Белый лист. Белый снег. Лист похож на заснеженное поле. Поле, которое ждет весну с ее черными проталинами. Лист ждет, когда я прикоснусь к нему графитовым карандашом, и он тоже , будет исчерчен черными словами-проталинами.

Зима для поля тянется вечность. Время для листа делится на секунды. Лист чуть подрагивает, ожидая: вот-вот на нем начнет рождаться что-то новое, стремительно-увлекательное или лирически-томительное. А быть может, это лишь шальной ветер поднимает снежную поземку на поле? Нет, это весенний ветерок шаловливо приоткрыл форточку и пытается сдуть бумаги с моего стола.

Белый лист. На нем можно написать все, что угодно. Набор бессмысленных фраз, или рекламный слоган, или слова любви… Можно написать письмо, можно нарисовать смешную рожицу… Можно скомкать и выбросить. Так и под снежной целиной иногда можно просмотреть аккуратные ряды посевов, которые с весенней оттепелью растают строгими черными бугристыми линиями, а иногда понятно, что по весне лишь хаотично разбросанные грязные черные лужи станут единственным его украшением.

Белый лист. Как преодолеть себя и его девственную белизну, дотронуться, наконец, кончиком карандаша до его гладкой поверхности, процарапать первыми весенними капелями тонкую серебристую наледь? Страшно. Бездарно испортить непорочность пошлостью, новизну банальностью.

Белый лист. Чистый как заснеженное поле. Глаза слепит от его сияющей красоты. Такой простой и, в то же время, слишком сложной. Перед белым листом теряются поэты и прозаики, мастера слова и графоманы. Столько стройных фраз, готовых сорваться с кончика грифеля, только что теснилось в голове, но стоит бросить один взгляд на чистый лист и стройные ряды слов рассыпаются, точно галки по полю при первых проблесках весеннего солнца. И не собрать их уже, не согнать в одну стаю.

Белый лист. А душа рвется излить свою радость и боль, поделиться смехом и слезами. И рука все же преодолевает точку невозврата, и карандаш робко выводит первые слова.

Какими их увидит читатель? Пустыми, вычурными, точными, красивыми? Черными кляксами, незаметными точками, лучами, проникающими в душу?

Прочь сомнения!

Рука все более уверенно выводит текст. И лист уже не белоснежный. Ушел холод зимы с безжизненного поля, весенняя суматоха забила ключом, рождая новые образы, новые слова, новую жизнь… Стерлась боязнь белого листа, ибо он уже растерял свою неприступность…

Вот оно, писательское счастье!