевести так: «Я бы сама с удовольствием купила бы такую курицу!» Она знает, что не этого ждет от нее знакомая, поэтому говорит на «идиш». И хотя роль необъективного третейского судьи ей не по душе, она вынуждена подыгрывать. Тем временем, покупательница снова переходит в наступление. – Нет, как вам это нравится?! За эту дохлятину она просит целых пять рублей! А три мало?! Вконец расстроенная крестьянка пытается забрать курицу, но не тут-то было. Покупательница держит ее мертвой хваткой. Видя, что ситуация зашла в тупик, тетя Роза берет инициативу в свои руки. Она находит какие-то добрые слова для продавщицы, успокаивает другую сторону. Через минуту компромисс найден: за четыре рубля несчастная курица оказывается в кошелке покупательницы. А чуть в стороне тетю Розу уже поджидает другая собеседница. – Уважаемая Роза Бенционовна, я заранее извиняюсь, но мне очень нужно с вами поговорить. Вы так прекрасно выглядите! Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить… – Спасибо, Циличка. А как здоровье вашего Мони? Он, кажется, болел? – Слава Богу, уже пошел на службу. Роза Бенционовна, вы слышали новость? Странный вопрос: это же ее работа – все слышать и видеть. Но мало ли что… – Смотря какую, Циличка? – У Сары Блиндер ужасная неприятность, даже трудно передать! О том, что дочку Сары Блиндер, Светочку, не приняли в техникум, тетя Роза знала еще позавчера. Каким образом она одной из первых узнавала новости, была ее маленькой тайной. Услышав, о чем идет речь, тетя Роза с удовлетворением отметила про себя, что ее информационная служба работает исправно. – Не говорите, ужасно обидно. Такая чудесная девочка, умница. Можно себе представить, как Сара с Мишей переживают. – Положим, пройдет немного времени, и Сара с Мишей успокоятся. А что делать Светочке? – Аз ох ун вей! – Кстати, вы видели ее в последнее время? Прямо-таки невеста! Роза Бенционовна, простите за нескромный вопрос. Как вы смотрите на сына Блехмана – Яшу? – Очень хорошо. Вы имеете в виду?.. – А почему бы нет! – К сожалению, Циличка, здесь я должна вас немного огорчить: это не тот вариант, чтобы его серьезно рассматривать. И не потому что Яша – плохой мальчик! Боже упаси! Насчет Светочки у меня уже есть кое-какие соображения, но нужно еще очень все взвесить, и не один раз, дорогая… Теперь, я надеюсь, вы понимаете, почему процент попадания у тети Розы приближался к стам. Отдельные неудачи, которых было меньше, чем пальцев на одной руке, лишь подтверждали ее высокое мастерство… Даже самый ненаблюдательный читатель мог заметить, что до сих пор о семейной жизни самой тети Розы не было сказано ни слова. А у нее, между прочим, был муж, сапожник, и не просто сапожник, а настоящий профессор в своем деле – Зяма Цимес. Все, что выходило из-под его рук, можно было смело посылать на выставку в Париж и даже в Одессу. Но если вы думаете, что мы случайно эту тему не затрагивали, то ошибаетесь. Как это неприятно, но ничего хорошего по этому поводу сказать нельзя, несмотря на то, что в жизни Зяма был добрым, порядочным человеком. И в Розочке души не чаял. И она ему отвечала взаимностью. Казалось, что еще надо? Так нет! У Зямы был один, но очень серьезный недостаток – любил выпить. Не рюмочку-другую на праздник или в день рождения, а постоянно и как следует. Когда намечался их брак, никому и в голову не могло прийти, что внутри такого симпатичого парня запрятан порок. Намечавшийся союз считался со всех сторон удачным. И действительно, на первых порах все шло хорошо, если не считать того, что Розочка никак не могла забеременеть. В Шлымазлтовке с этим делом не любили задерживаться. Какая из двух сторон оказалась несостоятельной, история умалчивает. Впрочем, какое это имеет значение?! Оказалась бессильной и народная медицина в лице опытных женщин, которые, словно четко отлаженный механизм, раз в два года выдавали на гора очередное дитя. Но, как ни странно, этот минус не только не дал трещину во взаимоотношениях молодоженов, но еще больше сблизил их. Что бы там ни говорили, а переживать неприятности вдвоем легче. Падение Зямы происходило постепенно и не было связано с ростом его популярности как сапожника. О том, что муж стал прикладываться к рюмке, не могло пройти мимо тети Розы. – Зямочка, ну зачем ты это делаешь? – спрашивала она, в надежде узнать причину. Тогда можно будет попытаться найти противоядие. – Сам не знаю. В мастерской все пьют… – И это доставляет тебе удовольствие? – Я бы не сказал. Ты не представляешь, как противно пить самогон! – Так не пей! – Розочка, ангел мой, я постараюсь… И правда, дней пять Зяма приходил домой трезвый. Роза видела, как трудно ему дается держать слово, поэтому она старалась еще больше окружить его заботой и вниманием. Но… – Зяма, ты снова взялся за старое? – Ну что я могу поделать, Розочка. Думаешь, просто так говорят «напился, как сапожник!» или «пьяный в стельку!», – пытался он подвести научную базу под свое безволие. – Кроме того, ты же знаешь, что хорошую кожу выдерживают в спирте. Вот и пары от него действуют… – Почему же тогда Шлема Блех не пьет? – Ему нельзя, у него язва. – А Берл Дорфман? – Я тебя умоляю. Он такой же сапожник, как я граф Потоцкий. Я говорю о настоящих мастерах, а не о халтурщиках. Между прочим, даже в Талмуде черным по белому написано, что ничего страшного нет, если человек напился… Зяма не придумывал. В Талмуде действительно есть такие строчки: «Обязан человек напиться в Пурим (выделено нами) до такой степени, чтобы не отличить проклятие Аману от благословения Мордехаю». Простим Зяме вольное обращение с цитатой из священной книги. Каждый понимает так, как ему удобно... Тетя Роза, которая в ту пору занималась только домашним хозяйством, естественно, переживала эту трагедию. Но, увы, она была бессильна что-либо изменить. Видимо, ей на роду так написано. Единственное, чего она не могла понять, за какие грехи ей приходится расплачиваться?.. И вот однажды, в очередной раз пытаясь найти ответ на этот вопрос, она подумала: если уж ей не суждено испытать семейного счастья, то почему бы не попробовать делать это для других. Так постепенно она стала той, какой читатель ее знает. А Зяма продолжал выпивать. Иногда больше, иногда меньше. Не остановил его даже случай, когда он вместо пары сапог сделал два левых, за что на два месяца был понижен в должности и переведен на мелкий ремонт, что для сапожника его ранга было хуже смертного приговора. Но и это наказание он мужественно перенес, стараясь как можно меньше смотреть людям в глаза. Самое удивительное: чем сильнее он напивался, тем нежнее он относился к своему ангелу Розочке. Что до тети Розы, то и она продолжала жалеть своего непутевого мужа, как жалеют избалованного ребенка, одаривая его нерастраченной материнской любовью. Когда кто-нибудь из родственников пытался ей намекнуть, что, мол, не свет же клином сошелся на ее Зяме, она спокойно отвечала: «Но он же пропадет…» И это тоже была правда, как и то, что по сей день в Шлымазлтовке все вспоминают добрым словом тетю Розу. Но, если вы все-таки спросите, где же справедливость, почему у тети Розы, которая творила людям только добро, у самой семейная жизнь не сложилась, то я вам на это отвечу: потому что в ту пору, когда тетя Роза ходила в невестах, в Шлымазтовке не было такой, как она, шотхен, умевшей безошибочно находить две половинки одной души. История четвертая и последняя «ЧАРДАШ» МОНТИ Что Шлымазлтовка была богата людьми неординарными, можно было видеть из предыдущих рассказов. Но всех их в смысле таланта, можете мне поверить, переплюнул Миша Кигель-Паганини. Вы не ослышались – именно Паганини... Кстати, когда я впервые услышал имя великого итальянского скрипача в таком необычном сочетании, то тоже не на шутку удивился. Причем здесь, подумал я, знаменитый музыкант? Неужели между выступлениями в Лондоне, Париже и Берлине он выкроил время, чтобы заскочить Шлымазлтовку и там, простите, оставил не только свой музыкальный след... Но увидев Мишу Кигеля-Паганини, а точнее, услышав его, я понял, что это прозвище и, между прочим, удачное. Одно осталось невыясненным: кто тот умник, который первым приклеил Мише такое экзотическое прозвище, потому что вряд ли кто-либо из местных жителей слышал о выдающемся скрипаче, а если слышал, то наверное подумал, что это еще один сорт спагетти. Вообще надо сказать, что в Шлымазлтовке насчет прозвищ большого дефицита не было, но они обычно не носили музыкального характера, а были связаны либо с профессией, как, например, у Мишиного отца, которого звали Хаим-блехер. И когда о нем заходила речь, то все знали, что это о Хаиме-жестянщике, а не о каком-нибудь другом Хаиме, которых в местечке был добрый десяток. Иногда прозвище носило на себе следы этнографии, например, Суркы лытвычкы. Это означало, что предки упомянутой Суркы когда-то переселились сюда из Литвы. Так чем же таким особенным отличался Миша Паганини от своих предшественников, которых, как мы уже сказали, он переплюнул? Миша блестяще подражал всевозможным музыкальным инструментам, причем так, что трудно было их отличить от настоящих. Как ему это удавалось, я не знаю. Внешне это выглядело так: он подносил ладошки к лицу, чуть прикрывал ими нос и рот и то же момент раздавались звуки скрипки или саксофона, в зависимости от мелодии, могла звучать гавайская гитара, труба или другой инструмент. Словом, человек-оркестр! Так получилось, что Мишу Паганини я слышал дважды. Первый раз на школьном вечере, когда он 12-летним исполнял на своем чудо-«инструменте» в собственной аранжировке «Чардаш» Монти и второй раз спустя двадцать лет. О втором разе мы поговорить еще успеем, а пока посмотрим, что было до того, тем более, что в биографии нашего героя немало любопытного. В детстве Миша из-за гланд часто болел ангиной. Насчет гланд в семье Кигель и ближайших родственников единого мнения, не было. Одни считали, что всё, что дано природой, трогать нельзя и в качестве доказательства приводили случай, когда женщина, у которой удалили аппендицит, потом не смогла иметь детей. С гландами тоже имелся в наличии не менее убедительный пример: одному знакомому, не будем называть его фамилию, в детстве вырезали гланды. И что вы думаете? К 80 годам он почти перестал выполнять свои мужские обязанности... Короче, гланды Мише оставили, и по этой причине он часто ходил с насморком. Но правильно говорят, что нет худа без добра. Насморк придавал его гавайской гитаре особое звучание. Сказать, что Миша рос в музыкальной семье будет большим преувеличением, хотя некоторое, весьма отдаленное отношение к ударным инструментам Кигель-старший имел, так как целый день орудовал молотком, правда, деревянным. Как в маленьком Мише поселилась музыка, тоже достойно упоминания. Так случилось, что с промежутком в два месяца сначала соседи справа, а потом соседи слева справляли свадьбы, на которых, как положено, играли клезмер. Миша был тут как тут и, как завороженый, не отходил от музыкантов. Сначала ему больше всех понравился барабанщик, и он решил, что когда вырастет, то обязятельно станет им. Потом его симпатии переключились на скрипка и кларнет. Контрабас особых эмоций у него не вызвал, так как в создании мелодии он, можно сказать, почти не участвовал. О том, что музыкальные семена попали в чернозем, говорить много не приходится. Обладая абсолютным слухом, Миша мгновенно запоминал мелодии, и не только мелодии, но и звучание каждого инструмента в отдельности. Вскоре музыка завладела им настолько, что без нее он уже обходиться не мог. Не стоял на месте и его репертуар. В 10 лет Миша уже знал на зубок всю программу шлымазлтовских клезмер, которая, между нами говоря, большим разнообразием не отличалась. В 11 лет репертуар его заметно расширился за счет популярных песен и танцев, так как именно в том году в городском саду открылась танц-площадка, и по выходным дням там во-всю гремела музыка, а дом Кигелей находился недалеко. В том же 11-летнем возрасте благодаря репродуктору он начал постепенно осваивать классику. Не менее стремительно росло его исполнительское мастерство, а вместе с ним и музыкальная слава. - Вы слышали, как Миша Паганини исполняет «Ицык очын хасыны геат» («Исаак, наконец, женился»)? А «Очи черные»? С ума можно сойти... - Это что! Попросите его сыграть «Чардаш» Монти, тогда вы точно сойдете с ума... Дома к увлечению Миши относились как чудачеству. На восторженные слова знакомых в адрес младшего сына Кигель-старший отвечал: -Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало... -Хаим, но ведь у мальчика талант!.. Общественному мнению папа Миши успешно сопротивлялся до тех, пока из города не приехал двоюрдный брат, который пользовался в их семье непрерыкаемым авторитетом, поскольку работал в каком-то ящике инженером. Услышав мишино исполнение, он тут же сказал: -Хаим, ты что совсем ослеп и оглох? Это же настоящий вундеркинд. Мишу нужно немедленно показать хорошему специалисту! Слово «вундеркинд» Хаим слышал впервые, но, тем не менее, понял, что это что-то хорошее. -Значит так, - продолжал двоюрдный брат не терпящим возражения тоном, - Мишу я забираю с собой. У меня большая квартира, и Бетя, уверен, будет не против, чтобы он пожил у нас, пока все не выяснится... Все выяснилось неожиданно быстро. В городе работала музыкальная школа, и мишиному дяде посоветовали обратиться к Нине Петровне, завучу школы – опытному педагогу, женщине доброжелательной и главное – объективной. Что она скажет, так и будет. - Так на каком инструменте играет ваш племянник? - спросила зав.учебной части после того, как дядя Миши объяснил о цели их прихода. - По-моему, на всех... - А конкретнее. - Например, на саксофоне, скрипке, гавайской гитаре, трамбоне... - И что вы из всего этого захватили с собой? Вы ведь хотите, чтобы я послушала, как он играет и высказала свое мнение... Я вас правильно поняла? - Даже очень. А можно, Нина Петровна, Миша прямо сейчас исполнит «Шардаш» Монти, и вы все поймете... - Можно, но... Услышанным Нина Петровна буквально была сражена. На какое-то мгновенье она даже потеряла дар речи. Она ждала услышать все, что угодно, но только не такое. Вся ее жизнь была связана с музыкой, кто только не проходил через ее руки: и бездари, и более или менее способные, но этот рыженький мальчик – несомненно явление уникальное... - Знаете что, приходите завтра, и мы все обсудим. По правде говоря, ваш Миша меня немного выбил из колеи, и я должна придти в себя, - все, что она смогла сказать в тот момент. Мальчика она, конечно, в школу возьмет. Но на какое отделение? Хоровое не подходит, народных инстументов – тоже. Может, к духовикам направить? Сама Нина Петровна вела в школе класс фортепиано. Господи, какая же она дура! Как ей сразу в голову не пришло оставить его себе. Она сделает из него пианиста. Кстати, а почему бы ему вообще не поселиться у нее. Тогда бы он постоянно находился под ее контролем. Живет одна, дочка с семьей давно уже обзавелась собственным гнездышком... Не трудно догадаться, чем обычно кончается, когда ученик от Бога попадает в руки учительницы, посланной тем же Богом. Миша оказался еще более талантлив, чем Нина Петровна предполагала. Как губка впитывал он все новое. Поражала самостоятельность его музыкального мышления, удивительное чувство гармонии. Почти во всех произведениях, которые он исполнял, каким-то удивительным образом он умел находить новые акценты, интонациине только не нарушавшие авторского замысла, но делавшие его еще ярче. И при этом невероятная трудоспособность... Нина Петровна не знала, сколько раз в минуты отчаяния, а они приходили к Мишу, когда у него в игре что-то не получаось, он готов был все бросить и снова вернуться в безмятежное детство, когда по просьбе ребят исполнял всякие мелодии... Но, увы, дороги назад уже не было... Нина Петровна занималась с Мишей до тех пор, пока не почувствовала, что ничего больше дать ему не может. Ему нужны были уже другие учителя. Свою миссию она, кажется, выполнила: фундамент, который им удалось заложить, способен сейчас выдержать многое из того, что ждет его впереди... Не сразу пришла к Мише известность. После мызыкальной школы были еще училище при консерватории, потом сама консерватория. На третьем курсе его впервые посылают на международный конкурс, и он становится лауреатом, завоевав серебрянную медаль. Перед отъздом к нему в номер зашел руководитель американской делегации и предложил продолжить учебу в Соединенных Штатах. Предложение было заманчивым, Миша ответил, что подумает. Интересно, как на это прореагировала бы Нина Петровна?.. Через год он все же приезжает в музыкальную столицу мира Нью-Йорк. И снова бесконечные занятия по 8-10 часов в день вперемежку с концертами и гастрольными выступлениями. Но он не ропщет, больше того, доволен. Рецензии на его игру с каждым разом становятся все восторженее. А надавно на углу 5-й Авеню и Бродвея появилась даже неоновая афиша: он за роялем, пальцы его бегают по клавищам и надпись «Майкл Кигель – фортепианный Паганини»... Помните в начале рассказа, я упомянул, что мне дважды посчасливилось слышать Мишу. Первый раз, когда ему было 12 лет, и второй, когда... Миша стоял на сцене Корнеги-холла, освещенный лучами прожекторов. Он улыбался. Минуту назад прозвучал последний аккорд его концерта. Публика, стоя, аплодировала ему. С разных концов зала неслось «Браво!», «Бис!». На нем был темный фрак, белоснежная рубашка с красной бабочкой. Из верхнего кармашка фрака кокетливо выглядывал того же цвета, что и бабочка, край платочка. Все это гармонировало с его копной рыжих волос. На некоторых концертах он иногда позволял себе вольность – исполнить на «бис» по-старинке «Чардаш» Монти, что обычно тоже вызывало шквал оваций. Но сегодня он делать этого не станет: на его концерт из произведений Рахманинова пожаловало слишком много официальных лиц. О, если бы все это могли видеть мама с папой. Ведь они не верили, что подобное может случиться. А вот Нина Петровна, та верила. «Мишенька, ты – мой прижизненный памятник», - любила повторять она. Каким далеким теперь все это кажется. Почти двадцать лет потребовалось, чтобы достичь вершины музыкального Олимпа. Через неделю начинается его новое турне по Европе. Он везет туда Чайковского и Моцарта. Говорят, все билеты на его выступления проданы... Да, не забыть напомнить менеджеру, чтобы тот отправил очередной чек его родителям, а также Нине Петровне. В последнем письме она сообщила, что собирается на пенсию и благодарила за рецензии, которые он время от времени ей посылает. Ведь она, больше чем кто-либо заслуживает разделить с ним успех... Миша в последний раз окинул взглядом зал, а также не спешившую расходиться публику. Затем еще раз низко всем поклонился и, послав воздушный поцелуй, направился за кулисы, беззвучно напевая на ходу самую торжественную часть его любимого «Чардаша» Монти, с которого, можно сказать, все началось... ГЛАВА ВТОРАЯ АМЕРИКАНСКИЕ ЗАРИСОВКИ Но сначала коротко о том, как я оказался на другом континенте, за океаном... 3 февраля 2001 года в 13.30 «Боинг» авиакомпании «Аэрофлот» взмыл в небо с Шереметьевского аэродрома и взял курс на Лос-Анджелес. Спустя двенадцать часов беспосадочного перелета самолет приземлился в конечном пункте, где ярко светило солнце и все еще было 3 февраля. Среди пассажиров лайнера был ваш покорный слуга, направлявшийся открывать свою Америку. Что меня понесло за океан, до сих пор объяснить толком не могу. Наверное, жажда новизны и любопытство – что же это за такая страна, которая никого не оставляет равнодушным? Одни восторгаются, другие по чем свет ругают. Думаю, что любопытство все же было главным двигателем, когда в году 92-м у меня появилась мысль: а не махнуть ли на другой конец света? Причем, мысль эта имела обоснование в лице сестры, уже 15 лет проживавшей с семьей в Калифорнии. Сказать, что она спала и видела, чтобы я приехал, было бы преувеличением, но отговаривать меня тоже не стала. Больше того, прислала даже официальное прилашение, без чего бюрократическая машина оформления документов вообще не могла быть запущена. Попав в бумажный водоворот – справки, свидетельства, анкеты, переводы, нотариусы, от чего меня всегда воротило, я незаметно втянулся в игру, хотелось узнать, чем вся эта кутерьма кончится, пустят или нет, дадут статус беженца или откажут? А это, рассказывали, приличное ежемесячное пособие, бесплатная медицина и еще какие-то льготы помельче. Набор этот служил для многих весьма привлекательной приманкой… Не могу понять, откуда во мне вдруг проснулся авантюрист, правда, своеобразный, поскольку результат меня, откровенно говоря, не очень волновал, возбуждала сама интрига. Кстати, ни один человек, включая самых близких, не был посвящен в затеянную мной игру. Получится – расскажу, нет – ничего не было. Не помню, сколько времени продолжалась волокита с оформлением, завершившаяся вызовом «на ковер» в посольство. Затем последовало еще несколько месяцев ожидания, как отреагирует Вашингтон. И наконец, письмо о том, что мне разрешен въезд в Соединенные Штаты на правах беженца со всеми вытекающими из этого последствиями. Враз вся прелесть интриги исчезла, и мне стало неинтересно. Результат своих похождений я тут же обнародовал. Реакция была неоднозначной: от «И ты еще думаешь? Быстрей уматывай!» до «На кой черт тебе это нужно? Тебе здесь, что ли, плохо?» Второй вариант целиком отвечал моему настроению… Прошло шесть лет. Я уже стал забывать о том, что мне милостиво разрешено поселиться в Америке, как вдруг приходит письмо из иммиграционного центра: если в течение года не приеду, то лишусь статуса беженца и мне вообще будет заказан въезд в Соединенные Штаты. Надо принимать решение, а чаша весов колеблется. Подлил масла в огонь мой лучший друг, недавно отбывший с женой в Бостон. Немалую лепту внес и миф о потрясающей американской медицине, совершающей прямо-таки чудеса. У меня же с нашей в последнее время наметились, к сожалению, довольно близкие отношения. А тут такой шанс! Ну как им не воспользоваться? Съезжу-ка я на полгода, подлечусь, посмотрю. И я отправился, не предполагая, чем это кончится… Теперь о самих зарисовках. Должен предупредить: если читатель ждет серьезного анализа и оценок американской действительности, то он их не найдет. Я не готов к тому, чтобы быть судьей недостаточно знакомой мне страны. Скажу только, что почти все, кто приезжают сюда, становятся немножечко Колумбами - открывают свою Америку. При этом возникают самые противоречивые чувства: многое нравится, что-то удивляет, порой разочаровывает. Словом – многоликая и неоднозначная... Поэтому свои рассказы я назвал зарисовками, и цель их – не более, как познакомить читателей с некоторыми сторонами американской жизни, какими увидел их автор этих строк. Кстати, мое первое знакомство с американскими нравами произошло в упомянутом самолете, совершавшем рейс Москва – Лос-Анджелес. Но поскольку случай, как потом выяснилось, оказался нетипичным, то вскользь расскажу о нем. Еще в зале ожидания, перед посадкой, я обратил внимание на высокого смуглолицего мужчину: рост - за метр девяносто, вес - явно перешагнувший за сто с гаком килограммов. Но привлекли меня не габариты американца, а босоножки, в которые он был обут, несмотря на холодный московский февраль. Мужчина, по-видимому, заметил мой удивленный взгляд и по-своему на него отреагировал, показав два ряда белоснежных зубов. И надо было случиться такому, что в самолете места наши оказались рядом. Но так как в английском я был ни бум-бум, а мой сосед, судя по всему, на том же уровне знал русский, то, обменявшись несколькими ничего не значащими улыбками, каждый из нас занялся своим делом: я вытащил газету, а новый знакомый сначала снял сандалии, потом носки, из чего нетрудно было догадаться, что он собирается подремать. Потом он долго вертелся, никак не находя удобную позу – уж слишком много его было на одно место. Чтобы не смущать соседа, я весь погрузился в чтение. Через какое-то время возня справа прекратилась. А когда на световом табло загорелась надпись, что можно отстегнуть ремни, я отправился в туалет. Возвращаюсь и застаю такую картину: на моем сидении две голых ноги 48-го размера, а их владелец, развалившись уже на двух, тихонько похрапывает. Будить я его не стал. В самолете были свободные места, и с разрешения стюардессы я занял одно из них. Мне уже доводилось слышать и читать, что в Америке не считается дурным тоном, чтобы расслабиться, класть ноги, скажем, на письменный стол или стоящее напротив кресло. Теперь я смог воочию в этом убедиться. Правда, с подобным мне больше встретиться не пришлось. ВЕЧЕР В БЕВЕРЛИ-ХИЛЛЗ, ИЛИ ЧЕК НА 15 ДОЛЛАРОВ О том, что в Лос-Анджелесе есть замечательное место под названием Беверли- Хиллз, я знал еще в Москве. По телевидению показывали сериал, где оно часто упоминалось. Я, естественно, его не смотрел по причине неприятия всего мыльно сусального… Но на третьем интервью в «городе Ангелов», так звучит в переводе с испанского Лос-Анджелес, когда решался вопрос о том «To be or not to be» – быть или не быть мне в Америке по самой что ни на есть банальной причине – отсутствие жилплощади, Беверли-Хиллз неожиданно вновь всплыл на поверхность. По окончании интервью выяснилось, что я произвел неплохое впечатление на директрису, несмотря на то, что на ее вопросы за меня бодро отвечала сестра, у которой я квартировался вот уже три месяца и несколько дней, а посему вынашивавшей надежду, как можно скорее от меня избавиться. Тем не менее я все же ухитрялся между паузами вставлять «ес» и «офкооз», не забывая при этом улыбаться. После беседы директриса буквально на минуту удалилась и тут же вернулась с двумя пригласительными билетами на вечер, посвященный очередной годовщине ее организации с длинным названием, ведавшей несколькими домами для так называемых сеньоров, а по-простому - для пожилых людей, не пожелавших доживать свой век вместе с детьми, а предпочитавших вести, по возможности, самостоятельный образ жизни. Из великодушного жеста директрисы я заключил, что, по всей вероятности, скоро и у меня появится крыша над головой. Так оно и произошло. Правда, перевод меня в сеньоры несколько огорчил, потому что еще несколько дней назад в школе, где я делал робкие попытки штурмовать азы английского, меня иначе, как «мистер Борис», не называли. Но нужно же чем-то жертвовать, когда решается жилищный вопрос. Пригласительный билет, как положено, был красочно оформлен, с виньетками и длиннющим списком тех, кто принимал участие в создании организации. Еще в нем сообщалось, что торжество состоится такого-то числа в «Беверли Хилтон-отеле» – самом что ни на есть сердце Беверли-Хиллз. В конце скромно упоминалось, что цена билета всего 240 долларов… Моих артистических способностей на этот раз явно оказалось недостаточно, чтобы скрыть разочарование. Но директриса тут же поспешила разъяснить, что для меня, как будущего члена их коллектива, стоимость билета нефиксированная – кто сколько может, начиная с 10 долларов. Меня это немного успокоило, но мозг все еще продолжал аналитическую работу: а нужны ли мне эти торжества вообще? Предыдущие юбилеи обходились без меня, и ничего. Наконец, что я буду иметь за свои кровные доллары? Торжественную часть, которая до сих пор сидит у меня в печенке еще с прошлых времен?! Правда, обещаны ужин и танцы. Это уже что-то, так как отсутствием аппетита я, слава Богу, не страдал, а танцевать готов был, как поется в известной песенке, «хоть до утра». По-видимому, заметив на моем лице всю гамму переживаний, директриса, как человек воспитанный, вышла из комнаты, оставив наедине нас двоих. Пультом управления тотчас завладела сестра, у которой вдруг проснулось стадное чувство, хотя Советский Союз покинула 20 с лишним лет назад. Она сказала, что, по ее мнению, я должен пойти, чтобы как можно быстрее влиться в новый коллектив. Довод был настолько убедительным, что я тут же вытащил из кармана чековую книжку и с размаха выписал свой первый в жизни чек… на 15 долларов. Уже после вечера я понял, что моя щедрость была преждевременной. По всей вероятности, злую шутку со мной сыграло то, что я на миг почувствовал всю свою значимость, раз в состоянии, как, например, Рокфеллер, выписать чек. Будет неправда, если скажу, что я с нетерпением ждал торжественного дня, хотя бы потому, что в пригласительном билете значилось: на вечер следует явиться в соответствующем одеянии. За три месяца пребывания в Калифорнии я так привык к джинсам, кроссовкам и безрукавкам, что, казалось, в них родился и никогда с тех пор их не снимал. В Москве, когда собирался в путь-дорогу, я, на всякий случай, запихнул в чемодан единственный мой приличный костюм-тройку (а вдруг пригласят на прием в Белый дом), купленный много лет назад и все эти годы провисевший почти без движения. Может, надевал раз или два. Но приехав в Америку и увидев, в чем здесь ходят, понял, что большей глупости сделать не мог. И надо же, костюм пригодился. Но к костюму, сами понимаете, нужен еще и галстук. Можете смеяться, но его я тоже (даже два) предусмотрительно захватил, несмотря на то, что сколько себя помню, эта часть туалета всегда вызывала у меня отторжение. По закону подлости, к юбилейному дню и без того щедрое калифорнийское солнце раскочегарилось вовсю, и столбик ртути на термометре замер на отметке +83 по Фаренгейту, что соответствует 28 по Цельсию. Можно только догадываться, каково мне было в тройке с затянутым вокруг шеи галстуком, несмотря на четко работающие кондиционеры в Бальном зале, где проходило торжество и где недавно, как мне сказали, выступал сам Михаил Горбачев, а на этот раз собралось человек 500, в их числе и я, чтобы отметить юбилей организации с длинным названием. Как я и предвидел, торжественная часть была вялотекущей и напоминала партийно- комсомольский актив времен застоя в СССР. Отчетный доклад моей благодетельницы был затянут и, к удивлению, не прерывался аплодисментами и возгласами «Да здравствует!..» , сами знаете, кого и что. Томительное ожидание, когда же, наконец, доклад закончится, немного скрасил салат, а еще больше две бутылки вина, возвышавшиеся на богато сервированном столе. Одних вилок у каждого было по три. Какая для чего, я, естественно, не знал. Но это не помешало мне успешно справиться с первым блюдом. Несмотря на то, что общий возраст семи сидевших за нашим столом сеньоров и сеньорит составлял 528 лет, бутылки вскоре оказались пустыми, что свидетельствовало о далеко не исчерпанных возможностях участников вечера. После доклада, как водится, начались прения. Из того немногого, что уловил, я понял, что выступают в основном спонсоры. Их приветственные речи (по бумажке) были значительно короче. Это радовало, тем более, что они шли одновременно со вторым – курицей с полусырым гарниром из цельной морковки и не то артишоков, не то спаржи. Эти два овоща я всегда путаю. Мои сомнения, стоит ли кушать гарнир, быстро развеялись, как только справа и слева от меня послышалось бодрое хрумканье зубными протезами. Некоторые спонсоры пытались острить. Это я определил по раздававшимся время от времени взрывам смеха, так как ни смысла острот, ни того, о чем говорили ораторы, я не улавливал. Но поскольку главной целью моего участия в вечере было влиться в коллектив, то я тоже иногда подхихикивал, правда, часто с опозданием. Торжественная часть завершилась награждением почетными грамотами и сувенирами двух самых отъявленных активисток. Что за сувениры, не разобрал, так как в тот момент принесли третье - десерт, тоже фирменное блюдо, внешне напоминавшее по цвету пирожное, но без четко выраженной формы. По моим подсчетом, все угощение вместе с отчетным докладом и хохмами спонсоров больше чем на 9 долларов и 99 центов не тянули. Поэтому, когда начались танцы, я мигом ринулся наверстывать недоданное. Но, как поется в известной песенке: «Недолго музыка играла…» Устроители вечера посчитали, что 9.30 как раз самое время, когда сеньорам и сеньоритам пора на боковую. И под звуки заключительного марша зал постепенно стал пустеть. Несмотря на некоторые издержки, вечер в общем прошел неплохо, хотя до конца не уверен, удалось ли мне полностью слиться с коллективом. Правда, на следующий день говорили, что по танцам я подхожу. Еще я остался доволен вечером потому, что появилась тема для этого рассказа. Но самое главное, я имел возможность убедиться, что американцы такие же люди, как и все: любят получать удовольствие, радоваться жизни. И одно из таких мест, где все это можно получить, – Беверли-Хиллз. Но для этого надо иметь возможность выписать чек не на 15 долларов, как сделал я, а на… На сколько? Это зависит от ваших возможностей и фантазии! «ГРЕНД ОПЕНИНГ» В отличие от России, где надписи на заборах и в туалетах всегда играли не последнюю роль в изучении могучего русского, в Америке эту функцию выполняют многочисленные объявления и реклама. И вот прогуливаясь однажды по торговому центру, что на 3-й Стрит, я увидел большой плакат, извещавший о том, что такого-то числа в 9.00 утра состоится «Гренд опенинг» - торжественное открытие магазина натуральных продуктов, то есть тех, что выращивают без химических удобрений. В одном таком магазине я уже как-то побывал. Определить на глаз, правда ли, что химия здесь ни при чем, я не смог, а вот то, что цены кусаются, заметил сразу. Но то было рядовое, так сказать, ознакомительное посещение. А тут призывают по сетить не что-нибудь, а «Гренд опенинг». И я решил откликнуться. Прийдя в назначенный день за несколько минут до открытия, я обнаружил перед входом солидную толпу единомышленников, тоже желающих принять участие в предстоящем шоу. Причем, у каждого в руке была булочка в фирменном пакетике. Их бесплатно раздавали два бойких молодых человека, дефилируя вдоль очереди с продовольственными колясками. Увидев, что я еще неотоваренный, они радостно бросились ко мне, вручив каждый по булочке. Врожденная скромность не позволила мне взять обе, а лишь одну, кстати, далеко не первой свежести. Но даренному коню, как говорится, в зубы не смотрят… Как и было обещано, в 9.00 двери магазина распахнулись, и народ, не толкаясь и не обгоняя друг друга, спокойно устремился в огромный торговый зал, из чего я понял, что товара хватит на всех. Надо сказать, что зрелище внутри впечатляло. Такого разнообразия и изобилия мне еще видеть не доводилось, несмотря на то, что успел еще застать Елисеевский гастроном в Москве в годы его расцвета, когда от одних только запахов люди балдели. Салатов я насчитал не менее двадцати. Еще больше сортов сыра, не говоря уже о рыбе и мясе. Но самое приятное: многое из того, что демонстрировалось, можно было попробовать и, между нами говоря, не один раз. А я, как назло, перед выходом плотно позавтракал. И все же усилием воли я сумел отыскать в своем желудке скрытые ресурсы. Но поскольку они были не слишком велики, то я решил вначале ознакомиться с тем, что предлагают. Сделав пару кругов по залу, зрительная память у меня всегда была на высоте, я в голове составил примерное меню. Верхнюю строчку в нем уверенно заняли сухарики с черной икрой, не исключаю, искусственной. На втором месте оказалась пицца, затем сыр. В качестве десерта я облюбовал фруктовый салат из клубники, винограда, ананаса, папаи, банана, арбуза и дыни – в любой комбинации. Как вы, наверное, догадались, особое внимание я уделил икре, всегда вызывавшей у меня положительные эмоции. Словно самолет, совершающий вынужденную посадку, кружил я над столиком, где колдовали над бутербродиками две девицы, с лиц которых не сходила благодарная улыбка за то, что посетители снизошли до их изделий. Чтобы меньше быть узнаваем, я то и дело менял выражение лица, надевал и снимал темные очки. Короче, первым номером программы я и девицы остались довольны. Затем наступила очередь пиццы, которую я впихнул в себя благодаря чашечке кофе. Да, чуть не забыл, по дороге между икрой и пиццей я еще попробовал кусочек сосиски. Сыр своим проникновением внутрь был целиком обязан чаю. Не будь его, он наверняка бы застрял где-то на полпути. Потом минут пять, если не больше, я размышлял над тем кушать или не кушать фруктовый салат. Если да, то какую комбинацию выбрать. Сомнения развеяло родимое пятно социализма – на халяву. Короче, салат я тоже слопал, правда, дыню так и не смог до конца одолеть… Покинуть гостеприимный «Гренд опенинг» сразу после трапезы было неудобно, поэтому приличия ради я с видом гурмана осмотрел еще несколько прилавков, периодически восклицая «Бьютефул!» и поднимая кверху большой палец, что должно было означать восторг от увиденного. Адекватной реакции со стороны продавцов я почему-то не заметил... Не скрою, с сожалением покидал я райский уголок, где еще много чего можно было попробовать. Дома в более или менее нормальное состояние меня привели но-шпа с пургеном… Итак, какой же вывод напрашивается из рассказа? Если не хотите вместо «Гренд опенинга» оказаться в «Гренд попенинге», то на подобные мероприятия следует идти натощак. А еще лучше устроить накануне разгрузочный день. Тогда вы точно получите полный инджой с большим фаном! «СМАЙЛ» Ни для кого не секрет, что в Америке все улыбаются (что собаки не лают, я расскажу как-нибудь в другой раз). Но одно дело знать, совсем другое испытать на себе, причем сразу по приезде из страны, которая не так уж часто давала повод улыбаться. Для удостоверения личности потребовалась моя фотография. Делали ее тут же, куда я сдал анкеты и прочие документы. Встав на указанное девушкой-фотографом место и приняв соответствующий моменту торжественно-серьезный вид, я услышал брошенное в мою сторону «смайл». Но поскольку раньше такое слово в меня никто не бросал и я не знал, что оно означает, то я, на всякий случай, еще сильнее выпятил грудь и, вобрав в легкие как можно больше воздуха, затаил дыхание, вспомнив, что фотографы во время съемок обычно просят не шевелиться… После третьего «смайла», произнесенного девушкой с на редкость добродушной улыбкой, до меня, наконец, дошло, что делаю что-то не то. А вот, что «не то», убей бог, не знаю. Выручила стоявшая недалеко сестра, сопровождавшая меня в первые дни на все мероприятия. За многие годы проживания в Америке она неплохо разбиралась в «смайлах». - Да улыбнись же ты, наконец!- произнесла она. Признаюсь, до этого мне еще никогда не доводилось улыбаться по заказу. Но раз надо, так надо. Мобилизовав все свои артистические способности, я выдал такой «смайл», что до сих пор не понимаю, как фотокамера выдержала. Осознал я это позже, когда получил удостоверение и имел неосторожность взглянуть на фотографию. Причем снимок, по-видимому, был выбран лучший, так как во время съемок «смайл» в мой адрес звучал еще не раз. Так вот, с фотографии на меня смотрел плотно пообедавший людоед, страдающий, как минимум, несварением желудка. Самой запоминающейся деталью после прищуренных глаз, которые бывают, когда сильно тужишься при, я извиняюсь, запоре, были зубы, неизвестно какого цвета, которые года полтора назад мне сделал за бутылку виски и два коньяка один из лучших специалистов в полузакрытой поликлинике, куда я был прикреплен… Здесь я позволю себе небольшое отступление и коснусь зубов, поскольку они имеют самое прямое отношение к улыбке. Конечно, если хорошенько потренироваться, то можно научиться улыбаться и не раскрывая рта. Но это уже будет улыбка сквозь зубы, почти то же самое, что смех сквозь слезы. Возможно, для России такой вариант годился бы, но не для Америки, где «смайл», прямо скажем, - одна из главных достопримечательностей, потому что улыбаются везде и всюду, в любое время года: незнакомым на улице, в магазине, в автобусе и даже в туалете. Но вершиной улыбки я считаю, когда два водителя абсолютно новеньких «Мерседеса» и «Тойоты», попав в аварию, с обаятельнейшей улыбкой обмениваются визитными карточками, словно они всю жизнь мечтали о такой встрече и именно при таких обстоятельствах. Поэтому я понял: прежде чем перейти на постоянный «смайл», следует для начала заняться зубами, тем более, что о мастерстве американских дантистов ходят легенды, между прочим, часто ими же и придуманные… Нужно заметить, что заниматься зубами в Америке – удовольствие довольно дорогое, даже имея право на бесплатную медицину. Особенно, если взбредет на ум попытаться сохранить собственные. Платить надо за все: за пломбу, за коронку, не говоря уже о мостах. На этом фоне, по меньшей мере, странно выглядит такой факт: протезы – бесплатно. Но так как меня это полностью устраивало, то я не стал вступать в полемику с органами здравоохранения. Правда, мой врач, симпатичный мужчина, тоже со «смайлом», сказал, что предстоит еще пройти комиссию, поэтому необходимо придумать версию. Моей фантазии хватило только на две. Первая – купался в океане и волной смыло мои вставные челюсти. Версия эта, по-видимому, была навеяна фильмом с одноименным названием «Челюсти», который в свое время имел огромный успех у зрителей. Вторая – прыгал с парашютом, он не раскрылся и я шлепнулся об землю, но чудом уцелел, а вот зубы, надо же, разбились. Врач заметил, что вторая версия не лишена оригинальности, но тут же выдвинул свою, на мой взгляд, весьма тривиальную: протезы потерялись во время переезда. И хотя мне было жаль расставаться с парашютом и океанской волной, спорить не стал. На комиссии, состоявшей из одного человека, мне был задан единственный вопрос: - А где ваши зубы? На что я прошепелявил заученную фразу: - Потерял при переезде… Ответ мой, по всей вероятности, удовлетворил врача, так как он, не комментируя сообщение, произнес «о кей!», которое я расшифровал, как «правильно сделали!» Короче, через месяц я оказался при новых зубах. Теперь можно было со спокойной совестью приступить к роздаче улыбок, чем я и занялся… Не буду утомлять читателей подробностями, как удалось процесс улыбания довести до автоматизма. Постепенно функцию эту стало выполнять одно из полушарий головного мозга. Не знаю, то ли левое, то ли правое, а может, оба вместе, разумеется, при участии центральной нервной системы. В результате я был полностью освобожден от того, кому, где и когда улыбаться. За меня теперь это делал динамический стереотип. Правда, он иногда допускал промахи. Однажды это произошло во время митинга в связи с наводнением в штате Южная Каролина, когда мой приятель, как-то странно посмотрев на меня, сказал, чтобы я перестал улыбаться. А у меня даже в мыслях того не было. Вторая накладка случилась совсем недавно, когда я со знакомой пошел на «Отелло». И вот, в самый что ни на есть душераздирающий момент, когда мавр собственными руками душит любимую Дездемону и в зале то тут, то там слышатся всхлипывания, моя спутница обращается ко мне: - Не понимаю, чему здесь можно улыбаться?.. - А кто улыбается?- спрашиваю я - Как кто? Ты! - говорит она. - Я?! - Не веришь, посмотри в зеркало… И она тут же вытаскивает из сумочки зеркальце и протягивает его мне. Я посмотрел и увидел улыбающуюся физиономию, похожую на театральную маску. Тут я понял что, кажется, становлюсь настоящим американцем... Ну а если вы хотите знать мое мнение по поводу «смайла», но уже как явления общественного, то вот что я вам скажу: куда приятнее видеть улыбающиеся лица, чем хмурые. Кажется, уже кто-то раньше сказал: лучше искусственная улыбка, чем искренняя неприязнь. ТУАЛЕТНЫЙ РАЙ Не знаю, как у кого, а у меня первые туалетные впечатления связаны с далеким детством, точнее, со школьными годами. И хотя с тех пор прошло немало десятилетий, перед глазами, словно вчера, стоит невзрачное деревянное сооружение, напоминавшее курятник, с двумя вытяжными трубами на крыше и с таким же числом входов с противоположных сторон – одно для мальчиков, другое – для девочек, правда, без каких-либо надписей, кому, какой вход предназначен. Еще более убого выглядело внутреннее содержание. На то были причины. Одна из них – маленькая пропускная способность из-за одного-единственного сидячего человекоместа. Поэтому во время перемен обычно выстраивалась очередь переминавшихся с ноги на ногу ребят, и периодичски раздавался вопль: «Слышь, парень, скоро ты там?!» Ясно, что в такой сложной обстановке далеко не всем удавалось вернуться в класс к звонку. Но объяснение на строговопросительный взгляд учителя, почему опоздал - «был в туалете!» служило достаточным основанием, чтобы провинившийся не подвергся остракизму. Школьный туалет имел еще одну особенность: метров примерно за сто по запаху можно было безошибочно определить его местонахождение. Кстати, этим методом я успешно пользовался и в дальнейшем, хотя всячески старался избегать общественных туалетов, так как большинство из них всегда почему-то находилось в полузатопленном состоянии... К сожалению, в Америке способ, основанный на обонянии, оказался абсолютно непригодным. Больше того, на первых порах он не раз вводил меня в заблуждение: вместо туалета я попадал в парфюмерный отдел, и наоборот, потому что по запаху они мало чем отличались друг от друга. И вот, воспитанный на лучших традициях советского туалета, я приезжаю в Америку, в самое что ни на есть логово загнивающего капитализма, и сразу попадаю, куда бы вы думали, в туалетный рай. Естественно, первая реакция – такого быть не может. Ну набрел случайно на образцово-показательный туалет, призванный рекламировать американский образ жизни. Кстати, там, откуда я приехал, здорово умели вешать лапшу на уши... Но посетив второй, третий, пятый туалет, а также, по ассоциации, школьный, на который я возлагал самые большие надежды, мне ничего не оставалось, как развести руками: надо же, всюду одна и та же картина – чистота, не пахнет, горячей и холодной воды хоть залейся. Жидкое ароматное мыло, салфетки для рук, специальные одноразовые подстилки на сидения, извиняюсь, под попу, в неограниченном количестве туалетная бумага, а в женском отделении, мне рассказывали, даже стоят столы, на которых можно перепеленать ребенка. О технической оснащенности вообще говорить не приходится: всякие освежители, обогреватели, кондиционеры и все – бесшумные, чтобы не мешать процессу. Словом, почти как в Центре по управлению космическими полетами... Вот чего не видел, так это компьютеров с лазерными принтерами. Правда, с другим «ноу-хау» столкнуться все же пришлось, причем я едва не стал его «жертвой». Завершив процедуру, я, как всегда, решил помыть руки. Подхожу к крану, высматриваю, куда и на что надо нажать или повернуть. Ничего не вижу. А руки успел намылить, уверенный, что, как и раньше, все будет в порядке, тем более, что рядом еще четыре таких крана и под одним из них за минуту до этого мыл руки другой посетитель, и вода у него лилась. Значит, мой неисправный… Вообще, не в моем характере злорадствовать по поводу чужой беды. Но на этот раз, скажу честно, я обрадовался. Все-таки хоть один недостаток! Одарив кран презрительной улыбкой, я перешел к недавно работавшему, который, на удивление, повел себя точно так, как его предшественник. Раздосадованный очередной неудачей, я решил применить силу и стал крутить кран в разные стороны. Это тоже не помогло. Бесполезными оказались и слова, мысленно посылаемые мной в адрес изобретателей кранов-головоломок. Самым безобидным среди них было «идиоты!» И когда вконец обессиленный неравной борьбой с техническим прогрессом, я обреченно подставил руки под кран, в тот же миг послышалось ласковое урчание льющейся воды. Откуда я мог знать, что парадом командуют фотоэлементы! Выходит, зря радовался. Что поделаешь: такой уж я невезучий. Одна из действующих лиц в моем рассказе «Мечтатель» тетя Броня, посетив новый общественный туалет в родной Шлымазлтовке и выйдя из него, воскликнула: «Не туалет, а одно объедение!” Не уверен, что нужно обязательно следовать совету тети Брони, особенно в Америке, где вкусной еды навалом. Но это, как говорится, уже дело вкуса, и спорить по этому поводу бесполезно... Я хочу сказать другое: если когда-нибудь судьба вас забросит в эту необычную страну, постарайтесь выкроить время и заглянуть в общественный туалет. Не пожалеете. Ведь интересно еще при жизни побывать в раю, пусть даже туалетном. Тем более, что платить за это не надо. Если кому-то покажется, что автор малость переборщил с раем, то хочу напомнить, что все познается в сравнении... ТЕЛЕФОННАЯ КАРТОЧКА Надо сказать, что жуликов разного калибра в Америке отнюдь не меньше, а, может, даже больше, чем в любой другой стране, хотя законы вроде бы призваны защищать народ от них. Больше, наверное, потому, что простор для их деятельности здесь значительно шире, да и побогаче. Чтобы не быть голословным, расскажу, как меня, вернее с моей подачи, облапошили моего лучшего друга. Чем наш брат-пенсионер занимается в свободное от врачей и процедур время, которого у него после всего остается еще навалом? Правильно, ищет, где бы купить подешевле. И вот, забредя как-то в магазин и увидев множество развешанных, словно гирлянда, телефонных карточек, я поинтересовался у продавца, какая из них самая дешевая для звонков внутри Америки. Он снял одну и протянул мне. Повертев в руках ярко оформленную картонку и узнав, что минута разговора стоит чуть ли не цент – такое может присниться лишь во сне – я тут же выложил пять долларов и стал обладателем уникальной телефонной карточки, на радостях позабыв, что «бесплатным сыр бывает только в мышеловке…» Придя домой, я первым делом решил выяснить, как работает моя покупка. Набрав напечатанный на карточке крупным шрифтом номер телефона, я услышал небольшой монолог телефонистки на английском, из которого уловил, что следует нажать на единицу. Я так и сделал, после чего женский голос снова что-то залопотал. С трудом я врубился, что нужно еще раз нажать на злополучную единицу и уже затем набрать номер абонента. После небольшой паузы все тот же голос, не исключено, что все это проделывал автомат, попросил меня назвать свое имя. Мне это показалось немного странным, но поскольку на карточке отсутствовал код, то я решил, что, по-видимому, эту функцию отныне будет выполнять мое имя. Первым, на ком я решил испытать действие карточки, был мой самый близкий друг, проживавший в Бостоне. Проделав операцию с двойным нажатием единицы и именем, я через минуту услышал в трубке знакомый голос друга. Звонок мой пришелся как раз на следующий день, после того как российская сборная на чемпионате мира по футболу бездарно проиграла бельгийцам. А так как оба мы были заядлыми болельщиками, в юности даже немного играли на любительском уровне, то трудностей с выбором темы для разговора, сами понимаете, не испытывали. Потом с перерывом в несколько дней я снова звонил в Бостон, не слишком заботясь о времени. Стоит ли экономить и отказывать себе в удовольствии, раз минута обходится в какой-то жалкий цент! Прошла, наверное, неделя после последнего разговора. Звонит друг. - Ты сидишь или стоишь? - Сижу, - отвечаю я. – А что? - Очень хорошо! Пришел счет за наш первый телефонный разговор на 24 доллара! - Вот это да! Но при чем здесь ты, звонил ведь я? - Скажи, пожалуйста, в карточке по этому поводу ничего не сказано? - По-моему, нет. Сплошное «фри» (бесплатно). - Странно. Продиктуй мне номер телефона компании, выпускающей эти карточки. Попробую выяснить, в чем дело… Через день все прояснилось. Оказывается, после того, как я называл свое имя, оператор спрашивал моего будущего собеседника так, чтобы я не слышал, хочет ли он со мной говорить. Реакция, разумеется, была положительной. Тут же включался счетчик и начинался отсчет минутам, но не за цент, как было мне обещано, и даже не за двадцать центов, а по доллару и больше. Причем, расплачиваться теперь должен был мой собеседник, а не я, инициатор звонка. Непредвиденные расходы друга я, конечно, взял на себя. Но надо же, какие жулики! Хоть бы предупредили, во что обойдется минута такого общения. Правда, если бы они это сделали, то не были бы жуликами. Единственное, что меня успокоило: я всегда считал, что за учебу следует платить, а за ошибки и глупость – расплачиваться. А вчера одна знакомая, весьма милая женщина, которая придумывать не станет, прочитав эту зарисовку, рассказала, как ее однажды тоже пытались обмануть, всучив по дешевке часы. Ни за что не угадаете, какие! Часы в самом деле были уникальные, не то что какая-то паршивая телефонная карточка. Спустя час после покупки она обнаружила, что ходят они… в обратную сторону. И хотя она понимала, что вряд ли когда-нибудь еще ей представится возможность не только остановить неумолимый бег времени, но как бы повернуть его вспять, а значит оставаться вечно молодой, она не пожелала быть обманутой. С большим трудом ей удалось уговорить продавца взять часы обратно и вернуть деньги… «ПАРАД-АЛЕ!» Сказать, что американцы любят зрелища – всякие шоу, парады, фейерверки, номинации, презентации, - значит, ничего не сказать или сказать очень мало. Больше того, складывается впечатление, что без них они просто не могут. Еще мне кажется, что любовь американцев к зрелищам имеет свои исторические корни и берет свое начало аж с Великой французской революции, на знаменах которой был написан древнеримский призыв «Хлеба и зрелищ!» Ну а так как в Америке с хлебом и прочими продуктами все в порядке, то вся созидательная энергия ныне направлена на зрелища. Чтобы не быть голословным, скажу только, что одних парадов в Нью-Йорке ежегодно проходит 17, то есть, по полтора в месяц. Праздничных дней я насчитал в календаре около 30. Здесь и день матери, отдельно день отца, бабушек и дедушек, объединенных почему-то вместе, день Колумба, день патриота и так далее в том же духе. Правда, не все тридцать памятных дней являются нерабочими, но большинство отмечается торжественно и шумно, я бы даже сказал, чуточку балаганно. Много музыки, цветов, разукрашенных автомобилей, движущихся платформ с декорациями на сказочные темы. Студенческие оркестры, ковбои и амазонки в соответствующих одеяниях на лошадях, многометровые чучела доисторических рептилий, среди которых первое место прочно удерживают динозавры, не знаю уж почему пользующиеся у американцев особой любовью. И хотя сценарии парадов мало отличаются друг от друга, один, на мой взгляд, все же стоит особняком – это парад гомосексуалистов и лесбиянок, на котором летом 2002 года я впервые имел удовольствие присутствовать в качестве зрителя. Подчеркиваю - зрителя, а не участника, потому что в пору моей активной половой деятельности нетрадиционная любовь каралась законом. Должен признаться, что, готовясь к встрече с необычным, я испытывал некоторое волнение. Во-первых, во что нарядиться? Надеть все голубое – чересчур вызывающе. После долгих колебаний я остановился на голубых джинсах, светлой безрукавке, кроссовках и… красных трусах. Все-таки, парад! А какой парад или демонстрация без красного? Короче, в очередной раз сработал приобретенный ранее синдром. Кроме того, те, кому посчастливилось видеть меня в красных трусах, утверждают, что цвет этот мне особенно к лицу… Вторая трудность была языкового плана. Не знаю почему, но слово «гомосексуалист» мне резало слух и вызывало внутренний протест. То ли потому, что в последней своей части оно было созвучно с такими словами, как марксист, коммунист, то ли по другой причине. Попытка придумать взамен что-то свое, увы, успеха тоже не имела. Самое удачное, что пришло на ум, – гомосексуал (по аналогии с бисексуалом), но звучало оно почти, как интернационал. На параде, слава Богу, лингвистическая проблема решилась сама собой. На многгих транспарантах гомики фигурировали под пристойным названием – "геи". Правда, тут же возникла мысль, наверное, было бы логично в таком случае лесбиянок именовать гейшами. Идея эта неожиданно вызвала цепную реакцию: раз геи и гейши, то для любовного треугольника могли бы подойти еще рикши. Короче, я немного запутался… Но что интересно: слово «лесбиянка» у меня протеста не вызывало. Больше того, оно мне даже казалось не лишенным мелодичности. Эта, на первый взгляд, странная ассоциация нашла свое подтверждение во время парада, когда в поле зрения появилась еврейская моторизованная колонна в составе одного автомобиля, на котором за музыкальными инструментами восседали несколько представительниц нетрадиционной ориентации и исполняли «Хаву-Нагилу», а следовавшая за автомобилем небольшая группа ребят и девушек в такт мелодии размахивали американскими и израильскими флажками. Буквально два слова о флажках. Звездно-полосатый в Америке можно увидеть всюду: на дверях и окнах домов, на крышах автомобилей, а после трагического 11 сентября, вызвавшего в стране небывалый всплеск патриотизма, даже на трусах, купальниках, бюстгальтерах и прочих изделиях ширпотреба. Кстати, с неменьшим уважением американцы относятся и к своему гимну, исполняя его по всякому поводу и без оного. Эти два атрибута государственности они, пожалуй, любят даже больше, чем динозавров. Теперь о самом параде, который начался в объявленное время с опозданием всего на сорок минут. Вообще, немецкой пунктуальностью американцы не отличаются, по-видимому, считая, что «счастливые часов не наблюдают…» Право открыть праздничное шествие было предоставлено мотоциклистам. Своим ревом они как бы задали тон всему действу, так как до конца парада шум уже не утихал. Причем, производили его не участники, которые вели себя весьма пристойно, а многочисленные зрители, запрудившие тротуар по обе стороны дороги. За мотоциклистами проплыли легковые автомобили с высокопоставленными чиновниками из мерии. На переднем - так и хочется спеть «Стенька Разин». Но история свидетельствует, что крестьянский вождь в половом отношении был мужиком нормальным, поскольку обнимался не с кем попало, а с княжной. Правда, потом он ее выбросил за борт, но то уже другая история… Так вот на переднем лимузине в окружении свиты находился сам мэр Лос-Анджелеса. Определить на глаз, к какой сексуальной группе относится городской голова, было нельзя, а вот то, что четверо из шести членов так называемого консулького совета в муниципалитете – геи, ни для кого секретом не было. Появление на параде улыбчивого и приветствующего ручкой мэра было скорее всего связано с приближающимися выборами… Затем начался парад-але участников. Ничего шокирующего в одежде демонстрантов я не приметил. Вообще в Америке шокировать одеждой трудно, если вообще возможно. Каждый надевает на себя все, что взбредет на ум, мало заботясь о том, какое это произведет впечатление на других. Другим же, в свою очередь, тоже наплевать, во что ты облачился. Несколько мужчин в женских нарядах, париках и с намалеванными лицами призваны были скорее развлекать публику, нежели демонстрировать свою сексуальную принадлежность. Остальные геи в разумных пределах демонстрировали свои бронзовые, мускулистые тела, что смотрелось вполне эстетично. Женщины, в свою очередь, знакомили присутствующих с многим из того, чем наградила их природа, главным образом, оголенными пупками, стройными ножками и глубоким декольте, из которого кокетливо выглядывала грудь. Чем-чем, а этой частью тела американки не обделены... В отличие от демонстрантов, зрители вели себя более, чем раскованно: вопли восторга перемежались со свистом одобрения, аплодисменты – улюлюканием, но тоже в положительном смысле. Глядя на все это, невольно начинало казаться, что некоторые из них тоже были когда-то участниками подобных парадов, но сейчас уже на пенсии. И еще одно предположение закрадывалось в голову: при таких темпах недалек тот час, когда сексуальное меньшинство превратится, если не в большинство, то в весьма внушительную силу. В этой связи приходит на ум поистине гениальное предвидение поэта-песенника, написавшего когда-то такие слова : «Все стало вокруг голубым и зеленым…». С голубым, я думаю, все ясно. А вот что имел в виду поэт под «зеленым», можно лишь догадываться. Нельзя, мне кажется, исключить и такую версию: поскольку остров Лесбос, откуда пошли гулять по свету лесбиянки, круглый год покрыт зеленью, то, возможно, основоположницы этого вида развлечений на первых порах предпочитали резвиться на зеленой травке… Но вернемся к параду. Как человек, воспитанный на критике и самокритике – движущей силе любого общества, я, естественно, не мог пройти мимо отдельных недостатков. Главный из них, считаю, некоторая обезличенность. Не всегда можно было с первого взгляда определить, что за колонна проходит. Сексуальная принадлежность отгадывалась сразу: мужчины – геи, женщины – лесбиянки. А вот профессиональная? Приятным исключением на этом фоне выглядела смешанная колонна из полицейских, и то потому, что все были одеты в униформу. Как тут не вспомнить первомайские парады в Советском Союзе! Каждую колонну в обязательном порядке возглавляло руководство предприятия и многометровый экспонат продукции, которую оно выпускало. Так, впереди завода «Богатырь», производившего наряду с военным оборудованием еще и галоши, двигалась гигантских размеров галоша. Первая образцовая типография везла на колесах огромную раскрытую книгу, на которой золотыми буквами красовалось «Сталинская Конституция»… Столкнулся я с недостатками и помельче. С некоторых машин в сторону зрителей иногда летели разноцветные пластиковые бусы и пригорошни конфет, а также другие изделия пищевой и легкой промышленности. Так вот бусы, скажу вам, просто позор. Неужели самая богатая страна в мире не могла раскошелиться на более достойные подарки для своих граждан, тем более, в такой день? То же самое с конфетами, которые на поверку оказались обыкновенной карамелью. А я, например, люблю халву в шоколаде, карамель на дух не переношу. Самое смешное, что эта моя любовь к халве в шоколаде на самом финише представления сыграла со мной злую шутку. Какие-то молодые люди и девушки стали раздавать зрителям пакетики, внешне похожие на обертку моих любимых конфет. Как и другие, я тоже протянул руку, в которую мне положили целых три штуки. Беглого взгляда было достаточно, чтобы определить, что к халве в шоколаде они отношения не имеют. Последующее иссследование загадочных предметов показало, что это всего-навсего… презервативы, причем сделанные в Таиланде. Несмотря на самые нежные чувства к стране-изготовителю, они мне в тот момент были ни к чему… Но все эти недостаки меркли на фоне действительно яркого, жизнерадостного праздника. Приятное впечатление оставили те, кто еще совсем недавно был вне общества и закона. Что до их сексуальной направленности, то скажу честно: мне абсолютно безразлично, кто с кем и как спит в свободное от работы время. Особенно, если это никому не мешает. Опасения, что это может отразиться на росте народонаселения, на мой взгляд, тоже беспочвенны. Индусы, китайцы, мексиканцы и прочие латиноамериканцы, накопившие богатый опыт по части деторождения, наверняка с удовольствием восполнят незапланированные потери. Так что волноваться на этот счет не следует, а, наоборот, постепенно накапливая эмоции, ждать очередного парада, чтобы вновь встретиться с такой неоднозначной, но в чем-то прекрасной действительностью. ПАРАДОКСЫ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА Америка, как мы уже говорили, - страна удивительная. Не в том смысле, что она очень хорошая, хотя и не без этого, а в том, что все время заставляет удивляться. Не хочешь, а удивляешься, особенно, если ты прожил здесь немного времени. Конечно, постепенно это проходит. Так уж устроен человек – он ко всему привыкает. Появись, например, завтра в газетах или где-нибудь еще сообщение о том, что в городе Н. суд не только оправдал бандита, пытавшегося ограбить банк, но и присудил ему многотысячную компенсацию за то, что при попытке к бегству он, бедняга, поскользнулся на свежевымытом полу и повредил ногу, мало кого это удивит. Вы скажете, случай этот мной придуман. Правильно. Но вот пример из той же оперы, но имевший место быть. В Нью-Йорке мужчина решил покончить жизнь самоубийством. С этой целью он выбрал простой способ – броситься, как это когда -то сделала Анна Каренина, под поезд. Однако машинист паровоза своевременно заметил, резко затормозил, и неудачник-самоубийца остался жив, но потерял при этом руку и ногу. По выходу из больницы он тут же настрочил в суд иск на машиниста за то, что тот не вовремя остановил поезд. Как вы думаете, какое решение приняла нью-йоркская Фемида? Присуждает пострадавшему 650 тысяч долларов, несмотря на то, что в ходе судебного разбирательства он еще раз пытался покончить собой, но снова безуспешно… Хотите еще что-нибудь в этом роде? Пожалуйста! Заключенный одной из тюрем в штате Невада по фамилии Кеннет Паркер за грабеж получил 15 лет. Кстати, он по сей день все еще отбывает наказание. И вот однажды паинька Паркер решил купить в тюремной лавке два бутерброда с ореховым маслом, между прочим, любимая еда многих американцев. К несчастью, в лавке в наличии оказался лишь один такой бутерброд, и продавец предложил ему второй, но со сливочным маслом. Возмущенный Паркер написал в суд заявление с требованием компенсировать его психическую и эмоциональную боль, вызванную неравноценной заменой, и потребовал наказать лавочника и выплатить ему, Паркеру, компенсацию в размере пяти с половиной тысяч долларов. Иск был принят к производству и рассматривался два года. На сей раз Фемида проявила характер. Но что интересно: эти и подобные гримасы правосудия, которым несть числа, продиктованы самыми благими намерениями – защитить честь и достоинство человека, его свободу. Но ведь и дорога в ад тоже, говорят, вымощена благими намерениями… Давайте удивляться дальше. Законов в Америке пруд-пруди на все случаи жизни. Правда, и здесь иногда случаются проколы. Тем не менее американцы гордятся своим законодательством, считая его самым совершенным; и при каждом удобном случае вспоминают, что за двести с лишним лет существования их Конституции в нее были внесены всего несколько поправок. Не испытывает Америка недостатка и в законодателях всех уровней. Не будем касаться законов федеральных, тем более, что юридические познания автора не позволяют ему вступать в полемику по поводу того, что хорошо, а что не очень, с теми, кто съел на этом не одну собаку. А вот чтобы оценить некоторые законы, принятые в отдельных штатах, специалистом в области права быть необязательно. В этом вы сможете убедиться сами, если отправитесь со мной в небольшое путешествие по Кодексу законов. Начнем с Калифорнии, поскольку один из законов этого штата гарантирует своим жителям, ни мало ни много, солнечный свет, что отродясь находилось в ведении ее величества Природы. В то же время два других закона категорически запрещают, с одной стороны, держать в качестве домашних животных улиток, ленивцев и слонов, с другой - женщинам водить автомашину в домашнем халате. В городе Темекула уткам, например, предоставлено преимущественное право переходить улицу Ранчо Калифорния в любое время суток. Аналогичными льготами, но перехода через автодороги, пользуются павлины в городе Аркадии. В Блисе надевать ковбойские сапоги можно лишь тем, кто имеет не менее двух коров. А в городе Чико, как и в штате Юта, запрещены ядерные взрывы. Нарушителям грозит штраф 500 долларов. В Лафайете можно плевать на землю только тогда, когда другое лицо находится на расстоянии не менее 5 футов (чуть более 1,5 метра.). В городе Норко, чтобы содержать дома носорога, нужно получить специальное разрешение, стоимостью 100 долларов. В Лос-Анджелесе муж не имеет права бить жену без ее согласия ремнем шире, чем 2 дюйма (дюйм – 2,54 см.). Что касается всех жителей этого мегаполиса, то им возбраняется ловить бабочек при уличном освещении, а также облизывать…жаб. В городе Палм-Спрингс противозаконно прогуливаться с верблюдом по Палм-Каньон Драйву между 4 и 6 часами вечера, а в Сан-Франциско – водить слонов без поводков по Маркет-стрит. В миллионном Сан-Диего запрещается охотиться на зайцев из задних окон трамвая. Мы в штате Аризона. Здесь запрещается спать ослам в ванной, в городе Глендэле ездить на автомашине задом наперед. В Прескоте дискриминации подверглись лошади, которым запрещено гарцевать на лестнице у входа в городской суд. Закон города Томбстона милостиво разрешает мужчинам и женщинам, чей возраст перевалил за 18, улыбаться, но только, если во рту отсутствует не более одного зуба. Следующая остановка - штат Вашингтон. «Водитель, имеющий уголовное прошлое, - гласит закон, - обязан, въезжая на территорию штата, позвонить шефу полиции и сообщить, что он пребывает в город». Запрещена почему-то продажа матрасов по воскресеньям, а также нельзя поджигать имущество соседа без его предварительного разрешения. В городе Сиэтле женщине, сидящей на коленях у мужчины в автобусе или вагоне и не подложившей под себя подушку, грозит тюремное заключение сроком на шесть месяцев. Штат Алабама: запрещается держать вафельный стаканчик с мороженым в заднем кармане брюк в любое время суток, а также водить машину с завязанными глазами и босиком, а по воскресеньям играть в домино. Зато мужьям города Джаспер разрешается бить жен палкой, но не толще, чем большой палец руки… Штат Флорида. Здесь противопоказан секс с дикообразом. Не разрешается разбивать в день более трех тарелок и четырех кружек. Находиться в центре города Пансакулы могут лишь те, у кого в кармане не менее 10 долларов. Штат Джорджия. В Атланте запрещено лежать на спине другого человека. В городе Санта-Мэри нельзя плевать на тротуар после захода солнца. Каждый житель Асворса обязан иметь грабли. И в заключение небольшая пробежка по некоторым другим штатам. В городе Сан-Антонио (Техас) не разрешается пользоваться автобусом обезъянам. Им же в Саут-Бенде (Индиана) курить сигары. В Эссексе (Нью-Джерси) уткам возбраняется крякать после 10 часов вечера. В штате Миннесота нельзя вывешивать рядом на веревке мужское и женское нижнее белье. В Балтиморе (Мэриленд) водить львов в кинотеатры. А в городе Детройте даже семейным парам не разрешается заниматься любовью в автомобиле за пределами их земельной собственности… И таких законов в Америке много. Действуют ли они сегодня, сказать трудно. Но поскольку их никто не отменял, значит, силы своей не утратили. В любом случае, они - прекрасный повод улыбнуться и еще раз удивиться, куда может завести человеческая фантазия и… А вот «и» пусть каждый придумает сам. Глупость это или тупость, а может быть, что-то другое. Не бойтесь, свобода слова здесь под защитой Конституции. ДЕНЬ БЛАГОДАРЕНИЯ Не знаю, только ли у меня, приехавшего из России недвно, или же все такие, прибывшие из далеких краев, но стоит мне прослышать о каком-то празднике, как сразу начинаю лихорадочно искать аналоги в советской действительности. Иногда их нахожу, иногда – нет. И вот придя к выводу, что Дню благодарения в этом смысле не повезло, я вдруг вспомнил о том, как накануне наших главных праздников во всех учреждениях и организациях на доске приказов вывешивались нерукотворные произведения руководителей, из которых явствовало, что таким-то сотрудникам за ударный труд, выражавшийся в своевременном приходе на работу, редких перекурах, чаепитиях, а также посещениях туалета, выносится благодарность, а некоторым другим, которые с неменьшим рвением относились к своим обязанностям, но страдавших гастритом и по этой причине часто отлучавшихся в туалет, в лучшем случае - на вид. Америка, к счастью, всего этого избежала, и День благодарения здесь отмечают все без исключения, так как это, помимо всего, еще один повод вкусно поесть. Хотя и на остальных праздниках и в оставшиеся 330 дней в году американцы делают то же самое, что, однако, не мешает им радоваться каждой новой возможности еще раз встретиться с произведениями кулинарного искусства. Наверное, поэтому, выражаясь научно, людей с избыточным весом здесь намного больше, чем с достаточным. Что касается дистрофиков, то лично я их не встречал точно так же, как и пьяных. Последнее считаю весьма серьезным упущением в культурной жизни страны, потому как отсутствие пьяных в некотором роде обедняет эту жизнь. Что бы там ни говорили, а без них скучно. Потому что иной пьяный может порой такой концерт закатить, что Жванецкому вместе с Хазановым не снилось. Правда, одного подвыпившего недавно все же видел, но то был я сам… Надо сказать, что если в Америке есть какие-то культы, то это прежде всего культ еды. Едят всюду – в ресторанах и ресторанчиках, в кафе и бистро, всевозможных забегаловках. Едят сидя, стоя, на ходу, лежа, дома, в гостях, в парках, где для этой цели специально сооружены столы и жаровни-мангалы. Все национальные кухни мира можно встретить в Соединенных Штатах, поскольку сами они – не что иное, как винегрет из разных народов и народностей, населяющих земной шар. Знаете, что делают американцы, появившись на работе после уик-энда? Думаете, обсуждают мировые проблемы? Как бы не так! Первым делом они подробнейшим образом рассказывают о том, что ели в эти дни и как великолепно готовят в таком-то ресторане, который посетили с женой, друзьями и т.д. Пятьдесят процентов рекламного времени, если не больше, по двумстам с лишним каналам телевидения так или иначе посвящается еде. Правда, порой фантазия перехле- стывает. Представьте себе такое зрелище: юное создание, достойное кисти Рафаэля, с жизнерадостной улыбкой старается запихнуть в рот не то двойной гамбургер, не то тройной чизбургер. А по окончании процедуры со смаком облизывает свои музыкальные пальчики… Я знаю, у вас давно уже вертится на кончике языка вопрос: «А при чем здесь День благодарения?» Не торопитесь, дойдет очередь и до него. Так вот. Примерно дней за десять до этого самого Дня ко мне начали поступать звонки от родственников и знакомых о том, что в «Вансе» (это название магазина), членом клуба которого я имею честь состоять, по баснословно низким ценам продаются копченные индейки. А индейка, да будет вам известно, – непременный атрибут Дня благодарения. Поскольку я упомянул о членстве, считаю необходимым буквально в двух словах объяснить, что это за штука. Первым моим гражданским актом, после того как я очутился на американской земле, стало, по совету приятеля, вступление в члены клуба двух популярных супермаркетов - «Ванс» и «Ралф». Стремительность, с какой я это сделал, объяснялась тем, что никаких взносов платить было не надо, наоборот, тебе делали всякие скидки. Например, упомянутая индейка для членов клуба стоила почти в два раза дешевле – 9 долларов и 99 центов вместо 17 долларов и 99 центов для нечленов. Между прочим, если вы думаете, что 99 центов – это моя хохма, то ошибаетесь. Круглые цифры в ценах здесь почти не встречаются. Но, как говорят французы, «вернемся к нашим баранам», а в нашем случае – к индейкам. После звонков, естественно, встал вопрос: покупать или не покупать? И снова, в какой уж раз, свое веское слово сказали мои звуковые галлюцинации. По-английски индейка звучит примерно так – «Терки», то есть, почти турки. А я, как известно, в свое время имел неосторожность окончить турецкий факультет. Моя нынешняя фамилия – Туров, тоже где-то рядом с терками и турками. Словом, индейку я ршил купить. В «Вансе» за стеклом в морозильной камере лежали огромные тушки. Выбрав одну, я погрузил ее в коляску и, расплатившись, отвез домой. Целиком в холодильник она влезать не захотела. Попытки разрезать ее на части тоже ни к чему не привели – замерзла, будто побывала на Северном полюсе. На помощь пришла родственница, на счету которой к тому времени было уже более 20 съеденных индеек, по числу прожитых в Америке лет. Она посоветовала: - Не мучайся, оставь на ночь. Утром разрежь ее и каждую часть положи в отдельный пакет. Все это засунь в морозильник и вынимай оттуда по одному пакету… К утру следующего дня индейка действительно почти оттаяла, но все равно делиться на части не хотела. Это только так кажется, что стоит взять острый нож, и все пойдет, как по маслу. Надо знать ее анатомическое устройство, а в моем Институте востоковедения, где я когда-то учился, такого предмета не было. Поэтому я все время натыкался на кости, будто индейка состояла из одних костей... С грехом пополам индейку я все же раскромсал и, не дожидаясь праздников, начал потихонечку ее есть… Уже давно прошел День благодарения, народ стал готовиться кто к Рождеству, кто к Новому году, а я все продолжал кушать индейку. Она уже начала мне сниться по ночам. На нервной почве я даже сочинил стишок. Эх, индейка, ты индейка! До чего ты довела? Ты не птица, ты – злодейка, Раз меня с ума свела… Не буду вспоминать, чем все кончилось. Но так как я чувствую за собой некоторую вину, то считаю нужным принести извинения всем оставшимся в живых индейкам, а заодно и индюкам тоже, дабы не было повода обвинить меня в дискриминации по половому признаку. Больше того, обещаю, если меня изберут президентом Америки, то поступлю точно так же, как мои предшественники Клинтон и Буш-младший, помиловавшие на глазах миллионов телезрителей преподнесенных им в День благодарения индеек, причем, совершу этот акт тоже на зеленой лужайке перед Белым домом. А теперь о главном. Кого же все-таки следует в первую очередь благодарить за День благодарения? Конечно, индейцев из племени Вампаног, оставивших в живых несколько десятков пилигримов, высадившихся 386 года назад на американском континенте. Бесспорно, благодарности заслуживает и вождь другого племени по имени Скванто, научивший первых колонистов, как приспособиться к непривычным, сложным условиям обитания. Самые теплые слова должны быть адресованы также 16-му президенту Аврааму Линкольну, подписавшему Указ, объявляющий последний четверг ноября праздником Дня благодарения. При желании можно отыскать еще несколько достойных имен. Но одного понять не могу, почему за это и многое другое надо благодарить только раз в году? Вот мой дядя Мойсей, теперь он, само собой, зовется Майкл, делает это каждый день и по три раза – после завтрака, обеда и ужина. Причем благодарит он не отдельных людей, чтобы, не дай бог, снова не нарваться на культ личности, которым он сыт по горло от прошлой жизни, а всю Америку. Благодарит за то, что она предоставила ему счастливую старость. К сожалению, со счастливым детством и юностью он уже опоздал. Теперь этим пользуются его внуки. Причем, благодарит не просто так – "спасибо!", а словами из популярной песни, ставшей, по существу, вторым гимном страны - «God bless Amеrica!»… Я знаю, вы, конечно, будете смеяться, но прошел год, и все в точности снова повторилось, причем, в той же последовательности. По совету родственницы я снова купил по дешевке индейку, она не хотела влезать в холодильник, я ее… Короче, остальное вы уже знаете. НЕСКОЛЬКО ЭСКИЗОВ К ЗАРИСОВКАМ Об американской рекламе написано столько, что сказать о ней что-то новое неверятно трудно. Впрочем, ничего удивительного в этом нет, так как сие изобретение главным образом американского происхождения. Реклама в Америке вездесуща, Она на земле, на воде и в воздухе, она ходит, плавает, летает. Звучит по радио, на телевидении, где одна минута рекламного времени порой зашкаливает за миллион долларов. Она в газетах и журналах, буклетах и просто листовках. Она вещает, просит, уговаривает, обещает. Поет, танцует, кружится. Переливается всеми цветами радуги. Бежит, сломя голову, торопится быть у цели первой. А цель эта - самый что ни на есть обыкновенный человек, которого, словно паутина, обволакивает и не отпускает до конца его дней. Нужно обладать большим мужеством и волей, чтобы устоять перед ее массированными атаками. Даже я со своим совковым сознанием, считавший рекламу не чем иным, как великим обманом (хорошее само пробьет себе дорогу), вынужден был признать несостоятельность своей теории, когда после нескольких рекламных роликов о Лас-Веасе, решил воочию убедиться, что это за штука - всемирный центр игорного бизеса, как его преподносит та же реклама. Должен признаться: увиденное во сто крат превзошло ожидания. Я встретился со сказкой, превращенной человеческой фантазией и искусством в неповторимую действительность. Конечно, обещанных несколько тысяч долларов я не выиграл и выделенные для этой цели деньги в двузначном выражении благополучно проиграл, но это нисколько не испортило мне настроения. Обманутым я себя не почувствовал… Об изобретательности американцев в области рекламы, вокруг которой крутятся десятки миллиардов долларов, говорить не приходится. Работают в этой сфере настояшие профессионалы. Достаточно для этого увидеть неоновую фантасмагорию на 5-й авеню в Нью-Йорке. Но, пожалуй, самую оригинальную рекламу я увидел недавно из окна автобуса на пересечении двух бульваров - Санта Моника и Уилшир в Лос-Анджелесе. На огромной заднице (здесь это не в диковинку) темнокожей девицы, ооблаченной в белые брюки, большими буквами было написано “All stand!», что я перевел, как «Все стоит!» Сказано, конечно, смело, но по-видимому, девица имела на то основания… х х х Собак, кошек и прочую домашнюю живность американцы обожают. Так в восьмиллионом Нью-Йорке, например, в домах проживает 5 миллионов представителей животного мира. А всего в стране их больше, чем самих американцев. На почти 300 миллионов жителей приходится почти 340 миллионов братьев меньших, содержание и лечение которых обходится в несколько десятков миллиардов долларов. Правда, понятие «домашнее животное» здесь весьма растяжимое, поскольку включает в себя также крокодилов, змей, обезьян, попугаев и тому подобных пернатых и непернатых. Первенствуют в этом необозримом домашнем зверинце собаки, которых сегодня в Америке 58 миллионов! Пород видимо-невидимо - столько, сколько успела сотворить на сегодняшний день природа не без активного вмешательства человека. Ухожены они, что называется, по первому разряду и от хорошей жизни все, как правило, добрые, на людей не лаят. Могут иногда на встречного коллегу тявкнуть, но и то беззлобно. Кто знает, может, так здороваются. Единственное, чего не умеют, так это, как их хозяева, улыбаться. Но зато с такой неистовостью виляют хвостом, что начинаешь опасаться, как бы он не оторвался... Собак я любил всегда, сколько себя помню. За редким исключением, они мне отвечали взаимностью. В Америке эта моя любовь вырасла еще больше, так как четвероногие здесь на редкость общительны. Стоит остановиться, чтобы полюбоваться очередной красоткой с бантом, подстриженной по последней собачьей моде, что, кстати, влетает хозяевам в копеечку, как она сразу бежит навстречу. Ну а если ты ее еще погладишь, то тут же лезет целоваться и готова всего тебя облизать, а некоторые, складывается впечатление, даже усыновить. Чуют, по-видимому, родственную душу… Видя такие нежные отношения, сестра выдвинула предположение, что, вероятно, в прошлой жизни я был собакой. Возражать я не стал, но заметил, что если да, то овчаркой, так как, когда меня уж очень достают, способен огрызнуться… х х х Если бы два года назад мне кто-то сказал, что в богатой и благополучной Америке есть бомжи или, как их здесь называют, «homeless» – бездомные, я бы ни за что не поверил. Оказывается, есть, особенно в больших городах. Нельзя сказать, что много, но все же встречаются и своим присутствием, скажем прямо, не украшают общую картину. Причем излюбленными местами, как правило, выбирают парки, набережные, где люди проводят свободное от работы время. Кто же такие американские бомжи? За редким исключением, это темнокожие в возрасте от 30 до 45 лет. Об интеллекте ничего сказать не могу. Думаю, что они им не слишком обременены: читающего бомжа я, например, не видел. Наверняка какой-то процент из них ментально нездоровы. Что до физического развития, то с этим, на мой взгляд, все в порядке: подавляющее большинство может без подготовки тут же отправиться на ринг против самого Тайсона… Откровенно говоря, быть в Америке бомжем не так уж плохо. Начнем с того, что никаких забот. Платить за квартиру не надо, потому что ее нет, а если есть, то делает это государство. Жить в домах-приютах, что понастроили местные власти, не хотят, желают быть на свежем воздухе, поближе к природе, а еще лучше возле океана. Большую часть дня и, само собой, ночью спят. На скамейках, подстилках, а то и прямо на траве, когда погода позволяет. В Калифорнии это примерно 300 дней в году. Весь свой скарб таскают в сумке или чемодане. Если барахла много, возят его на тележке. У некоторых есть транспортное средство – велосипед. Из других «ценностей» стоит упомянуть портативные приемники. Думать о еде тоже не нужно. На то есть всякие благотворительные общества, которые кормят. А кормят так, чтобы не похудели. Вот что мне удалось разглядеть в полглаза, дабы не привлечь к себе внимание. Все-таки неудобно заглядывать в чужую тарелку, могут неправильно понять. Так вот на одной лежал салат, кусок курицы с гарниром и булочка, на другой – апельсин, виноград, несколько печений и стакан то ли сока, то ли воды. Все это на одного человека-бомжа. Меню, естественно, варьируется. Посуда, включая пластиковые вилочки и ножи, – одноразовая. Но многие почему-то предпочитают есть руками. Возможно, так вкуснее. Надо будет как-нибудь попробовать. Да, чуть не забыл про салфетки. Нет проблем и во что облачиться, если, конечно, не приглашен на прием к президенту. Достаточно порыться в горах одежды, которую американцы выбрасывают, потому что надоела или вышла из моды, как найдешь такое, что другому стиляге не снилось. Как положительный факт, следует отметить, что, в отличие от своих русских коллег, от американских бомжей дурно не пахнет. Как они этого добиваются, не знаю. И еще: до попрошайничества опускаются буквально единицы… «Не жизнь, а малина!» - скажете вы. И будете правы, если к этому добавите, что о какой бы то ни было работе вообще не может быть и речи. Трудиться, пардон, не по их части. И еще – абсолютное безразличие к тому, что происходит вокруг, тем более, на белом свете. Единственное, чего хотят, чтобы никто не вмешивался в их жизнь. И они это получают по полной программе, причем «на тарелочке с голубой каемочкой», о чем когда-то мечтал Остап Бендер. Ибо свобода в Америке - незыблемое право каждого, независимо от того, бомж он или член Палаты представителей. х х х А теперь – несколько рассказов, также возросших на американской почве в той последовательности, какой появились на свет. МЕДАЛЬ «ЗА ОТВАГУ» Почти стенографическая запись выступления на вечере, посвященном Дню Победы, в русскоязычном культурном центре небольшого городка Калифорнии Дорогие друзья! Я хочу рассказать вам об одном из тех, благодаря которому мы сегодня находимся здесь, а не в каком-нибудь немецком концлагере. Другими словами, о человеке, имевшем самое прямое отношение к великой Победе. Звали его Яша. О том, что он был еврей, вы, наверное, уже догадались. Но кроме этого, вы не представляете, какой это был замечательный человек: добрый, красивый, умница, каких мало. Где бы ни появлялся, сразу становилось светло и радостно. А анекдотов знал, наверное, тысячу, может, даже больше. Женщины по нему сходили с ума, я бы даже сказал, обожали. И он их, между прочим, тоже. Словом, был человек что надо, и если бы не война, трудно сказать, как далеко он бы пошел… Но началась Великая Отечественная, а ему 17, молодая кровь бурлит, и он, никому ничего не сказав, записывается добровольцем на фронт. Как только его мама об этом узнала, она тут же, конечно, упала в обморок, потому что всего месяц назад проводила в армию своего единственного и любимого мужа. Но так как у мужа один глаз немножечко смотрел не в ту сторону, куда надо, косил, то его определили в хозроту, и он по воскресеньям с разрешения командира приходил домой. Вы спросите, откуда мне все это известно? Очень просто: мы были соседями, и моя мама дружила с Яшиной мамой. О том, что Яша хорошо воевал, можете не сомневаться. Я сам видел у него три ордена и кучу медалей. Но он никогда их не носил. Только в День Победы надевал медаль «За отвагу». Почему именно эту медаль, узнаете дальше. По-моему, я уже говорил, что Яша был настоящим юмористом. Сейчас расскажу вам его любимый фронтовой анекдот. Одиннадцати нашим солдатам, которые первыми форсировали Днепр, присвоили звание Героев Советского Союза. Среди них оказался еврей. Сами понимаете, если бы его не было, то и анекдота тоже не было бы. И вот для награждения новых героев прибывает аж сам командующий фронтом. С ребятами перед этим, конечно, провели инструктаж: что можно говорить, а что нельзя, выдали новое обмундирование. Генерал, со своей стороны, тоже прилично знал свое дело: с каждым здоровается за ручку, поздравляет и тут же вручает "Золотую Звезду" и орден Ленина. В ответ, как положено, звучит «Служу Советскому Союзу!» Потом он спрашивает награжденного, есть ли у него какие-нибудь пожелания. «Никак нет, товарищ генерал!» Словом, все идет как по маслу, пока очередь не доходит до еврея. На вопрос, есть ли пожелания, тот отвечает: - Есть! - Какие?- спрашивает командующий. - Я хотел бы узнать, какая сволочь толкнула меня в воду. Я же не умею плавать… Правда, смешно? Ну, а история с медалью «За отвагу» вообще потрясающая. О том, что на фронте всякое случается, говорить не приходится. Однажды часть, в которой служил Яша, попала в тот еще переплет. Можете себе представить настроение бойцов. Но только не у Яши. Он, как ни в чем ни бывало, шутит, рассказывает всякие байки, старается развеселить ребят. Что у него на самом деле в тот момент творилось на душе, знал только он один. Думаете, он утихомирился даже после того, как прозвучала команда «В атаку!»? Скажу вам больше: первым с песней выскочил из окопа и бросился вперед. Но так уж устроена жизнь: всегда находятся люди, которые видят то, что им хочется увидеть, особенно, если это касается еврея. Короче, начальству доложили, что, якобы, Яша напился и такое вытворял, что еще немного - сорвал бы атаку. Даже трудно представить, чем это могло кончиться, если бы это было правда. Минимум, штрафным батальоном... На следующий день Яшу вызывает к себе начальство. - Говорят, ты вчера пьяный был, песенки распевал, вместо того, чтобы громить ненавистного врага! - Так точно, товарищ генерал, песни пел, а вот пьяным не был! - Тогда зачем концерт устроил? - Для поднятия духа. Посмотрели бы на ребят. Все какие-то хмурые. С таким настроением в атаку лучше не ходить. Вот я и решил их немного расшевелить... - Молодец! Правильно сделал! - говорит генерал. - Проси какую хочешь награду! Но Яша был на редкость скромным. - Если можно, медаль «За отвагу». Генерал что-то сказал сопровождавшему офицеру. Тот вышел и вскоре вернулся с коробочкой, в которой лежала новенькая, отливающая серебром медаль «За отвагу». Генерал в знак уважения взял под козырек и вручил ее Яше. Потом у Яши были еще другие, даже большие награды, но эта, первая, была для него дороже всех… После войны Яша окончил институт, сделал неплохую карьеру, но остался таким же веселым, компанейским, остроумным человеком. Ни на один день не переставали любить его друзья, особенно женщины. Он три раза женился. И что самое интересное, со всеми женами у него до самого конца оставались добрые отношения. Вы бы видели, как все трое плакали, провожая его в последний путь. Если думаете, что Яша напоследок тоже не отколол номер, то ошибаетесь. Он умер 29 февраля, чтобы те, кто захотят его вспомнить, делали это раз в четыре года. По его желанию, на надгробном памятнике была выбита медаль «За отвагу»… Не знаю, как у вас, а у меня, когда я слушал это выступление, не раз появлялась мысль, что рассказчик рассказывает о себе. Своей догадкой я поделился с присутствовавшим на вечере приятелем. «Чепуха,- сказал он. - Стал бы он заживо себя хоронить…» Прошло, наверное, два года. Судьба снова забросила меня в тот городок, и я поинтересовался, как поживает «Цицерон»? - Увы, уже больше года, как его нет,- ответил приятель.- А знаешь, ты был тогда прав: он действительно рассказывал о себе. - У тебя есть доказательства? - Поедем, увидишь сам... Я не стал спрашивать, куда, и только перед въездом на кладбище, когда остановились, чтобы купить цветы, понял, что мне собираются показать его могилку. Приблизившись к ней, первое, что мне бросилось в глаза, был барельеф медали «За отвагу», выбитый на надгробной плите. Я взглянул на дату смерти - 29 февраля. Может показаться странным, но меня это не удивило. Наверняка, это был не первый и не последний случай, когда мистическое становится явью... ХАИМ - ПОЛУБОКС Должен сказать, что зависть мне абсолютно несвойственна. Наверное, поэтому я всегда довольствовался тем, чем природа меня наградила, разумеется, при прямом участии моих дорогих родителей. Не скрою, мне тоже часто хотелось быть высоким, голубоглазым, с густой шевелюрой. Но судьбе было угодно распорядиться по-другому, и где-то на пятом десятке моя «копна» волос начала катастрофически редеть. Бить тревогу по этому поводу я не стал, так как предо мной был яркий пример в лице папы, на голове которого в таком возрасте из растительности оставался лишь венчик волос на затылке. Так что я по сравнению с ним, можно сказать, был еще о-го-го! Но и «о-го-го», к сожалению, продолжалось недолго, тем не менее к моменту описываемых событий, помимо папиного венчика, на голове у меня еще имелся некоторый покров, напоминавший плохо прополотый огород у нерадивого хозяина. За своим «огородом» я, как правило, ухаживал сам, непонятно каким образом ухитряясь безопасной бритвой где-то что-то подровнять. И только в самых торжественных случаях я доверял свою голову профессионалам. Большинство из них весьма скептически (разумеется, не вслух) оценивали поле, где им предстояло продемонстрировать свое мастерство. Не изменил я этому правилу и в Америке, особенно когда узнал, что стрижка колеблется в пределах 15 долларов. Больше того, я даже стал подумывать, не перейти ли на полное самообслуживание, тем более, что по части причесок здесь царила полнейшая анархия. Но накануне принятия исторического решения я вдруг узнаю, что знакомый знает парикмахера, который берет за стрижку всего лишь трешку, то есть в пять раз дешевле. Знакомый рассказал, что мастера зовут не то Хаим, не то Фима, но он одинаково охотно отзывается на оба имени. Эмигрант из бывшего СССР. Возраст – под 80. Стрижет нелегально, боясь, с одной стороны, лишиться пособия, с другой - чтобы не платить налоги. Нужно предварительно с ним созвониться, сообщив от кого ты. Словом, конспирация на высшем уровне. Я так и сделал. Салон парикмахера-бессеребреника размещался в гараже под домом в небольшой подсобке, две стены которой были завешаны счетчиками электричества и воды. Тут же стоял внушительного размера обогревательный агрегат-автомат, снабжавший жильцов горячей водой. Из спецоборудования следует упомянуть стул и продолговатое зеркало на стене. Все свое нехитрое хозяйство – машинку, ножницы, бритву, расческу Хаим-Фима приносил в видавшем виды фибровом чемоданчике эпохи НЭПа. В нем же лежала белая простынка серого цвета. Весь инструмент, с гордостью объявил Хаим-Фима, он привез 17 лет назад «оттуда и, представьте себе, до сих пор работает…». Наверняка и простыня тоже была доставлена из тех же мест, но подвергалась ли она с той поры хоть раз стирке, хозяин скромно умалчивал, а клиенты стеснялись спросить… Скажите, вам когда-нибудь доводилось встречать парикмахера, который выполнял бы свою работу молча? Мне - нет. Не явился исключением и Хаим-Фима. Ну а так как его монолог, на мой взгляд, не лишен некоторого интереса, то предлагаю вам его тоже послушать… -Так вот, если вы думаете, что работаю я, потому что мне нужны деньги, то прилично ошибаетесь. Я спокойно могу обойтись без них. Мы с женой, спасибо Америке, регулярно получаем пособие, которого, между нами говоря, не только хватает, но даже остается. Я себе на минуточку представляю, что творилось бы в нашем местечке, откуда я приехал, если бы там узнали, что мне Хаиму-парикмахеру плюс ко всему каждый месяц бесплатно стригут ногти на ногах. Это у них называется педикюр. Раньше я даже такого слова не слышал. Но и это еще не все. За то, что я согласился делать их педикюр, мне, извините, еще два раза в году бесплатно дают обувь. Что вы на это скажите? Настоящий коммунизм! Дети тоже, слава Богу, устроены неплохо. О том, чтобы жить вместе, извините, не может быть и речи. Мы по-своему с ума сходим, они – по-своему. Вы не согласны? В гости – пожалуйста. Кстати, оба сына с семьями живут в Новой Зеландии. Далеко, но что поделаешь. У них там маленький бизнес – лавочка. На хлеб с маслом хватает. Помогать им не нужно. Уже хорошо! Так после всего я вас спрашиваю, зачем мне еще работать? Я и себе часто задаю этот вопрос, но не могу на него ответить. Но стоит мне несколько дней не брать в руки машинку или ножницы, как хожу сам не свой. И что тут удивительного, если целых 60 лет, чтобы не сглазить, я занимаюсь этим делом. Достаточно мне только посмотреть на голову, как я уже знаю, что с ней надо делать. Вы должны помнить, когда-то очень модно были прически бокс и полубокс. Так вот в нашем местечке и на сто километров вокруг лучше, чем я, сделать их никто не мог. Вы не поверите, но ко мне даже ходил стричься сам председатель райпотребсоюза. Хороший шикер (пьяница) был, царство ему небесное. А сколько раз я обслуживал на дому кое-кого из самого крупного начальства, причем, бесплатно! Чтоб у меня столько было стодолларовых бумажек. Меня даже в шутку называли Хаим-полубокс. Но я не обижался, лишь бы народ ходил стричься. Хотите, я открою вам маленький секрет? Какую бы стрижку клиент ни заказывал, я все равно делал ему бокс или полубокс. И он оставался доволен. Потому что лучше хороший полубокс, чем плохая полька. Если можно, я задам вам один нескромный вопрос? Вы, я вижу, человек с понятием. Как вы думаете, когда мне лучше всего жилось? Не знаете? Представьте себе, во время войны. Почему? Потому что в армии самый главный не командир или даже командующий, как все думают, а сапожник и парикмахер. Без командиров обойтись можно, а без сапожника и парикмахера – нет. Когда началась война, меня тоже призвали в армию. Но как только узнали, что я – парикмахер, сразу же забрали винтовку назад и сказали: «Фима, между прочим, по метрике я таки – Хаим, так вот, Фима, твое дело – стричь, а воевать будем мы и за тебя тоже!» «Ну, если вы так желаете, - ответил я, - то пожалуйста, с большим удовольствием». И я отдал им винтовку и начал делать свое дело. В первую очередь обслуживать комсостав. Я же был при штабе. А как ко мне бегали молоденькие санитарки, радистки. «Фимочка, дорогой, сделай прическу!» Как близкому человеку, скажу вам по секрету: я им делал не только прическу… Что вы хотите, молодой, здоровый. И вообще, почему нет, если есть такая возможность?» Здесь Хаим-Фима сделал паузу, которой мог бы позавидовать сам Мейерхольд вместе с Немировичем-Данченко. - А сейчас я вам скажу такое, отчего вы, если бы не сидели на стуле, то, наверное, упали бы. Парикмахером я стал случайно. Когда я это говорю, все удивляются и вы, я вижу, тоже. Должен вам сообщить, что мой покойный папа был скорняк, работал в артели. Скорняк, как вы знаете, имеет дело с мехом. А мех – это деньги. Но он был такой честный, что даже противно становилось. Чтоб я был так здоров, как говорю вам чистую правду. Все воруют, а он никогда даже малюсенького кусочка меха не возьмет. Помню, приходят к нему портные и просят: - Мойша, мне очень нужны два воротника! - Иди в магазин и покупай, - отвечает он. - Но таких, как мне нужно, там нет. - Закажи в артели. - Но ты же знаешь, на заказ дорого. - Тогда ищи дешевле. Гриша, я уже много раз тебе говорил: что со мной такие штучки не проходят… А мне уже 14 лет, и я кое-что соображаю. Представляете, как мне слушать весь этот разговор, потому что работаю в той же артели учеником, чтобы стать скорняком, как папа. Аж плакать хочется так обидно, потому что вижу, что кругом творится. И знаете, что я сделал? Отправился после работу к тому портному и говорю ему: - Дядя Гриша, не волнуйтесь, воротники у вас будут! Думаете, папа не узнал про эту сделку? Еще как узнал. Он тут же пошел к председателю артели и сказал: - Лейб, прошу тебя убери от меня этого гоныфа – воришку! И меня перевели учеником к парикмахеру, где нечего было воровать. Но тут появилась другая проблема. Я – левша, а мой новый учитель не знает, как стричь левой рукой. Я его спрашиваю: - Какая разница, правой или левой? - Если нет разницы, - говорит он, - то бери ножницы в правую. Я взял, попробовал, ничего не получается. - Вот видишь,- сказал мастер. Словом, не буду долго рассказывать, как я научился стричь левой. Постепенно стал зарабатывать. Потом началась война. Про это я уже говорил. Кстати, и стрижка наша закончилась. Посмотрите на себя в зеркало. Ну, чем не красавец! Вас освежить? У меня еще остался советский «Шипр», неразбавленный… - Спасибо, не надо. Сколько с меня? - Четыре доллара. Я не стал спрашивать, почему не три, как мне говорили. Потом подумал, по-видимому, свой рассказ, с которым Хаим-Фима наверняка знакомит каждого нового клиента, он оценивает в доллар. Рассказ, как мне кажется, стоил того. А на следующий день моя тетя, увидев меня, спросила: - Скажи, пожалуйста, какой сапожник тебя стриг? - Хаим-полубокс, - ответил я. - Полубокс?! Странная какая-то фамилия... - Это не фамилия, а стрижка такая. - Тогда все ясно. Что имела в виду тетя, произнеся эту фразу, до сих пор остается для меня загадкой. А для вас? СКЛЕРОЗ В трехстах метрах от океана, на балконе двухэтажного особняка, развалившись в креслах-качалках и купаясь в золотистых лучах заходящего солнца, сидят трое русских - Майкл, Сэм и Дэвид. Лет двадцать назад на Родине их знали, как Миша, Сёма и Давид. Но в Америке, которую недаром называют Новым Светом, старые имена не звучали, хотя, по правде говоря, они и раньше многим резали слух. Чем они занимались на первых порах на новом месте, история умалчивает. Во всяком случае, по специальности не работали. Сейчас они уже не у дел, так как возраст у кого-то вплотную подошел к 80-летней отметке, а у кого-то уже перешагнул. Сказать, что наша тройка пребывает на заслуженном отдыхе, язык не поворачивается, поскольку большую часть жизни строили социализм. Правда, не по своей воле. Тем не менее мы их будем величать по-старому: это как-то ближе. Что касается того, что они русские, то в Америке так называют всех, кто приехал из бывшего СССР, даже если в роду, кроме узбеков, татар и, само собой, евреев, других национальностей в помине не было... К моменту описываемых событий герои наши уже успели подробно обсудить все мировые проблемы. Легкости, с какой они решали самые тупиковые ситуации мировой политики, могли бы позавидовать Совет Безопасности вместе с ООН в полном составе. В этих вопросах, надо сказать, у них было полное единодушие – мир сошел с ума и неизвестно, куда катится... Следует сказать, что программа подобных посиделок не ограничивалась одними дискуссиями по вопросам внешней и внутренней политики. Иногда играли еще в подкидного. Но карты почему-то иногда вызывали взаимные упреки в нечестности. Ну а так как никто по-настоящему ссориться не хотел, то тут же пререходили к очередному номеру программы - анекдотам, чаепитию, обязательно с лимоном (там, где они раньше обитали, лимон почему-то считался деликатессом), а также обмену информацией о болячках: высоком холестерине, кровяном давлении, запоре и тому подобных прелестях… Сегдняшней темой, по инициативе хозяина, стал склероз. Позволю себе небольшое отступление. Как вы думаете, где наша тройка познакомилась друг с другом? Надо же, сразу угадали! Правильно, в садике, разумеется, не в детском. Вообще, американские садики стоят того, чтобы о них немного рассказать, так как придумать такое мог только тот, у кого в голове не одна какая-то захудалая извилина, а целый лабиринт. Представляете: семейный бизнес за счет государства! Об этом можно только мечтать. Нет, крутиться, конечно, нужно и шевелить мозгами тоже, потому что конкуренция страшная, с применением самых новейших технологий переманивания и обещаний. С внутренними пружинами этого уникального заведения мне познакомиться не удалось, так как побывал в нем всего лишь раз. Но понял, что выгодно это прежде всего тем, кто ими командует. Правда, клиентам тоже кое-что перепадает: завтраки и обеды, лото, кроссворды и стенная газета, выезды на природу, иногда даже экскурсии. Не говоря уже о том, что утром привозят, а после "трудового" дня развозят по домам. Контингент садиков специфический и состоит, главным образом, а в некоторых случаях – исключительно из русских иммигрантов очень старшего возраста, впитавших в себя лучшие традиции советского "на шармачка". Цель садиков, по идее, - благородная: не оставлять пожилых людей в дневное время без присмотра, по возможности сохранив у них остатки коллективизма, которого на их старой Родине было предостаточно. Судя по тому, что наша тройка даже в воскресные дни часто устраивает посиделки, руководству садика в этом отношении кое-что удалось... Но так уж устроена жизнь: всему рано или поздно приходит конец. И сегодняшний мальчишник тоже уверенно приближается к своему завершению. Осталось совсем немного - выяснить, у кого из троих есть склероз, а у кого его нет. Первым слово берет наиболее эрудированный в медицине Миша. В Америке ему бесплатно вырезали все, что можно было вырезать, и заменили на новое все, что можно было заменить. - Лично я, вот что скажу вам по поводу склероза: во-первых, у меня его, слава богу, пока нет, а дальше - будет видно. Но все говорят, что большого удовольствия он не доставляет. Представьте себе: захотелось человеку на минуточку в туалет. Заходит, расстегивает, извините, ширинку, а что дальше делать - забыл! - Подумаешь трагедия! Вот если бы он забыл получить пенсию, тогда другое дело! - перебил оратора Сёма, почти всегда настроенный оппозиционно, иногда даже по отношению к самому себе. Сёма когда-то работал замначальника ОТК и попутно пытался приобщиться к литературе - писал критические заметки в газеты, так и не увидевшие свет. Свои литературные неудачи он объяснял происками врагов, не уточняя при этом каких. - Давид, а ты что скажешь на этот счет? - обратился Миша к Давиду, который, в отличие от Семы, обычно занимал центристскую позицию, стараясь никого не обидеть. - М-да! - глубокомысленно изрек Давид, явно собираясь с мыслями, чтобы выдать что-то оригинальное. - С одной стороны, склероз штука малоприятная. Но с другой - зачем, извините, забивать себе голову всякой ерундой, потом напрягаться, вспоминать. Вот у меня есть знакомая, довольно молодая особа, так она буквально все записывает: кому позвонить, кого поздравить, что купить. Даже свой день рождения и то записывает. Короче, все зависит от того, под каким углом к склерозу подходить… - Правильно, - снова перенял эстафету Миша. - Между прочим, недавно мне рассказали потрясающую историю. Кто же ее рассказал? Кажется, Бенчик, а может, Зяма… - И ты еще говоришь, что у тебя нет склероза? - не без ехидства заметил Сёма. - По-твоему, уже нельзя ничего забыть? - Что же тогда склероз? - не унимался правдоискатель. - Откуда я знаю! Спроси у доктора. Так вы будете слушать историю или нет? Поскольку ответа не последовало, то Миша решил, что согласие получено. - Так вот надумал он купить себе новые часы… - Кто "он"? - спросил Давид, в прошлом кандидат наук, на собственной шкуре испытавший, что такое обезличка, когда все, кому не лень, кусками списывали с его диссертации "Профсоюзы - школа коммунизма" без ссылок на автора. Справедливости ради заметим, что он тоже был небезгрешен, но заимствовал не у кого-нибудь, а у классиков марксизма-ленинизма, что очень даже поощрялось. - Какая разница, кто?! Главное - суть! - парировал Миша, не имевший ни малейшего представления об авторском праве. - Но если тебе очень хочется, пусть будет Зяма. Значит, проходит однажды Зяма мимо магазина "Росс" и думает: "Дай-ка зайду и посмотрю, что там за часы." Зашел. Одни примерил, вторые. На правую руку, потому что на левой были его собственные. Словом, не то четвертые, не то пятые ему понравились. И он тут же, не снимая их, спокойно направился мимо кассы к выходу… - Учитесь, как надо использовать склероз! - воскликнул Сёма. - Кстати, за несколько дней до этого, - Миша пропустил мимо ушей очередной выпад приятеля, - с ним уже произошел подобный казус. Жена послала его в магазин за овощами. Он купил, расплатился, как положено, и пошел домой, а покупку на минуточку оставил в магазине. Никто ее, конечно, не взял. Но когда вернулся за ней, сказал себе: "Моня, будь внимательней! У тебя, кажется, начинается склероз…" - Какой еще Моня? Мы же договорились, что Зяма? - снова вмешался Сёма. - Ну что вы пристаете ко мне?! Я же не могу рассказывать без имени. Зяма так Зяма. Можно подумать, что он твой родственник. И только вечером Зяма - теперь ты доволен? – перед самым сном обнаружил, что на обеих руках у него часы. Можете себе представить, что с ним начало твориться. Уснуть он, конечно, уже не мог. В голове всякие мысли. Что делать? Интересно, как бы вы поступили на его месте? - Я бы утром пошел в магазин, сказал бы им "Эскьюз ми" и заплатил, - предложил свой вариант Давид. - А я бы сделал наоборот: никуда бы не пошел! - дух противоречия снова взял верх у несостоявшегося литератора. - Думаете, магазин обанкротится, если ему не заплатят за какие-то паршивые часы?! - А теперь слушайте, что сделал я… - При чем здесь ты? - в один голос удивились Сёма и Давид. - Как, причем? Я же все время толкую вам, что решил купить себе новые часы. Кстати, вот они на руке. А вы все время меня путаете... - Какого же черта ты тогда приплел Зяму, Бенчика и еще Моню? - Я же говорил "кажется". По-моему, они тоже собирались покупать часы. В конце концов, вы дадите мне досказать историю. Сейчас пойдет самое интересное. - Так с него бы начинал! А то целых полчаса морочишь нам эти самые я… извиняюсь. - Какой ты все-таки грубый, Сёма, - беззлобно упрекнул рассказчик главного оппонента. - Короче, мне стало так стыдно, что я решил отправить часы назад по почте. Нацарапал левой рукой записку, чтобы не узнали, кто писал. Мол, простите, получилось не нарочно. Возвращаю товар в целости и сохранности. Положил все в коробочку и отнес на почту… - Адрес ты, конечно, написать забыл, - подковырнул Сёма. - Как вам нравится этот хохмач? А вот обратный адрес - фигу с маслом. - Тогда как же часы попали к тебе назад? - Вот этот вопрос я хотел задать вам, если вы все такие умные. Не знаете? Тогда молчите. На почте, я так думаю, услышали, что внутри посылочки что-то тикает. Между прочим, на работу туда берут только с хорошим слухом. Поднялся небольшой переполох. Сейчас же модно посылать по почте всякие бомбы или сибирскую язву. Позвонили куда следует. Тут же примчалась полиция с учеными собаками… - Два дня назад по телевизору я видел точно такой сюжет, - перебил оратора Сёма, которому вдруг стало интересно узнать, куда заведет фантазия бывшего главного администратора театра. – Миша, признайся: уж это ты точно содрал оттуда. Давид, почему ты молчишь? – обратился он ко второму слушателю, надеясь найти у него поддержку. - Как он может говорить, если спит, - ответил за Давида Миша. - Уже не сплю, - протирая глаза и зевая, произнес Давид. - Ты хоть помнишь, на чем отключился? - По-моему, что-то где-то тикало. А когда тикает, мне всегда хочется спать… - Ладно, я еще раз повторю. Значит, приехали полицейские с собаками. Сёма утверждает, что видел по телевизору точно такой сюжет. Ну и что? Назови мне хоть один американский фильм без полицейских? Короче, что у них там было дальше, я не знаю, но через несколько дней получаю посылочку. В ней эти часы и на фирменном бланке письмо от самого президента компании, который благодарит меня за честность и просит в знак уважения принять подарок. - Ладно, пусть будет так! Но как они все-таки узнали, кто устроил весь этот хипес? - Так это же пустяковое дело - по отпечаткам пальцев! - Миша, а ты уверен, что не написал обратного адреса? - Чтоб моя теща была так здорова! - Но она же давно умерла! - Ну и что? Тебе жалко? Пусть она будет там здорова. Как я мог написать обратный адрес, если в этом заключался весь цимес моей операции. Я же с самого начала вам сказал: чего-чего, а склероза у меня нет… -А у меня есть! - бодро воскликнул Сёма, - хотя всегда помню, зачем зашел в туалет. С кем у меня случаются неувязочки, так это с женщинами. Например, сегодня утром, когда проснулся, я еще помнил, что у меня назначено свидание. Потом забыл. Думаете моя дама обидется? Ни за что! Она прекрасно знает, с кем имеет дело. Так что, братцы, не огорчаться, а радоваться надо этой штуке, потому что какие могут быть претензии к склеротику. Но главное даже не в этом. А в том, что перед склерозом все равны. Помните, как мы когда-то мечтали о равенстве. Вот мы его и получили… ЧАРЛИ ИЛИ “VERY GOOD BOY” Как большой любитель животных вообще и собак особенно я недавно был приглашен близкой мне семьей присутствовать в качестве советника при покупке щенка, который должен был явиться частью подарка ко дню рождения их любимой дочери. Назвать это приглашение случайным было нельзя. Непонятно только, откуда приглашавшие знали о моем прошлом опыте общения с собаками. А он был и немалый. Так во втором классе я был укушен бездомной дворняжкой, которой отдал свой школьный завтрак. Укусила не потому, что еда была несьедобной. Уж мама своему любимому сыну давала с собой самое вкусное. Увидев, с какой жадностью бедняжка набросилась на бутерброд, кажется, с филейкой, я решил вдобавок еще ее погладить. А она, глупышка, вероятно, подумала, что собираюсь отнять у нее угощение и... Можете себе представить, какой дома поднялся переполох по поводу укуса. А вдруг собака бешенная. Если да, то нужно срочно делать уколы, которых я, как каждый нормальный ребенок, смертельно боялся. О том, что собака бездомная докладывать я не стал, а сказал, что на поводке ее вел какой-то дядя, и я хотел ее погладить… Словом, уколов мне не делали, и я, как видите, не взбесился. Из других наиболее ярких эпизодов собачьей части моей биографии следует упомянуть и такой, когда молодая овчарка, они в таком возрасте ужасно глупые, сожрала одну мою галошу, что в первые послевоенные годы считалось незаменимой потерей, так как страна испытывала острый дефицит на эти изделия. И, наконец, нельзя пройти моей загородней дружбы с очаровательным созданием, тоже дворняжкой, по имени Дашка, доброй, ласковой, нежной, но куртизанкой, за которой постоянно увивалась стая ухажеров, и она никому не могла отказать, вдобавок не предохранялась. По этой причине всегда пребывала в беременном состоянии и ежегодно приносила не менее двух пометов. Причем, меньше, чем восемь щенят за раз не рожала, самых невероятных расцветок. О том, чтобы установить, кто отец потомства, не могло быть и речи. Скорее всего, это был результат усилий целого коллектива, если, разумеется, природа такое допускает… Итак наша четверка в один из весенних, солнечных дней отправилась за сто с лишним миль за щенком редкой породы, название которой “Cavalier King Charles Spaniel”. Точного перевода не знаю, но что английский король Чарльз имел когда-то к этой породе отношение, сомнений не вызывало, иначе назвали бы по-другому, скажем, Коган-спаниэль, или еще как. Породу выбирали без меня, но мне точно известно, что для этой цели были задействованы некоторые средства массовой информации, в том числе интернет. В итоге наша небольшая экспедиция очутилась на ферме, хозяева которой разводили собак именно данной породы и попутно, кажется, кур тоже. Но в тот знаменательный день продавали двух щенят двухмесячного возраста, что, как считают специалисты-кинологи, самый подходящий момент, чтобы попытаться чему-нибудь научить четвероногих несмысленышей… Первой свое мнение о щенятах высказала самая юная участница мероприятия, ради которой, по-существу, затевался весь сыр-бор. Она безаппеляционно заявила, что ни один ей не нравится. Правда, уже на обратном пути, когда купля-продажа состоялась, сменила гнев на милость и извинилась перед щенком, сказав ему “I am sorry”. На негативную реакцию любимой дочери глава семьи тут же ответил не менее категорично, что без собаки отсюда не уедем, на что я подумал: неужто нам прийдется ночевать в курятнике. Обладавшая завидной выдержкой и тактом глава семьи №2, а, может, №1, до сих пор не могу разобраться, и на этот раз в полемику вступать не стала, а продолжала молча изучать товар, изредка бросая взгляд в мою сторону, поскольку наши позиции по большинству вопросов до этого, как правило, совпадали, если не считать расхождений в оценке воздушного транспорта. Она дико боялась летать самолетом и не стеснялась говорить об этом вслух. Я тоже боялся, но скрывал. Свои впечатления о щенятах я излагать не стал, дабы не внести раскол в наши вобщем-то стройные ряды. Тем не менее, старался ненавязчиво показать, что лично мне больше нравится будущий Чарли, кстати, чем-то напоминавший меня в детстве. Он все время носился по комнате, прыгал с дивана на пол и обратно, выбегал во двор. Тогда как его сестренка, она же конкурентка, пожалуй, чуточку красивее своего брата, предпочитала спокойно лежать, никак не реагируя на происходящее. Короче, после некоторых колебаний, не превышавших пяти баллов по шкале Рихтера, был куплен мальчик, получивший вечером того же памятного дня имя Чарли. На этом первое действие закончилось и началось второе. Чарли вскоре стал всеобщим любимцем, несмотря на то, что аристократическими манерами не отличался. Как сельский житель он на первых порах отказывался есть из миски, а кушал, когда содержимое вываливалось на пол, или с рук, что все-таки свидетельствовало о его благородных корнях. Писать предпочитал на паркет или на карпет. Усилия домочадцев приучить его совершать эти процедуры во дворе, поощряя каждую успешную вылазку специальной конфеткой, а также словами “Very good boy!”, привели к тому, что Чарли стал требовать вознаграждение даже тогда, когда с трудом выдавливал из себя несколько капель. После чего он не более секунды ждал словесного одобрения и тут же мчался на кухню за вознаграждением. Чему его учить было не нужно, так это играм. Играть он готов был круглые сутки, безразлично, с чем и с кем. На этой почве у него часто возникали конфликты с великовозрастной кошкой Алисой, вес которой приближался к десяти килограммам. Сами понимаете, при таких габаритах ей было не до игр. Не говоря уже о том, что кошки вообще не терпят фамильярных отношений. Но если на подобные посягательства свободы Алиса обычно реагировала более или менее спокойно, то настойчивые попытки Чарли забраться к ней под хвост и выяснить, чем там пахнет, буквально выводили ее из себя и она пускала в ход кулаки, не понимая, что Чарли, по большому счету, не виноват, а все дело в том, что природа наградила его таким инстинктом, с которым бороться бесполезно. Кроме того, как девушка Алиса придерживалась весьма строгих правил... Что до остального, то у Чарли с Алисой были вполне мирные отношения, опровергавшие расхожее мнение о неуживчивости кошки с собакой. Чарли с удовольствием ел алисину еду, Алиса, в свою очередь, за милую душу уплетала пищу Чарли, иногда ночевала на его постели, так как Чарли предпочитал спать рядом с любимой хозяйкой, а точнее – на ее голове. Днем, когда у обоих было хорошее настроение, их часто можно было видеть лежащими рядышком. А когда в порыве нежности Чарли начинал лизать алисино ухо, та от удовольствия зажмуривала глаза, мурлыкая при этом только ей одной понятную песенку... Чарли я обожал. О его проделках я мог бы еще многое рассказать. Например, о том, как он периодически грыз булыжники, причем с такой неистовостью, что казалось, во рту у него не останется ни одного целого зуба. О том, как однажды свалился в бассейн, после чего с опаской обходил его стороной. Как охотился за некоторыми принадлежностями туалета молодой хозяйки с единственной целью их распотрошить. Такое же пристрастие он испытывал и к тапочкам, шапочкам-бейзболкам и тому подобным изделиям. Словом, Чарли-потрошитель, и только. В тоже время Чарли был на редкость дружелюбным. Его любознательность не знала границ. Он всегда пребывал в хорошем настроении, призывая всех следовать его примеру. А чего столи его хитрющие, чуть на выкате еврейские глаза, с грустинкой, будто его историческая родина не благополучная Англия, а многострадальный Израиль. Узнав, что Чарли собираются кастрировать, у меня даже мелькнула мысль, а не предложить ли вместо него себя. Но опоздал. Единственное, что я ему потом объяснил, что огорчаться не следует: увы, такова участь всех мужчин, с той лишь разницей, что его искусственным путем лишили части мужского достоинства, а у других от долгого употребления эта часть сама по себе постепенно приходит в негодность, после чего служит либо архитектурным излишеством, либо памятником былых побед и поражений. У кого как... Прошло, наверное, меньше года, как я написал этот рассказ. И вдруг узнаю: Чарли убежал, причем, убежал при самых нелепых обстоятельствах. Однажды он со своими хозяевами поехал в гости к друзьм, которые жили недалеко от океана. После обеда всей компанией отправились на набережную погулять. И надо же было случиться такому, что именно в тот день и в тот час там начался морской парад. Орудийные залпы в честь праздника перемежались с фейверком. Трусишка-Чарли так испугался, что вырвался из рук хозяйки и, сломя голову, помчался неизвестно куда. Какой-то мужчина все же изловчился поймать беглеца за поводок ошейника, на котором висела бирочка с данными о Чарли, номер домашнего телефона. Однако Чарли, выскользнув из ошейника, продолжил свой безумный бег… Не стану описывать переживаний вдруг осиротевших хозяев. Было сделано все, чтобы Чарли вернуть. Но он словно в воду канул… Следует сказать, что большинство американцев, когда дело касается домашних животных, ведут себя благородно, понимая, какая это трагедия для тех, кто лишился любимого существа. Но Чарли, судя по всему, не повезло и он попал в руки тех, кто этого не понимал. А может, с ним случилось непоправимое... Прошло полгода, и у моих друзей снова появились сразу две собаки той же, что и Чарли, породы: Кармен – мама и Тоби – ее сын. И жизнь в доме снова вошла в нормальное русло. БИОЛОГИЧЕСКОЕ ОБНОВЛЕНИЕ Если вы хоть немного настроены на лирический лад, то представьте себе такую картину. Набережная. Кругом пальмы, эвкалипты, кактусы и другие экзотические растения. Цветы. И сколько видит глаз безбрежные воды океана. И все это в летний, погожий день, когда солнце уже перешагнуло зенит, но все еще посылает на землю свои яркие лучи. И вокруг люди, неспеша прогуливающиеся среди всего этого великолепия. Кто с любимой или любимым, кто с собачкой, а кто вообще пришел «без ничего», только со своими мыслями и воспоминания, как действующие лица нашего последующего повествования, которые после променада решили отдохнуть на скамеечке. Вообще-то, не в моих правилах подслушивать чужие разговоры. Но так как я невольно стал свидетелем того, как беседа зарождалась, то решил на этот раз изменить своему правилу. Ну а так как услышанное, на мой взгляд, не лишено любопытных деталей, то еще и рассказать о них, хотя не исключено, что для кого-то они неожиданностью не станут, а кое-кто, возможно, вообще испытал на себе нечто подобное. Жаль только, что вряд ли удастся передать своеобразный колорит диалога. Итак! - Я очень извиняюсь, но вы случайно не русский? - Случайно - да, а что? - А то, что мне, наконец, повезло. Третью скамейку меняю и все время попадаются одни американцы. Как вы думаете, о чем я могу с ними говорить, когда они не знают русского, а я не знаю английского. А долго молчать – удовольствие маленькое. Поэтому я спросил, не русский ли вы. Что еврей, я догадался сразу… - Вы что экстрасенс, видите через брюки? - За те три года, что прожил в Израиле, я достаточно насмотрелся на нашего брата… - Вам там не понравилось? - Я бы так не сказал. Иногда, правда, взрывают! Но назовите мне место, где сейчас не взрывают. Но один серьезный недостаток там все-таки есть – слишком много евреев и каждый считает себя самым умным. А так так я себя за такого не считаю, то выходило, что я дурак. А в Америке все равны. Неважно умный ты или глупый… Смотрю я на вас и никак не могу определить, сколько вам лет? - Ну, если вас это очень интересует, то семьдесят восемь. -Уже семьдесят восемь! Вы прекрасно сохранились. Больше семидесяти пяти вам ни за что не дашь... - А вам сколько? - Ну, я все-таки моложе – семьдесят семь. - Подумаещь, разница год, и уже «все-таки»… - А что вы думаете? В нашем возрасте год надо считать, как минимум, за три. - Возможно, вы правы. Вам не кажется, что раз уж судьба нас усадила на одну скамейку, то нам следует познакомиться? Меня, например, зовут Миша. - Надо же, и меня Миша! - Откуда вы? - Из Одессы. -Боже мой, так я же тоже из Одессы! -Чему тут удивляться, когда половина нашего города-героя живет сейчас здесь... - А чем, если не секрет, вы занимались в нашем любимом городе? - Спросите лучше, чем я не занимался. Одно время пытался открыть какие-то артели, мастерские. Особенно я любил село. Там был первоклассный чернозем для всяких комбинаций. Но в отличие от многих, я к тому же еще был идейным: пытался обмануть нашу мелиху. Вы не представляете, какое я получал удовольствие, когда это удавалось... - А когда не удавалось? - Таки было плохо. Но стоило мне выйти из этого самого учреждения, как меня тут же снова брал азарт. В этом отношении я был похож на своего покойного папу. Чтоб ему с мамой на том свете было не хуже, чем нам на этом здесь. И все же в один прекрасный день до меня наконец дошло, что мои игры могут кончиться плохо и никаких денег не хватит, чтобы откупиться. Тогда я взял и уехал сначала в Израиль, потом сюда. А вы что делали на нашей родине? - Торговал газированной водой. - И это прибыльное дело? - Спрашиваете! Конечно, если есть голова на плечах. Думаете, я, на всякий случай, не имел диплом об окончании пищевого института? - Я нисколько не сомневаюсь. А где находилось ваше предприятие? - Знаете Марозлеевскую? Так вот как раз напротив клуба МВД... - Боже мой, в не поверите, сколько раз пацаном я там пил газировку! Не меньше, чем тыщу раз. - Тогда там командовал мой папа, а я ему помогал… - Теперь я понимаю, откуда мне ваше лицо знакомо. У вас на самом деле была вкусная газировка. После пятого стакана газ аж в нос ударял. Про сироп я не говорю, потому что на него у меня не было денег. Почему же вы все это бросили? - Вы не можете себе представить, сколько людей кормилось около моей палатки. Из райисполкома, ОБХСС, милиции, санэпидемстанции. Фининспектору, как вы понимаете, дать надо, пожарникам – тоже. А чего мне стоили бандиты из торготдела?! И что самое противное: всем хотелось получать больше, чем я мог дать. Я им говорю, ребята, побойтесь бога, я вкалываю, как лошадь, рискую. Имею же я право кушать икру не только по выходным дням. Но разве эти гои что-то понимали. Давай, и все! Короче, мне это надоело, и я решил отчалить. Собрал мешпуху. Чтобы первое время на новом месте не очень нуждаться, скупил в одной ювелирной лавочке все приличные брильянты. Нафаршировал ими свои зубы. Тогда они еще были у меня настоящие, это теперь протезы. Тоже самое проделал с женой и тещей. Сейчас пол нашей семьи носит протезы после той операции «брильянт». Миша, вы заметили, как я разволновался, вспоминая за все это? Если вы не против, давайте переменем пластинку. Скажите, вы женаты? - Уже нет. - И как вы обходитесь без второй половины? - У меня есть «герлфренд». Правда, она такая же «герл», как я «бой», но это не мешает нам регулярно общаться по телефону, потому что она живет в другом штате… - Если я вас правильно понял, вы занимаетесь сексом по телефону. Говорят, сейчас это модно. - Не знаю, может быть, но мы разговариваем в основном о политике, кино, погоде… - Значит, с этим делом, можно сказать, вы завязали? - И да, и нет? Иногда мне кажется, что я еще что-то могу… Глазами, например, всегда, в уме - тоже! А вы, Миша, женаты? - Еще как! Скоро 55 лет. - А как у вас насчет этого самого?.. - Вы не представляете, как я когда-то любил это дело… - А сейчас? - Мане сонем (моим врагам)! Скажу вам по секрету, последнее время у меня в основном поднимается только давление... - Примерно то же самое недавно мне сказал вон на той скамеечке один очень интеллигентный человек. У него такая же проблема. Говорит, перепробовал все: ел пучками укроп и петрушку, какие-то ягоды, конечно, женьшень – все, как мертвому припарки. И знаете к какому выводу он пришел? - Понятия не имею. - Лучше биологического обновления ничего нет… - Как вы сказали? Биологическое обновление – первый раз слышу. Про биологическое оружие, по-моему, что-то читал. А вот про биологическое обновление... Наверное, это когда что-то заменяют или вшивают? Американцы любят такие штучки... - Миша, не бежите вперед паровоза. Слушайте сюда. Я тоже сначала так думал, пока тот человек мне не объяснил. Биологичское обновление это - молодая, красивая девушка с хорошей фигурой и чтоб обязательно знала толк в этих делах, словом, была опытной… - Молодая, красивая, с хорошей фигуркой я еще понимаю – это можно увидеть. А как узнать, опытная ли она и девушка… - Неважно, пусть будет женщина. - Это уже другой коленкор. Скажите честно, как одессит одесситу, у вас уже кто-то есть на примете? - Откуда? Чтоб не сойти мне с этого места, как я вам говорю чистую правду: всего несколько дней назад, как я услышал про этот замечательный способ. - Тогда знаете что, давайте сделаем небольшую разминку, тем более, что глазами, вы сказали, у вас еще получается. Как вы думаете, вон та блондиночка подошла бы для обновления? - Не уверен. - И что вас в ней не устраивает? - Прежде всего грудь. Не знаю, почему, но когда ее слишком много, я не знаю, что с ней делать. А у этой два футбольных мяча… - Вам больше нравятся теннисные? - Зачем брать крайности! - Тогда рассмотрим другой вариант. Но прежде я бы хотел кое-что узнать о ваших вкусах. Скажите, в молодости с кем вам очень хотелось, грубо говоря, переспать? - В хронологическом порядке? - Не обязательно - Тогда прежде всего, с Диной Дурбин. - Раз! - Одно время я ужасно хотел Лолиту Торрес, но говорят, у нее был страшно ревнывый муж! Настоящий Отелло - Да, с Отелло лучше не иметь дело... - Вы говорите стихами? - Это случайно. Так на ком мы остановились? - На Лолите Торрес. - Ну, а кто еще волновал вашу буйную головушку? - Вы, конечно, будете смеяться, но Бриджит Бордо, от которой все мужики сходили с ума, меня почему-то не возбуждала. - Надеюсь, она об этом не знала, а то бы страшно обиделась... - Вы читали ее мемуары? Настоящая бэ... - Между нами говоря, это такой уж большой минус? Как раз такие все умеют… - Зато Мерлин Монро…Теперь палец, даже два можете загнуть. За ней я бы побежал аж на Северный Полюс. - Но вы же только что сказали, что не любите, когда большая грудь? - Это особый случай. - Оказывается, вы – эстет, Миша. Коллекцию собрали приличную. Правда, в ней почему-то отсутствуют наши соотечественницы. А там было на кого глаз положить. - Надо же другим что-то оставить... Помните, в каждом советском кинотеатре обязательно висел лозунг «Искусство принадлежит народу». - Итак, этот вопрос мы выяснили. Как говорят в таких случаях французы, «вернемся к нашим баранам». Сейчас попробую найти для вас что-то подходящее… - Почему снова вы? Может, я тоже хочу предложить свой вариант... - С удовольствием. - Тогда что вы думаете по поводу того объекта, который стоит возле дерева? - Миша, а это уже неблагородно с вашей стороны. Я вам предлагал блондинку, а вы мне подсовываете брюнетку. Вы же знаете, в Америке блондинки ценятся намного дороже... - Нет проблем! Этого добра здесь хватает. - Но пока вы будете искать, я бы хотел услышать ваше мнение, как специалиста, о той женщине в розовой кофточке с весьма солидными бедрами, которая направляется в нашу сторону. - Только по приговору Верховного суда! - Вы так думаете? Между прочим, это моя жена... - Ой!… - Не надо ойкать, Миша, ничего страшного не произошло. Фирочка, ласточка моя, иди быстрее к нам. Я познакомлю тебя с интересным мужчиной. Его тоже зовут Миша, и ты будешь смеяться, он, как и мы, из Одессы… - Здрасьте! - Фирочка, ты так понравилась Мише, что, когда он тебя увидел, то сказал: если бы имел такую жену, то ни про какое биологическое обновление даже не думал бы… - Про что? - Биологическое обновление. - Это что, новый способ похудения? - В какой-то степени да, моя дорогая. Но более подробно, я расскажу тебе об этом дома. Миша, я рад был с вами познакомиться. Надеюсь, мы еще встретимся. Между опойнтментами у врачей, что поделаешь, бесплатная медицина, я иногда прихожу сюда помечтать и вспомнить о том, как когда-то тоже был молодым. Скажите, вы случайно не слышали, никто не продает молодость? Я бы ее купил за любые деньги! ГРАБЛИ Скажите, вам когда-нибудь доводилось встречать человека в здравом уме и с такой же памятью, который бы добровольно наступал на одни и те же грабли? Не встречали! Я так и думал - мало приятного! Но лично я с некоторых пор придерживаюсь другого мнения. Почему? Сейчас объясню. Все началось с того, что одна моя дальняя родственница, причем, настолько дальняя, что дальше некуда, решила познакомить меня со своей близкой подругой, предупредив, что делает это без всяких задних мыслей. Но тут же с воодушевлением стала рассказывать о том, какая у подруги прекрасная двухкомнатная квартира с двумя туалетами и в двух шагах от океана. Что касается «в двух шагах от океана», то на меня это впечатление не произвело, так как сам я тоже жил в нескольких шагах от океана, правда, в однокомнатной квартире и с одним туалетом. Чтобы еще больше возбудить во мне интерес, родственница добавила, что подруга сногшибательно готовит, особенно, торты – прямо пальчики оближешь, что, кстати, в Америке плохим тоном не считается. Тут, между нами говоря, я немного оживился, потому что уж чего-чего, а вкусно поесть я всегда был горазд. В заключение еще прозвучало, что обладательница всех названных выше достоинств – весьма порядочная женщина… На этом вступительную часть рассказа, можно считать, завершенной. Добавлю только, что родственница нисколько не преувеличивала: квартира действительно находилась рядом с океаном, обед был по высшему разряду, торт – мечта диабетика. Что до хозяйки, то она в самом деле оказалась довольно скромной женщиной, что, должен признаться, не совсем в моем вкусе. Но как истый джентльмен я на эту тему распространяться не стал, а, наоборот, выдал пару ни к чему не обязывающих комплиментов. А теперь о главном. Что обычно делают люди с законченным высшим образованием после сытного обеда к тому же с небольшим возлиянием, особенно, если рядом океан? Правильно – идут подышать свежим воздухом и, между прочим, полюбоваться природой. Это сейчас, после того, что случилось, я понимаю, тогда нужно было поступить иначе, тем более, что свежего воздуха в квартире было достаточно, не говоря уже о том, что оставалось еще много недоеденного и недопитого. Но кто мог предвидеть, что водная стихия во мне вызовет столько эмоций, что, я тут же, ни слова не говоря, сбросил с себя одежду и в одних трусах решительно направился к воде. Правда, коснувшись ее, я тут же понял, что купание в полном объеме вряд ли состоится, так как почерпнутые, не помню откуда, сведения, будто вода на тихоокеанском побережье Южной Калифорнии ниже 19 градусов не опускается, ничего общего с действительностью не имели. Поэтому мое дальнейшее продвижение резко затормозилось. А после того, как вода коснулась самого нежного органа, вообще приостановилось, и я на той же скорости, что вошел в воду, повернул обратно, к берегу. Поскольку заплыв мой заранее не был запланирован, то ни полотенца, ни смену трусам, мы, естественно, не захватили. Поэтому, чтобы не получить, в лучшем случае, насморк, я трусцой побежал вдоль берега, затем, немного отдышавшись, перешел на быстрый шаг. Спустя какое-то время, не без труда, отыскал укромное местечко, где снял мокрые трусы и надел брюки. Оставалось то же самое проделать еще с носками и кроссовками, и я, можно сказать, был бы в порядке. И тут черт меня дернул взглянуть на ступни ног. Что я там забыл, до сих пор не понимаю. Скорее всего любознательность, благодаря которой я увидел, что ступни абсолютно черные, словно их кто-то смазал сапожным кремом. Потер пальцем – не мажется. Понюхал – смола. На язык пробовать не стал, так как все стало ясно. Первой пришла мысль оставить, как есть. Не каждый может похвастаться такими ногами. Правда, нечто подобное я как-то имел «удовольствие» видеть у одного бомжа. Ассоциация с бомжем мне не понравилась, и я решил тут же попытаться избавиться от бесплатного «украшения». Должен заметить, что присутствовавшие при этом родственница с мужем, а также ее подруга безучастными не оставались и принимали самое активное участие в моих попытках придать ногам первоначальный вид. Именно их усилиями были найдены на пустынном пляже (дело происходило весной) несколько банок из-под кока-колы, пара изношенных мужских босоножек, женский бюстгальтер, тоже бывший в употреблении, полрулона туалетной бумаги и множество использованных презервативов, что свидетельствовало о популярности пляжа независимо от времени года. Презервативы были отвергнуты сразу. К сожалению, и остальные предметы, включая песок, гальку, ракушки, которых на пляже было в немерном количестве и с чьей помощью я пытался соскоблить смолу, оказались малоэффективными. Оставалась уповать на то, что дома у новой знакомой найдутся более действенные средства. Увы, надежда быстро испарилась после того, как стало ясно, что нож и туалетное мыло - все равно, что мертвому припарки. Ацетона у гостеприимной хозяйки оказалось чуть на донышке. Правда, духов в другом флаконе было побольше. Однако злоупотреблять ими я не стал и лишь слегка смочил ватку. Все-таки «Эста Лаудер»! Но и этого оказалось достаточно, чтобы потом несколько дней от моих ног исходил нежнейший аромат. О чем я в тот момент пожалел, что нет под рукой тройного одеколона. Наверняка, он бы помог больше, правда, аромат был бы другим… После того, как все усилия в доме новой знакомой оказались тщетными я пришел к выводу, что только глубокий анализ в спокойной и, главное, в трезвой обстановке, способен существенно изменить ситуацию. План созрел на обратной дороге домой. Он не был таким большим, как, скажем, ГОЭЛРО, но все же. Первым делом выяснить, что имеется в наличии и чего нет. Из того, что, на мой взгляд, могло бы сыграть положительную роль, не было пятновыводителей и растворителей. Отсуствовали спирт и наждачная бумага. Пятерки по химии, которые я когда-то получал в школе, подсказали, что хорошо подействовали бы, может быть, даже чересчур, серная или соляная кислота. Огорчился я также тем, что нет хотя бы маленького кусочка советского хозяйственного мыла – помните, такого темнокоричневого бруска, от запаха которого окочуривалась вся имевшаяся в доме живность... А теперь посмотрим, чем я все-таки располагал. Прежде всего это стиральный порошок «Тайд», который я тут же развел в теплой воде в пластмассовом белом тазике, после чего долго тер мочалкой ноги. Малость посветлело. Не уверен, что то была заслуга исключительно «Тайда», так как дно тазика в нескольких местах окрасилось в темнобурый цвет, что свидетельствовало о способности пластмасс абсорбировать красители. Кстати, я долго потом не смог отмыть дно тазика. Что не было спирта, я, кажется, уже упомянул, а вот коньяк «Наполеон», мексиканская текила и вино от Манишевича - все это имелось в достаточном количестве. Но учитывая, что отношеие к напиткам у меня всегда было трепетное, стараюсь зря не разбазаривать, то прежде, чем пустить их в ход, я сначале смазал ноги оливковым маслом, чтобы размягчить смоляной покров. В отдельности коньяк и текила реагировать не стали. А вот вместе с Манишевичем, как ни странно, подействовали. Конечно, этот годный к употреблению коктейль с неменьшим успехом мог бы заменить обыкновенный бензин. Но тут я вспомнил, что цена за баррель нефти на Нью-Йоркской бирже уже подкрадывается к 100 долларам, и идея тотчас отпала сама собой. Какие же выводы напрашивались после того, как все имевшиеся под рукой средства были испробованы? Бороться со смолой трудно, но можно, так как в итоге ступни ног из черных стали коричневыми, а кое-где даже бледнокоричневыми. Однако для полного успеха, как показали мои последующие встречи с граблями, в доме должен быть, как минимум, следующий набор: специальный скребок для ног – раз, пемза – два, спирт, лучше неразбавленый – три, сода – четыре, «Тайд» пять. Далее – водка, желательно «Абсолют», а также вино от Манишевича. Эти два благородных напитка предназначены, в первую очередь, для внутреннего пользования от стресса. Когда в очередной раз я поеду в Москву, то обязательно привезу оттуда тройной одеколон или, на худой конец, «Шипр» и кусок хозяйственного мыла. Тогда уж точно никакая экологическая катастрофа мне не будет страшна... Помните, в начале рассказа прозвучал риторический вопрос: почему я отношусь к граблям не так, как многие. Во-первых, потому, что собирая смолу, пусть ногами, я делаю общественно-полезное дело – борюсь с загрязнением окружающей среды. Во-вторых, и это главное – вы не можете себе представить, какое удовольствие доставляет топать босыми ногами по воде под несмолкающий шум прибоя. В такие минуты я себя чувствую властелином природы, почти Посейдоном. И даже самая большая ложка дегтя (если не ошибаюсь, деготь и смола, кажется, одно и то же) не в состоянии испортить бочку меда. Поэтому мой совет тем, кто собирается идти по моим стопам, кстати, когда я пишу эти строки, они абсолютно чистые, если вы, несмотря ни на что, все же вляпались в смолу или во что-то другое, не поднимайте по этому поводу шума, а продолжайте ловить кайф. А вот возвратясь домой, возьмите самую обыкновенную соду и мочалку, желательно жесткую, и трите, трите, трите до тех пор, пока ступни ног не примут более или менее нормальный вид. Сколько времени на это потребуется, сказать сложно, но то, что рано или поздно вы добьетесь результата, сомневаться не приходится. Ну, а если? Вот тогда самый раз вспомнить, как проходило мое первое знакомство с граблями, и вам сразу полегчает от сознания, что вы не одиноки в своих «страданиях». БАНЯ (рассказ-быль) Накануне Нового года один из моих ближайших родственников, любитель всего необычного, предложил сходить в баню, чтобы смыть накопившиеся за год грехи. И хотя особых прегрешений за собой я не чувствовал, возражать не стал, так как об уникальной бане был наслышан ранее. Родственник по средам регулярно посещал ее и, по его слова, получал там на целую неделю заряд бодрости. Затем мне был задан чисто риторический вопрос, бывал ли я когда-нибудь в бане? На что я внутрене улыбнулся и молча кивнул гловой. Бывал, еще как! Больше того, считал, что настоящий мужчина должен родить ребенка, развестись с первой женой и периодически наведываться в баню – шутка!. Впервые с подобным заведением в самом что ни на есть примитивном виде меня познакомил в детстве папа, который раз в неделю посещал городскую баню по причине того, что в доме не было горячей воды и холодной, можно сказать, тоже, так как ее доставлял специальный человек, именуемый «водовозом», в огромной деревяной бочке на телеге, которую нехотя тащила видавшие виды лошадь. Отпускал он воду, разумеется, за деньги, поэтому ценилась она на вес золота. Это уже после войны, когда в доме появились водопровод и газовая колонка, ходить в баню папа перестал по причине невероятной брезгливости. Ну а я к тому времени был уже далече, в Москве. От первой бани остались смутные воспоминания: каменные лавки, жестянные шайки, которых почему-то всегда не хватало и поломанные краны, из которых струйкой постоянно текла вода. Рассказывают,.бывали случаи, когда в самый разгар мыться вдруг исчезала горячая или холодная вода, в связи с чем в бане возникала предреволюционная ситуация. В дружном хоре недовольных особенно выделялись голоса тех, кто не успел смыть с себя мыльную пену. Нам с папой в этом отношении везло: мы ни разу не попадали в подобный переплет. Но было бы интересно все-таки полушать, что думают простые люди о руководстве бани - в частности, и местной системе водоснабжения - вообще... Во время войны я имел возможность познакомиться и с другими разновидностями бань, в том числе и с настоящей русской, которая топилась по-черному. Это было низенькое строенице с маленьким окошком и покосившейся дверью. Однако внутри от этого отнюдь не было холодно, поскольку все время ярко пылали дрова, согревая большие природные камни. Они-то излучали тепло и пар после того, как их поливали водой. Находиться в баньке можно было только на полусогнутых или сидя на небольшой деревяной лавочке. О температуре вообще говорить не приходилось, градусника не было в помине. Чтобы окончательно не изжариться, то и дело приходилось выскакивать наружу и окунаться в снег. Став жителем Белокаменной, я не замедлил познакомиться со знаменитыми Сандуновскими банями. Ходили мы туда с приятелями главным образом для того, чтобы попить холодного пивка, пару раз окунуться в бассейне, чтобы потом, когда представится случай, небрежно бросить: «А вчера я был в Сандунах...». Это сообщение в дальнейших комментариях не нуждалось... И вот, спустя много лет мне предстояло познакомиться еще с одной баней. Ее краткая история такова. Некогда на ее месте, между прочим, не далеко от центра Лос-Анджелеса, были обнаружены горячие минеральные источники. И вот через какое-то время предприимчивые американцы открывают здесь баню... Подъехав к внешне ничем не примечательному зданию, я был немного разочарован. Правда, попав во внутрь, мнение мое резко переменилось: было видно, что человеческая фантазия изрядно потрудилась, чтобы придать купальному заведению привлекательный вид – с декоративно скальных стен ниспадали водопады, весело работали фонтаны и фонтанчики, кругом экзотическая растительность, редкой красоты цветы и тут же большая ваза, полная мандарин, между прочим, фри, то есть бесплатных. Из короткого разговора родственника с менеджером, милой девушкой, свободно изъяснявщейся на нескольких языках, я понял, что через час с лишним нам, помимо всего, предстоит еще пройти через руки массажиста. В раздевалке стиля «модерн» стояли мягкие диваны. Мой острый взгляд выхватил гору чистых полотенец – бери, сколько хочешь. Вдоль одной из стен, словно солдатики, выстроились индивидуальные шкафчики для одежды, куда мы сложили свою, но запирать не стали, так как в замочных скважинах других шкафчиков, как и в наших, тоже торчали ключи. Из чего напрашивался вывод, что здесь чтят неписанное правило: «чужого не бери...» Войдя затем просторное помещение, где находился бассейн, я увидел правила уже писанные, но читать их не стал, так как большинство начиналось словами «не» и «нельзя». Зато мое внимание привлек призыв «Молчание – золото!» Вскоре я смог убедиться, что тишина – тоже одна из достопримечательностей бани. Бассейн в самом деле был заполнен довольно горячей минеральной водой. Воспианный в прошлом на частых обманах, я поначалу засомневался, так ли это. Но после того, как попробовал воду на язык, сомнения мои исчезли. К тому же после первых десяти минут пребывания в бассейне кожа моя стала шелковисто бархатной. Выйдя из бассейна, я сразу же начал потеть, причем не просто потеть – пот лил с меня ручьями. Успокаивало, что и остальные посетители, судя по внешним признакам, испытывали то же самое, то и дело прикладываясь к бутылочкам с водой, чтобы окончательно не обезводиться. Мы с родственником, по его инициативе, тоже прихватили из дома литровые бутылки. Как старожил заведения родственник действовал по своей программе, я как новичок – по своей. Например, он то и дело из горячего бассейна окунался в холодный и обратно. Я же предпочел в холодный вообще не залазить. В сауне, где воздух был пропитан эвкалиптом, а температура наверняка зашкалила за 100 по Цельсию, он сидел минут 10 – 15, я же сбежал на второй. Только в одном я ему не уступал – в потении. Так незаметно прошел час и наступил акт второй – массаж, который должен был делать представитель одной из азиатских стран, то ли кореец, то ли китаец. Первым делом он уложил меня на топчан и, ни слова не говоря, начал сдирать с меня кожу. Для этого он надел на руку перчатку - скребок (в первый момент мне показалось, что он металлический) и стал обрабатывать одну за другой отдельные части моего тела. Сказать, что я получил удовольствие от такого начала, будет неправда. Затем кореец, а может китаец перешел к следующему упражнению. Те же самые части моего тела он обработал намыленным полотенцем в виде жгута. По сравнению с первым упражнением, это был сплошной кайф. Смыв с меня мыльную пену теплой водой, массажист начал снова молча выламывать мои верхние и нижние конечности. После чего, взгромоздясь на спину, пальцами, а иногда локтем стал испытывать крепость моих мышц, включая затылок, от чего я долго не мог вспомнить, как этот процесс звучит по-научному. И только на обратном пути в машине я вспомнил – мануальная терапия, от чего я сделал вывод, что память мою массажист все-таки не задел... По-моему, еще какие-то манипуляции с моим телом производил то ли китаец, то ли кореец, поскольку процедура продолжалась без перерыва полчаса. Напоследок он выдал мне белоснежное, теплое полотенце и... конверт. Первое, о чем я подумал: «Ай, да Америка! В какой еще другой стране после массажа тебе еще дают деньги?» Выйдя из кабины, я незаметно приоткрыл конверт – он был пуст. Уже потом я узнал, что в него следовало положить чек для массажиста, что и сделал родственник, после того, как сам подвергся экзекуции... Вы спросите, сколько стоит подобное шоу? Понятия не имею. Да и какое это имеет значение: должно же что-то быть дороже денег! ИСТЕР Об американской школе можно писать романы. Наверняка, склонные к сочинительству американцы так и делают. Но поскольку я не американец, то коснусь этой неисчерпаемой темы глазами человека, приехавшего из другого, во многом непохожего мира. Так уж получилось, что в англоговорящую среду я попал, зная всего несколько английских слов, в то время, как минимум, на трех других языках, не считая родного русского, я изъяснялся довольно бойко, что свидетельствовало о моей некоторой причастности к лингвистике. Причем, очутился я в этой среде уже в перезрелом возрасте, что отнюдь не способствовало усвоению новой лексики из-за загруженности памяти другим мусором. Но деваться некуда, раз очутился, то надо подстраиваться под окружающую среду, хотя бы по тому, что намного сложнее сделать так, чтобы эта самая среда - всего каких-то 290 с лишним миллионов жителей Америки - подстроилось под тебя. Нанять учителя было не по карману. Однако в ряде общеобразовательных школ для таких, как я, имелись специальные классы, нечто вроде «ликбеза», причем, разных уровней. «Кто есть ху» при поступлении определялся специальным тестом. А так как я абсолютно не понимал, что от меня хотят узнать его составители, то на вопросы отвечал с помощью птичек-галочек как бог на душу положит. Поэтому до сих пор в недоумении, за какие такие грехи был зачислен в группу сранительно высокого уровня. Скорее всего, там был недобор, а, может, из уважения к моим сединам. Версия о том, что остальные были еще хуже меня, напрочь исключается, потому что такого быть не могло... Знакомство с заведением, которому предстояло на какое-то время стать моим вторым домом, началось с того, что мое внимание заядлого автолюбителя привлекла огромная стоянка перед школой, сплошь уставленную легковыми автомобилями самых невероятных марок. Из чего я сделал вывод, что американским учителям живется не так уж плохо. Правда, вывод этот оказался поспешным, так как большинство машин, оказывается, принадлежало ученикам. Затем я узнал, что в школе имеется специальный класс для беременных школьниц. И хотя это открытие прямого отношения ко мне не имело, тем не менее, я порадовался за легкомысленных девчонок. Что бы ни говорили, а вместе как-то легче переносятся тяготы положения, кроме того появляется возможность обмениваться опытом, что, как известно, взаимно обогащает. Что меня на первых порах особенно умиляло, это целующиеся парочки, причем, не где-нибудь в укромном местечке, подальше от любопытных глаз, а прямо посреди широченного коридора во время большой перемены. Маленькие перемены, по-видимому, были слишком коротки для такого не терпящего отлагательства мероприятия. Чтобы закончить с первыми впечатлениями, еще скажу, что какое-то время меня шокировали спущенные до середины попы джинсы у ребят, причем до такого уровня, чтобы обязательно была видна большая часть трусов. Смысл этой композиции мне так и остался неясеным. Но постепенно я привык и к этой картинке, а также к тому, что подавляющее большинство школьников обеих полов вообще одевались с первобытно-общинной изысканностью. Например, в 40-градусную жару ряд модниц могли появиться в меховых сапожках. Чего не довелось увидеть на подрастающем поколении, так это изделий из горячо любимых американским народом диназавров и прочих рептилий доледнекового периода. Конечно, в моем классе всего этого не было. Все обстояло чинно и благородно. Как старшему по возрасту, ко мне обращались исключительно «Мистер Борис», на что я вначале реагировал довольно своеобразно: популярными в мои детские годы стихами «Мистер Твистер бывший министр, Мистер Твистер миллионер» и т д. Двустишие это я произносил про себя, но с таким же успехом мог бы вслух, так как все равно никто бы ничего не понял: в классе из русских я был один, что, кстати еще больше подогревало интерес соучеников к моей персоне, наверняка, слышавших о загадочной русской душе. Вообще, по национальному составу группа наша напоминала Организацию Объединенных Наций, но в миниатюре и без скандалов. Подавляющее большинство представляло латино-американские страны. Подход к учебе у меня с ними оказался противоположным. Если мне английский был нужен лишь для того, чтобы не прослыть белой вороной, то остальным, а это были в основном девицы 20-25 лет, язык был жизненно необходим, так как без него на работу не брали. Отсюда их завидная активность, тогда как моей задачей было по-возможности реже попадаться на глаза преподавательницы. Поэтому прийдя в класс, я первым делом старался занять место на отшибе. Это, к сожалению, лишь отодвигало часа расплаты, так как рано или поздно наступал мой черед держать ответ на заданный вопрос, смысл которого я на первых порах даже не улавливал. Тем не менее, отвечал, но междометиями. Для этого я придумал следующее: услышав голос учительницы, направленный в мою сторону, я тут же придавал лицу глубокомысленное выражение, и произносил “Yes”, то есть, «да». Но увидев ее удивленное лицо, по причине того, что «ес» в данном случае ну никак не подходило, я тут же менял свою точку зрения на на 180 градусов и уже полуизвиняющимся тоном говорил “No”, то есть, «нет». Такой метод гарантировал, как минимум, 50-процентное попадание... На этом первую часть рассказа я хотел бы закончить: место действия обозначено четко - школа, и перейти ко второй части – самому действу. Итак, она звалась Кармен. Кто-то, наверное, уже решил, что за этим последует душещипательное повествование об очередном увлечении автора одной из молоденьких соклассниц. Должен огорчить, а, может, кого-то обрадовать: ничего подобного на сей раз не будет. Кармен звали нашу учительницу, и других чувств, кроме платонических, я к ней не испытывал, хотя при других обстоятельствах, возможно, было бы по-другому... Что-то не верится, чтобы одна лишь новелла Мериме вдохновляла Бизе, когда он сочинял оперу «Кармен». Нужно было самому пройти через все любовные страдания, чтобы написать такую проникновенную музыку. Так вот, будь великий композитор жив сегодня и увидев нашу Кармен, он наверняка написал бы вторую часть своего бессмертного произведения, настолько наша преподавательница была прелестна, причем, прелеста той величественной красотой, которая свойствена только зрелым женщинам. Боюсь, у меня не хватит слов хоть приблизительно нарисовать ее портрет, поэтому ограничусь лишь несколькими штрихами, предоставив читателю возможность самим его дорисовать. Итак, абсолютно правильные черта лица, копна ниспадающих водопадом на плечи каштановых волос, искрометные карие глаза, обрамленные огромными ресницами, нежнейшая кожа лица со смугловатым оттенком, и все это на лебединой шее. К этому добавьте идеальную фигуру и море обаяния. Можете себе представить мое удивление, когда я узнал, что к своим 37 годам она успела произвести на свет пятерых ребят, старший из которых в том году стал студентом университета. Достоверность этого факта подтверждала фотография, на которой счастливая Кармен сидела в окружении пяти очаровательных ребячьих мордашек, и которую она с гордостью показывала нам, ученикам Так вот, сидя на отшибе, я имел возможность сколько угодно любоваться Кармен, не опасаясь быть заподозренным в нескромности. Во время этого весьма приятного времяпровождения я часто ловил себя на том, что восторгаюсь ею не столько как женщиной, сколько неким произведением искусства, испытывая при этом радость, что природа еще способна создавать такое совершенство. Что ее заставило избрать нелегкую профессию учителя, осталось для меня загадкой, хотя следует признать, что педагогом она была отменным. Большинство уроков Кармен строила так. Выбирала близкую всем тему, к примеру, «Дом», «Семья». Объяснения, как правило, сопровождала наглядными пособиями. Наиболее часто употребляемые слова Кармен выписывала на доске. На очередной урок приносился какой-нибудь рассказ, относящийся к теме и раздавался нам, ученикам. К следующему занятию мы должны были написать небольшое сочинение. Всю нашу макулатуру Кармен уносила домой для проверки. Помню свое первое сочинение, состоявшее не то из четырех, не то пяти фраз. Писал я его со всей старательностью, на которую был способен, разумеется, со словарем, и был уверен, что ошибок наделаю немного. Но когда Кармен вернула его мне, остатки некогда пышной шевелюры на моей голове встали дыбом. На сочинении не было живого места. У меня даже мелькнула мысль: не бросить ли школу вообще, раз я такой тупица. Но удержала приписка в конце сочинения – “Excellent!” (превосходно). Педагогический талант Кармен особенно раскрывался, когда вместо иллюстраций появлялась возможность принести в класс дары природы - овощи, фрукты, цветы. Фрукты в конце урока нами же съедались. Цветы Кармен тоже раздавала. Я с нетерпением ждал темы «Ресторан», уверенный, что Кармен либо поведет всю нашу ораву в одно из таких заведений, либо притащит оттуда лучшие образцы кулинарного искусства. Но вмешался Истер. Для тех, кто не знает, что это такое, объясняю: Истер - это католическая пасха. До этого я уже был знаком с двумя пасхами – православной и еврейской, причем и та, и другая запомнились мне прежде всего едой. Истер тоже не исключал в разумных пределах чревоугодия, но, мне он показался чуть ярче и веселее своих собратьев. Яркость придавали всевозможные украшения, игрушки, веселость – музыка. За день до Истера, наши девушки, собравшись в кружок, о чем-то пошептались, и каждый из учеников получил задание, что принести к следующему занятию. Мне достались пепси и кока-кола. Я готов был присовокупить еще бутылку вина, но в американских школах с этим неверятно строго, и идею пришлось оставить до лучших времен. Следующий урок, разумеется, был целиком посвящен Истеру. Пировать мы начали после того, как прозвенел последний звонок. Кармен, разумеется, и на этот раз была на высоте: ее пирожки с мясом и грибами, салат, яблочный пай буквально таяли во рту. Музыкальную часть праздника она тоже взяла на себя. Вначале прозвучали популярные хиты в исполнении известных американских певцов, за ними последовали танцевальные мелодии. В другом месте я наверняка бы тут же пустился впляс. Танцевать я всегда любил, и даже поговарили, что у меня неплохо получается, особенно, когда имелся простор для импровизации и соответствующая партнерша. Но в школе, да еще со званием «Мистер»?! Видя нерешительность своих подопечных, Кармен решила собственным примером воодушевить остальных. Для начала она заменила туфли на высоких каблуках на более легкие. Затем, откуда ни возьмись, в руках у нее появились кастанеты. И словно лебедь с гордо вздернутой прелестной головкой под звуки музыки она поплыла по кругу, сопровождая свои темпераментные па дробью кастанетов и чечеткой. О, это зажигательное фламенко, не оставляющее никого равнодушным! Как завороженный смотрел я на ее сольное выступление, мысленно представляя себя ее партнером. Надо сказать, что до этого я никогда не верил в телепатию и тому подобные передачи мысли на расстояние. Но то, что произошло, поколебало мои убеждения. Проделав в одиночестве несколько кругов, Кармен вдруг остановилась предо мной и, протянув руку, пригласила присоединиться к танцу. Отказать Кармен я не мог, тем более, минуту назад я об этом мечтал. Не берусь судить, как со стороны выглядели мои первые танцевальные движения. Знаю только, что скоро в нашем танце появилась некая гармония. И хотя ведущей в нем по-прежнему оставалсь Кармен, роль ведомого меня нисколько не смущала: в тот момент я готов был следовать за ней, куда угодно... В предверьи финала музыка убыстрилась, вместе с ней ускорился и ритм нашего танца. Подобно тому, как долго дремавший вулкан, неожиданно взрывается огненной лавой, так и притаившиеся где-то глубоко внутри наши чувства и эмоции вмиг вырвались наружу. Наверняка, будь на моем месте другой партнер, Кармен с такой же неистовостью отдавалась бы танцу, потому что по-другому она просто не умела. Меня же никакая замена тогда устроить не могла: мне нужна была Кармен и только она... И вдруг мызыка оборвалась. Тяжело дыша, мы стояли перед притихшей аудиторией, не успев разжать объятия. Раздались аплодисменты. Отвесив поклон зрителям, мы разошлись в разные стороны. Как вести себя дальше, я не знал. К счастью, танец наш явился как бы последним аккордом праздника. Вскоре ряды присутствующих стали редеть. Выдержав паузу и улыбнувшись на прощание Кармен, я, все еще возбужденный от того, что прикоснулся к чему-то запретному, но очень желанному, тоже покинул аудиторию. Покинул с тем, чтобы никогда больше в нее не возвращаться. А спустя неделю я переехал в другой город, и наши пути с Кармен больше не пересеклись. Единственным воспоминанием о ней остался этот рассказ и незабываемый танец во время Истера. МАНЮНЯ Вообще-то ее настоящее имя было Маня. Манюней ее называли самые близкие люди, считая, что это уменьшительно-ласкательное прозвище подходит ей больше. Миниатюрная с отличной фигуркой, но, как говорится, при всем, она напоминала статуэтку средней упитанности. Еще у нее были удивительные глаза, чуть повернутые внутрь, светлокарие, хитрющие-хитрющие и многоогбещающие. Это последнее служило приманкой для многочисленных вздыхателей, которые, однако, вскоре убеждались в обратном. Синим чулком она, конечно, не была, пофлиртовать – пожалуйста, но не более. Манюня была девушкой строгих правил.. Как единственная дочь порядочных родителей она окончила институт, потом по знакомству устроилась в захудалое НИИ, два раза в месяц получала какие-то деньги, которых хватало на косметику и в лучшем случае – на колготки. Когда пришло время, влюбилась не в кого-нибудь, а в акробата, которого манина мама сразу же, причем, заочно не взлюбила. «Как вам нравится? – делилась она малоприятной новостью с соседкой, - В семье потомственных раввинов для полного счастья не хватало еще гоя-акробата!» В невестах Манюня проходила недолго. Не стала откладывать она и с рождением ребенка, который спустя короткое время в основном воспытывался у бабушки с дедушкой. У акробата, кроме мышц и кошачьей ловкости, к счастью, а, может быть, к несчастью, оказались еще вполне приличные мозги и незаурядная фантазия. Когда началась перестройка, он быстро сообразил, что пора спускаться с трапеции под куполом цирка на бренную на землю, если хочешь жить красиво. А он хотел и с этой целью открыл небольшой ювелирный магазин и начал потихоньку жедать дела и... выпивать, чем дальше, тем больше. Но семья все равно оставалась у него на первом месте. Манюня была великолепной хозяйкой, хотя работу не бросала. О ее кулинарных способностях ходили легенды. Все, что она готовила, с молниеносной быстротой, словно ураган, сметалось гостями со стола, которые по этой причине и по другой тоже – всегда было весело – с удовольствием посещали ее дом. Именно ее дом, потому что муж, занятый поисками левого товара и новых комбинаций в борьбе с налоговой инспекцией и конкурентами, в посиделках, как правило, не участвовал, а если участвовал, то быстренько выпивал положенную норму и удалялся на покой, предоставляя Манюне возможность веселиться дальше. Несмотря ни на что, Манюня мужа любила, прежде всего за его доброту. Она тоже была доброй, но как ответственная за семью., вынуждена была проявлять рассудительность, заботясь о завтрашнем дне тоже. Помимо тех качеств, о которых мы уже упомянули, Манюня еще умела виртуозно ругаться. Это была даже не ругань, а своего рода искусство. Когда, к примеру, заходил разговор о чем-то интимном и все старались подыскать более или менее приличные слова-заменители, она всегда называла вещи своими именами. И никого это не шокировло, потому что в ее устах они звучали органично, как бы, на одном дыхании. Каким-то удивительным образом к ней прилипали всякие шутки-прибаутки, крылатые выражения и, само собой, сочные народные изречения... Попытки некоторых смельчаков говорить на одном с ней сленге, обычно кончались легким замешательством присутствовавших: никто не знал, как реагировать. С одной стороны, не хотелось обидеть того, кто осмелился бросить вызов самой Манюне, с другой – заслуживала ли подобная смелость поощрения. У меня даже мелькнула мысль: чтобы читатель смог сам убедиться, что все это - правда, привести несколько высказываний Манюни хотя бы по поводу Дня Колумба или 8 марта, поставив вместо этих самых слов, точки. Но потом передумал и не потому, что получилось бы сплошное многоточие, а потерялось бы главное – музыка слова. Такие вещи надо слышать, а не читать... Увы, семейная идиллия Манюни продолжалась недолго. Муж не на шутку увлекся алкоголем. И несмотря на то, что она продолжала его любить, кстати, и он ее тоже, забрала сына и ушла. Отношения между ними какое-то время поддерживались. Иногда даже казалось, что ничего особенного не произошло – временно разъехались. Но потом он неожиданно исчез, как в воду канул. Что значит в те годы дичайшего капитализма в России исчез, надеюсь, объяснять не надо. После этого Манюня решила переменить место жительства. Так она очутилась в солнечной Калифорнии, где капитализм был более цивилизованным... Что ей пришлось пережить на первых порах на новом месте, знает только она. Сын, обзаведясь семьей, уехал в другой штат. Когда Манюню спрашивали, почему она снова не выходит замуж, вокруг нее постоянно вертелось несколько ухажеров, готовых пожертвовать собой ради ее счастья, она отвечала: - Зачем? Нянькой быть не хочу, а заниматься любовью с собственным мужем удовольствие небольшое: то ему кушать хочется, а когда наестся, то единственное, на что способен, - лежать на диване и смотреть телевизор. То, когда напрягается, у него начинает звенеть в ухе. Сами понимаете, ни о каких любовных играх не может быть речи. Другое дело бойфренд: тот пришел, трахнул и ушел – никаких проблем! В крайнем случае попросит денег на такси, хотя заранее знаю, что жмот моржевый поедет автобусом... Читатели наверное уже догадались, что некоторые слова в этом манюнином монологе пришлось заменить. О первых годах жизни Манюни на новом месте можно было бы многое еще рассказать, но, чтобы не слишком затягивать наше повествование, перенесемся сразу в то время, когда она, снова стала, как когда-то, полновластной хозяйкой: с удовольствием принимала гостей, так же вкусно, если не лучше, готовила и по-прежнему виртуозно ругалась... Здесь я, с вашего разрешения, сделаю небольшое отступление. Сколько меня не пытаются убедить, что миром правят какие-то законы, я никак не могу с этим согласиться. По-моему, все зависит от случайностей. Вам нужны доказательства? Пожалуйста, на примере нашей же Манюнечки. Итак, случайность номер один – Манюне взбрело на ум отправиться на отдых, куда бы вы думали, аж на Богамы. Вот вы, который читает или слушает этот рассказ, можете мне объяснить, почему на Богамы, а не в Сингапур? Не можете? Я тоже не могу. Случайность вторая – туда же, на Богамы, заметьте, в то же самое время из Нью-Йорка приезжает чокнутый миллионер, который вот уже шесть лет занимается тем, что собирает русскую ненормативную лексику, причем, на этой почве, можно сказать, свихнулся. Выпустил брошюру, в которой призывает американцев изучать русский язык, так как уникальная русская ненормативная лексика в переводе многое теряет. Разве это не случайность? Случайность третья - Манюня и миллионер останавливается в одной и той же гостинице, будто этого добра на Богамах не хватает. И, само собой, знакомятся! Что вы на это скажите? И, наконец, случайность четвертая. Но это уже, скорее, следствие, чем случайность. Миллионер, услышав, как Манюня владеет русской ненормативной лексикой, тут же в нее влюбляется и, не отходя от столика в ресторане, предлагает ей руку и сердце. Про кошелек он почему-то в тот исторический момент упомянуть забыл. Но Манюна никогда не была меркантильной. Как уважающая себя женщина Манюничка неделю мурыжыла бедного миллионера с ответом. Выдержав положенную паузу, она за ужином, после бокала шампанского произнесла: «Хрен с тобой, согласна!» Реакция миллионера на это была несколько неожиданной: вместо того, чтобы заключить любимую в объятия, он вытащил блокнот и каллиграфическим почерком записал только что услышанную фразу, сделав к ней приписку, что так обычно русские женщины дают согласие на замужество. Короче, миллионер все-таки увез Манюню в Нью-Йорк. Прожили они вместе до тех пор, пока у нее не кончился запас этой самой лексики. Но миллионеру этого оказалось мало, он требовал все новые и новые изречения. Для этого готов был отправить Манюню хоть на край света, лишь бы привезла что-то свеженькое. А то дошло до того, что стала повторяться. 2837 изречений у него уже собрано. До трех тысяч осталось совсем немного, и тогда он издаст новую брошюру... Манюне от всего этого по ночам стали сниться кошмары. Она лютой ненавистью возневидела ненормативную лексику, и тех, кто ее придумал, дав себе слова, никогда больше ее не употреблять. От чокнутого миллионера Манюня, конечно, сбежала. Уже сидя в самолете, она, в сердцах, чтобы никто не слышал, так далеко его послала, что, по идее, раньше, чем через девять месяцев он оттуда вернуться не должен. И счастливая, что все это осталось позади, приехала в свою любимую Калифорнию. Вам, конечно, хочется узнать, сдержала ли Манюня слово: никогда больше не применять ненормативную лексику. И да, и нет. Во всяком случае, если теперь она это делает, то еще более изысканно, словно боится расплескать неувядаемые перлы народной мудрости... СПЕКТАКЛЬ Сколько себя помню, когда в нашей дружной компании заходил разговор об образцово-показательной семье, все сходились на том, что первое место с большим отрывом занимают Софочка и Сема Лурье. Вы спросите, почему? Хотя бы потому, что любовь у них началась, можно сказать, с пеленок. Ну, если не совсем с пеленок, то с детского садика точно. Друг без друга ни на шаг, во время еды и игр за одним столиком. Злые языки даже поговаривали, что пользовались одним горшком. Ну, и что? Одним унитазом – можно, а одним горшком нельзя? Что в школе их дразнили «жених и невеста из одного теста», - понятно без лишних слов. И что поступили в один институт – тоже не трудно догадаться. На четвертом курсе взяли да поженились. Потом с интервалом в два года родили трех девчонок После первых двух Софочка еще как-то ухитрялась совмещать работу с домашним хозяйством, но с появлением третьей осталась дома. Они с Семой решили, что нянька обойдется дороже, да и можно ли сравнить мамино воспитание с воспитанием, пусть хорошего, но, между нами говоря, все-таки чужого человека... Теперь после того, как вы многое узнали о наших героях, если кто-то думает, что Сема был святым, то прилично ошибается. Заводилой он, конечно, не был, но поддержать компанию мог: выпить сто грамм, посмеяться над хорошим анекдотом, при случае сам выдать каламбур Правда, когда на мальчишниках заходил традиционный разговор о женщинах, Сема участия в нем не принимал по самой тривиальной причине: у него по этой части не было опыта, а придумывать всякие дущещипательные истории, как делали некоторые, не хотел. Что поделаешь, раз уж так получилось, что до сих пор он знал только одну женщину – свою Софочку, и это его вполне устраивало. И все же в свободные минуты его иногда посещала мысль, почему все время слышишь: тот изменил с этой, та изменила с тем. Боже упаси, он не собирается никого перевоспитывать, тем более, осуждать. Но склонный к анализу пытался понять, где зарыта собака. А вот как докопаться до нее, не знал. Идея пришла к нему неожиданно. - Софонька, любовь моя, что бы ты сказала, если б узнала, что я тебе изменил? - Понятия не имею. Для начала - смотря с кем... - Это имеет значение? - Еще какое. Одно дело, когда ты спутался с какой-то замухрыжкой. Совсем другое, когда на такого старого дурака польстилась приличная дама. Значит, ты еще чего-то стоишь. У тебя уже появился объект? - Как тебе сказать... - И кто же моя дублерша, если не секрет? - Ты! - Я? - Помнишь, когда мы выступали в школьном драмкружке, руководитель все время повторял, что, если бы ты захотела, из тебя бы могла выйти прекрасная актриса. И я подумал, почему бы нам не сыграть маленький спектакль... - Для кого? - Хотя бы для себя. - По Шекспиру и системе Станиславского? - Почему бы нет! Но никто не должен знать, что главные действующие лица мы с тобой. Представляешь, какой поднимется шум среди знакомых, когда они узнают, что мы изменили друг другу? Но есть одна проблема: я не не знаю, как это сейчас происходит. В наше время и там, где мы раньше жили, все-таки было по-другому... - А ты спроси у своих ребят. - Отлично! А ты распроси своих подружек. Потом мы все советы сложим, и станет ясно, как нам действовать дальше... Среди семиных друзей самым большим Дон-Жуаном считался Рома Альтшулер. Во-первых, он был дважды женат, правда, последние годы вел холостяцкий образ жизни. Что это значит, объяснять не надо. Во-вторых, был как-никак юрист. К нему решил обратиться Сема. - Ромочка, ты у нас главный специалист по слабому полу. Скажи, пожалуйста, из чего сегодня складывается процесс ухаживания? - А ты разве не видел в кино? - Видел, но там все очень быстро: не успеваешь разобраться, что к чему, как они уже в кровати. - Потому что съемки дорогие. А тебе зачем это? - Я решил хоть один раз тоже попробовать... - Сумашедший на свободе! У тебя такая замечательная семья, дети, внуки, посмотри на свои седые волосы... - Положим, у тебя они не намного темнее, но тебе можно, а мне нельзя... Ко всем своим положительным качествам Сема был еще неплохим психологом. Сейчас он сделает вид, что обиделся, мол, даже самый близкий друг не хочет его понять, и тот, как миленький, все выложит. - Раз тебе так приспичило, черт с тобой, слушай. Но предупреждаю, если ты думаешь, что получишь ни с чем не сравнимое удовольствие, то выбрось это из головы. Если, конечно, не попадешь в руки настоящей профессионалки. Но это опасно и дорого. - Интересно, сколько? - Говорят, много. Мне в этом плане не везло, а, может, везло – с какого боку посмотреть. Короче, ближе к телу, как любил говорить Ося Бендер. Значит так. Все, как понимаешь, начинается со знакомства. Скажем, тебе понравилась какой-то объект. Ты тут же начинаешь оказывать ему усиленное внимание. Не скупись на комплименты. Это самое дешевое во всем процессе, потому что потом тебе придется раскошелиться на цветы, ресторан, гостиницу. Кстати, я что-то не видел на тебе приличного галстука. Запомни, на заключительный акт ты должен явиться при полном параде и с цветами... - И как долго продолжается такое ухаживание? - По-разному. Смотря на кого нарвешься. А то бывает и так: в самый последний момент твоя дамочка взяла и упорхнула, и ты остался с носом. Сема, дорогой, ты знаешь, как я тебя уважаю. Выбрось всю эту чепуху из своей талантливой башки и живи себе спокойно со своей Софочкой. - Ромка, твой совет я обязательно обмозгую, а пока спасибо тебе за ценную информацию Софина приятельница Неля, которая все еще продолжала находиться в полустрессовом состоянии от того, что от нее ушел любовник, была настроена куда агрессивнее. Первым делом она заявила, что все мужчины дураки и во время ухаживания, как правило, думают не головой, а тем самым местом. Поэтому обвести их вокруг пальца ничего не стоит. Нужно только действовать по-умному, не бросаться сразу в объятия, а, наоборот, как можно дольше сопротивляться. Это очень возбуждает. Но здесь важно не перегнуть палку, потому что сегодняшним ухажерам всегда некогда – им подавай все и сразу. Упомянула Неля и про ресторан с гостиницей. - Да, чуть не забыла: если твой ухажер хочет иметь такую женщину, как ты, пусть не будет скупердяем и купит тебе приличный подарок. Хотя бы колечко с небольшим брильянтом, - закончила свой поучительный рассказ Неля. Дебаты между Софочкой и Семой по поводу того, какие советы заслуживают внимания, а какие нет, прошли, как и ожидалось, в духе взаимопонимания. Правда, не обошлось без компромиссов. Софочка настояла на том, чтобы ужин из ресторана им доставили домой. Взамен Сема был освобожден от галстука, к которому испытывал патологическую неприязнь. Спектакль был назначен в ночь субботы на воскресенье. Чтобы полностью сосредоточиться на том, что им предстоит делать, как говорится, войти в роль, детям и знакомым было объявлено, что на пару дней уезжают в Лас-Вегас. Утром в день премьеры Сема притащил огромную корзину цветов и пару бутылок дорогого шампанского. Софочка буквально вылизала их двухкомнатную квартирку. Спальня выглядела просто умопомрачительно: туда не стыдно было пустить даже самого Людовика ХУ1 с своей Марией Антуанеттой По случаю предстоящего события Сема сделал модную прическу, от чего сразу помолодел на пять лет. Софочка откуда-то выкопала обалденное платье, еще больше подчеркивающее ее великолепную фигурку. Видно было, что туфли на высоченных шпильках ей большого удовольствия не доставляют. Но искусство требует жертв... С нескрываем восторгом смотрел Сема на свою преобразившуюся красавицу- жену, с которой прожил, ни мало ни много, тридцать с лишним лет, и которую, как ему казалось, знал вдоль и поперек. В какой-то момент в него даже закрался червячок сомнения, сумеет ли он достойно сыграть свою роль... Ужин, доставленный из ресторана, был первоклассным. После второго бокала шампанского Сема, осмелев, перешел к более активным действиям. Софочка, как поучала Неля, делала вид, что сопротивляется, но с каждым разом сопротивление ослабевало. Чем все кончилось, догадаться не сложно... Первым после бурной ночи проснулся Сема. Какое-то время он лежал с закрытыми глазами и думал. Его Софочка в роли любовницы просто великолепна. Жаль, что в ней пропал талант актрисы – была бы вторая Софи Лорен. Софи Лурье – Софи Лорен звучит почти одинаково. Давать оценку своим действиям он не хотел, но, видит Бог, тоже старался быть достойным партнером. На его взгляд, спектакль в общем удался. И еще. Кажется, он, наконец, докопался до истины. Если отбросить физиологические инстинкты, данные человеку природой, то все остальное – не более как игра воображения, не знающая границ. Но воображение, увы, бывает разное... Это ж надо, с утра пораньше расфилософствовался, уже девятый час. Он протянул руку, чтобы убедиться, что Софочка рядом. - Доброе утро, любовь моя! – Сема приподнялся на локте, чтобы поблагодарить жену за удивительную ночь. В ответ прозвучала пощечина. - За что? - опешил Сема. - Мой дорогой, так это же тоже по Шекспиру. На всякий случай, чтобы не изменял жене. Ну, иди ко мне, мое сокровище, я поцелую то место, куда ударила, и все сразу пройдет. Что тебе приготовить на завтрак: овсянку или омлет с ветчиной? - Мне все равно, - пробурчал Сема. - А знаешь, Семочка, наш спектакль мне очень понравился. Если не против, давай его как-нибудь повторим. И вообще должна тебе сказать, что Шекспир со Станиславским все-таки были не дураки... ГЛАВА ТРЕТЬЯ МИНИАТЮРЫ ЯВЛЕНИЕ БЫКА НАРОДУ (1985) Итак, человечеству предстоит прожить целый год с Быком. Хорошо это или плохо, покажет время. Объяснять, что такое бык большой надобности,наверное, нет, но, на всякий случай, заметим, что это не корова. Значит, молока не дает, сметаны и творога тоже, не говоря уже о голландском и швейцарском сырах. Что больше всего любит Бык? Правильно: покушать и… Причем, чем лучше его кормить, тем качественнее и чаше выполняет он свои мужские обязанности. Однако провести напрашивающуюся параллель между быком и мужчиной, при очевидной схожести некоторых черт характера, не так просто, как может показаться на первый взгляд. По части пожрать особых расхождений нет. Иной мужик под хороший выпивон может целого быка слопать. А что до прямых обязанностей, тут извините, заминочка порой выходит. Скажите, пожалуйста, какой уважающий себя мужчина в наше тревожное, наполненное всякими катаклизмами и просто клизмами время, добровольно желает напрягаться? Конечно, какие-то оправдания на этот счет у мужчины есть. Во-первых, его замучил спондилез с радикулитом, не говоря уже о запорах. Во-вторых – ему трудно, неизвестно от чего, но трудно, и он, бедняга, устает, даже если не работает. Многие женщины жалуются: положишь на себя – укачивает, под себя – задыхается, на бок – засыпает. Единственное, на что он способен, - летом болеть за «Спартак», зимой – за ЦСКА. Межсезонье старается заполнить более интеллектуальными видами спорта, например, шахматами, домино, картами... Нарисовав такой малопривлекательный портрет современного представителя сильного пола, я отнюдь не хочу сказать, что все обстоит так уж безнадежно. Нет да нет, попадаются отдельные индивидуумы, с честью выполняющие свой долг. У быков такие особи называются племенными. Но за инидивидуумами нужен особый уход, на который не каждая женщина, между нами говоря, способна. Потому что и у нее спондилез с радикулитом, или, еще хуже – внематочная беременность. И ей трудно, и она устает. Помимо работы, должна еще обслужить так называемого мужчину, а то и двух сразу: забежать в магазин, приготовить, накормить, обстирать, убрать квартиру, пару часиков посидеть у телефона, чтобы быть в курсе последних событий в жизни знакомых и близких. Поэтому где уж ей проявлять искусство любви, которым славились Древняя Греция и Рим, а в наше время – Бобруйск с Житомиром? Вот почему безумно хочется, чтобы хоть в год Быка все встало… на свои места. Чтобы женщины как можно чаще обольщали и возбуждали нас, мужчин, а мы мужчины, в свою очередь смогли бы удовлетворить их и все возрастающие потребности во всех сферах жизни. ЖИЗНЬ В ПОЛОСОЧКУ (1986) Уму непостижимо, что вытворяют эти азиаты! То цунами устроят, каких свет не видывал, то землетрясение. А на этот раз подбросили человечеству, кого бы вы думали? Самого что ни на есть хищника – тигра!. Живите с ним целый год и получайте, если можете, удовольствие... Некоторые, например, считают, что, было бы лучше, если бы, нам прислали, скажем, белочку или, на худой конец, тоже из породы кошачьих – киску. Но стало бы от этого спокойнее, сказать никто не может, потому что та же мурка могла бы целый день мяукать. А тигр, если, конечно, подходить к нему непредвзято, довольно спокойное создание, в спячем состоянии очень напоминает надувной матрас в полосочку… Вы только посмотрите, как над ними, беднягой, порой, измываются дрессировщики в цирке. То палкой в бок тыкают, то бичем перед носом щелкают. И только для того, чтобы тигр зарычал и показал свои клыки. Представьте, если бы с вами такое вытворяли, как бы вы рычали, а некоторые, уверен, даже кусались бы. А разве не издевательство заставлять вольнолюбивое животное прыгать сквозь горящий обруч, а еще хуже через полуголую жену дрессировщика, значащейся в списке для получения зарплаты ассистенткой. Лично я ни за что не пререпрыгнул бы, потому что, как увижу лежащую женщину тут же откуда ни возьмись появляются глупые мысли… Следует заметить, что, несмотря на то, что тигры питаются сырым мясом, они, тем не менее, брезгливы. Известен случай, когда одна очень заслуженная, можно сказать, народная дрессировщица попыталась всунуть в пасть тигра голову, так тот едва ее не откусил. И правильно сделал бы: нечего совать в чужую пасть свою голову, возможно, к тому же немытую. С чем у тигра всегда «о кей», так это с аппетитом. Хочешь, не хочешь, а три раза в день подавай ему парное мясо. Лучше говядину или, на худой конец, баранину. Свинину, видите ли, этот гурман, не очень уважает. А теперь я вам вот что скажу, разумеется, тоже по секрету, если бы меня три раза в день кормили парным мясом, то я бы выглядел, может быть, не хуже тигра. А если бы плюс к этому еще отправили бы в загранкомандировку, где есть саванна или джунгли, то я бы такое там натворил, что ни в сказке сказать, ни пером описать. В одном можно не сомневаться - деторождаемость подскочила бы вверх. А то ведь какое может быть потомство от мороженного мяса? Каким все-таки видится наступающий год Тигра? То, что он будет в полосочку – ясно и ежу. Хорошее будет чередоваться с плохим и очень плохим. Чего будет больше, зависит от того, оптимист вы или пессимист. Кстати, прошлый год Быка в этом отношении тоже напоминал, как минимум, зебру. Новогодних пожеланий у меня всего несколько: чтобы все были сильны, ловки и грациозны, как молодые тигры. Чтобы у каждого было столько счастливых и радостных дней, сколько полосочек у дюжины тигров. И, наконец, чтобы наши главные дрессировщики, независимо от того, где они обитают, в Кремле, в Белом Доме или в Белых Столбах, чаще проявляли мудрость тигров, которые, насытившись, никого больше кушать не станут. КОСОГЛАЗЫЙ ГОД (1987) Прочитав заголовок, вы, наверное, уже догадались, кому Тигр сдает свои полномочия. Правильно – самому обыкновенному зайцу, хотя, по правде говоря, нашей многострадальной действительности больше подошла бы личность покрепче и посолиднее. Но нас не спрашивают, а присылают того, чья очередь то ли по японскому, то ли по китайскому календарю подошла. Кто знает, может, в самом деле это не такой уж плохой вариант, так как до сих пор за лопоухим ничего предосудительного замечено не было. Чаще всего он вызывает добродушную улыбку или умиление. Скажите, ну, кто помнил бы Некрасова, не сочини он «Дед Мазай и зайцы»? Сколько всяких слез было пролито над этим эпическим произведением, убедительно продемонстрировшим бессилие человека перед стихией. Но с той поры много чего утекло, и сегодня человечество научилось успешно бороться с природой. Давайте на минуточку заглянем в наше далекое детсво. Какое удовольствие было, например, прокатиться зайцем в трамвае или троллейбуссе! Да что там было. Даже сейчас, стоит переступить порог общественного транспорта, как тут же во весь рост встает вопрос «Брать или не брать билет»?» Думаете, ради экономии? Хи-хи. О какой экономии может идти речь, когда сберкассы ломятся от инидивидуальных вкладов. Просто нам не хватает острых ощущений, которых у зайцев в избытке. Потому что если его не слопает какой-то четвероногий хищник, то двуногий рано или поздно обязательно подстрелит. Кстати, вы не смотрите, что он такой щупленький. По части размножения он всем может дать сто очков вперед, прямо рекордсмен мира. И на здоровье, поскольку нам от этого только тепло и никак не холодно. Вглядитесь зимой на наших мужчин: что ни голова, то бывший заяц. А цвета у шапок какие, серые, коричневые, бледно-розовые и даже голубые. Правда у этих шапок есть один существенный недостаток – они быстро теряют форму. Но спрашивается, можно ли потерять то, чего изначально не было. Рассмотрим проблему зайца еще с одной стороны. Как вы думаете, от кого пошло ускорение? Конечно, от него. Посмотрите какого он дает стрекоча, когда за ним гонятся. Но нам, нормальным людям, зачем ускоряться. За нами ведь никто не гонится. Это мы всегда хотим кого-то догнать и перегнать… Свой полупанегирик Зайцам я хочу закончить следующими стихами: Ах вы, зайцы, зайцы, зайцы, Приходите в гости к нам. Не грозите вы нам пальцем И не делайте бедлам. Принесите нам веселье, Чтоб вас славила молва. Чтобы утречком с похмелья Не болела голова. Чтоб кругом звучали песни И смеялись от души. Были б только добры вести И чтоб не было войны. Чтоб любовь вот к этим девам Была шире всяких Волг. Не ходили чтоб на налево Выполнять мужской свой долг. А держали б постоянно Свой снаряд наготове. Днем и ночью, утром рано, И, конечно, по весне. Чтобы жен мы ублажали Не икрой и ветчиной. А всегда бы их желали И могли бы дать им «бой». Ах вы, заиньки, зайчата! Принесите счастье нам – И мужчинам, и девчатам, Офицерам и солдатам, И ни в чем не виноватым Всем дедулям и бабам. БЕРЕГИТЕ БОЛЕЛЬЩИКОВ! (ненаучное исследование) Для начала давайте выясним, что такое болельщик. К сожалению, справочная литература на этот счет дает весьма скудные сведения. Так, Даль вообще обходит молчанием этот вопрос, Ожегов ограничивается скромной фразой – «любитель спорта, а также вообще человек, болеющий за кого, что-н». Если к этому еще добавить, что никто до сих пор не догадался защитить докторскую диссертацию на столь важную тему, то станет очевидно, что данному социальному явлению до сих пор уделялось недостаточно внимания. А жаль. Должен, однако, предупредить, что и автор этих строк отнюдь не претендует на исчерпывающее освещение темы. Просто он хочет поделиться с читателями некоторыми своими соображениями. Прежде всего он далеко не уверен, что болельщик – категория историческая, так как археологические раскопки первых поселений этого пока не подтвердили. Тем не менее терять надежду, что такие свидетельства рано или поздно будут найдены, не следует, поскольку далеко не все еще раскопано и перекопано. Появление болельщика, на наш ненаучный взгляд, относится ко времени, когда первобытный человек, увидев соплеменника, далеко забросившего камень, издал восторженный вопль, возможно, следующего содержания: «Во, дает!» Тогда же, скорее всего, был подвергнут всеобщему презрению другой соплеменник, не сумевший заостренной палкой попасть дикому кабану в глаз с расстояния ста метров. Рамки нашего исследования не позволяют подробно останавливаться на историческом аспекте развития института болельщика. Ограничимся лишь констатацией, что институту этому довелось пережить то же самое, что и остальному человечеству - рабство, инквизицию, всевозможные войны В итоге сегодняшний болельщик, впитавший в себя также все прелести научно-технического прогресса, значительно отличается от своего далекого предка как по оснащенности (дымовые шашки, петарды, не говоря уже о пустой таре - бутылках), так и по словарному запасу. Многолетние наблюдения позволяют сделать вывод, что современные болельщики в массе своей делятся на две большие категории – «одиночки» и «коллективисты». Болельщик-одиночка обычно тих, скромен, переживает внутри себя, не решаясь высказать вслух свое мнение, с которым он сам не всегда согласен, или обнародовать свои эмоции, которых у него отнюдь не меньше, чем у собрата коллективиста. У одиночки примерно тот же словарный запас, с помощью которого он оценивает ход спортивной борьбы: «судью на мыло!», «мазила!», «тюфяк!», «пижон!» и т.п. Но эти свои оценки он не делает достоянием общественности. Коллективисту, наоборот, нужен простор для творчества, которое он всеми силами старается обнародовать. И чем обширнее аудитория, тем больше раскрывается его талант оратора и эрудита. Скажите на милость, какой толк от его боления, если знакомые, близкие и сослуживцы не узнают, что у выдающегося в прошлом футболиста Михаила Бутусова был смертельный удар левой ногой. Поэтому, опасаясь за жизнь вратарей, ему запрещали бить этой ногой по мячу. Или, например, что многократный рекордсмен мира по тяжелой атлетике Василий Алексеев за обедом съедал несколько первых и четыре вторых. А разве не достоин внимания такой уникальный факт, что блиставшая в 70-х годах известная баскетболистка Улияна Семенова носила, подумать только, 50-й размер обуви… Свою кипучую околоспортивную деятельность болельщик-коллективист обычно начинает с утра. Если дома нет подходящих слушателей и ему за завтраком некому высказать хотя бы часть того, что накопилось со вчерашнего вечера, то по дороге на работу он в уме перебирает наиболее яркие моменты футбольно-хоккейных, волейбольно-баскетбольных баталий, чтобы во всеоружии предстать перед сослуживцами. Едва переступив порог рабочей комнаты, он тут же бросает в массы вопрос, ответ на который ему немедленно хочется получить, за сколько был куплен судья отборочного матча Исландия - Андорра, потому что даже ребенку ясно, что никакого пенальти в помине не было. И вообще, когда наконец найдут управу на судей?! Неужели в век космических полетов, интернета и клонирования нельзя ничего придумать, чтобы покончить с безобразием, когда в фигурном катании за одно и то же исполнение один судья ставит оценку 5,4, а его сосед – 4,5… Тематика подобных выступлений, естественно, зависит во многом от сезона. Труднее всего приходится болельщику, когда несколько видов спорта двигаются параллельным курсом. Ну а если на них накладываются еще всякие чемпионаты мира, Европы, международные соревнования, то нетрудно себе представить степень его спортивной озабоченности. Потому что настоящий болельщик должен не просто быть в курсе событий (это удел дилетантов), а знать все до мельчайших подробностей. Такая информированность позволяет сотворять маленькие сенсации, удивлять менее подготовленных слушателей. Ибо каждый болельщик в душе – победитель. И раз уж так получилось, что ему не суждено устанавливать рекорды на помосте, первым разрывать финишную ленточку, забивать в ворота противника мячи, то пусть хоть среди друзей и коллег по спортивному болению он будет первым… "А вчера я встретился с Игорем Нетто", – как бы невзначай роняет он, забывая при этом упомянуть, что произошло это случайно на улице. Но мина сработала. Десятки глаз менее удачливых коллег впиваются в счастливчика, ожидая дальнейших подробностей. Но они не следуют, потому что их нет. Мы весьма коротко познакомились с двумя категориями спортивных болельщиков. Но их палитра значительно шире, встречаются и другие разновидности. Например, болельщики-однолюбы. Это, скажу вам, страшная вещь. Известен случай, когда один такой однолюб отправился в мир иной с любимой командой на устах. Однако самую большую категорию болельщиков составляют те, кто склонны, как поется в популярной арии, «к измене». Может быть, не в такой степени, как «сердце красавицы», но все же. Болельщик-многолюб всеяден, подвержен капризам моды. У него нет ярко выраженной индивидуальности. В кругу болельщиков он пользуется той же репутацией, что самый обыкновенный многоженец… Известно, что театр без зрителей – не театр. Так и спорт немыслим без болельщиков. Это при их поддержке забиваются решающие голы, влетают победные шайбы, сбрасываются десятые доли секунды с мировых рекордов и, наоборот, тяжелеет штанга. Это им не страшен ни мороз, ни сорокаградусная жара. Это они часами подкарауливают своего кумира, чтобы взять у него автограф, проявляя при этом завидное мужество, выносливость и сноровку. И если у них есть свои слабости, о которых мы вскользь упомянули, то не надо забывать, что они такие же люди, как все, и ничто человеческое им не чуждо. Так давайте простим им их маленькие хитрости, несовершенство, а порой, и некоторую односторонность. Зато они беспредельно преданы спорту. А это немало. Поэтому берегите болельщиков, если это даже не большая и не лучшая часть человечества. ТВОРОЖНИКИ Скажите, вы когда-нибудь пробовали приготовить творожники? Я - да! Что из этого вышло? Сейчас узнаете. Трудно объяснить почему, но именно это, на первый взгляд, простое блюдо в моей обширной кулинарной практике, высоко ценимой знакомыми и родственниками, долгое время оставалось белым пятном. Но вот однажды жена, уезжая в командировку, бросила с порога: «Сделай себе творожники, это несложно. В холодильнике все есть…» Она, как и многие ее подруги, при каждом удобном случае поддерживала мнение, что лучшие кулинары – это мужчины. Я не спорил, хотя считал, что версию о мужчинах-поварах придумали сами женщины, чтобы свалить на них свои прямые обязанности. Но поскольку в холодильнике, по словам жены, было все, кроме моего опыта, то я решил обратиться за советом к «Книге о вкусной и здоровой пище», одобренной не кем-нибудь, а Институтом питания Академии медицинских наук. На одной из страниц я нашел, что для изготовления десяти творожных лепешек нужно: 500 граммов творога, полстакана муки, такое же количество сметаны(!?), две столовых ложки масла, сахара, немного соли и ¼ порошка ванилина. Все это надо смешать… Первое, что меня немного смутило, рекомендация добавить в творожную массу сметану. До сих пор со сметаной я ел уже готовые творожники, а на этот раз я вообще собирался употребить ихвареньем. Чуточку подозрительным показался мне и другой совет по поводу двух столовых ложек масла. Но Институт питания, к тому же еще при Академии наук наверняка знал лучше, что нужно, а что нет… Заявление жены о том, что в холодильнике всё есть, оказалось несколько преу величенным. Сметаны я не обнаружил, но зато были сливки. Сметана-сливки, сливки-сметана… Если не быть привередливым, то это почти одно и то же. Но поскольку сметана по идеи все же гуще, то надо будет положить больше сливок. Да, ванилина в доме я тоже не обнаружил. И я приступил к изготовлению творожников. Смешав все имеющиеся в наличии компоненты, начал лепить из получившейся массы лепешки, потоньше, чтобы, во-первых, их было больше и, во-вторых, чтобы лучше прожарились. Мои последующие действия также соответствовали указаниям, одобренным Институтом питания. Тем не менее творожники поли себя на сковородке, мягко говоря, странно. Первые пять лепешек сразу же проявили тенденцию к воссоединению и стали подгорать. Попытка в критический момент перевернуть творожник-гигант на другую сторону успеха не имела. Пришлось эту операцию проделать по частям. Дожидаться, пока содержимое сковороды окончательно обуглиться, я не стал, а вывалил бесформенную массу, неизвестно какого цвета, в мусорное ведро, впомнив, что с блинами тоже иногда случается подобное – первый блин комом. Проанализировав ситуацию, я пришел к выводу, что лепешки надо делать потолще. И в самом деле, эффект на этот раз был иной: творожники соединяться, как пролетарии, не стали, а проявили тенденцию к расслоению – на нижнюю и верхнюю части. В результате снова получилось что-то бесформенное, не имеющее аналогов ни в геометрии Эвклида, ни Лобачевского. Огорченный неудачей, я позвонил другу, который тоже слыл неплохим кулинаром. Выслушав мой печальный рассказ, он после небольшой паузы, свидетельствовавшей о том, что ему, наконец, удалось включить в мыслительный процесс одну из своих мозговых извилин, сказал: – Дурак! Их нужно жарить в замороженном виде, как пельмени! До сих пор не уверен, был ли он прав, но мне почему-то кажется, что все дело в ванилине, которого, увы, в тот момент в доме не оказалось. НЕ ПОДНИМАЙ ЛЕЖАЧЕГО Произошло это в плацкартном вагоне скорого поезда. Кто-то ел банан и бросил на пол кожуру. Шла женщина, наступила на нее, поскользнулась и упала. Какое-то время я наблюдал за тем, как она безуспешно пытается встать. Потом внутри во мне что-то заговорило, и я решил помочь. Беглый осмотр «театра военных действий» показал, что сделать это можно двумя способами. Первый и самый простой – протянуть руку. Но в данном случае он был малоэффективен, так как живой вес пострадавшей явно тянул за центнер. Второй способ – подхватить под мышки, что я и сделал. Откуда я мог знать, что в этом забытом Богом уголке, можно сказать, глухой провинции человеческой фигуры, я встречусь с… грудью. Совместными усилиями женщина все же заняла вертикальное положение. Думаете, она сказала мне спасибо? Черта с два! Она посмотрела на меня так, будто банан ел я, а сейчас еще собираюсь ее изнасиловать. Потом, бросив мне в лицо "нахал!", закатила оплеуху. До этого случая я знал, что нельзя бить лежачего и всегда следовал этому правилу. После случившегося я дал себе слово не поднимать лежачего, особенно, если это – женщина внушительных габаритов, выше средней упитанности и с пышными бюстом. ВОДОЧНЫЙ КОМПРЕСС Не знаю, от чего, но вдруг, как говорится, на ровном месте у меня заболела пятка. Этой новостью я тут же поделился со своей любимой тетей - крупным специалистом по части ног, которая из-за остеохондроза с трудом передвигалась. Она сказала, что скорее всего это шпоры. На что я подумал: если шпоры, то где же лошадь? Потом решил, что лошадь, по-видимому, я сам. Но шутки-шутками, а пятка продолжала болеть. Что делать? Стал перебирать в памяти все известные мне способы борьбы с болью. Лучше водочного компресса найти не смог. А вот как его делать, напрочь забыл. Что без водки не обойтись, было ясно сразу. Остальное – провал. Пока я ломал голову над этим ребусом, пятка еще больше разболелась. И я решил проявить инициативу. Начал, как понимаете, с самого простого - выпил рюмку. Подождал, чтобы водка опустилась до пятки. Реакции никакой, значит, не дошла родимая до места назначения. Мало. Выпил еще одну рюмку. Снова сделал паузу. Потеплело. Ага начинает действовать. Понял, что двигаюсь в правильном направлении. Уверенности добавила поговорка "Куй железо, пока горячо!" Короче, после четвертой рюмки мне стало совсем хорошо. Про пятку я забыл, захотелось почему-то сначала петь, а потом спать. Я выбрал второе, так как накануне имел неосторожность слышать по радио Кристину Орбакайте. А когда через пару часов проснулся, все-таки вспомнил, как делается водочный компресс, но он уже был мне не нужен. А вот капустного рассольчика, помню, я бы тогда выпил за милую душу... МЕРЗКИЙ ХАРАКТЕР Что геморрой противнейшая штука, знают все. И вообще, между нами говоря, что это за болезнь, если о ней стыдятся говорить вслух, тем более, показывать. Конечно, ко всему постепенно привыкаешь. Кроме того, там, откуда я прибыл, считалось хорошим тоном, когда у работника умственного труда геморрой. Значит, он вкалывает, не отрываясь от стула. По правде говоря, со своим геморроем я не торопился расставаться, так как привык к нему, если бы не одно обстоятельство - его мерзкий характер. Вообще-то большей частью он вел себя вполне прилично. Но стоило мне, скажем, поехать в туристическую поездку и, по старой памяти, начать приударять за молоденькой девушкой, которой было наплевать, что ты годишься ей в дедушки, лишь бы в твоем кошельке шелестели купюры, так этот мерзавец тут же начинал выкидывать фортеля. После чего тебе, конечно, уже не до красот Милана и Венеции, не говоря уже о девушке с глазами и фигурой дикой серны. Раз я ему простил подобное хамство, второй раз, но сколько можно? Черт его знает, может, от так ревновал! Короче, я решил порвать с ним всякие отношения. Пришел к хирургу. Тот посмотрел, куда надо, и сказал, что операция пустяшная, не стоит выеденного яйца… При слове «яйца» я немного заерзал на стуле, потому что они-то мне никогда и ни при каких обстоятельствах не мешали. Хирург, судя по всему, был неплохим физиономистом и увидев, что я начал сомневаться, тут же добавил, что операция проще пареной репы! При слове «репа» я успокоился: ее мне было нисколько не жалко. Потом он назначил день и время, когда я должен явиться в госпиталь «Святого Патрика». Почему «Патрика» к тому же «святого», не знал. Наверное, когда-то этот самый Патрик сам страдал геморроем, поэтому покровительствовал ему. В госпиталь я пришел тютелька в тютельку. Заполнение всевозможных бумаг заняло около часа. Вопросы были самые неожиданные. Например, страдала ли моя бабушка запорами, если да, то как часто? Потом минут десять я подписывал какие-то бумаги, копии которых мне тут же вручались. Уже потом, дома я обнаружил среди них и такую, в которой значилось примерно следующее: если хирург по ошибке удалит не то, что нужно, то предъявлять претензии по этому поводу не буду, потому что доктор – тоже человек, а человеку свойственно ошибаться... Затем, уже в качестве дорогого, в прямом смысле этого слова, пациента я был уложен на операционную коляску, предварительно оставив меня в чем мать родила, выдав взамен легкий халатик, который я, естественно, надел не так, как нужно, потому что определить, где перед, а где зад, было нельзя. И приняв смиренный вид, стал дожидаться своей очереди. Около моей коляски все время вертелись два субьекта атлетического сложения. От нечего делать я стал гадать, кто бы это мог быть, и пришел к выводу, что, скорее всего, ассистенты. Тогда подумал, что имея таких ассистентов, можно делать любую операцию без наркоза... И тут мой взор случайно выхватил безжизненное лицо в кислородной маске на уже возвращающейся из операционной коляске. Что-то непонятное подбросило меня вверх, и я стремглав ринулся к двери, чтобы убежать от этого кошмара. Но не тут то было: ассистенты прекрасно знали свое дело. Правда, дверь я все же вышиб. Но, по-видимому, перестарался и на какое-то мгновение потерял сознание. Это оказалось достаточно, чтобы снова уложить меня в коляску. То, что во всей этой заварухе, правда, не знаю на каком этапе и в качестве кого, участвовал мерзавец, могу дать голову на отсечение... Операцию мне все-таки сделали. И теперь я занимаюсь тем, что коплю деньги на новую туристическую поездку и на встречу со сногшибательной девушкой и обязательно с фигурой и глазами дикой серны. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ СТИШКИ ПОЧТИ СОНЕТ Натали, Натали, Натали! Образ твой растворился вдали. Ты ушла, несмотря на любовь, До сих пор слышу стук каблуков. Ты разрушила сладостный миг, Не расслышав души моей крик. Кто же раны залечит мои? Натали, Натали, Натали! Пожелетела трава на лугу, От тебя ни гу-гу, ни гу-гу. Тучки мчатся одна за другой, Взор туманится нежной слезой. ВЕСНА Красна-весна совсем уж близко, На дачу выедем с тобой. Посадим сладкую редиску, Картошку с буйною ботвой. Вскопаем грядку под капусту И удобрением польем… Чтоб не было так в доме пусто, Мы в магазин с тобой пойдем. Возьмем поллитру и буханку, Консервов, сыра, колбасы, Огурчиков соленых банку И кетчупа для остроты. Закатим пир на всю катушку, Я о любви тебе спою. Какой же ты была простушкой: Со мной связала жизнь свою! ОДА ПОПЕ О, не забыть твоей мне попы! Она разрушила наскучивший стандарт. Она затмила попы Пенелопы, Дианы и Венеры, и Жорж Санд. Достаточно взглянуть на низ твоей фигуры, Как сразу хочется от радости плясать И песни петь, как раньше трубадуры, И нежные стихи о ней слагать. Так гордо ты носи своей творенье! Отныне стала эталоном ты для нас. Теперь для творчества и вдохновенья Уже не нужен никакой Пегас! ДОБРОДЕТЕЛЬ Ей минуло пятнадцать лет, Но добродетели так много, Что год назад дала обет К мужчинам относиться строго. Им никогда не разрешать Запретных действий и стремлений. Ну, если – раз поцеловать, Так только, только в воскресенье. Но вот однажды Он пришел, Красивый, милый и отважный, Он все границы перешел, Но это ей теперь неважно. Она живет, к чему сомненья? И перед кем держать ответ, Что с настоящим воскресеньем Никак не вяжется обет. Но вот случилася беда – Ушел, сказав лишь «до свиданья». Она ж осталася одна, Одна и плюс ее страданья. Страданья можно перенесть, Ведь это небольшая драма. Но если только не учесть, Что кто-то скоро скажет: «Мама». * * * Я на солнышке лежу И на милую гляжу. То в глаза, то на «ж», Что за чудо – неглиже. Это вам не крокодил, Что в мультяшку угодил. Это даже не кино, Это лучше, чем вино! * * * Твое большое обаянье – Источник моего желанья. Тебя хочу я каждый день, Но мне признаться в этом лень. Все жду, сама возьмешь меня, Но, видно, нет в тебе огня! * * * Зачем в любви себя сжигать, Ночами долгими не спать И письма неотосланые рвать? К чему, скажите, так страдать, Коль цель одна у всех – кровать! * * * Зимой и летом – только о тебе, Приходишь наяву ты и во сне, В жару и слякоть, также в снегопад И не пугает даже сильный град. Зажгла пожар в груди моей большой, До гроба верен я тебе одной. И если не считать десяточек измен, То не хочу других я перемен… КЛАССИКИ О СПИДЕ Пушкин: Я помню жуткое мгновенье, Передо мной явился СПИД. Я был охвачен весь волненьем, А он спокойно говорит: «Я к вам пришел, чего же боле, Что я могу еще сказать? Теперь я знаю, в вашей воле Меня леченьем наказать. О, вы, потомки Мономаха, Батыя, Чингисхана орд, Любовью занимаетесь без страха: Что вам аборт и дискомфорт? Вам так милы все извращенья. Сам Эрос – крестный ваш отец! Но СПИД воздаст вам «Аз во мщенье!» Земным страстям прийдет конец! Маяковский: СПИД! СПИД! СПИД! Слышны шаги саженьи. Империалистический паразит Пришел в движенье. Но нам ли бояться СПИДа? Реформами заняты мы. Прочь с дороги, гнида! Нам не до любви. Чуковский: Если дядя с тетей спит, Им не страшен гадкий СПИД. Если дядя с дядей спит, Значит, он получит СПИД. Но чтоб полный был покой, Надо спать с самим собой. НЕАПОЛИТАНСКАЯ ПЕСЕНКА (исполняется на мотив «Вернись в Сорренто») Помнишь дивное Сорренто, Где судьба свела нас вместе. Нет, я не был импотентом, Признаюсь тебе без лести. Занимались мы любовью Напролет все дни и ночи. Наслаждался я тобой, Морем тоже, между прочим. Но промчались быстро годы, Далеко теперь Сорренто. Несмотря на зов природы, Стал почти я импотентом… О, не забудь меня, Тебя я умоляю. Вернись в Сорренто Для эксперимента! СОДЕРЖАНИЕ От автора……………………………………………………………………………1 Интервью с самим собой...................................... ........................................... ..........3 ГЛАВА ПЕРВАЯ. РОДНАЯ СТОРОНКА Решающая партия………………………………………………………………….6 Как я стал чемпионом……………………………………………………………...8 Под знаком Водолея……………………………………………………………….11 Сон в зимнюю ночь………………………………………………………………..13 Интуиция…………………………………………………………………………...16 Что только ни сделаешь ради шахмат………………………………….…………20 Дух противоречия………………………………………………………………….22 Пирожок с мясом…………………………………………………………………..24 Собачий характер……………………………………………………….…………27 Аполлон Бельведерский.............................. ........................................... ..................29 Огурец………………………………………………………………………………32 Импотент................................... ........................................... .....................................36 Как я изучал английский…………………………………………………………..38 Как я участвовал в президентской гонке…………………………………………41 Грыжа…………………………………………………………………….…………44 Мечтатель…………………………………………………………………………...47. Тетя Роза……………………………………………………………………………51 «Чардаш» Монти...................................... ........................................... .....................56 ГЛАВА ВТОРАЯ. АМЕРИКАНСКИЕ ЗАРИСОВКИ Вечер в Беверли-Хиллз или чек на 15 долларов………………………………….61 "Гренд опенинг"……………………………………………………………………..64 "Смайл"……………………………………………………………………………….65 Туалетный рай…………………………………………………………….. ………..67 Телефонная карточка………………………………………………………………..69 "Парад-але!"………………………………………………………………………….70 Парадоксы законодательства……………………………………………………… 74 День Благодарения…………………………………………………………………..76 Несколько эскизов …………….…………………………………………………….79 Медаль "За отвагу"…………………………………………………………………..81 Хаим-полубокс……………………………………………………………………… 83 Склероз……………………………………………………………………………… 86 Чарли или «very good boy»………………………………………………………….90 Биологическое обновление………………………………………………………….93 Грабли………………………………………………………………………………...97 Баня....................................... ........................................... ........................................... .100 Истер...................................... ........................................... ........................................... 102 Манюня..................................... ........................................... .......................................106 Спектакль.................................. ........................................... .......................................108. МИНИАТЮРЫ Явление быка народу..................................... ........................................... .................112. Жизнь в полосочку.................................. ........................................... ........................113 Косоглазый год........................................ ........................................... .........................114 Берегите болельщиков................................ ........................................... .....................115 Творожники................................. ........................................... .....................................117 Не поднимай лежачего................................... ........................................... ..................119 Водочный компресс................................... ........................................... ......................119 Мерзкий характер................................... ........................................... .........................120 СТИШКИ Почти сонет...................................... ........................................... .................................122 Весна...................................... ........................................... ........................................... .122. Ода попе....................................... ........................................... ......................................123 Добродетель................................ ........................................... ......................................123 Классики о СПИДЕ...................................... ........................................... ................... 125 Неаполитанская песенка.................................... ........................................... ..............126. |
Положение о Клубе
Сделать стартовой
