Красюк Н.И

 

Неська, белобрысенькая

 

Минск

2007

 

Памяти моей дорогой сестры Клары

 

Сон детства

Одно время ей снился один и тот же сон. Она ложилась спать и знала, что он повторится. Да. Повторялся. Все было так, будто она смотрела на экран телевизора. Вот она маленькая девочка на улице небольшого северного городка. Ей лет 5-7. Она идет вдоль березовой аллеи, она не торопится, разглядывает старые березы. Как наяву видит каждую ветку, нарост и треснувшую кору. Под деревьями попадаются грибы, она видит вытоптанную траву, камешки , беленькие цветы. Впереди справа - стадион, а слева рядом с развалинами после бомбежки - немецкое кладбище. Она переходит дорогу и направляется вдоль стадиона на небольшую горушку. Там останавливается и оглядывается вокруг. Северное белесое солнце ярко светит , и она прикрывает ладошкой глаза.

Cправа от нее высится здание школы, красивое, манящее. Девочка стоит на горушке c закрытыми глазами и загадывает желание “Буду ли я хорошо учиться ?

Она не дождется, когда пойдет учится, мечтает о портфеле, тетрадках и книжках. Мама очень хочет, чтобы Клара, Нелина старшая сестра, училась хорошо, но та не любит учиться, мама сердится и всегда говорит: “ Кларка, будешь портнихой. Посмотришь, будешь портнихой!”

Неля не хочет быть портнихой, ни за что. Она хочет учиться и учиться очень хорошо или просто хорошо.

Если сбежать с горушки попадаешь прямо на берег залива. Напротив, на другом берегу видна Кларина школа. Она для тех кто старше и учится десять лет. Во дворе школы есть спортивная площадка, зимой она становится катком. В здании школы большой настоящий спортзал. Слева виден мост, справа проходит ветка железной дороги.

У самого берега, выложенного серыми и розовыми гранитными блоками, растут камыши. Если наклониться, то видны стайки рыбок. Кажется, что поймать их очень просто. Неська опускает ладошки в воду, и рыбешки шустро врассыпную уплывают прочь.

Вода чистая и прозрачная, серебряными каплями падала с пальцев. “ Водичка-водичка, умой мое личико. Чтобы щечки горели, чтобы глазки блестели.”

Часто Неська приходила сюда одна и с друзьями. Здесь можно было провести целый день. Главное, чтобы карманы не были пусты. Делились, у кого что было съедобное - черный хлеб, намазанный маргарином и присыпанный сахарным песком, слипшиеся конфеты “ подушечки” с вареньем, брикеты сухого фруктового чая или куски жмыха. Тут было всегда интересно: летом плавали в заливе, а зимой скатывались кто на санках, кто на ногах, а то все вместе кучей с крутого склона по ледяной дорожке прямо на замерший лед залива. Кроме того, по весне тут на колючих кустах появляются кисленькие листочки, которые тут же поедаются. Дети разделяют кусты на участки, огороды, и при делении возникают споры : “ Я первый прибежал, это мой огород.”

Пройти чуть прямо по дороге вперед и попадаешь в старый большой парк, где есть бот царя Петра I. В него залезали и воображали, что плывут по морям, по волнам.. На солнечных полянах рос белый клевер- сладкая кашка, а рядом кислющий дикий щавель. На скалах растут маленькие яркие цветы, а под елками можно пощипать заячьей капусты. Плешивые скалы нагреваются на солнце, на мягких низких мхах здорово посидеть, ни о чем не думая. Сюда прибегали поиграть в мяч , в прятки, просто попрыгать с камня на камень. В парке всем хватало места и взрослым, и детям, всем находилось занятие по душе. Еще в парке был трамплин, качели, площадки для волейбола и футбола, а также открытая танцевальная площадка. Вход в парк был платный, но не для них, для них в каждом заборе находился свой бесплатный вход, через который и забегали туда своим табуном.

Парк казался бесконечным, пока однажды не забежали в неизвестно какую даль, где еще никогда не были.

Прибежали и замерли. Цепью вытянулись по скалам и встали неподвижно, как пингвины. Под мокрым темным небом на другом берегу черной щеткой высился еловый лес. Тут же вспомнились страшные случаи, о которых говаривали по домам и ходили слухи. “ Если что найдете, ничего не берите в руки. Ребенок на Садовой остался без руки. Нашел во дворе красивый мячик, поднял и все – нет руки. А у девочки оторвало пальцы. Ручку подняла.” Последнее время город будоражила молва – двое перешли границу. Идут двое. А след один. Пограничника убили ножом в спину. Не заходите в лес далеко, их пока не задержали.” А тут еще холодная гладь воды, отливающая свинцом низкого серого неба, да угрюмые скалы испугали так, что умчалась ватага быстрее ветра и больше туда ни ногой.

В светлой серости белой ночи разносились призывы матерей, зовущих своих детей по домам. Было уже очень поздно, но эта дымчатая сумеречная обманчивость скрывала время. Голоса родителей были спокойны, действительно поздно, да и они только вспомнили про время. Нечто было странное в голосах, то, что и привлекало внимание – они звучали на нескольких разных языках.

Интернациональная стайка детей разбежалась по домам. Они общались между собой на одном им понятном языке, смеси финского, карельского, идиша, какие-то отдельные слова по-шведски, но общим для них всех был русский. Хотя надо было слышать, как они произносили слова и невпопад вставляли понравившиеся им фразы. Но русскому обучали в школе, на нем учили читать и писать, а вечерами была ‘ настоящая практика’. Однако, таблички на улицах, газеты, радио и книги в библиотеках были как на русском, так и на финском. языках. Такова была жизнь в приграничной Карелии.

Маленькая Неля -одна из той интернациональной компании. Как было ей интересно слышать, как по-другому говорят в доме Идки и Венки, по-карельски, а вот дед Мойша Таньку ругает на своем еврейском языке. А Урхо, Свея, Элиза и их родители тоже говорят по-своему, по-фински. Конечно, они говорят и по-русски, но смешно.

Неля пыталась повторять слова, прислушивалась запоминала. Она старалась проникнуть в тайны чужих слов, звуков. Получалось, но плоховато. Однако постепенно из звуков начали получаться слова, а из слов фразы. Но хотелось побыстрее, побольше , а главное самой начать что-то говорить. Нужна волшебная палочка, они с сестрой где-то она читали о такой. Ладно, будет и у нее. Взяла ветку покривее, зубами очистила от коры, обломала покороче. Края доделает дома. Готово. Теперь она cможет все и сама!

Елка

Звездным декабрьским вечером Неська подошла в парке к самой большой ели.

Она встала около нее, прижавшись к стволу щекой. Смолистый запах щекотал в носу, а кора прилипала к щеке. Неська посмотрела вверх. Елка была высокая и ветвистая. Сквозь густые ветви кое-где высоко виднелось небо в ярких точках звезд. Снег искрился в лунном свете, хрустел под ногами снег. Все казалось сказочно красивым и волшебным. Неська постукала своей волшебной палочкой по елке, и звезды нечаянно подслушали :

Елка-елка, вот у меня волшебная ветка. Я постучу по тебе три раза и загадаю желание.

- Пожалуйста, исполни его. Прошу тебя. Ты ведь можешь это, такая большая и волшебная. Ты ведь все можешь, да?

Неля три раза хлестнула веткой по коре ели и жарким шепотом стала просить:

- Помоги мне узнать, как они это говорят по-другому, не по-русски. Я тоже хочу так научиться говорить, как Урхо и Свея с Элизой. Ты ведь знаешь про Златовласку.

Я хочу быть , как она, так же уметь, как она умеет понимать, как говорят другие люди и звери.

Она крепче прижалась к елке, погладила ее. Затем повернулась к стволу ели спиной. Вдруг над крышами домов пронеслось что-то яркое, но это не была звезда. Звезды обычно падали с неба и тогда все загадывали свое желание. Пока она думала, что это было, над крышами стало по обычному темно, но зато вдали заполыхало безмолвное северное сияние.

Неська постояла еще немножко под елкой, потом побежала домой. Снег весело скрипел под ее валенками.

С той поры Неля еще внимательнее стала вслушиваться в слова и фразы, которые говорили ее друзья. Уверенная, что елка ей помогает, она стала обращаться к тете Хильде и дяде Вяйно, родителям подруг, чтобы они на своем языке называли предметы в квартире. После этого слова и предложения стали более понятными. Ей хотелось поскорее сказать что-то на их, финском языке. Как же все интересно!

Неська идет в школу

В доме жила кошка Маня. Сколько всегда кошек было в доме, но почему-то все они были Манями. Коты были Кузи, а кошки Мани. Маня была простой бело-серой кошкой с короткой шерстью. Жила независимо сама по себе, своевольной была, любила гулять больше на улице, а в дом заходила только поесть. Даже если Мане удавалось поймать мышь, она тащила ее в дом или на крыльцо. У нее постоянно были котята и с ними не знали, что делать. Вот и опять появилось двое. Одного решили тут же оставить себе. Это был комок серой шерсти с широкими темными полосками. Всем он очень понравился. Назвали котенка Ивасик. Правда, потом оказалось, что это была кошка, но имя уже не меняли. К нему все привыкли . Но шерсть у Ивасика была необыкновенной, даже на пузе –13 сантиметров! Ивасик стал первым Неськиным другом. По вечерам, когда их оставляли одних, Ивасик утешал, как мог, мурлыкал, ходил следом, слушал, как Неська читала ему газеты или книги. От него шло тепло и спокойствие.

В это утро Ивасик забился куда подальше с глаз. Всей своей шерстью он чувствовал тревогу в доме. Что-то должно было произойти, хотя он и не знал , что это может быть.

С утра мама, Анна Ильинична, объявила:

- Неська, сегодня идем в школу.

Неська тут же залезла под стол и спряталась за бахромой скатерти. “ Какая школа?!. Да, портфель давно готов, но у нее совсем другие планы. Столько дел: не дочитана книжка, в углу сарая спрятана проволока и надо еще размотать мотор. Там тоже много медной проволоки. Собран мешок тряпок. Все надо отнести во вторсырье. Как раз принимают. На эти деньги она рассчитывала купить игрушек к Новому году на елку. Ей надоели эти бусы из бумаги и конфеты . Вот шары – здорово! Еще надо склеить мебель для игрушечного кукольного домика, а то высохнет клей. Она уже давно все вырезала из календаря. Школа! Еще чего! Читать она умеет. Читает даже газеты у мамы на работе вслух, и все говорят, что она хорошо читает. Даже писать умеет буквы.. Правда, левой рукой, мама говорит, что в школе пишут правой, и люди пишут слева направо, а не с конца страницы и не снизу листа вверх. Господи, когда тебя научат уму-разуму. Всегда заставляла смотреть в книгу: “Смотри, как тут написано”. Откуда она знает, как тут написано. Может , кто левой писал. Правой плохо. Неудобно писать… Да, ей охота в школу, но не сегодня же. ”

Но мама вытащила ее из укрытия, заставила поесть, переодеться, дала в руки портфель, и они пошли. Мама шла быстро, а Неська еле тащилась рядом.

В школе стало еще страшнее. Она рванулась к двери, но мама успела ухватить ее , и они вместе зашли в класс. Мама сказала несколько слов учительнице и тут же вышла, а Неська осталась.

Вечером дома мама рассказывала, что она постояла за дверью и держала ее, чтобы Неська не убежала из класса. Но она осталась в школе.

Школа должна была начаться в прошлом году. Но Неська родилась поздней осенью и когда пришли домой записывать в школу, то спросили:

“ У вас есть школьники? Так. Старшая. Понятно. Одна девочка ученица пятого класса. А эта ваша … белобрысенькая, с колечками на голове? “ Заметив, что Неська надулась, учительница продолжала: “ Вот та вторая , маленькая, белобрысенькая которая ? Сколько ей? Ах, осенняя, тогда может еще годик походить в садик. Маленькая она у вас.”

- Мам, чего она меня обозвала “белобрысенькая”, “беленькая, маленькая”- злилась Неська.

- А что? Это учительница хотела сказать, что Клара темненькая, а ты светленькая…

- Не хочу быть светленькой. Хочу быть рыжей, как Лийка. Она красивая на солнце.

- Господь с тобой, Неська. У нас пол- Сибири родственников рыжих бегает. Может быть еще и веснушки рыжие на щеках хочешь? Мы с Шуркой, теткой твоей, просто счастливы, что мы темными уродились. Нашла чего хотеть!

 

В школу ее так и не отправили в ту осень, было решено, что еще годик походит в сад, подрастет, окрепнет.

Однако, Неська уже передумала. “Уж лучше школа сегодня, чем целый год в сад. Рыбий жир, гулять только во дворе сада, спать после обеда. Нет!”

Но Неську повели в сад.

На севере осень рано приходит - холодная, сырая, по утрам иней и ледок на лужах.

Она начала одеваться, не торопилась. Ей помогли и сверху накинули платок, сзади его перевязали крест-накрест. Платок колол и тер щеки, налезал на глаза, а длинные кисти лезли под ноги, она наступала на них и почти падала.

Шли медленно. Мама все время поторапливала:

- Или быстрее, я опоздаю на работу из-за тебя.. А ты опаздываешь в

группу. Нас опять будут ругать.

Вошли на горку, вот и сад видно, совсем близко. Посреди перекрестка разлилась большая, глубокая лужа со льдом по краям и блестками льда по воде.

Мама повела Неську в обход лужи, но та вдруг вырвалась и вперед, к луже. Вбежала в нее и уселась в самом центре. Грязные ледяные брызги взлетели вверх и веером рассыпались по сторонам. Мама испуганно отпрянула:

- Что ты желаешь, дрянная девчонка?! Я уже точно опоздала на работу.

Бежим домой переодеваться.

Дома мама глянула на часы:

- Ладно, сегодня оставайся дома, я на работу.

А завтра история повторилась, хотя сегодня на ней не было платка – не просох после стирки. Неська опять осталась дома.

Так Неська завоевала свое право не ходить в сад, а быть дома.

Но чтобы год не терять ее отдали учиться музыке. Учительница Ольга Габриэловна была высокая и красивая, “как елка” - сразу же подумала Неська Дома инструмента не было ходить к знакомым, к Нате Казимировне. Это было очень интересно. Дом у Наты Казимировны большой и красивый. Попасть в него было непросто, надо было идти через проходную, где солдат всегда спрашивал:

Девочка, а вы куда?

Неська не только готовилась к уроку по музыке, но попутно училась и читать.

Тетя Ната Казимировна любила усадить Нелю в кресло и просила почитать. Почти всегда она обычно лежала на диване с мокрым полотенцем на голове и с кулинарной книгой в руках., и слушала, порой исправляя ударения или отвечая на вопросы, что это или то. То, что было не дочитано, уносилось домой, а потом тетя Ната спрашивала и внимательно слушала, как Неля рассказывала о том, что же было дальше. Кроме того, она любила советоваться с Неськой:

- Неся, а как ты думаешь, что лучше приготовит бефстроганов или гуся с яблоками. Я прямо не знаю, что делать. Гуся готовили у Зинаиды Ивановны. Прямо голова кругом… Я обязательно приготовлю гречневую кашу с черносливом. Ты занимайся. Занимайся. Ты мне совсем не мешаешь. Ничуть… Ты занимайся, а то придет Руслан, ему надо будет пианино.

Скоро приходил Руслан. Он сам научился играть и мог часами сидеть за пианино, разучивая по нотам какие-то пьесы и сонаты, а то и просто играть ‘из головы”, как объясняла его сестра Тамара, подружка Клары.

В доме у Наты Казимировны было довольно много по тем временам книг, правда , взрослых. Потому Неська начала читать взрослую литературу и перескочила через детскую. Тут она и решила, что когда вырастит, то у нее будет тоже много разных книжек и для детей, и для взрослых.

“С берез неслышен, невесом…”

По праздникам, а то и просто по выходным родители уходили в театр, на концерт или в гости. Приезжали разные знаменитости – Шульженко, Кадочников, Миронова и Менакер, Александрович, Штепсель с Тарапунькой, хор Пятницкого… .Ни один концерт не пропускали, а потом долго обсуждали в компании. Кларка с подружками пошла на Кадочникова, нацепив нейлоновые чулки, так и сняли вместе с кожей. Додумались в сорокаградусный мороз!

Весело было, когда собирались гости. Быстро собирали на стол, обязательно накрытый белой крахмальной скатертью. В центре, под самым кружком света от абажура, ставили самовар с медалями. Он весело урчал, внизу видны были красные угли, а когда дули вылетало облачко золы с искорками огня, и тут же они гасли в чашках или на печенье. На подносе вокруг самовара, как в очереди, и стояли чашки и полоскательница.

Известный в компании водохлеб Вася- балтийский моряк, всегда в бескозырке с оранжевыми полосками на ленточках, начинал рассказывать о Балтике, что пришлось ему пережить, о случаях на море, страшных и фантастически счастливых: бомбили подлодку, но они отлежались на дне и еле живые дошли до базы, о том, как работали для блокадного Ленинграда на “дороге жизни” , как спасали детей и людей, которых бомбили на Ладоге, несмотря на то, что баржа шла под флагом Красного Креста. Вася-балтийский моряк всегда сидел в кресле-качалке на самом почетном месте и всем наливал чай. Через какое-то время Петя-пограничник вытаскивал баян, в руках мамы и у Густы появлялись гитары с неизменными бантами на деке, и все начинали петь. Пели задушевно, протяжно. От диких степей Забайкалья до несчастной любви к кубанскому казаку, который , каким был, таким и остался. И про калину, которая расцвела у ручья и про рябинушку с дубом.

Потом стол отодвигали и Васю на качалке. Вася был хром после тяжелого ранения и не танцевал. Включалась радиола, из тумбочки появлялась коробка с пластинками. Пары кружились в вальсе, танцевали полечку и краковяк. Вальс “Березка” и “Дунайские волны” были особо любимы и ставились по несколько раз.

Кружились колокола юбок, колбаски локонов раскручивались, по очереди женщины убегали в другую комнату подкрутить волосы плойкой, попудрить разрумяненные щеки , подкрасить губы помадой и капнуть духами за ушком.. Мужчины степенно выходили на перекур.

В квартире была еще одна малюсенькая комнатушка - “кутух”. Там стояла узкая железная кровать и стул. На стене перед кроватью висела карта мира. Тут Неська укладывалась спать. Она не спала. В щелочку между тяжелыми портьерами смотрела, что происходит в большой комнате. И нравилось ей это до невозможности. Сегодня мама такая красивая в новом платье. Августа Антоновна, Густа, как ее все звали, опять в новом шарфике. Платье одно, а шарфики каждый раз новые, да, еще прическа сегодня новая. Зато Зинаида Ивановна была , как всегда, строга . Еще бы – генеральша. А у Наты Казимировны новые бусы и серьги .

- А Розка-то как накрасилась., щеки размалевала Совсем настоящая фря…

- Что хочешь, мужа ищет. Понятно .- отвечал второй незнакомый голос.

- А что у Анны со Степой?

Неська слышно ворохнулась, чтобы дать понять , что в “кутухе” кто-то есть.

-Тише ,- зашипел неизвестный голос.

Пары кружились в вальсе. ”Петь, а ты что не танцуешь? А женщины вышли. “Тогда жди, вернутся.”

Неська высунула нос из своего убежища: “ А мне можно с вами танцевать?”

- Ну, конечно же, давай сюда.

Неська очень хотела показать свои обновы. На стуле висело новое шерстяное синее платье. Тут же на стуле лежала красная фетровая шляпка с ободком , на котором были дырочками нарисованы цветы. А под подушкой лежали новые красные туфли на белой каучуковой подошве. Она быстренько оделась. Вот шнурки длинные задерживали, их надо было завязывать на два бантика. Мама сказала ’обрежь’, но как можно обрезать такие новые шнурки. Наконец, она была готова и появилась.

- Дядя Петя, а я не умею танцевать, совсем не умею.

- Не беда, сейчас научимся. Запомни, каждый человек должен уметь тан-

цевать вальс, польку и фокстрот. Это самые танцы из танцев, а еще польку можно и краковяк. Запомнишь, ч то я тебе сказал?

- Да.

- На всю жизнь?

- На всю.

- А теперь пошли. Раз-два три. Раз-два три.

Шляпа съехала на одно ухо, ноги не хотели двигаться в такт музыки. Она наступала ему на ноги. Он, боясь отдавить ее ноги, сказал: “ Cтановись мне на сапоги и крепче держись за меня.”

Они начали кружиться в вальсе, но другая пара натолкнулась на них, и они повалились на стол. Самовар упал на бок, зазвенели чашки, полился кипяток. «Надо скатерть снять и вытереть пол, а то нельзя танцевать» – кто-то сказал и тут же потянул скатерть со стола.

Так и сделали. И тут на столе все увидели нарисованную клавиатуру с названиями нот и октав. Над клавиатурой увидели две нарисованные руки: левая с растопыренными пальцами, где, начиная с большого пальцы были пронумерованы: 1-2-3-4-5. Сверху надпись – ЛЕВАЯ. Так же была нарисована и правая рука.

Сразу все подошли к столу и стали рассматривать.

Мама пояснила:

- Неська оказалась маленькой для школы. Конечно, можно было бы отдать, она у меня осенняя. Но я решила пусть подрастет, и я ее отдала в музыкальную школу. Инструмента у нас пока нет, вот и нарисовали, как Ольга Габриэловна посоветовала. Пусть ноты учит, пальцы. А то она считает пальцы от каждого мизинца до десяти первый второй-третий-четвертый–пятый–шестой-седьмо й-восьмой-девятый-десятый., а в нотах - указаны только от первого по пятый. Да и пока руку поставят…

В тот вечер Ната Казимировна была в полнейшем изумлении и тут же предложила:

- Анечка, пусть Неська ходит к нам. Руслан полдня в школе, инструмент свободен. Пока купите, пусть к нам приходит. Я одна дома, и мне и интересно будет.

- Спасибо, Ната. Я вот думаю, из Неськи получится актриса. Она так любит петь и танцевать. Да. Вот я покажу фотографию. Мне сегодня принесли. Посмотрите. Это ее учительница по музыке мне принесла на работу.

Неська кошкой протянула руку и цапнула фотографию, она ее еще не видела. Она стоит около пианино. Ольга Габриэловна сверху вниз смотрит на нее в ожидании подыграть. Неська вспомнила, она ей говорила «Держи ноту до конца. Это четверть с точкой. Держи».

И вот здесь видно, что Неська держит четверть с точкой, вся подалась вперед, руки вцепились и комкают платье, приподняв края юбки, а губы хоботком вытянуты вперед: и-и-и-и.

- Я могу вам сейчас спеть эту песню. Я ее знаю наизусть. Я и стихи знаю.

Кто-то принес табуретку и поставил Неську на нее.

Неська прочитала стихи и спела пару песенок. Все зааплодировали. Неська поклонилась и хотела сделать «книксен», но шляпа опять съехала на ухо, и она свалилась с табурета. Ее тут же подхватили, а мама сказала: «Ну, все на сегодня. Марш в «кутух». Пора спать».

Она вернулась в свой «кутух», аккуратно повесила платье на стул, сюда же положила шляпу, а туфли, еле развязав кряхтя банты, вытерла шляпой и положила под подушку.

 

Бабушка Оня из Сибири

«Еще чего, она будет артисткой. Она будет врачом, хирургом. Как мама Тани Райзман. Ее на машине с красным крестом часто на работу возят. Даже по вечерам или иногда рано утром. Она операции делает. Я тоже сделала, только одну пока» - так размышляла Неська над словами мамы о ее артистическом будущем.

Операцию, как она это называла, она действительно сделала кукле. Хотела узнать, чем это кукла говорит «мама».

Эту куклу привезла бабушка Оня из Омска. Бабушку звали Орина. Но это какое-то непотное и длинное имя И дома ее звали просто коротко – Оня. Мама, конечно же, звала ее мамой, а Неська с Кларой - Оней. Она всегда приезжала с подарками. «Это, Анька,, тебе новое платье. Сама шила. Это Степке твоему рубаха и трусы. Тоже сама шила». Потом позвала Неську и Клару. Не нравились ей их имена, не могла правильно их выговаривать. «Гларе - косыночку привезла. Ельке – куклу. Еля, иди сюда. Это умная кукла, она говорить умеет. Посади ее, а потом положи. Она отрывает и закрывает глаза и говорит».

Кукла была красавицей. В замечательном беленьком в синюю мелкую полосочку платьице, в шляпочке из такой же ткани, трусики с кружавчиками, носочки беленькие.

Но не эти красоты потрясали Неську. Конечно, эту куклу нельзя сравнить с ее голопузыми пупсиками или деревянным клоуном на веревочке. Совсем не это. Вот что важно и интересно, так это, чем она говорит, что у нее там внутри. И тут же решила сделать кукле операцию. Она вымыла руки одеколоном, не простым там «Тройным» Для операции нужен хороший, и она взяла красивый «Кремль» в стеклянном флакончике в виде Кремля. Его подарили отчиму, она слыхала, что хвалили этот одеколон. Где-то достали. Одеколона в самый раз хватило на то, чтобы помыть нож и ножницы, иголку, нитки и смазать живот.

Она надела на голову белый платок, повязала на живот белую наволочку и принялась за операцию. Приготовила йод останавливать кровь, если пойдет. Но разрезать живот оказалось не просто. Что-то твердое мешало ножу. Помучившись с ножницами и ножом, она все-таки распорола живот и к великому своему удивлению обнаружила там какую-то деревянную коробочку с пружинками и моток трикотажных обрезков разного цвета. Все это было мокрым от одеколона и коричневым от йода. Неська стала запихивать все в куклу, но почему-то не хватало места. Она выкинула трикотажные обрезки и засунула коробочку без пружинок, они куда-то успели улететь. Бедная кукла, она еще не успела получить имени, но не могла сидеть и навсегда замолчала.

Бабушка обиделась, сестра издевалась над ее операцией, отчим угрюмо обливался «Тройным». А Неська стала сомневаться в правильности своего выбора: «А что если у нее после операции останутся лишние части, что тогда с ними делают?». Надо спросить Екатерину Михайловну. Правда, что делают?

Редко, но, когда бабушка появлялась в их доме, и вся жизнь сбивалась с естественного ритма. Все надо спрашивать, надо постоянно говорить, куда уходишь и когда будешь, ходить с нею куда-то. То пол помой, то картошку почисти, то ешь, то посуду за собой помой.

Бабушка приехала на какой-то церковный праздник. С вечера пошла в церковь.

На следующий день она рассказывала, что было, сколько народу много было, и как было здорово. Ругала маму, почему не ходит в церковь. Мама оправдывалась, а бабушка сказала, что ей скоро умирать, она приехала покрестить Глару и Ельку, тогда она спокойно может умирать.

Так и вышло. Покрестила обеих. Неська думала, что это будет страшно или больно. Но она видела, как крестили других. Ничего.

- Теперь вы не одни, с вами Бог. У вас есть ангелы, они все видят и знают. Они оберегают вас.

Дома об этом не cказали.

Неська и так сама знала, что есть Бог. Он ей уже помог.

Мама купила Неське кофейного цвета ботиночки и коричневые туфли.

Как-то отправилась вся детская ватаг на дальнее озеро. Туда надо было идти по рельсам долго. Она шла босиком , чтобы не запачкать новые ботиночки. Когда пришли, то она положила их на берег. Они бегали по песку, купались, и она не заметила, как волна унесла ботиночки в воду. Стали они жалкие, мокрые и потеряли свой замечательный цвет. Как безутешно она плакала на обратном пути. Когда вернулись в город, подошла к церкви, встала лицом к дверям, держа мокрые ботинки на руках, и громко молила: «Боженька, миленький, посмотри на мои ботиночки. Они были такие красивые. Сделай так, чтобы они опять стали красивыми. Я так прошу тебя об этом. Пожалей меня».

Дома она запрятала ботиночки подальше и несколько дней носила коричневые туфли.

Мама несколько раз спрашивала, почему она не носит кофейные ботиночки, но Неська старалась уйти от ответа. Залезла под кровать и изумилась - опять ее ботиночки кофейные и совсем как новые. Вот здорово!

Близился отъезд, и решила бабушка Оня угостить гостей Анны своим сибирским пивом. Принесли толстенного стекла финскую большую бутылку. Насыпала она туда чего-то , что надо , и поставила в угол кухни около плиты. Сверху бутыль прикрыли фуфайкой. Квасилось там будущее пиво, бурлило и пахло, и все ожидали дня, когда будет оно готово…

Неська медленно шла из кухни в комнату, держа в вытянутых руках тарелку с супом. Шаг, еще шаг, ногой толкнула дверь и вступила в комнату. Тут как бабахнет, тарелка выпала из рук и на части, а Неська с макаронами на голове сидит в луже супа. Рядом с тем местом, где только что была ее голова, вонзился острием большой кусок зеленого стекла.

- Да, Неська , родилась ты в рубашке, не иначе - удивлялись все этому случаю, а пиво согласились попробовать в следующий приезд бабушки Они.

На вокзале бабушка обняла Глару и Ельку: «Так помните, что я вам говорила. Вы не одни. А главное – надо жить так, чтобы смотреть людям прямо в глаза, по совести».

 

И в этой мысли ей было спокойно и уютно

Сколько Неська себя помнит, в доме всегда кто-то был живой- канарейка, куропатка, кошка, само собой, рыбки и собака. Они всегда были членами семьи и ее друзьями.

И потому дома было хорошо. Было с кем играть и разговаривать. Кроме того, можно было, сколько хочешь читать или рисовать, а то пойти во двор или к маме на работу. Хорошо, что надо было ходить к Нате Казимировне. У нее много цветов, книг, всегда вкусно пахло. И потом они разговаривали о животных, о любимых героях. Михаил Демидович, муж Наты Казимировны, заядлый охотник. У них была собака Франтик какой-то охотничьей породы, и потому в доме в ванне всегда плавала какая-нибудь подбитая утка или дикий гусь, а по квартире летали воробьи и голуби.

В Неськином доме тоже была своя живность. В сарае часто хрюкала свинка, всегда по имени Маня. Тут же кудахтали куры. Несколько раз были гуси. Гуси всегда гонялись за Неськой, дергали сзади за платье, щипали за ноги, а то и повыше ног и надо было всегда быть настороже. Но маленькие гуси как желтые, золотистые шарики, ходили вперевалку и пахли свежим холодным снегом. По весне мама-курочка, квочка, высиживала цыплят, надо было их всегда кормить, давать свежую воду, убирать у них в коробке. Неське нравилось смотреть за цыплятами и за курами.

По субботам во дворе случалось представление. Выносили Ивасика во двор и хохотали, глядя, как он по-пластунски полз по траве, жалобно мяукал и просился в дом. Следующий номер была маленькая курочка Маня. Чуть побольше цыпленка с одним глазом Маня была замечательной артисткой. Мама садилась на крыльцо, насыпала на ладонь зерна и звала Маню:

- Маня, Маня, моя маленькая Маня, ты где? Иди сюда. Иди ко мне быстрее, Манюня моя хорошая.

Та откуда-то появлялась немедленно и бегом мчалась к крыльцу. Зрители ее совсем не смущали.

- Маня, угощайся, а потом поищи у меня блошек.

Мама насыпала зерен на голову, и Маня начинала подниматься по вытянутой руке до плеча. Она шла медленно и осторожно, как по канату. Иногда одноглазое зрение подводило курочку, она падала, но тут же вскакивала на руку и упорно продолжала идти наверх. Залезала маме на голову и клевала зерно.

Всем во дворе и детям, и соседям было очень весело.

Однажды дядя Миша принес нескольких серых зайчат, еще слепых. Хорошо, что у кошки были котята, и она кормила и облизывала их, как и своих детей. Когда зайчата окрепли, то их отнесли в лес. Зато принесли ежа и назвали его Яшей. Еж был маленький и голодный, ел все, что падало со стола, потом стал привередничать. Он прожил в доме зиму, а по весне его отправили в лес. В лесу он сразу же убежал за кусты, и все собрались ехать домой. Но Яша вынырнул из кустов, подошел, ткнулся мокрым пятачком в ладонь Клары. Поел семечек и ушел навсегда.

Как-то Неля сидела в машине. Все куда- то ушли по важному делу, а ее оставили: «Сиди, жди нас. Мы скоро».

Достала книжку, стала читать. Надоело. Вдруг в конце квартала на противоположной стороне она заметила, что что-то маленькое скачет, прыгает. Цепляется за пятки прохожих. Не-то котенок, не-то собачонок. Она стала наблюдать. Некоторые прохожие давали что-то поесть, другие не обращали внимания. Находились и такие, кто пинал. Неля решила пойти посмотреть. Перешла дорогу и пошла навстречу. Это оказалась маленькая собачка, как котенок. Красивого коричневого окраса со странными косыми голубоватыми глазами. Неля подошла ближе. Щенок подождал, пока она приблизится. Он лежал, прижавшись к асфальту. Когда она наклонилась погладить его, он тут же пружиной, как лягушка, подпрыгнул и приземлился в метре от нее. Она опять подошла. И то же самое. Мимо проходили люди, щенок увязывался за ними. Понятно, он бездомный. Кто-то бросил его одного так посреди улицы. Стояли последние осенние теплые дни. По всем прогнозам через пару дней ожидали ненастье, снег, понижение температуры. Как же он бедненький будет жить? Надо взять его домой. Правда, это будет уже третья собака, которую она подберет, но не оставлять же его тут на морозе. «Все, возьму» – решила она. «Иди ко мне». Но щенок поджидал ее и прыгал прочь.

- Знаешь что, если ты сейчас опять упрыгнешь от меня, я уйду. Я обещаю, тебе будет хорошо у нас, вот посмотришь. Ну, что, хочешь у меня жить? Она говорила серьезным спокойным голосом. Подошла к нему. На этот раз щенок поверил ей. Он сидел и смотрел на нее. Она наклонилась и взяла щенка на руки. Он был такой маленький, что весь уместился на ее ладони, только мышиный хвостик свисал.

Они смело ступили на дорогу. Машины остановились, чтобы пропустить их. Ступив на тротуар, Неля осознала, что водители дали им «зеленую зебру».

Приближаясь к машине, Неля замедлила шаги. Ее ожидали. «Что опять?».

Но тут же замолчали. Беззащитный песик и особенно его поникший хвостик вызвал сочувствие. Так в доме появился Буня, Бушка, Бушляндия. Бушику было не более двух недель от роду, сказал врач- ветеринар.

Дома его помыли очень теплой, почти горячей водой. Вначале он пытался сопротивляться, а потом просто упал на дно ванны. Обсушив тут же выделенным ему полотенцем, завернули в старый шерстяной свитер и уложили спать.

Утром выпал снег, стало холодно и слякотно. Тема в доме была одна. Что бы делал Бушик на улице, и как у кого-то не дрогнула рука выкинуть его такого малютку на улицу.

Бушик проспал до обеда. Даже поглядывали, живой ли он там, ведь так долго лежал и не шевелился.

Во дворе собачники спрашивали, мол, что у вас за порода и что стоит. Но кто мог ответить на этот вопрос, да это было неважно – Бушик был Бушиком, и все тут.

А Бушик начал уверенно ходить, его не заносило из стороны в сторону. Был он похож на пинчера, но не пинчер. Одно время сравнивали с ягдтерьером. Но это для Неськи и для всех это было совершенно неважно. Бушик рос, его окрас становился насыщенным коричневым с каким-то слегка фиолетовым оттенком, который становился ярче и красивее, подчеркнутый желтоватого цвета чулочками на ногах. Такая же светлая полоса появилась поперек груди и поднялась по шее вверх, обогнув рот. Над глазами тоже появились два светлых пятна. Ушки торчали, сверкая изнутри желтизной. Хвостик веселым бубликом завивался вверх из светлого ромбика над задними ножками... Коричневый сверху он был оторочен желтовато- светлой бахромой. Шерсть блестела. Никто не проходил мимо без внимания: «Какой же ты красавец!».

Первое время Буник плакал во сне, он жалобно повизгивал, иногда яростно лаял. Он страдал, когда был один дома или когда выключали свет. Тогда ему показали аквариум с рыбками. Он садился на столик перед аквариумом и наблюдал за большими скаляриями. Самая большая черная с полосами скалярия подплывала и разглядывала Буника, а Бушик пытался лизнуть ее сквозь стекло. Оба пугались, скалярия резко отплывала прочь, а Бушик спрыгивал со стола и убегал на диван. Освещенный аквариум успокаивал его, и он больше не боялся оставаться один в доме.

Однажды Неля уезжала на некоторое время. Как Бушик скучал. Наконец, она приехала. Встреча была теплой, нежной. Бушик хотел что-то сказать, глаза его стали влажными. Он лежал на кресле на спине. Неля склонилась над ним: «Буничка, хороший! Грустно тебе было без меня». Она стала почесывать за ушками, и тут из Буни поднялась дугой струйка и окропила ее. Буничка, что называется, уписался от счастья.

Наверно, он стал считать Нелю за свою маму. Он ходил за ней следом. А когда она читала, то прижимался к ней, смешно лежа на спине и согревая своим теплом. Его открытое доверие и благодарное тепло трогали ее и наполняли сердце любовью ко всему живому, что ползало, летало, росло, летало или пело. «Мы одной крови. И трава во дворе, и кошка Маня, и кенарь Август». Она обнимала Буню, гладила его. Ей казалось, что она обнимает и защищает весь живой мир, и в этой мысли ей было спокойно и уютно.

 

Если бы я не умела читать, то я бы с голоду умерла

Родители все время на работе, у сестры Клары, старше на несколько лет, свои интересы. Как ей это ни нравилось, но надо было таскать Неську всюду за собой. Таков был наказ мамы.

Так Неська впервые попала в кино. Они сидели на первом ряду прямо перед экраном. Зазвучала музыка, кто-то на белой стене говорил, но его не было видно и вдруг на полном ходу на нее помчался паровоз. Огромный, колеса крутятся, свистит, пар во все стороны… Неська, что тот поросенок, завизжала от страха, свалилась под сиденье и полезла вперед, закрыв глаза и отчаянно визжа.

Откуда-то из темноты появилась дежурная:

- Гражданочка, мамаша, поймайте своего ребенка и выйдете из зала.

- У-у-у-у, кандалы мои каторжные – рычала дома Клара. «Все, надоела ты мне. Сиди дома. Такой фильм, мы стояли за билетами весь день, а ты! Все из-за тебя. Вот тебе на, научись читать. Буквы знаешь – читай. Приду, спрошу.

Лохматая тетрадка полетела в Неську, та едва успела увернуться, что бы не попала в лицо. В двери щелкнул ключ.

Подолгу дома одной, что еще делать, как не читать. Совет сестры пришелся к месту и ко времени. Правда, книг было маловато. Какие-то буквы Неська знала и тоненькая, лохматая книжонка стала настольным букварем.

- Ппп -ррр-ииии-ззз-рррр-ааа-к… при…-зр… н аак к Каля, а кто это признак, это человек такой, да ?

- Что ты такое читаешь, не признак, а призрак. Это привидение… Читай дальше, балда.

- б… р…о…д…и…т… п…о.. Е..в…р…е..о…п….е..

Cтановилось страшно, и книга летела в угол. Неля, прижав кота Ивасика, или цыпленка в шапке, пряталась с головой под одеяло. Выждав и убедившись, что призрак не появился в комнате, она брала в руки гербарий, книгу по земледелию Вильямса или кулинарную книгу.

Чтение стало ее самой сильной единственной страстью. Она просто не могла жить без книг. И как только было свободное время, тут же в руках появлялась книга. Она ела и читала, лежала и читала. Когда поздно вечером мама отбирала книгу, то потом она все-таки продолжала читать под одеялом с фонариком. Это длилось до тех пор, пока случайно мама не заметила свет и не отобрала фонарик.

Ее поражало, сколько было книг, разных, всюду. Она хотела прочесть все и потому читала по две-три сразу, боялась, не хватит времени прочесть. Однажды пропустила школу, не могла оторваться от Майн Рида. Зашла к подружке по дороге в школу. Пока та собиралась, Неська увидела на столе книжку в руки. Это был “Всадник без головы” Майн Рида. Попросила почитать, но та ответила, что ей дали на два дня.

Как открыла, так и закрыла на последней странице, не могла оторваться. Подружка тоже что-то интересное читала в то время и тоже решила «дочитать страничку». Два так обе и остались дома у Люды. Скандал был страшный, обеих мам в школу вызвали, ругали-ругали, но… простили, и не снизили оценку по поведению. Повезло.

Книги научили всему. Она обращала внимание на сноски внизу страницы и в конце книги. Если что-то было непонятно, шла в библиотеку, где читала словарь иностранных слов или Энциклопедию. Она запоминала или записывала, что нужно прочесть еще, чтобы разобраться в чем-то непонятном. Поставила цель завести свою библиотеку дома. Мир становился шире, умнее, интереснее.

Она плохо чувствовала себя, когда приходила в обычный магазин что-нибудь купить. Не понимала что к чему. И считала, что надо покупать все, к чему прикасалась. Зато в книжном все было на своих местах. Пахло краской, книжной пылью. Знакомые фамилии авторов на корешках и обложках книг были как родственники или друзья. Здесь она могла вывалить на прилавок копейки и рубли и пересчитывать, соображая, какую книгу она может купить прямо сейчас, а какую потом.

Домашняя библиотека началась с «Графа Монте-Кристо». Дюма, имя автора, в тот момент ей пока ничего не говорила, но зато какой граф на обложке. Она выбрала несколько книг и долго не могла определиться, что же купить. Денег было в обрез и сделать выбор было непросто. Граф в цилиндре с горящими глазами победил. Она отдала за два тома все до копейки сэкономленных и собранных за долгое время денег. Она не ошиблась в предчувствиях, когда счастливая, придя домой, сразу же стала читать первый том. «Проглотила» оба тома, поставив целью прочитать все книги всех Дюма, которые есть в мире.

Книги выручали во всем. Что хотелось знать, чего не знала – все можно было узнать из книг. Книги научили всему, что она со временем научилась делать или узнала.

Во взрослой жизни, не умея ничего готовить, кроме картошки в мундире, сваренной в электрочайнике, взялась за кулинарную книгу и воскликнула: «Какое счастье, что я умею читать, иначе мы бы поумирали с голоду!».

 

Ну, прямо сметана какая…

В школу она пришла с хорошим умением читать вслух и про себя и сразу же записалась в школьную библиотеку и в городскую. Брала книги у тети Наты Казимировны. Она часто усаживала Нелю в кресло и просила почитать. Сама она всегда лежала на диване, всегда болела, и слушала, порой исправляя ударения или отвечая на вопросы, что это или то. Что было не дочитано, уносилось домой, а потом тетя Ната спрашивала и внимательно слушала, как Неля рассказывала о том, что же было дальше. Беседы с тетей Натой стали настоящим праздником. Иногда они выдумывали, что будет дальше, а потом проверяли, угадали или нет.

Время шло. Финны радовались тому, как Неля быстро обучалась

чтению и разговорной финской речи. А в школе, где занятия шли своей чередой, проявилась самая настоящая англичанка, она вела уроки английского языка. Высокая, в неизменном темном в полоску костюме с белой блузкой. Большое овальное лицо в светлых кудрях возникало вслед за рукой, в которой был карандаш или книга. Она спрашивала по-английски «Что это?» Ее появление откуда-то сзади пугало. Неська вздрагивала и плохо соображала. Ей хотелось удрать из класса и спрятаться под лопухами за сараями.

Зато финский становился все понятнее и ближе. Дядя Вяйне и тетя Хильда с удивлением смотрели на белобрысенькую девчушку, которая таr все быстро схватывала на лету. Спонтанные уроки проходила на кухне, где жарили белые бобы кофе, а затем мололи на ручной мельнице и заваривали ароматный кофе. Разговоры на финском продолжались и во дворе, где жили финские семьи. Скоро финны решили, что Неське пора учиться читать на финском. Начали с газеты.

Да и дед Мойша, улыбался, когда она по-еврейски спрашивала о чем-то. Он даже не так сурово ругал за то, что сквозь дырки забора рвали черную смородину. Понятно, свои люди говорят на своем языке.

Как интересно жить, как интересно учиться! Одна только математика отравляла счастливое существование.

Но родителям мечталось уехать на юг, к теплу, морю… И уехали, Неська с ними, конечно же, уехала на юг, где солнце такое яркое, что больно глазам смотреть на белую стену. Так им рассказывала о юге учительница географии.

Когда приехали, то было просто нечем дышать. Какие-то незнакомые запахи, жара – все это так не нравилось. Позже узнали, что так пахло море…

Новая школа оказалась хорошей, но в ней не было финнов, а были армяне и греки. И даже один даже чех. Но не было той охоты узнать, как они говорят на своих языках. Жили далеко друг от друга, город был больше, да и сама уже была старше, интересы другие.

Вначале жили на квартире. Все вместе в маленьких двух комнатушках. Колонка во дворе. Еще был колодец. Даже не колодец, а так родничок и яма, наполненная водой из родничка. Здесь брали воду мыть полы, стирать. Как-то Неська пришла к колодцу, наклонилась и чуть не упала в него от страха. Из травы на нее смотрели неподвижные глаза. Она всмотрелась и в траве увидела огромную светлозеленую лягушку. Таких больших она еще не видела в жизни. Неська выронила ведро из рук и убежала домой. «Клар, Клар, ты знаешь, что я видела сейчас у нас в воде?».

Вдвоем она пошли к колодцу, но там уже никого не было. Через пару дней лягушка опять внимательно рассматривала Неську из травы. И тут Неська решилась на отчаянный шаг. На следующий день она пришла с ведром с крышкой и быстрым движением накрыла лягушку и закрыла ведро. Выйдя из калитки, прошла на лужок и, зажмурив глаза, выкинула лягушку. Она была довольна собой, она преодолела себя, она храбрая, не трусиха, как смеялась над ней сестра. Теперь она будет ходить за водой и никого не бояться.

Но прошло несколько дней, и ужас охватил ее – лягушка опять смотрела на нее из травы. Теперь она набирала воду из колодца, когда в траве ее не было. Пускай сестра дразнит ее трусихой, но она и впрямь боялась, что лягушка бросится на нее и съест.

Комнаты снимали у армянской семьи с пятью детьми. Все мал-мала меньше, смуглые и темноволосые. Когда поселились хозяйка тетя Ася и дядя Вано пришли знакомится. Тетя Ася бесцеремонно подошла к Неське:

- А ты что вся такая белая? Как тебя зовут?

Тетя Ася дотронулась до головы потрогала завитушки волос и руки Неськи, а потом облизала свой палец:

- А эти кольца свои, чем навиваешь? Ну, прямо сметана какая…

С тех пор она так и звала Неську сметаной. Неська, понятно, злилась, но что она могла сделать. Поэтому Неська, завидев тетю Асю, старалась не попадаться ей на глаза.

На юге поразило сразу то ,что никогда не было снега, как-то противно пахло море, но помидоры были настоящие красные, сочные, а не те муляжи на полке в классе по ботанике на севере. Виноград, оказалось, рос не на деревьях. Но самое интересное было солнце. Учительница по географии показывала слайды и говорила: ‘А солнце там такое яркое, что днем больно смотреть на белую стенку.’ Такое было невозможно представить, но на самом деле это было действительно так.

Солнце, правда, было слишком сильное и до невозможности жаркое. Очень долго в течение многих лет она и на море ходила только после обеда, ближе к закату, когда солнце уже начинало садиться. Поутру было прохладно, а вот в обед после школы из носу ручьем текла кровь. Приходилось отсиживаться дома и ждать вечера. В первые годы после переезда Неська с сестрой ходили на море в сумерки и плавали до темноты. Один раз, уступив уговорам подруг, она пошла на море днем. Вечером кожа покрылась волдырями, и Неська стала походить на вареного рака.

Приехав в марте, они удивились несносной почти летней по северным меркам жаре.

В такую погоду на севере купались в заливе, а местные жители ходили в пальто, шляпах. Хорошо, что ей не купили новую шубу и валенки. Жаль только одного, что маме обещали достать для Неськи в этом году белые валенки.

Смешнее всего было, когда выпал снежок, отменили занятия в школе! Целых два дня можно было сидеть дома и читать вволю.

Утром солнышко взойдет,

Нос курносый щекотнет.

На юге у Клары и Нели появился брат – Вовик. Мама, по законам того времени, очень скоро пошла на работу, а Вовика смотрела тетя Надя, которая жила по соседству и, конечно, Клара и Неля.

Вовик рос красавчиком- шоколадно-смугленький, смолистые брови вразлет, пушистые ресницы опушали глаза чайного цвета, как у мамы, волосы густые. Кудрявые, нос ровный с маленькой горбинкой, как у отца. Немного портили губы. Были узковаты, да и рот маловат.

Рос он поначалу медленно, был невелик росточком и весь прямо коричневый. Много бегал на солнце и пропадал на море с друзьями. Наверно, поэтому был тощ до невозможности, ребра выступали под кожей - мама так и звала его – “дети Конго”.

Совсем маленький был беспокойным , и долго Неля с Кларой мучились, пока он уснет. Что только не делали и сказки рассказывали , и песни пели, и пугали.

Иногда Неля начинала плести какие-то рифмы. Они складывались в песенки или просто стишки. Захотелось ей как-то написать сказку для Вовика. Но не получалась сказка, все как-то возвращалась к известным сюжетам. Бросила. Зато получилась колыбельная. Пели сестры ее, правда, на популярные мелодии, но слова им нравились.

Неохота спать детишкам,

И девчонкам и мальчишкам

“Cпи,” – подушка шепчет в ушко.

И обняло одеяло.

 

Прибежала кошка Нюшка,

Мягко спинку выгибала:

Можно-ль мне,

И я прилягу на краюшке,

На подушке.

Тихо лялю покачаю.

Колыбельную промяу.

 

За окном темным-темно.

Спать пора уже давно.

Спят деревья и кусты,

Спит трава , и спят цветы.

 

Ветер спит на облаках,

Дождик – в тучах,

Шмель - в цветах,

Детки в теплых люлечках.

 

Месяц в небо прикатил,

Сразу звезды засветил

К нам в окошко заглянул,

Все ли всюду тихо,

Нет ли в доме лиха.

“Cпите, спите, детвора,

Крепко спите до утра.

 

Утром солнышко взойдет,

Нос курносый щекотнет.

“Просыпайся, детвора,

Вам расти уже пора.”

По настроению эта колыбельная менялась, , она могла быть длиннее или короче . Слова сами складывались в рифмы, но не хватало времени записывать, а запоминать и вовсе не было возможности- они так быстро менялись.

Зато появилась новая тетрадь “ Мои сочинения” – имелись в виду рассказы, ну или повесть, а то может быть и роман. “ Эх, если бы… Вот проснусь утром, возьму чистую тетрадь и ручку ( нет карандаш, можно стирать и сразу же исправлять) и буду писать- писать и напишу… что-нибудь.”

Она просто млела от этого желания. Но на деле все ограничивалось дневником, куда записывала впечатления. Самым сильным было то, что, как оказалось, на юге трудно пропасть с голоду.

А Вовик подрастал , пошел в школу. Стали думать , что ему надо бы учиться музыке. Ну, конечно, обязательно. Неля помогла ему подготовиться к вступительному экзамену в музыкальную школу. Он прошел успешно испытание и был зачислен в класс аккордеона.

Все было бы хорошо, он уже достаточно проучился, мог играть небольшие пьесы. Но не мог он петь, не мог- и все. Это сольфеджио! Скольких ребятишек погубили эти мучения и диктанты по сольфеджио. Из-за него у многих испортились отношения с музыкой на всю жизнь!

Как-то раз Неля занималась с Вовиком сольфеджио. Пропели почти все номера из учебника по сольфеджио. Голос Вовика начал похрипывать. Возраст такой, когда начинается мутация голоса, т.е голос ломается. Как назло, в последнем упражнении надо было спеть фа-диез второй октавы. Спели до, ре, с трудом взяли ми, и тут Вовик пустил такого петуха, что Неля не выдержала, так расхохоталась, что свалилась с круглого стула прямо на ковер и начала кататься, задыхаясь от смеха. Вовик тоже слетел со стула и умчался из комнаты.” Все! Хватит с меня этой музыки!”

Так и не пошел. Так и осталось для мамы загадкой, ч то же случилось, почему он бросил музыку. Всякий раз, когда заходил об этом разговор, Вовик багровел, но молчал. Молчала и Неля. Тайна так и оставалась нераскрытой для всех, кроме них двоих.

Перед отъездом родители всполошились: Как же мы там будем жить ? На юге-то нет трески!” Откуда им это стало известно, осталось тайной., но факт фактом – на юге не было трески.

Мама , узнав на рынке цены, оставляла своим девчонкам деньги и список, что надо купить. Первый выход на рынок потряс их. По дороге навстречу шли люди , держа живых кур за лапы, безжизненные головы пти

цы уныло висели над асфальтом… . А какие огромные рыбины с двумя маленькими глазками на плоской голове. Верх черный, а брюхо светлое. Когда их несли на проволоках с рынка, хвосты подметали улицы. Это оказались камбалы. Рынок был огромным, а какие запахи летали над ним. Непонятные, но жутко вкусные. Они подходили к прилавкам и спрашивали, что это такое. Тут-то и вспомнились муляжи на полках, они были почти как настоящие. Да, это живые красные помидоры, совсем не такие, как из валенок, как на Севере, где дозревали махонькие, зеленые и горькие на вкус. “ А это что такое?” Тетки на рынке смеялись над ними, и они, молча, ходили и прислушивались, как люди, спрашивая о цене, называли те или иные овощи и фрукты.

Несмотря на то, что деньги выдавались только для покупок, им все равно удавалось сэкономить и купить лишнюю порцию мороженого. Сестры любили ходить на рынок!

 

Мой царь, мой раб…

Книги все больше заполняли жизнь, и все свободное время она посвящала чтению. Читала до уроков и после уроков и даже во время уроков, держа книгу под партой. Некоторые вещи были непонятны, хотя и были простыми , на первый взгляд. Во многих книгах при описании какого-то человека автор говорил, что он был волевым человеком. Понятно, что волевыми были солдаты и офицеры во время Отечественной войны, когда били фашистов и защищали наших. Ясно было, что летчики и партизаны тоже должны были быть волевыми людьми, а вот обычные люди. Она сама, например, должна быть волевой или нет. Зачем ей эта воля?

Она давно хотела разобраться, что к чему в этой воле и зачем она ей нужна. Еще в прежней школе на севере она подошла к учительнице по русскому языку, она же была и классной руководительницей:

- Зоя Ивановна, а я волевой человек или нет? Я вот хочу белые валенки, как у Клары, а то у меня все время серые или черные. Это воля?

- Видишь ли, Неля, волевой человек всегда ставить перед собой определенную цель, идет вперед, чтобы достичь ее и почти всегда достигает ее, а начатое дело доводит до конца.

Важно еще уметь сопротивляться. Если будешь поддаваться и не сопротивляться, то тебя будет с каждым разом все меньше и меньше. Поняла?

- Нет, не очень-то.

- Ну, слушай. Допустим, кто-то просить тебя сделать что-то. Ты знаешь, что тебя просят что-то некрасивое, неправильное, ты в душе не хочешь, но уступаешь тому, кто просит или , может быть, заставляет. Ты делаешь это и ты от этого делаешься хуже. Ты поступаешь не по совести. Ты не забывай, что я тебе сказала. Думай об этом, и со временем ты поймешь, особенно, если вдруг сложится такая ситуация.

Теперь стало более-менее понятно – цель, вот – что такое воля. Пусть каждый идет туда, куда хочет, а она, Неська, теперь наверняка знает, чего хочет она сама.

У нее появился блокнот в клетку, в нем легче писать левой рукой, а то строка уходит наверх и она “лезет в облака”, за что ее всегда ругает Зоя Ивановна Значит, она должна научиться плавать, не бояться темноты. Раньше не боялась, но прочитала “Вия” Гоголя, причем она была совсем одна дома с Ивасиком, и все. Боялась вечером выйти до двор. Итак, начну выходить , когда темно , во двор. Да, тетради и книги. Порой она начинала читать книги с конца, ей просто не терпелось узнать, чем же все закончилось, а в конце все понятно. Убирать за собой тарелки и обязательно мыть их. Вот что-что, но тарелки она ненавидела. Она их мыла, но при этом приговаривала: “ Еще одного фашиста грохнула”. Иногда тарелка падала на пол, но она не страдала от такой потери. Наоборот, ‘меньше мыть будет’. Мама удивлялась: ”На вас ничего не напасешься! Сколько можно покупать тарелок!” Ага, еще одно очень важное для нее – собирать заранее портфель в школу, чтобы поутру не метаться в поисках ручек, книжек, линеек и особенно дневника. Он постоянно куда-то исчезал.

Да, не злиться на Кларку, когда она ее дразнит “ Неля-капеля” или “Тпру-у!”. Она даже сказала, что это она назвала меня так. Мол, мама хотела назвать ее Нонна. “ Представляешь, что ты Нонна. Я легла на пол, стучала ногами и орала: “ Неля, Неля, не Нонна, не Нонна”.

Ну это еще ладно, самое страшное для нее были тетради. Как только появлялась клякса или ошибка, или ей не нравилось, как она написала, то немедленно выкидывала тетрадку и начинала новую. Это была задача номер один. Как она поняла, главное тут узнать свою плохую привычку и побороть ее.

Так. Вот еще что… Мама ее ругала, что куда бы они ни пришли вместе, Неська каким-то нюхом находила швабру и начинала подметать, причем мела, как дворник. Лишь бы мусор с глаз долой - по углам. И она начала бороться с собой. Ну, что делать, если решила стать волевым человеком.

Ей понравилось делать выбор между двумя, а то и тремя решениями. Вот, например, хочешь пойти куда-то , а охота туда и сюда. Хорошо бы сразу быть и там и там. Что нужно сделать: взять лист бумаги и написать знаки плюс и минус, а затем записывать, что может быть хорошего или плохого от каждого решения. Даже посмотрев на количество плюсов или минусов, станет понятно, что хорошо, а что не очень, а после этого принимать решение становится легче.

Блокнот всегда был при ней. Разными карандашами она делала пометки, что надо сделать в первую очередь, а что может подождать.

Скоро ей надоело быть чересчур правильной. Она прочитала какую-то сказку об очень воспитанной правильной девочке. Вроде Красной Шапочки. Идет эта Шапочка по лесу, вся обвешенная медальками. Медальки блестят и звенят. Услыхал злой серый волк звон медалей, прибежал и глядит на Красную Шапочку.

- Что это у тебя такое?

Стала Красная Шапочка хвастаться своими медалями. “ Эта за отличные оценки, эта за хорошее поведение, эта за то, что прыгаю высоко, а эта….”

Не дослушал ее волк и убежал, не захотел есть, уж очень она правильная-преправильная. Побоялся съесть и стать таким же правильным и скучным.

Испугалась и Неська, что станет и она тоже такой правильной- преправильной. На какое-то время перестала она истязать себя, а тут и лето подоспело. Веселее бегать и прыгать во дворе, играть в лапту, в казаков-разбойников. Летом можно было бегать чуть не до самого утра. О том, что время позднее напоминали летучие мыши. Их все боялись и сразу же разбегались по домам.

Чтение занимало все свободное время и незаметно научило ее обращать внимание на красоты и тонкости русского языка. Удивительно, что одно и то же можно было сказать по-разному, разными словами или разными предложениями. Это оказывается стиль, о нем она впервые услышала на уроках литературы и русского языка.

Скучно, было, конечно, читать учебник. Но уроки литературы были интересными, нравилась учительница Евгения Петровна. Она всегда рассказывала что-то интересное, чего не было в учебнике. Подсказывала, что стоит почитать. Часто она вызывала учеников к доске читать вслух отрывки из произведений авторов. Неля читала чаще всех.

Да, русский язык , литература и только литература, вот чем она займется в будущем. Евгения Петровна прочитала на уроке стихотворение Валерия Брюсова, которое поразило страстью любви к языку. Раньше они читали там всякие оды о русском языке, но это звучало по-другому. Она выучила его наизусть, и по дороге из школы яркие строки звучали в голове:

Родной язык

Мой верный друг, мой враг коварный.

Мой царь, мой раб, родной язык.

Мои стихи – как дым алтарный.

Как вызов яростный – мой крик.

Ты дал мечте безумной крылья,

Мечту ты путами обвил.

Меня спасал в часы бессилья

И сокрушал избытком сил.

Как часто в тайне звуков странных

И в потаенном смысле слов

Я обретал напев нежданных,

Овладевавших мной стихов.

Но часто, радостью измучен

Иль тихой упоен тоской,

Я тщетно ждал, чтоб был созвучен

С душой дрожащей – отзвук твой.

Ты ждешь, подобен великану,

Я пред тобой склонен лицом,

И все ж бороться не устану

Я, как Израиль, с божеством.

Нет грани моему упорству

Ты - в вечности, я –в кратких днях,

Но все ж, как магу, мне покорствуй

Иль обрати безумца в прах.

Твои богатства по наследству,

Я дерзкий, требую себе.

Призыв бросаю- ты ответствуй,

Иду – ты будь готов к борьбе!

Не все она поняла в этом стихотворении, да это и не особенно заботило ее. Но сила глубина чувства потрясла ее.

Она даже увидела единственную пользу от музыкальной школы. Вдруг ей захотелось переложить эту страсть к слову положить на ноты. Но, к сожалению, не умела она это делать. Клара бы могла, но ее не интересует это стихотворение, и читать она не сильно любит. Жаль, что так.

 

Нет, нельзя допустить, чтобы такое ничтожество, как она…

Она с удовольствием ходила на концерты и в театр. Случалось так, что концертов было много, а денег мало. Надо было или выбирать, или брать самые дешевые билеты. Она брала входные и стояла весь концерт. Зато кого она только не слушала и не видела. Удивляло то, что фамилии были интересные. Вот возьми, к примеру, Нейгауз- это же “новый дом”, хотя она не смогла перевести фамилии – Нэлепп, Паверман, Ойстрах или Гафт. Но это было не принципиально.

Особенно ей нравилась скрипка с фоно. Казалось, душа вылетала из тела, взмывала в высокую синь неба, спокойно парила над морем, затем она в самую высь и оттуда стремительно падала вниз в глубину волн. Взволнованная, она пришла на урок музыки. Пришла плохо подготовленная. А тут еще оказалось, что директор школы Анна Сергеевна вызвала маму, “ Что будем делать, вы хоть и платите деньги, но она же занимает место. А ведь есть такие дети, кто хочет учиться и очень мечтает об этом.” Мама опять бросилась в слезы и уговоры, “давайте дадим ей еще один, последний шанс. Ну, не понимает она, глупенькая, в жизни ничего.”

Анна Сергеевна согласно кивала головой. Вспомнила, как в ее практике бывали случаи, когда родители заставляли своих детей учиться музыке, те сопротивлялись, а потом из них вышли хорошие музыканты. Один даже в Большом театре пел. И тут она сказала роковую фразу:

- Неллечка, ты же не знаешь, что будет в твоей жизни. Никто этого не знает. А вдруг музыка стане твоим куском хлеба.

Готовая уступит и пожалеть их обеих, Неля опять вернулась на свои позиции.” Как, она такое ничтожество в музыке, и она пролезет в высокое искусство, да еще сделает искусство куском хлеба. Нет, уж этого не будет. Точно не будет.” Она допускала, что научится, как Клара, подбирать мелодии и когда нибудь сможет “сбацать”, к тому же остался какой-т о год. “ Ну. Нет. Тысячу раз нет. Кто-кто она то знает, что она из себя представляет как музыкант. Вот петь, это да. Хор в музыкальной школе был очень хороший, жаль, что один раз в неделю. А исполняли какие вещи чудные. Кира Владимировна , взглянув на Владимира Васильевича, кивала головой и… казалось, душа уносилась в рай. “ Между небом и землей жаворонок вьется .” Да и школьный хор, которым руководил Григорий Иосифович, тоже был просто замечательный. Они часто ездили на конкурсы , побеждали. Вот на хор она и будет ходить, а тут мучиться – нет. “ Кусок хлеба…”- скажут тоже. “ Музыка- кусок хлеба!”

Убедительнее звучало, что школа это ведь образование и дед, как мама говорила, играл на скрипке и очень сожалел, что его не учили музыке. Понятно, до революции, какая музыкальная школа, да и дед Илья был плотником. Какая уж тут музыка!

Все, музыкальное образование она получила, хватит с нее , а так нет времени.

Заканчивался учебный год. Как-то Мила зашла к Неле. У нее был такой серьезный вид, что Неля, осмотрев на нее, подумала, уже не случилось ли что с бабушкой Милы, которая жила на соседней улице.

Но Мила спросила: “А что ты думаешь делать дальше?”

- Ты о чем? Вечером ? Не знаю. Читать , наверно. У меня есть интересная книга.

- Да нет. Не то. Ты пойдешь в 10ый класс или в техникум?

- Зачем? А какой?

- Мы же отличницы, без экзаменов, любой. Маслосыродельный есть где-то….

- А почему сыродельный?

- Как это зачем? Сыр будем лопать, молоко пить… еще масло сливочное, свежее.

- Да? Молоко вообще-то я люблю сухое. Такое коровой воняет.

Мила принесла справочник для поступающих в техникумы, и они начали читать его. Потом взяли карту и стали думать, какой техникум выбрать, спорили, доказывая преимущества того или другого. И все завертелось- закрутилось – справки, походы по техникумам, их было несколько в городе, чтобы узнать, что к чему.

Наконец, определились – строительный. Он есть в нашем городе, ехать никуда не надо. Только написать заявление, принести медицинскую справку и свидетельство из школы. Все выходило замечательно просто. Самостоятельная взрослая жизнь стоит на пороге. Они сидели и писали заявление.

В комнату вошла мама. “ Чем вы тут занимаетесь?” .Она подошла к столу, увидела справочник и заявление. “ И куда вы решили ?” – cпокойным голосом спросила она.

- В строительный. – хором ответили Мила и Неля. “ Вначале мы думали в маслосыродельный, там сыр, масло, но Неля молоко не любит. Да и уезжать отсюда надо, так мы решили в строительный. Чем плохо? “ – подробно объяснила Мила.

- Вы посмотрите на себя, строители! Там нужны мужчины. Cильные, крепкие ребята должны туда поступать.

- А мы чем хуже? - ответили обе.

Было видно, что спорить и убеждать их бесполезно. Ведь отнесут заявление в свою “взрослую жизнь”.

Мама подошла ближе, взяла Нелино заявление и порвала на четыре части:

- Будешь в школе учиться дальше! Поняла!

Мила тихонько схватила справочник, собрала свои бумаги и бочком выскользнула из комнаты.

На следующий день в школе она подошла к Неле :

- Ну что вы там решили? Сильно ругались и кричали?

- Конечно, а как ты думаешь?

Вдруг для Нели все определилось как-то само собой. Во многом этому способствовала и Мила.

Все мурлыкали песни Лолиты Торрес, но не знали слов. Как-то Мила пришла в класс и принесла слова. Вихрем новость разнеслась по коридорам. Девчонки из других классов прибегали к нам, переписывали слова. В разных углах школы звучали звонкие девчоночьи голоса о страданиях возраста любви. Но через некоторое время вдруг появились совсем другие слова. Текст песни был опубликован, и тут началась буря. Все мчались к Милке и ругали ее за неправильные слова и обман.

По дороге домой Неля спросила Милу о словах.

- Cлушай, а где ты взяла те слова? Чего это они все так разозлились, не понимаю. Слова хорошие, поются.

- Я сама перевела.

- Как перевела? Это же испанский.

- Ну и что. Я так по содержанию фильма поняла. И вообще-то, знаешь, мне кажется это так здорово быть переводчицей. Сидишь себе в штабе армии и переводишь приказы и всякие там бумаги. Вот где настоящая жизнь, это я понимаю.

Однако, осенью Милы в классе уже не было. Она поступила в строительный техникум. Все понимали, что это из-за отчима. Мать Милы его очень любила, но к Миле он относился плохо. И вообще был, наверно, непорядочный человек. Часто Мила приходила в школу заплаканной и почти всегда очень хотела кушать. Неля сочувствовала Миле и хорошо понимала ее, у нее ведь тоже был отчим, и тоже не самый лучший в мире.

Жизнь определилась, а Неська пропала

Но произошло событие, которое круто изменило Неськину жизнь.

В школе появились новые молодые учителя, супружеская пара. Григорий Иосифович вел историю, психологию, организовал хор. Тамара Кузьминична, жена, вела английский. Принесла на урок открытки, картинки, альбомы., значки, фотографии, словом, богатства с фестиваля в Москве. И … не иначе, как елка вспомнила про свое обещание. Жизнь пошла по-новому руслу. Купили дешевле, чем американцы Манхеттен!

Даже любимый предмет –литература вроде как потускнел. Нет, она не перестала читать, но теперь старалась читать переводную литературу. А ведь можно же переводить книги! Именно. Не сидеть в штабе, а читать и переводить. Как этой сразу в голову не пришло. Жизнь определилась. Не надо терять времени. Она как-то чутьем поняла, что самый главный враг жизни – время. Время палач всего – желаний, самой жизни. Ведь любую ошибку можно исправить. Понятно, что цена ошибки будет разной. Но ошибку времени ничем нельзя исправить. Время не вернешь. Оно жестоко и равнодушно.

Она тут же схватила свой блокнот в клетку и написала, что ей надо срочно делать- учить грамматику английского языка, читать книги каждый день, слушать радио, записаться в кружок английского языка. Дальше она поставила точки – видно будет, что еще добавить. Чтобы стать переводчицей надо хорошо подготовиться к экзаменам.

Но тут Мария Антоновна, классная руководительница, как-то подозвала ее к себе: “Неля, у тебя по всем предметам такие хорошие предметы. Ты ведь можешь получить медаль, если постараешься. Что тебе стоит подучить чуть-чуть математику. Попробуй, ладно.”

Ну что оставалось делать Неле? Марию Антоновну она очень уважала и любила. Кроме того, все жалели ее потому, что ее дочь Людочка, когда была студенткой пединститута трагически погибла на целине. Она так мечтала быть учительницей, как и ее мама Мария Антоновна, и вот однажды она поехала на самосвале в вечернюю школу, чтобы посидеть на уроке, походить по школе. А водитель был пьяным, летел на самосвале. На повороте машина наклонилась, и Людочка выпала из кузова. Людочка была студенткой четвертого курса. Мария Антоновна сразу постарела, сгорбилась, и часто видели слезы в ее глазах, особенно, когда она сидела над тетрадками или стояла, задумавшись у окна.

Неля взялась за математику, что делать, если обещала. В блокноте появилось слово математика, написанное жирным красным карандашом. Она добросовестно зубрила теоремы и логарифмы. Ей все это не нравилось, но слово есть слово. Его надо было держать и выполнять то, что обещала.

Но результата не было. Ее вызывали по математике, она все отвечала хорошо, лучше , чем раньше. Однажды она так напряженно готовилась к уроку по математике, что тут же и уснула . Проснувшись, глянула на часы: “ Опаздываю“, ужаснулась Неля. Накидав книжки и тетрадки в портфель, плеснув воды в лицо, помчалась бегом в школу.

Было около восьми, как обычно в такое время она была тут на перекрестке, где встречались ученики и шли дальше. Отсюда со двора выходила Галя и Оля, а из этого большого дома ребята. Несколько странно было то, что горели фонари. Она шла, оглядываясь в надежде услышать или увидеть знакомые голоса и лица. Вот и школа, окна освещены, видны ученики в классах. Она влетела по лестнице к своему классу и тут же остолбенела. Да, в классе есть ученики, но какие-то старые. Это не ее класс. Она закрыла дверь и посмотрела на надпись на двери – это был ее класс. И тут до нее дошло, “ это же вечерняя школа!”

Наградой было то, что математичка похвалила : “Я следила за классом. ты так хорошо объяснила логарифмы. Все поняли. У меня не поняли, а ты так хорошо рассказала .” Но …опять поставила четверку. По геометрии тоже поставила четверку. Словом, она тратила свое бесценное время, а зачем?!

- Мария Антоновна, знаете, я не буду учить вашу математику. Четверку я и так получу. Я все запоминаю глазами. Мне надо только посмотреть на правило или теорему несколько раз и все. Я вижу страницу , читаю ее, когда отвечаю. Зачем тратить столько времени зря. В институт конкурсы, медаль все равно не нужна. Простите меня. Я не могу. Понимаете, жизнь идет, уходит мое время, я должна сделать то, что я хочу, а тут эта математика отнимает его и мою жизнь. Нет, простите, но я не могу. Просто не могу тратить жизнь на ерунду.”

Любимым местом в квартире стал подоконник. Сидела и слушала то Лондон, то Вашингтон. Ничего не понимала поначалу, но эта музыка речи, эта интонация, от счастья, когда хоть словечко понимала, готова была расплакаться.

Да, она точно знала, чего она хочет. Переводить с английского языка на русский и наоборот. Хорошо понимать на слух и радио, и людей. Самой говорить, как они говорят. Да, она будет переводчицей.

В блокноте в клеточку появлялись новые графы для разных занятий и норма, сколько чего прочитать, написать, перевести, что повторить или уточнить.

На занятиях кружка, которые вела Тамара Кузьминична, читали стихи на английском языке. А что если их попробовать перевести? Вон Милка перевела песню совсем не зная испанского. А я чем хуже? Я в школе учу английский, значит, знаю его. Она начала со стихов, которые были напечатаны в конце учебника. Трудно-то как! Она не ожидала, что тут ее ждет столько трудностей. Оказалось, что многие слова просто неизвестны, в словаре не те значения. Пришлось купить большой толстый словарь, но и тогда не все слова подходили к смыслу фразы. Она поняла одну вещь, что ни за что не выучила бы русский язык.

Он такой, до невозможности, трудный. Ладно, в английском надо найти соответствующее слово, но в русском его еще надо правильно написать. Тут все меняется, склоняется, спрягается. А исключений сколько! Ужас!

Она показывала свои переводы учительнице . Тамара Кузьминична всячески поддерживала стремление Нели, подсказывала как лучше перевести то или иное предложение, ободряла свою ученицу. Показывала, сколько забавных таинств в переводе. в том юморе, который вдруг выпрыгнет откуда-то как дух народный.

Она привела один пример: Переведи : “Don’t fаther me!” Конечно: “ Не называй меня отцом! А как быть с этим:” Don’t mother me! “ Получается : “Не матери меня!”

В английском действительно все просто, все по полочкам. Тут подлежащее, следом сказуемое, дальше дополнения, а замыкают действо обстоятельства. Правда, если их несколько, то одно может выйти на нулевое, перед подлежащим, место. Все! Остальное стиль, красота фразы, изысканность слов и пр.

А сравни грамматику. Что куда ни поставь, с чего не начни фразу все будет понятно. Знаменитая фраза про охотника, который убил зайца. Если в английском поставить слово заяц на первое место, то кардинально поменяется смысл. Тут еще грамматическая тонкость пассивного времени, но все равно поначалу будет восприниматься заяц как исполнитель действия. Особенно это понятно тем, кто говорит на языке европейских групп, в первую очередь англичанам и немцам.

И впрямь жесткий грамматический закон аналитического языка сделал возможным машинный перевод. А вот перевод на русский тормозился. Ну разве это по-русски: “ Он ехал по подкованной железом дороге ?”

Помучившись со стихами и ободренная учительницей, Неля решила перевести Куприна на английский. Любимый, дорогой Куприн, кого же еще. Все было легко и понятно, кроме ‘ cвой‘ и ‘его’. Словарь дает одно и то же слово, но как это может быть… Куприна она не смогла переводить и сказала себе: “Это потом”.

Только лица мужского пола

А из Москвы, из того института, куда она обратилась за правилами приема, пришел ответ, мол, на переводческий факультет принимаются только лица мужского пола. Это была катастрофа, все рухнуло и в глазах потемнело.

Синяя от горя пошла к Григорию Иосифовичу.

Григорий Иосифович, меня дома все равно заставляют поступать куда угодно. Если я не поступлю, вы мне не поможете найти работу в книжном магазине, где работает ваш дядя?

Учитель прищурился и лукаво спросил:

- Неля, а ты понимаешь, что в магазине надо работать, а не читать книги?

Однако нужно было еще окончить школу, сдать выпускные экзамены, а там, кто знает, может быть , и правила изменят. Может быть, стоит поверить его словам. Временно она успокоилась.

А вскоре после этого разговора Тамара Кузьминична вошла в класс не одна. С ней был молодой парень. Они подошли к столу.

- Ребята, это Валентин Матвеевич, ваш новый учитель, - сказала Тамара Кузьминична.

На лицах появился вопрос: “Как это новый учитель?”

Тамара Кузьминична продолжала:

Валентин Матвеевич студент пятого курса. Он учился в нашей школе раньше, а сейчас учится в институте. Он на практике. Я тоже буду сидеть на уроках.

Новый учитель поразил произношением. Он говорил, как приемник. Неля слушала его, как слушают любимую музыку. Она не вникала в слова, в их смысл. Это было не важно. Как красиво, вот ей так надо научиться говорить.

Новый учитель подошел к доске, начал что-то писать. Ученики сидели и ничего не делали. Смятение отобразилось на его лице.

- Тетради, раздайте тетради, - зашептала Неля с первой парты.

Чувства переполняли душу Нели. Она начала записывать свои впечатления в блокноте. “ А что если написать рассказ или повесть, может роман, о своем новом учителе?”

Но ничего не вышло. Остался печальный след от желания – “вот бы взять чистый лист бумаги и написать что-нибудь стоящее.”

Практика нового учителя скоро закончилась, и Тамара Кузьминична опять вела уроки. Как-то она подозвала Нелю и сказала ей:

- Хочешь проверить тетради по английскому языку?

- Я? Не знаю. А смогу?

- Попробуй, - учительница дала две стопки тетрадей по двум классам.

 

“ Что тут такого трудного, подумаешь проверить тетради. Ну, конечно, проверю.”

Дома она уселась за стол, застелив его чистой газетой и разложив тетради по классам. Заточила бритвой красный карандаш и раскрыла первую тетрадь. Не особо задумываясь, поставила оценку. Взяла другую, третью… Она проверила все тетради в одном классе, в своем. Последнюю тетрадь взяла свою и тут вдруг увидела некую закономерность. Вчера один одноклассник, который неплохо учился, у Нели попросил ее тетрадь по английскому языку. Она дала, она знала, что он перепишет упражнения. Ну и что. Такое было и раньше. Она, например, сама просила тетради по математике. Что было дальше, она не знала. Но именно это “дальше” вдруг стало видно в тетрадях. У него тоже кто-то списал, и так пошло по кругу. Несомненно, некоторые выполняли задание сами. Но Неля отчетливо увидела, как одна ошибка при переписывании повторялась, но в зависимости об успеваемости прибавлялись другие ошибки. “ Как же быть? ” Она не понимала, за что ставить оценку. Вышла из-за стола, походила, подумала.

“ Если ставить по справедливости, то это неправильные оценки. На самом деле все не так. Они списали у меня.”

Она нашла резинку и начала стирать уже выставленные в тетради оценки. Жирный красный карандаш стирался плохо. Появились дырки. Рядом с дырками она выставила новые оценки, справедливые, как она была уверена.

Тамара Кузьминична, открыв тетрадь, помолчала, а потом сказала:

- Если тебе придется когда-нибудь ставить оценки, никогда не исправляй их. Пусть остаются те, которые поставила первыми, но думай вначале, а не потом. Больше Неля тетрадей не проверяла. Она по-прежнему настойчиво училась ,выполняя свои задания прочитать и перевести столько-то страниц, выучить определенно количество слов и написать упражнения. Порой она не могла разогнуть спину и встать на ноги от долгого сидения, но она упорно выдерживала свой график.

Приближалась весна, а вопрос о том, что же делать дальше так и висел. Вот и закончилась школа. Когда шла прощальная линейка во дворе, хлынул настоящий ливень и можно было сколько хочешь реветь, не скрывая слез в страхе от неизвестности и от потери счастливого дома – детства.

Заканчивались сроки приема документов в институты. Дома нагрузили книгами и отправили поступать в ближайший пединститут. Дотащилась с чемоданом до автостанции, приехала…. И по объявлению в институте нашла квартиру прямо напротив библиотеки!

На экзамен шла дрожа, первая едва двери открыли. Но сидела в коридоре, боясь зайти, наслушавшись местных, ‘cтоличных’. Они хвастались: ’Я вот с этой занималась, а Татка с той, у окна… А ты с кем?’

- Господи! Ну, чего ты сюда приперлась? – сверлила мысль.

Так она просидела почти весь день до самого конца экзамена. В коридоре было душно, в солнечных лучах играла пыль, потом стало сумеречно.

Вошла почти отупевшая и одуревшая. Ей попался отрывок из книги, который она читала. Со всеми заданиями она справилась легко.

- Девочка, а кто тебя учил английскому?

- Тамара Кузьминична Белькинд.

Она получила пятерку, но даже не обрадовалась ей, так она устала. После этого раз и навсегда решила , никогда больше не идти последней отвечать. Будь, что будет, но не последней.

Кто ты? Что ты?

Дождливое ненастное небо давило, укладывало на кушетку. Перед глазами возникала картина густого слоя пыли, который превращался в маленькие кратеры, а затем они сливались в одно единое целое. По стеклу текли ручьи, а ровный шум дождя и капель усыплял. В тихой полудреме часы спрашивали: “Кто ты? Что ты?”.

Она тихонько лежала, задумавшись в поисках ответа. Иногда она слышала, как Клара жаловалась , что ее длинноносую и черноволосую дразнят еврейкой. Мама что-то утешительно в ответ говорила.

Но однажды и Нелю спросили, кто она. “Евреи черные,”- думала она, “а она ведь белая, так, кто она…” Ее недоумение по этому поводу не проходила, а, напротив, возрастало, когда она находила маму у приемника. Мама слушала радио Иерусалима. Ей нравилась музыка. Она как-то хитро умудрялась уходить от прямых ответов. Время от времени вопрос вставал и опять-таки оставался без ответа.

Одна знакомая с чего-то вдруг заявила:

- Я смотрю на тебя. Ты на 80% еврейка.

- С чего ты взяла? И почему на 80%.Я об этом не знаю, а ты знаешь. Моя жизнь была бы проще, если бы это было так.

- Я вот за тобой наблюдаю. Знаю. П о виду, по поведению. Т ы всегда куда-то стремишься, чего-то хочешь.

- И что? Это плохо?

Радости в жизни это не добавляло. Она по другому кругу стала опрашивать двоюродного брата, написала тете письмо. Но все молчали, как партизаны. Прямо табу какое-то. Смущала фотография деда Ильи на старинном куске картона. Мама хранила ее , запрятав куда-то от всех . Только один раз показала ее Неле. Это мой папа, твой дед Илья. На фотографии был кудлатый, классический, в Нелином понимании, еврей.

В институте среди девчонок было убеждение, что надо выходить замуж за евреев, мол., не будет проблем с деньгами, они умны, не пьют, да и обед еще приготовят. От кого –то попало стихотворение, говорили, что автор Маргарита Алигер. Она его долго хранила, но он затерялось, а памяти остались несколько строк: И в чужом жилище, руки грея,/ Старца я осмелилась спросить: / “ Кто же мы такие?” / Мы – евреи, как ты смела это позабыть!/

Соседка успокоила своим философским подходом. “ Чего тут люди ломают головы. Бог один. Кто он был? Все произошли от одного отца. Что тут делить? Живи по совести, по книге Жития. По Библии. Делай по своей жизни свое дело , а остальное не важно. Поняла?

Не долго мучаясь, Неля взяла в руки “Забавную Библию” Таксиля. В библиотеках другой она не нашла. Там она прочитала, затем выписала Заповеди и стала учиться жить правильно. У одной из подружек отец плавал на танкере и привозил ей красивые платья. Не было сил спокойно смотреть на эти платья, блузки, кофточки. Так хотелось иметь такие же. По дороге домой или в школу Неля бесконечно повторяла себе : “ Не завидуй. Не завидуй.” От жалости к себе на глазах выступали слезы, но губы шептали и приказывали не завидовать.

Кажется, она приучила себя не завидовать и заодно к простой одежде. Когда в институте куратор курса “костлявая Лиза” сказала, что на практику в школу надо надеть что-нибудь серенькое или черненькое, а “ волосеночки заколоть за ушки”, она совсем не воспротивилась. Надо, так надо, что еще тут сделаешь.

Тетя Лена

Она снимала угол в полуподвальной комнате, у хозяйки. Бывший мужской мастер –парикмахерша , была суровой и не особенно выбирала слова. Зато сразу было понятно, что хорошо, а что плохо. Попала Неля к ней случайно.

После очередного вступительного экзамена она обедала в столовой . К столику подошла девушка с подносом в руках: ” Сюда можно сесть? Cвободно?”

За обедом разговорились , познакомились и вместе вышли на улицу. Оказалось, что им по дороге. Таня, так звали девушку, разыскивала свою тетю Лену. Таня приехала из далекого сибирского городка Ачинска. Тут у нее было много родственников. Сегодня она решила посетить тетю.

“Давай зайдем к ней вместе. Я к ней ненадолго. Побудем и уйдем.”

Тетя жила в центре города в старом небольшом двухэтажном доме. Когда вошли во двор и спросили, оказалось, что у нее одна комната в полуподвале. Комната оказалась довольно просторной, но несмотря на два окна с железными решетками чуть выше уровня земли. Из окна виднелся двор с сараями и колонкой, возле которой стоял деревянный стол с двумя скамейками. Тут собирались посидеть и посудачить женщины после того, как они наполнили ведра водой, или по вечерам.

В центре комнаты большой квадратный стол, покрытый зеленой клеенкой.

Прямо напротив двери за столом кровать с горками пышных подушек по краям. Рядом с кроватью шифоньер, а между ним и печкой большой сундук, над которым была вешалка с верхней одеждой.

Елена Моисеевна, - нам навстречу двинулась большая, немолодая женщина.

Она знала о приезде Тани из письма, и потому официальное обращение было адресовано Неле.

- Деточка, садитесь сюда, вот сюда, а как Вас зовут, а что Вы здесь делаете, а где познакомились с моей Таней – не переставая говорить, она взяла Нелю за руку и усадила на стул под окном, около старинного трюмо, застеленного вышитой дорожкой и заставленного разными безделушками . И тут же сменив тон на жесткий начала отчитывать Таню:

- А где твои косы? У кого рука поднялась отрезать такие волосы! На кого ты похожа! На мужика! А губы , губы-то размалевала… А ну сотри сейчас же!

Правая рука ухватила прядь Таниных волос и вцепилась в ее ухо. Несколько раз Неля испуганно привставала и хотела уйти , но рот Елены Моисеевны расцветал улыбкой, золотые зубы блестели на солнце, левой рукой с папироской “Север” зажатой между пальцами, она приказывала Неле сидеть и опять сладким тоном:

- Посиди, посиди, деточка. Сейчас чайку попьем, арбузика поедим.

Делать было нечего, и Неля медленно оседала и сидела, оглядывая комнату. На трех портретах она увидела Елену Моисеевну. На одном она была в вечернем длинном платье, зонтик которого красиво расположился вокруг ножек стула, на котором она сидела. На другом портрете она стояла в пальто с большим меховым воротником , опершись на спинку кресла. Еще один портрет над диваном крупно показывал лицо хозяйки. Ее длинные белокурые локоны свисали на плечи, губы растянуты в улыбке. “Прямо светская дама ,”- подумала Неля.

Тетя Лена вышла в коридорчик поставить чайник, все ругая Таню за прическу за платье и еще за что-то.

Пришлось и чайку попить и арбузика съесть.

- Заходи, деточка, как поступишь. Обязательно заходи, чайку попьем.

С Таней больше не довелось увидеться, а Неле предстояло сдать еще два экзамена.

Она обомлела, когда увидела свою фамилию в списке поступивших, и помчалась на почту послать домой телеграмму. Ура!

Разъезжаясь по домам, девушки договаривались о встрече в конце августа. Неля тоже договорилась с Тамарой, что будут жить вместе. Тамары отец по долгу службы часто бывал в центре, и она сама предложила , что как-нибудь подъедет с отцом и найдет комнату на двоих, а встретятся они уже тридцатого августа у железнодорожного моста в пять вечера.

Тамара ждала Нелю в пять вечера у моста, как договорились, но квартиру она не нашла.

Быстро темнело, зажглись яркие низкие южные звезды. Надо было что-то быстро делать. Но что? Вот тут-то Неля и вспомнила про Елену Моисеевну. Хоть переночевать, может , пожалеет и пустит , а там надо что-то искать.

Во дворе было очень темно. Девушки поставили чемоданы и сумки перед лестницей. Скоро Елена Моисеевна появилась. Она разрешила себя звать тетей Леной. Была она в полном смятении. Что делать – их две, а у нее одна комната. “Нет, нет. Спите на вокзале, ничего страшного, со всеми бывает, а завтра утречком и найдете что-нибудь.” Она только вышла на пенсию, ей отдых нужен, а тут одна забота с этими студентками.”

Как они ее уговаривали, как долго просили. Наконец, она подобрела.

- Ладно, пойду к Христине, посоветуюсь с ней, - смягчилась она и исчезла в темноте. За клумбой слабо угадывались очертания еще одного длинного одноэтажного дома.

Девушки сели на чемоданы. Откуда-то сверху показалась полоска света и опять стало темно. Где-то были слышны шаги. И тут на них кто-то наступил, они свалились с чемоданов, а сверху на них сыпались корки арбузов, летели арбузные семечки и лился сладкий липкий сок. Огромный мужик матерился безо всякого стеснения, он нес мусор к ящикам , после яркого света, в темноте он ничего не видел, да и “что за дуры расселись на дороге!”

А тут появилась тетя Лена с соседками Христиной и Нинкой, еще кто-то что-то говорил в темноте. Все расхохотались, когда на веранде сверху зажгли свет, чтобы узнать, что там такое происходит во дворе. Картина была развеселая. Неля с Тамарой сидели на земле, с волос лился сок, на платьях были корки, семечки прилипли к щекам и волосам. Сосед, молодой мужчина, лежал на клумбе, накрытый подносом, рядом валялось мусорное ведро.

На ночь их пустили. Тетя Лена отгородилась ширмой и стала вслух вспоминать, кому можно показать студенток и порекомендовать на квартиру.

Желающих их принять на квартиру не нашлось Соседи группами и по одиночке приходили посмеяться над вчерашними событиями и заодно посмотреть “на студенток’.

- Девочки скромные, хорошие, плохих не берут в институт- заключила Христина, -возьми их, Лена. Ведь и прибавка к пенсии будет. Веселей к тому же. Ты уже не на работе.

Так, они остались . Неля прожила у тети Лены все пять лет. Видя из окна только ноги, она научилась узнавать людей по походке. Жить у тети Лены было нелегко , и в то же время весело. Нельзя было оставить книги на столе, сразу же тетя Лена относила их в сарай, в какое-то необъятное железное корыто. Спать она ложилась рано и ворчала, если девушки приходили поздно. Когда была уборка, то ходила и пальцем проверяла осталась пыль или нет. Зато она умела гадать на картах, а по воскресеньям они не вставали с постелей, пока каждая из них не расскажет, что приснилось, а тетя Лена не растолкует, что к чему. Если в комнате пахло наваристым южным борщом, это означало только одно – тетя Лена получила пенсию. Когда совсем не было денег кормила мучным супом с луковой зажаркой. Она рассказывала, что такой суп ели всем двором во время оккупации.

Была тетя Лена трудным человеком. Никакие доводы она просто не воспринимала. Читать не умела и не хотела учиться. Неля попробовала обучать ее, но та скоро устала, мол, что ей тут осталось жить, зачем “забивать голову на старости лет всяким мусором.” Но девчонки знали, что если будет невмоготу, то тетя Лена выматерит по-парикмахерски , но всегда поможет и не оставит погибать – слишком много несчастий она сама пережила за свою жизнь и понимала, как много значит человеческая дружба и помощь.

По праздникам, на Рождество и на Пасху она ставила пироги. То было сущее мучение. Всю ночь тетя Лена не спала , вскакивала смотреть тесто. Но приносила много пирогов и других угощений от соседей. Однажды принесла кастрюлю кислой капусты и банку огурцов. Поставила на стол: “ Ешь, Неська, сколько хочешь.”

Неля удивилась, что та назвала ее так, как называла мама, и стала угощаться. Неля читала и ловила из банки огурцы. Не очень скоро тетя Лена пришла и удивленно посмотрела на Нелю:

- А где огурцы?

- Cъела.

- Что, все? А что больше нет? В банке остался только рассол..

Однажды она застала Нелю, когда та ела лимон, как яблоко. Откусывала куски , с кожурой. Тетя Лена в дверях схватилась за скулы и вылетела из комнаты. Долго после этого тетя Лена ходила и присматривалась к Неле.

На всякий случай она приказала обеим не подходить к воротам двора с парнями, чтобы не говорили, что у нее девки непутевые живут.

На четвертом курсе за отличную учебу Неле предложили общежитие, но она решила остаться. Тут в центре, все близко. Однажды во время практики тетя Лена уезжала повидаться с родственниками, пришлось пожить в общежитии. Нет. Она останется здесь в тети Лены. Она знала, что ее книги, юбки, кофты и туфли будут на месте, Она всегда найдет оставленную еду и не останется голодной. Да, там веселее, но здесь спокойнее, привычнее. Да и что такое один год, если тут прожила целых четыре года.

Пять лет пролетели, как один день, полный тревог и радости

Храм науки

Учеба в вузе оказалась до смешного легкой. Одним из первых занятий были лекции и семинары по Истории КПСС. Впервые она готовилась к семинару и начала писать конспект по заданной теме. Она открыла тоненькую книжечку и прочла знакомые слова : “ Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма!” Это же ее букварь, по которому Клара учила ее читать.

Учиться в вузе оказалось намного легче, чем в школе. Не было химии , физики, которые крали время. К тому же жила там же рядом с институтом и с публичной библиотекой. Книг можно было читать вдоволь. И читала. Ходила с сеткой, чтобы все донести, что можно выбрать в свободном доступе по две-три книги из каждого отдела. Да еще иностранный отдел. Разве в руках все донесешь?

Были занятия по русскому языку и читали лекции по зарубежной литературе, что было пределом ее мечтаний. Она была счастлива всем, но произошло нечто невероятное.

Специально, чтобы не пропустить ни единого словечка из лекции по зарубежной литературе, она села за первый стол прямо перед кафедрой, за которой преподаватель читал лекцию. Она приготовила и разложила ручки для левой и правой руки (на случай, если устанет правая, то она начнет писать левой) , поставила пузырек с чернилами.

Перед нею на столе лежал раскрытый учебник на той странице, где была тема лекции. Что она увидела- потрясло ее. Лектор слово в слово повторял текст учебника! Кошмар! Такого оскорбления она не могла вынести. Больше она не ходила на эти лекции. Лекции мало кому нравились. Преподаватель бушевал:” Посмотрим, как вы у меня сдадите экзамен!”

Действительно, экзамен было трудно сдать. Неля одна получила “ пятерку”. Она все ответила по билету, но преподаватель вертел зачетку и руках, думал , наверно, почему это она исчезла и не появлялась, несмотря на все угрозы деканата. Тогда Неля задала вопрос о том, почему Толстой не любил Шекспира. Об этом она вычитала в книге В. Шкловского о Толстом в серии “ Жизнь замечательных людей.” . Преподаватель оживился, обрадовался и долго отвечал на ее вопрос. Потом , как бы опомнившись, что это не лекция, поставил “Отлично”. Это была единственная отличная оценка на курсе.

Но иногда возникали неожиданные проблемы. Во втором семестре начался семинар по педагогической дисциплине. Она хорошо подготовилась к нему, все законспектировала и, когда вызвали по списку отвечать, спокойно встала. Но почему-то замедлила с ответом. В этой паузе она услышала напряженную тишину. Все ожидали, когда она начнет говорить, чтобы спокойно продолжать свои тихие дела. Она сама не знала, от чего она не может вымолвить слова. Она стала пунцовой. От осознания краски в лице, она совершенно смутилась. “Ну да, опять красная, как рак.” Вспомнила, как в школе после физкультуры Юрка спросил: ”А чего это ты , как побегаешь и попрыгаешь, становишься красная, как вареная свекла?” А Валька тут же ехидно ответила ему: ” Это потому, что она не аристократического происхождения.” Сама Валька очень гордилась своим лицом. Оно было цвета незрелого лимона – уже не зеленый, но еще и не желто-спелый. “Это говорит об аристократическом происхождении”? - была уверена она.

Все это тут же вспомнилось, и она села. Так и не отвечала все семинары. Пришлось сдавать долги. Очень удивился преподаватель, когда она показала ему все подробные конспекты, да и отвечала очень хорошо. Задумчиво взглянул на нее, поставил зачет, а на прощание сказал:

- На будущее может пригодится. Встала отвечать – не молчи. Ты. Ведь так хорошо говоришь.

Это действительно пригодилось. Она для себя придумала другое начало- как падаешь в море с вышки. Пришел и сразу же – бух!

Жизнь в институте шла своим чередом. Все было здорово. Не было только курса перевода. Привычная работать “сама по себе”, она набрала в библиотеке книг и – вперед!

А тут еще колхоз помог, тьма времени после кукурузного поля. Прочла Чуковского “Высокое искусство” и еще ряд специальных книгу по переводу . Жили в каком-то огромном сарае, где не было света, сделали нары, набросали соломы и все группы вмещались там. Хорошо предупредили взять постельное белье и свечку, так, на всякий случай. Так и читала, сидя на соломе , со свечкой. Сколько интересного она узнала. Например, про Литературный институт и стала мечтать, хотя бы заочно туда поступить на переводческий факультет. Ответ пришел неутешительный для нее, конечно, можно, но надо переводить на украинский, белорусский или любой язык народов СССР.

Она знала только русский и любила его. Общее языкознание было настоящим открытием, хотела перейти на филфак. Не решилась, надо было поступать по новой…

Томик Кэтрин Мэнсфилд потряс. Господи, какой язык. Как лаконично, просто и глубоко. Обложившись словарями тщательно подыскивала слова, поднимала справочники, спрашивала преподавателей.

Наконец, перевела несколько рассказов и отправила перевод одного рассказа в ‘Работницу’. Пришел ответ, мол, перевод хорош, но “советскую женщину не интересует жизнь буржуазного общества.” Жаль, конверт затерялся в переездах, но раньше, смеясь, показывала своим друзьям.

“ Вы попали в храм науки, “ – любила говорила преподавательница по английскому языку..

Да, права, их преподавательница по английскому языку. Институт настоящий “ храм науки”, пусть он в старом здании общежития, в некоторых аудиториях остались в стенах следы раковин и пол щербатый. Переполненная счастьем, она шла по слякотному снегу на первую сессию. “Она, Неська, учится в вузе и сегодня сдает первую в ее жизни сессию.”

Но во время экзамена случилось непредвиденное – от волнения у нее перехватило горло, вместо красивого правильного чтения и фонетики, из нее вылетал какой-то клекот и бульканье, похрюкивание. Ужас! Получила ‘четверку’.

- Неля, что с тобой приключилось, Я была уверена, что будет только

одна пятерка- у тебя. Но… - как бы извинялась преподавательница после экзамена.

“Не будешь же ей говорить, что ее идея “храма науки’ довела Нелю такого состояния, что та совсем потеряла осознание реальности. Небольшим утешением были слова экзаменаторов, которые удивились случившемуся, но в целом оценивали ее успехи очень хорошо. Жарская, неоспоримый авторитет по английскому языку, выпускница Ленинградского университета, учившаяся во время блокады, во всеуслышание заявила: “ Из этой девочки что-то должно выйти”.

В группе, в которой была Неля, оказались студентки разного возраста. Двое после школы, а другие успели поработать по два, а то и три года. Среди них часты были разговоры о том, что ‘они ничего не делали на сегодня . И к семинару не думают готовиться.”

Из чувства солидарности, “нельзя же идти против коллектива” Неля тоже перестала готовиться к занятиям. Ее ответы стали слабыми. Преподавательница удивлялась, а потом спросила: “Неля, что с тобой? Я просто не узнаю тебя. Что-то случилось?

Ничего не скрывая, Неля, по совести, все ей рассказала. Преподавательница оставалась серьезной: “ И ты им поверила? Я ведь вижу, что это не так. Им трудно, они ведь работали и многое забыли, понимаешь. Ты их прости, но сама учись.”

Скоро все встало на свои места, и Анна Ивановна во всеуслышивание сказала в группе на занятиях:

- Я довольна твоими успехами, Неля. Ты, как губка, впитываешь все. Я думаю, у тебя все будет хорошо. Большому кораблю, большое плавание.

Такую похвалу было приятно слушать, и Неля зарделась от удовольствия и похвалы.

Летнюю сессию она сдала всю на “отлично”. Во время каникул она ходила в библиотеку, на море. Однажды она заплыла далеко за дозволенную линию буйков, зажмурилась от яркого солнца и во всю силу легких закричала: “Спасибо тебе, боженька! Я счастлива! Ты бы знал, как я счастлива! Спа-а-си-и-бо-о!”

Когда она вышла на берег, люди рядом с ее лежаком удивились: “ А мы думали, вы утонули. Вы там так кричали.”

Тогда в море она узнала мерило своего счастья, вот это блаженство исполненной мечты.. Все другие успехи она понимала по этому блаженному состоянию тепла и нежности, независимо от разных обстоятельств. Теперь она точно знала, главное захотеть. Главное решиться и идти вперед по своему плану. Работать, как лошадь. Нет, пони. Она маленькая.

А это что такое , я Вас спрашиваю?

После защиты дипломной работы Неле дали направление в аспирантуру, но не в целевую, а так- сдашь, возьмут, так возьмут, а нет - так возвращайся по направлению на работу, а то не получишь диплом.

- А кто это тут у нас такой ?- журчал матерински заботливый голос сверху. – Деточка, Вы это сами написали ?

“Господи, кто же еще мог написать – здесь в этой комнате на виду у комиссии из пяти человек. Издеваются что ли…”

Тощенькая, измученная после государственных экзаменов, защиты диплома, этого фильма, который она снимала и сама монтировала для дипломной, она сильно отличалась от тех холеных, уверенных поступающих в аспирантуру с целевым направлением. Хорошо, что на три дня защиту дипломной перенесли, она так и пролежала пластом, даже говорить не могла. Тетя Лена даже врача собиралась вызвать. А те, только рот приоткроют, в ответ с улыбкой:

- Да , да. Хорошо. Достаточно.

- Единственное, что я могу для Вас сделать – предложить заочную аспирантуру у меня….

Был бы кто рядом, кто сказал бы “ в ноги падай, благодари, кланяйся и в поклонах лоб расшиби до крови от счастья.” Но не было никого рядом, никто так не сказал. Некому было надоумить, отказалась она от заочной аспирантуры.

И поехала Неля на работу в городишко, где выстроили о двух этажах универмаг и огромную школу на две тысячи , куда собрали из всех близлежащих школ детей, и на тебе – город. Вошла в школу и толкнула первую на пути дверь. Группа старшеклассников сидела за столом, на котором лежала кипа бумаг и газет.

- Здравствуйте. А где у вас тут директор?

- Привет. Заходи. Ты новенькая? Если в 10-ый.то давай к нам, мы 10-Б. Но вначале к директору, его кабинет в другом конце по коридору.

 

Мало ли что они напишут. Какое жилье, какие дрова, оплата за свет. Чего захотели! Наши два завуча на квартире живут, свое жилье строят, а Вы… . Завтра же выходите, Ваш 5- Г, без Вас они совсем разболтались. Вы у них классный руководитель. Таково было заключение директора.

В 7 утра она была в 5-Г. 45 учеников, из них 11 двоечников, класс на две группы на уроки английского не делится. Другие классы поменьше, тоже не делятся на английский. Она первая и единственная “англичанка” в школе. Не с кем делиться. Да, пятый Г есть действительно во всех смыслах такой….

На первое родительское собрание пришли все родители, в основном из-за того, чтобы взглянуть на нее. Некоторые такого же возраста, как и ее мама. Дура, дура, несчастная, ну почему ты отказалась от заочной аспирантуры, тогда была бы возможность удрать отсюда поскорее.

- Нинель Ивановна, помогите мне с Васькой. Не знаю, что делать? Девки-то мои хорошие, а с ним не знаю, что и делать? - жалуется мать Васи Женщине уж далеко за сорок

“ А Вы знаете, мой Юра пришел домой и говорит:” Мама, у нас новенькая учительница, такая молоденькая, моложе меня. Вы уж его не обижайте , он у меня хороший, ”- говорит измученная мама Юры.

Ох, уж этот Юра Бойко. Ему надо быть в десятом классе, а все в пятом. Баран какой-то, глаза навыкате, влажные кудри прилипли ко лбу. Вчера крик в коридоре, опять ее девчонки пищат. Так и есть, Юра. Схватил двоих за ноги и тащит за собой, а тряпку ногой подшвыривает. Она была на пороге, когда Юра забросил тряпку на лампочку, а тут и директор, как раз кстати, мимо проходил.

- Что это такое, я Вас, классный руководитель, спрашиваю ,- показывая на лампочку, украшенную грязными лохмотьями? –гремит бас директора.

- Тряпка, Александр Иванович. – Плохо Вы работаете с классом, плохо. Почему не в классе?

- - Я сегодня дежурю в буфете.

“Что же мне делать, ну что же мне делать? ” – в отчаянии думала она.

Когда Юра не ходил в школу было спокойнее, но из Роно пришел приказ привести его в школу. Пошли к Юре домой вместе с завучем и кем-то из Роно. Юра лежал на кровати, ноги сквозь железные решетки спинки на табуретке, кровать была коротка.

- Если переведете в 6-ой класс, т о приду.

Представитель Роно пообещал заставить учителей перевести его в школе. На следующий день Юра сидел уже на втором уроке, обычно приходил к четвертому или пятому.

Учитель по литературе поставил десять двоек на одном уроке. И тут Альбина Павловна , тоже учительница русского и литературы, накинулась на Николая Сергеевича:

- Что ж Вы делаете? Они фольклор, сказки проходят сейчас, дальше и книгу в руки не возьмут, читать и говорить разучатся!

Правду говорят, что мир мал. Оказалось, что Альбина Павловна училась вместе Людочкой, дочерью Марии Антоновны, Нелиной классной руководительницы. Вместе были на целине. Думали, что будут работать в одной школе, сделают школьный театр.

-Что ты расстраиваешься, ты им ставь в классах двойки по английскому.

Но Неля ходила на другие уроки, чтобы знать, что они проходят по математике, по русскому, литературе и была свободна только от физкультуры и, так называемой, сельскохозяйственной практики, во время которой они с метилами бегали друг за другом по школьному двору.

В пионерской комнате на крашенных серой масляной краской стенах решали задачи и писали диктанты.

По большому счету Аля права. Сидела как- то она на уроке у Николая Сергеевича. Спросил он Клименко Васю домашнее задание. Тот начал читать: “ Стали они работать…”

- Да не рабо¢тать, а ра¢ботать, слышишь ты, Васька.

Ладно, пишем диктант. Пишите, вначале прослушайте, а потом пишите:

“ Прошел дожди¢чок, стало лëхче дышать.”

Бедные, бедные, несчастные учителя, что им только не приходится делать, им просто не дают заниматься своим делом: педсовет на 5-6 часов – дело обычное, лекции для родителей и каких-то жителей., дежурство на агитпунктах, демонстрации, медосмотры, смотры художественной самодеятельности, профсоюзные, партийные, комсомольские собрания, педагогические чтения, собрания для родителей, предметные кружки и еще, что находило авралом по распоряжениям сверху.… .

Сказали бы написать список имен, кто был в классе – написала бы, все сорок пять, столько времени она провела с ними в пионерской, в походах, в поездках на море и в музеи и на соревнования и конкурсы со своим кукольным театром.

Заканчивался учебные год. Неужели правда, все ее одиннадцать двоечников перешли в шестой класс. Юра Бойко перешел сам, его перевели поддержкой из Роно.

Последний урок английского, на столе цветы с корнями и землей, а сзади раздается голос Васи Клименко:

- Я шел в школу… и по дороге нарвал Вам цветов.

Пережить еще ремонт и каникулы. Она вошла в класс, где сидели родители ее учеников:

- Мы просим Вас быть классным руководителем у нашего класса и в следующем году.

Вы ведь не уедете от нас? Мы уже говорили с руководством базы нефтяников, чтобы Вам выделили квартиру. Оставайтесь.

В конце года учителя проходили плановый медосмотр. Она ожидала своей очереди и уснула тут же на стуле в коридоре.

- Деточка, да тебе надо в санаторий, минимум на три месяца. Ты знаешь, какая у тебя температура – 34.7!

Синие московские метели…

- А ты как здесь? Куда?

- В Москву, на курсы.

- Не на Шаболовку?

- На Шаболовку.

- Тогда нам по пути, я покажу, как туда доехать.

Вот уж, действительно, нам всю жизнь с ним по пути.

Божко можно было назвать красивым парнем и, конечны, он был умным. Он всегда знал, чего он хотел, всегда добивался, чего хотел, всегда был впереди времени с флагом в руках. Они учились в одной школе, в одном институте, а теперь и здесь встретились в поезде – ехали на одни и те же курсы! Валерка всегда правильно выступал на встречах, собраниях, диспутах, всегда говорил то ,что в тот данный момент было нужно. Когда надо было кого-то куда-то выбрать, все дружно орали его имя. Он был рожден для выступлений, для того, чтобы его выбирали, так и шел по жизни всегда впереди. Его не смущало, что к нему относятся с иронией, он не понимал таких вещей. Лидер комсомола, он уверенно поступал в МИМО - но, верно, не хватило провинциальных связей, и он оказался в пединституте на истфаке.

Курсы располагались в центре Москвы. По утрам заходили в пирожковую позавтракать чашкой горячего бульона с пирожком или в Гастроном. В Гастрономе пахло свежемолотым кофе. В кафетерии автомат выдавал бутерброды с тонкими , как лезвие ломтиками сыра, ветчины или колбасы, чай.

Через пару дней они опять столкнулись с Валеркой:

- Хочешь, познакомлю с будущим мужем?

Она, молча, глянула на него. Не приняла всерьез. Себя, что ли, имел в виду?

Но окончились занятия, когда проходила мимо расписания, около гардероба увидела, стоит Валерка с каким-то парнем:

- Нель, это Вадим, я тебе говорил о нем.

Незаметно Валерка куда-то исчез, и они, не торопясь, пошли вдвоем по Москве. Осень была в тот год, золотая, теплая, красивая. Было 8 сентября. Попалось какое-то кафе. Зашли. С той встречи так и хранится глиняный кувшинчик с этикеткой ”Болгарское медовое вино”.

У Нели была договоренность встретиться со знакомыми в тот вечер. Она не знала, куда ехать, и они вдвоем долго искали остановку, дом:

- Подождешь?

Знакомые попрекнули, почему не пригласила Вадима войти. Как им объяснить, что она встретила его час тому назад.

Он не дождался, долго она была в том доме. До конца сентября им не удавалось встретиться. То он был занят, то она. Как-то в одном из холлов Неля увидела стенд “Наши спортсмены”, узнала Вадима и гадала, какая его фамилия.

А потом все изменилось, как прилипли друг к другу, то в кино, то в театр, то в библиотеке , то в лингафонном кабинете занимались вместе.

Однажды Неля его искала , зашла в лингафонный, его там не было.

- Напрасно это вы его разыскиваете, он не из тех, кто женится, - вдруг

сказала лаборантка. “ А кто Вам сказал, что я его ищу для этого ?- парировала Неля.

Ей это и в голову не приходило по той причине, что она, считай, из-под венца поехала на эти языковые курсы усовершенствования. В т о время модно было усовершенствоваться в знаниях языка всем и вся из разных отраслей производства. Все и перековывались, и совершенствовались. Уже и документы в ЗАГС поданы и родителями встречались. Приедет – и все. А эти встречи так, Вадим в институте учил английский, а тут взялся за французский, заодно подгонял и английский.

Терзал он ее одно время своими вопросами о грамматическом времени, которое он понимал как “потерянные иллюзии”. “ Как это по-английски?” И объясни правило ему , и давай сравним, как это во-французском и в английском, какая разница и сходство.

- Отстань со своими ‘иллюзиями’, не знаю я правил, понимаешь, не знаю. Что тебе надо перевести, я переведу…

- Как тебе выдали диплом?! У тебя диплом надо забрать, если ты не

знаешь этого.

- Не ты выдавал мне диплом, не тебе и отбирать, понял?

Правил они и правда учили мало. Поначалу грамматику вела “ костлявая Лиззи”. Она и впрямь была такой. Бледно-желтая, с буклями, любила она свои ключицы выставлять из декольте. Хихикала своим шуткам и прикрывала рот, в котором не хватало пары зубов. Вела практическую грамматику и была куратором курса. Плоская и темная, как стол, любила говорить на собраниях:” Я своей грудью вскормила факультет! Я знаю, о чем говорю!” Все лежали от хохота – груди не было, плоская как пустыня. Она тоже хихихикала со всеми. Потом наступили перемены, все правила отменили – учили без правил, по образцам. Повторяли, как попугаи.

Со второго курса у них в группе появилась новая преподавательница .Софья Исаевна. Рожденная в Лондоне, она объездила почти весь по-английски говорящий свет. Ее отец был в Торгпредстве. Кончилась его служба и Софушке пришлось работать. Она и училась с нами, заочно, чтобы получить право преподавать. Вынуждена была вести занятия по принятым законам – все перевод, да перевод на русский. Надо было слышать, как она говорила и переводила. Ухахатывались, а она розовела, бледнела, багровела. Спасибо тому, кто надоумил ее бросить этот цирк. Она заставила нас все объяснять по-английски. Поменялись ролями. Часто язык поворачивался не так, не те получались звуки и слова, и розовела наша Софья Исаевна:

- Ах, разве может приличная девушка такое сказать!

- Софья Исаевна, а что мы такое сказали? А как мы это сказали?”

- Ах, милые девочки, да разве можно такое повторить женщине?!

Группа гордилась тем, что у них есть Софья Исаевна. Сколько интересного, необычного они узнали от нее. Ну кто бы еще смог пропеть песенку на занятиях, показать , как танцуют тот или другой танец, из линий нарисовать на доске разные шляпы, цилиндр и котелок. Cколько раз она вспоминала ее добрым словом за “науку.”

Не раз, много лет спустя задавал и ей вопросы: “ Вы на Западе учились? Где?”

Вот и на курсах в Москве учеба шла легко, хотя считалось, что тут учиться непросто. Друг Вадима как-то сказал: “Тут у нас ночами учатся , а не спят”. “ “Это, смотря, кто? ”– не задумываясь, бросила она и ушла спать. Ночами она спала.

Время летело. Студеная метельная зима с голубыми снегами и ветром была в апогее Нового года.

Прозвенел звонок. В 211 аудитории заканчивались занятия, собрав книги, Неля подняла глаза. Увидела ало-красные крупные гвоздики. Они полыхали в проеме двери, лица не было видно. Гвоздики двигались на нее.

-Тебе…

- Чудно пахнут. Некоторые гвоздики красивы, но нет у них этого пряного

запаха. Я люблю такие…

- Я летом приеду к тебе. А?

- Будет поздно.

И тут все завертелось-закрутилось, времени до ее отъезда оставалось совсем мало. Куда-то Вадим бегал, кого-то уговаривал, брал какие-то бумаги, кто-то куда-то кому-то звонил.

Она была как во сне.

Падал редкий снег, было по-зимнему тепло, все сияло и блестело в солнце, повернувшем на весну. Лучше не скажешь: “ Мороз и солнце, день чудесный.”

“ Интересно, конец января, а тут такая махровая белая сирень… как была у нас на севере под окном, и гиацинты… Они пахнут… как сирень. На улице зима, а тут столько цветов ”

- Будьте счастливы, дорогие.

Все цветы были для них, для нее.

Это была настоящая, веселая студенческая свадьба: водили хороводы, пели свадебные песни, крали невесту и просили выкуп. Весь Союз был в группе, и обычаи разных народов из группы были соблюдены.

- А сейчас проверим, кто у вас будет в семье главный.

На полу протянули чей- то- ремень, глаза плотно завязали косынками.

- А теперь идите вперед.

Они постояли чуть-чуть и шагнули одновременно и оба, с правой переступили ремень.

- Да, - раздался тот же голос . “ Не часто я такое видел, чтобы один каблук на двоих приходился. Одновременно, с одной ноги, не наступили на ремень! Да! Пусть так будет всегда в вашей семейной жизни. Всегда!”

Когда они остались одни, то в ворохе цветов увидели желтые нарциссы. Были цветы красивы и пахли по- весеннему нежно, свежо.

Не сговариваясь, Неля и Вадим раздели букет на равное количество цветов, подошли к форточке и выбросили цветы.

Утром увидели, что желтые цветы замерзло повисли на ветвях дерева под окном и так и висели желтыми парашутиками до их отъезда

В тебе есть свет

Она сидела в маленькой тесной кабинке и смотрела то в зал на экран, то на свои записи.

Сидеть, не двигаясь, было неудобно. От резких движений в микрофоне мог возникнуть сильный шум, а то и тетрадь может свалиться на пол. Фильм заканчивался. Все можно двигаться и вздохнуть.

В окошечко было видно , как зрители встают с мест, кто-то одевается, друзья переговариваются друг с другом. Парочки сидят, им некуда торопиться. Она еще раз глянула в зал. Он был пуст. Неля собрала свои бумаги и выключила свет и пошла в холл.

Международный фестиваль женского кино шумел возгласами нечаянных и ожидаемых встреч ведь многие встречались не впервой. Отовсюду слышался смех и речь на многих языках. Гости фестиваля, видя ее бэджик, на котором было ее имя и слово переводчица, обращались к ней с вопросами или на помощью.

На одном бэджике она увидела: Эллен Керстин, Амстердам.

- Простите, Еллен, Вы из Амстердама

- Да, я там живу.

- А Вы знаете, где дом Анны Франк? Вы там бывали?

- Конечно. Я живу почти рядом, когда прогуливаю свою собачку, я про

хожу мимо.

Такие вещи казались Неле невероятными, прямо из другого митра. Как это возможно, неужели такое и вправду может быть…

Во время ланча в ресторане она оказалась за столом с канадками и американками. Энн Борин, кинематографистка из Нью-Йорка сказала ей:

- Дорогая Нелли, спасибо вам, вы очень помогаете нам всем общаться. В вас есть свет, с вами хорошо.

Затем была конференция и вечерний показ фильмов. Поездка по городу, конференция, просто разговоры, опять фильмы. Такая круговерть длилась несколько дней. У нее едва ворочался язык, так она устала, но совсем поздно вечером дома она рассказывала о том, кто приехал на фестиваль, какие фильмы привезли и показывали сегодня, что будет завтра.

Но вот и кончился веселый праздник кино. Отзвучали речи, сложены чемоданы. Гости разъезжались по своим странам с надеждой встретиться еще не раз.

А ты молодец, Неля. Будто всю жизнь работала синхронистом. Просто здорово, признаться такого мы от тебя не ожидали, - сказала Ирина Бронина , директор фестиваля.

Кому сказать, она тоже боялась, сможет ли. Дома она погладила родинку на правой руке, чуть повыше запястья. Она появилась недавно, и в же время а под руку попала газета, хиромант описывал родинки и то, что они означают. Родинка на руке, на запястье означала появление или проявление какого- то творческого дара, а также исполнение давней мечты.

“А ведь точно. Вот и проявился мой дар, и сбылась моя мечта, ”- подумала она.

Дома она сняла бэджик, погладила надпись. Она переводчица.

Перед тем, как заснуть на нее спустилось то блаженное чувство как тогда, в море. Она вспомнила свое отражение в зеркале - волосы не то седые, не то просто светлые, спокойные голубые глаза за стеклами очков.

Она улыбнулась: “Вот дурочка была когда-то, так хотела быть умной, седой и носить очки”.

Теперь и это есть.

Как все-таки хорошо, когда мечты сбываются. Любые. Это и есть счастье!

 

Сведения об авторе

Красюк Нинель Ивановна

 

Лауреат V Пушкинского конкурса, 2005 г

Лауреат премии Добрая Лира, С. Петербург, 2007

Лауреат открытого конкурса С. Михалкова и фонда Русский мир, Москва 2008

Домашний адрес

Минск 220030

8, К. Маркса, кв. 69

 

т 227 61 75

e mail wodan@mail.belpak.by

мб 161 96 34