Книги с автографами Михаила Задорнова и Игоря Губермана
Подарки в багодарность за взносы на приобретение новой программы портала











Главная    Новости и объявления    Круглый стол    Лента рецензий    Ленты форумов    Обзоры и итоги конкурсов    Диалоги, дискуссии, обсуждения    Презентации книг    Cправочник писателей    Наши писатели: информация к размышлению    Избранные произведения    Литобъединения и союзы писателей    Литературные салоны, гостинные, студии, кафе    Kонкурсы и премии    Проекты критики    Новости Литературной сети    Журналы    Издательские проекты    Издать книгу   
Главный вопрос на сегодня
О новой программе для нашего портала.
Буфет. Истории
за нашим столом
1 июня - международный день защиты детей.
Лучшие рассказчики
в нашем Буфете
Конкурсы на призы Литературного фонда имени Сергея Есенина
Литературный конкурс "Рассвет"
Английский Клуб
Положение о Клубе
Зал Прозы
Зал Поэзии
Английская дуэль
Вход для авторов
Логин:
Пароль:
Запомнить меня
Забыли пароль?
Сделать стартовой
Добавить в избранное
Наши авторы
Знакомьтесь: нашего полку прибыло!
Первые шаги на портале
Правила портала
Размышления
о литературном труде
Новости и объявления
Блиц-конкурсы
Тема недели
Диалоги, дискуссии, обсуждения
С днем рождения!
Клуб мудрецов
Наши Бенефисы
Книга предложений
Писатели России
Центральный ФО
Москва и область
Рязанская область
Липецкая область
Тамбовская область
Белгородская область
Курская область
Ивановская область
Ярославская область
Калужская область
Воронежская область
Костромская область
Тверская область
Оровская область
Смоленская область
Тульская область
Северо-Западный ФО
Санкт-Петербург и Ленинградская область
Мурманская область
Архангельская область
Калининградская область
Республика Карелия
Вологодская область
Псковская область
Новгородская область
Приволжский ФО
Cаратовская область
Cамарская область
Республика Мордовия
Республика Татарстан
Республика Удмуртия
Нижегородская область
Ульяновская область
Республика Башкирия
Пермский Край
Оренбурская область
Южный ФО
Ростовская область
Краснодарский край
Волгоградская область
Республика Адыгея
Астраханская область
Город Севастополь
Республика Крым
Донецкая народная республика
Луганская народная республика
Северо-Кавказский ФО
Северная Осетия Алания
Республика Дагестан
Ставропольский край
Уральский ФО
Cвердловская область
Тюменская область
Челябинская область
Курганская область
Сибирский ФО
Республика Алтай
Алтайcкий край
Республика Хакассия
Красноярский край
Омская область
Кемеровская область
Иркутская область
Новосибирская область
Томская область
Дальневосточный ФО
Магаданская область
Приморский край
Cахалинская область
Писатели Зарубежья
Писатели Украины
Писатели Белоруссии
Писатели Молдавии
Писатели Азербайджана
Писатели Казахстана
Писатели Узбекистана
Писатели Германии
Писатели Франции
Писатели Болгарии
Писатели Испании
Писатели Литвы
Писатели Латвии
Писатели Финляндии
Писатели Израиля
Писатели США
Писатели Канады
Положение о баллах как условных расчетных единицах
Реклама

логотип оплаты

Конструктор визуальных новелл.
Произведение
Жанр: Детективы и мистикаАвтор: Раиса Лобацкая
Объем: 20632 [ символов ]
Голос Разума
Выставка вызвала большое оживление, однако это уже не занимало его как прежде. Вокруг что-то бурно обсуждали, хвалили, спорили, сухо поджимали губы, иронизировали, восторгались. Но весь этот букет эмоций не издавал аромата, или, по крайней мере, он его попросту не ощущал. Смертельно хотелось запереться в мастерской и слушать тишину. Нет, тишину слушать тоже не хотелось. Не хотелось ни-че-го! Все опротивело до икоты, до одури. Тоска смертная. «Чего они все суетятся? Нет в этих работах ничего хорошего. Ни одной по-настоящему стоящей вещи. Ни одной! Слышите, вы, снобы и всезнайки? Нет там ничего! Неужели вы этого не видите? Осталось одно мое имя, повисшее как флаг в безветрие над павшими войсками. Ничего! Безжизненная пустыня! Ни одной животворной капли краски, ни одной продуктивной мысли на всех этих полотнах. Как, собственно, и во мне самом. Сушь! Не тянет даже напиться…»
– Что, точно не тянет? – усмехнулся Голос Разума, – а может, попробовать?
– Представь себе! Око ты мое недремлющее, не тянет! – ворчливо заметил Иван.
– Не Око, а Ухо! – твердо констатировал Голос Разума.
– Один чëрт, не вижу никакой разницы!
– Ну не скажи, – вступил в дискуссию Голос Разума. – Есть! И очень большая. Око оно подглядывает и приглядывает, а я прислушиваюсь! Чувствуешь разницу? Прислушиваюсь к каждому шороху твоей измученной души!
– Господин Костромин? Позвольте прервать ваше уединение. Астров. Владлен Астров, – представился незнакомец.
Подошедший был вполне приятной, хотя особенно ничем не примечательной наружности, доброжелателен и улыбчив, однако взгляд… Ивана как-то сразу оттолкнул взгляд. Небрежно-снисходительный, такой всепонимающий взгляд. «Тебя мне только сейчас и не хватало! Если начнешь делиться впечатлениями, пошлю сразу далеко и надолго», – зло подумал Костромин и настолько выразительно взглянул на собеседника, что тот словно прочел его мысли.
– Думаю, мои впечатления о выставке вас попросту не интересуют, поэтому буду предельно краток. У меня к вам деловое предложение, вернее заказ. Большой заказ. Такой, что избавит вас от никчемной суеты по мелочам.
– Мне это не интересно, – стараясь не особенно раздражаться, отрезал Иван.
– Не интересно? Неправда! Вам это будет очень интересно, – с нажимом сказал незнакомец, – как только вы услышите сумму, которую я готов вам заплатить.
– Деньги – бред. Мой интерес никогда и не в чем не определялся деньгами. Да и чем, собственно, я должен буду рассчитаться за вашу щедрость, позвольте спросить? Своей бессмертной душой? – зло рассмеялся Иван.
– Грош цена в базарный день твоей бессмертной душе! – иронизировал Голос Разума.
– Ну, ну, ну! Зачем же так пошло и театрально, Иван Николаевич? Искусством, разумеется, только искусством, молодой человек! Чистыми, бессмертными вашими творениями, – в глазах Астрова круглые смешинки вытесняли колючие иголочки снисходительности. – На кой дьявол Дьяволу ваша душа? Что же, душ ему не хватает, что ли? Увольте от душ! Чужая душа – потëмки. Скучно, знаете ли, да и мы, позвольте заметить, по другому ведомству, – подыгрывая Ивану, рассмеялся Астров.
– Вам понравились мои работы? – не скрывая неприязни, спросил Костромин, пропустив замечание о дьяволе мимо ушей.
– Работы? Нет. Работы, простите за откровенность, штамповка, дрянь, не чета вашим ранешним. Нам супруга ваша понравилась! Супруга…
Иван даже не успел удивиться этому «нам» и «супруга», как тотчас за спиной Астрова возникла высокая, стройная блондинка. Она обняла его за плечи, чмокнула в щеку и, широко улыбаясь, подтвердила:
– Да, да, точно так, мы по другому ведомству, душа – это скучно, а нам невероятно, просто невероятно понравилась ваша супруга. Идеальная находка для истинного художника! Умеете же вы, мужчины, выбрать себе подходящую половинку! – она обхватила за талию своего спутника и, твердо направляя его к выходу, обернувшись, повторила: – Удивительно подходящая жена для истинного художника! Удивительно!
Костромин кипел, настолько ему хотелось врезать им обоим, растерзать, растоптать, размазать по стенке. Он их ненавидел, как, впрочем, и всех других в эту злосчастную минуту.
– А за что? – спросил его укоризненно Голос Разума.
Жена буквально прыгала, без умолку твердя, как она за него рада, как счастлива, что уговорила его на эту выставку, что наконец-то у них появятся деньги и можно будет закончить пристрой. Она сможет купить что-то в дом и детям, и самим надо одеться, и съездить отдохнуть к морю, да мало ли еще на что можно потратить такую фан-тас-ти-чес-кую сумму.
– Не понимаю, в чем причина твоего возбуждения? – пристраивая на плечики выходной костюм, уже отслуживший своë в этот вечер, и стараясь оставаться спокойным, спросил, наконец, Иван. – Мне кажется, все эти годы у меня были заказы, а у тебя деньги.
Но Голос Разума при этом вставил:
– А ведь она права, за все надо платить…
– И о чем речь? Я не давал ему своего согласия, и даже не знаю, на какую сумму состоялся отказ, – впервые за вечер ирония подняла ему настроение.
– Отказ?! Ты что, сошел с ума?! – визгливо вскричала жена. – Я столько сил и времени потратила, чтобы устроить тебе эту выставку! Я перед потенциальными заказчиками выстилаюсь, просто рассыпаюсь мелким бесом, внушая им, какой ты талантливый, гениальный, неповторимый! А ты?! «Отказ»! – она распалялась не на шутку. – За что бог наказал меня этим замужеством?! За что? Я тебя спрашиваю?! Свою лень и нежелание нести ответственность за семью ты прикрываешь бесконечными разговорами о творчестве, о вдохновении, о высоких идеалах искусства! Чушь! Бред! Ты неудачник и бездарь!!! По-настоящему талантливый художник не может быть нищим! Слышишь, не может! Не может! Я тебя ненавижу! Я лишу тебя детей! Я немедленно разведусь с тобой! – рыдала она, расшвыривая одежду по спальне.
«Очередную истерику не остановить», – подумал он.
Вышел на крыльцо. Летняя ночь спокойно и пряно струилась разнообразием роскошных ароматов. Влажная земля была еще теплой. Она щедро ласкала его босые ступни. Иван прошел вглубь сада, сел под деревом, прижался спиной к шершавому стволу своей любимой яблони. Закурил. Что-то он сделал не так, выстраивая, кроя и перекраивая свою жизнь. В чем-то расчет дал сбой? В чем? Он женился на юной женщине, которую любил и которая с радостью родила ему прекрасных детей. Одного за другим. Он построил дом. Своими руками, умом и душой. Он разбил вокруг дома сад. Что и когда он сделал не так? Деньги? Он умеет зарабатывать деньги. Но он не бухгалтер и не Рокфеллер. У него то густо, то пусто… Деньги, деньги… Да бог с ними, с деньгами. Семья не умирает с голоду… «А я сам? Интересно, я еще жив? Моими ли полотнами любовалась сегодня толпа? Мне ли звучали дифирамбы? А если мне, то за что? Ничего стоящего из-под моей кисти не выходило уже много лет… Нет, нет! Это так, минутная хандра. Я – мастер! А мастерство не купить, не пропить! С ним родился с ним и умру! Отчего хандра? – Да просто я ус-тал!»
– Устал зарабатывать деньги? А ты не помнишь, как я предостерегал тебя от опрометчивых шагов? – с безжалостной иронией спросил Голос Разума.
– Может быть, и так. Может быть… Как говаривали древние: все проходит и это пройдет…Пройдет.
Жена подошла и тихо села рядом, тронула за руку.
– Прости, не знаю, что на меня нашло. Но ты же понимаешь, у нас семья, дети. Одной твоей известности нам мало. Знаменитостью сыт не будешь. Жизнь требует денег. Нельзя нам отказываться от такого заказа. А шедевры свои будешь творить и дальше, ты же на самом деле очень талантлив, – она нежно посмотрела ему в глаза, и, улыбнувшись примиряюще, как будто в шутку: – Будешь творить в свободное от работы время, а лучше в рамках заказа, – и прижалась нежно к его плечу.
– Ты действительно считаешь, что шедевры рождаются на заказ? – равнодушно и отстраненно спросил Иван, а Голос Разума ехидно поддакнул:
– В неволе только обезьяны размножаются.
– А Моцарт? Написал же он «Реквием» по заказу. Чем не шедевр? – жена пыталась держать шутливо-примиряющий тон.
«Удачный пример, – подумал он, – уж не «Реквием» ли и мне хотел заказать Астров?» – но Кире возражать не стал, тем более что распоясавшийся вконец Голос Разума в этот момент резонно заметил:
– У тебя никак Мания Величия, друг мой ситный, развивается? Моцарт?! Придумаешь тоже! Мания Величия, предупреждаю, как инфлюэнца, заразна!»
– Боже, что за терминология у тебя допотопная! – мысленно рассмеялся в ответ Иван и, обняв Киру, двинулся к дому.
Весь следующий день он пребывал в сомнениях, возвращаясь то и дело к вчерашней встрече. «Чего я взъелся на Астрова и вел себя с ним хамски? Мужик как мужик. Хотел предложить мне работу. Раз готов расстаться с деньгами, значит ценит. Кто сказал, что за деньги можно только малевать? Да и самому Астрову «мазня» моих последних лет не понравилась, значит, ждал от меня другого. Большой заказ – путь к хорошим деньгам, а деньги – путь к Свободе. Кира успокоится, перестанет меня дергать, вернется вдохновение, вернется Работа».
– Ну, ну, давай делай свой обычный крен к денежному мешку, – встрепенулся Голос Разума. – Умник! Ты глаза благодетеля этого помнишь? Вот то-то же! Сколько раз ты себе говорил, что деньги Мастера развращают, лишают воли, идей и таланта? Что, забыл? Забыл! Что же не порадовала тебя твоя выставка, вернисаж твой последний? А не порадовала, потому что все наспех, все между делом, а дело твое главное нынче – деньги! И не смей себе лгать, не дают они никакой свободы! Деньги талант твой отняли и рабом тебя сделали!
– Чушь, чушь ты мелешь, – отбивался Иван. – Деньги – единственный путь к Свободе. Другого нет! Я несу ответственность за детей, за Киру…
– Несешь? Ну и неси! Несун ты наш! Попутного ветра в твои паруса! Неси гордо, не урони, как честь смолоду!
– Все шутишь? А как мне быть? Я обещал Кире счастливую безбедную жизнь. Обещал кров и дом и ей, и детям…
– Тут ты прав: мы все кузнецы своих несчастий! И почему бы это твоей Кире не разделить тяжелую ношу на двоих?
– Голос Разума был неумолим. А со стены мастерской смотрел на него великолепный Кирин портрет – лучшая его работа. Лучшая… «Как ты была прекрасна, моя любимая! Как светлы и радостны были волны, несущие наш корабль, пока не разбились, не рассыпались, натолкнувшись на риф. На неумолимый риф быта! – тяжелый ком тоски и тревоги терзал его с новой силой.
Домой он вернулся, когда начало уже смеркаться. Немного смущенная Кира встретила его в прихожей.
– Наконец-то! А то я звоню, звоню, а твой телефон недоступен. Уже волноваться начала… Как тебе мой наряд? – книксен, фуэте, книксен.
Он еще не успел произнести первое попавшееся на язык оправдание насчет отключенного телефона, не успел похвалить наряд, который на самом деле был чудовищен, как увидел в зеркале за Кириной спиной искаженное гримасой лицо Астрова, какое-то дикое неестественным своим выражением. И тут же явственно услышал произнесенное омерзительным вкрадчивым голосом:
– Похвалите, похвалите, девочку! Она того стоит! – и губы в зеркале задвигались уродливо в безмолвном смехе.
– Похвалите! Удачный выбор! Достойный художника и интеллектуала! Мы оба в восторге! – из-за плеча Астрова выплыло лицо вчерашней блондинки, искаженное столь же неестественной гримасой, как и у ее спутника.
Иван резко обернулся. В прихожей они с Кирой были одни, а из гостиной доносились сдержанные голоса.
– У нас гости, – поспешно сказала Кира, – прошу тебя, будь благоразумен. Прими его предложение. Нельзя же всю жизнь провести в нищете! Они хорошие люди и хотят нам только добра. И к тому же они тебя очень ценят.
В дверях появились Астров и блондинка. Они стояли точно так, как минутой ранее увидел их в зеркале Костромин, но лица их были спокойны, доброжелательны, не лишены сдержанности и достоинства.
– Ну, что ты остолбенел? – сбоку в зеркале просвечивало матовым светом причудливой раковины Ухо. – Час назад ты же сам об этом мечтал. Смелее! Вперед! Как там у классиков: «Люди гибнут за металл… – пропел Голос Разума бравурно и расхохотался. – Сатана там правит бал, там правит бал…»? Вперед! Все равно у тебя нет выбора.
– А, и ты здесь? Разумеется! Как же без тебя? Час назад ты сам меня удерживал от поклонения «золотому тельцу», а сейчас толкаешь к нему? Ты не последователен!
– Дорогой, по-моему, ты сам запутался окончательно, – вздохнул Голос Разума. – Ты забыл, что я – это ты, а ты – это я! Смелее! Вперед!
 
Прежние его картины на стенах мастерской покрывались патиной и кракле. «Уже ценность!» – иронизировал он, глядя на увядающие полотна. Теперь он делал работы только по заказу Астрова и они в мастерской не задерживались. Странным было то, что он не видел их ни в городской квартире своего заказчика, ни в его загородном особняке. Его полотна исчезали, едва он успевал выпустить их из рук. Однажды он поинтересовался у Астрова судьбой картин, выразив удивление, что никогда не видел их ни в одном из интерьеров его жилищ. В ответ всепонимающая улыбка, гримаса-ухмылка, разведенные недоуменно пухлые в ямочках ручки, молчание, «пачечка» денег.
Ивана трясло в бессильной злобе всякий раз, когда он решал, что это полотно будет последним, которому он позволит перекочевать в руки Астрова. И как только он клялся себе в этом, «пачечка» становилась все пухлее и увесистее. Увесистее и толще. Она была как наркотик, который он ненавидел и любил одновременно. Он молил бога о том, чтобы Астров разорился, эмигрировал, умер, возненавидел его живопись и его самого, нашел себе другое развлечение в жизни, но «фуэте» продолжалось, а мука длилась.
Мука длилась еще и оттого, что исчезали не только его полотна. Дом и сад ветшали без хозяина, занятого иной работой. Дети росли, отбиваясь от рук, без строгого отцовского пригляда. Книги на полках покрывались пылью – их корешки не ласкали любящая рука и глаз хозяина. Кира стремительно старела, как это часто случается с женщинами, с лица которых время стирает печать интеллекта.
– Беги! Спасайся, пока ты еще в силах это сделать! – настаивал Голос Разума, – Беги, дурак, что есть мочи подальше от Астрова и его блондинки, так явственно напоминающей Геллу. Беги, беги, беги!.. Глупец, разве я о таком беге? Ты же бежишь по кругу! И круг этот становиться все уже! Вырвись! Выскочи! Не то ты пробежишь мимо себя самого… А-а-а!!! Осторожно! Ты наступил мне на горло, болван!
Возвращаясь домой поздними субботними вечерами, он заставал в своем доме гостей. Теперь его единственной заботой было не взглянуть ненароком в зеркало. Но если все-таки не удавалось быстро пройти мимо него, не задерживаясь в прихожей, то в тусклом зеркальном свете выплывали искаженные нечеловеческой гримасой лица Астрова и Влады и звучали ее неизменные, неискренние уверения: «Удачный выбор! Достойный художника-интеллектуала!»
В один из таких вечеров он прихватил с собой молоток – это, возможно, единственный путь, который позволит разорвать порочный круг. В прихожей он остановился возле зеркала и как только в нем возникли два искаженных, ненавистных лица, размахнулся, готовый нанести по ним смертельный удар. Но рука повисла безжизненной плетью.
– Фу, как пошло и бездарно, господин Костромин! – в дверном проеме стоял Астров. Всепонимающая улыбка, снисходительный взгляд, ни малейшей гримасы на лице, – Есть масса цивилизованных путей. Вы бы еще осиновый кол приперли, милейший. Книжек начитались? И чем вы, собственно, не довольны? Благодаря мне ваш дом – полная чаша. Обветшал без пригляда, не спорю. Так ведь и вы, голубчик, не слишком ли рьяно бросаетесь исполнять все мои заказы? Разве я вас временем ограничивал? Разве сжимал тисками вашу творческую свободу? Плачу я вам регулярно и неплохо. А вот вы меня, Мастер, ни разу так шедевром и не угостили. Да, да, не угостили – не удостоили. А я все жду. Терпелив, знаете ли, должность обязывает, – улыбка, вкрадчивый голос, опять улыбка. – Предлагаю честный обмен. Вы мне шедевр – я вам Свободу вместе с ее материальным обеспечением. А не захотите, так наш прежний уговор в силе. Хоть так, хоть эдак – вы все одно не в проигрыше. Ну как, по рукам?
– Бейся, иначе не вырваться, иначе смерть, бейся! – твердо приказал Голос Разума и Костромин начал Работу.
Теперь он почти не выходил из мастерской. Этюды, листы с набросками и записями валялись в беспорядке повсюду. Он забывал поесть, он спал, когда слипались глаза, а открыв их, немедленно вставал у мольберта, как сталевар у домны. Он слушал любимые мелодии, и они вдыхали в него жизнь, и мысль текла и трансформировалась в краски, и шедевр обретал зримые очертания. Он отстранялся от мольберта, оценивающе разглядывая сделанное. И Голос Разума подбадривал его: «Мужик, наше дело правое, мы победим!» Он стал худ и бледен, а руки срослись с палитрой и кистью. Он забыл голоса жены и детей, а друзья стали забывать его имя.
И наконец однажды на рассвете он положил на холст последний мазок.
Ну, как? – обратился Иван, как всегда, к Голосу Разума, – Это шедевр?
И получил ответ:
– Это шедевр, а ты – Гений!
 
Астров поставил картину на широкую полку над камином, отступил, чуть прищурившись, на несколько шагов.
– Ну, что ж ваша, Иван Николаевич, взяла, – кивок, прищур, кивок, театральный взмах руки.
Влада протягивает ему увесистый кожаный дипломат с банкнотами.
– Только позвольте на прощание полюбопытствовать, – не оборачиваясь к Ивану, продолжает Астров, придирчиво разглядывая полотно. – Шедевр ваш исполнен мастерски, а вот сюжетец, извините, знакомый до боли, если вглубь времен заглянуть. Просто плакать хочется от умиления – до того, простите, знакомый. Это вы специально так продумали или случайно чем-то навеяло? Да и о чем я спрашиваю, когда и без того понятно. Испанец, о котором речь, все со Сном Разума дружил, а Сон ему по-дружески сюжеты с чудовищами подсовывал. Никогда я это не любил! У вас нет, у вас все премило. У вас, разумеется, совсем иное, никаких намеков на плагиат, боже упаси, как принято говорить, – но по Гамбургскому счету, простите высокопарность, хотя, согласитесь, витиеватость мысли в данном случае уместна, что-то есть сходное в самой Идее. Впрочем, вы ведь и не со Сном вовсе, а с Голосом Разума дружите, насколько нам известно. Ну, да ладно, шедевр есть шедевр, – и в сторону Влады улыбка, кивок, улыбка.
– Ну, тогда уж и мне, может быть, разъяснения дадите. Зачем это вы, Иван Николаевич, на полотне свою бессмертную душу так искромсали? – высокая грудь Влады вздымается томно. – Жуть! Неэстетично! Неужели, чтобы нам с Владленом не досталась? Так мы же вас сразу, господин Костормин, предупреждали, душа ваша нам без надобности. Специализация другая, – и отступив на два шага от полотна: – Надо же так душу испоганить! Жуть! Неэстетично! И что это вас, гениев-художников, на все неэстетичное тянет? – покривилась брезгливо. – Душу испоганить! Это же надо такое учудить!
 
Улыбка, кивок, улыбка. Пожатие рук. Свобода!
– Я верил в тебя, мужик! – облегченно вздыхает Голос Разума.
По дороге домой Иван, продолжая улыбаться, беспрестанно твердит себе:
– Теперь напиться, выспаться и начать жизнь с чистого листа. Нет ничего дороже вновь обретенной Свободы! Только обретая вновь, начинаешь в полной мере ценить то, что утратил…
– Да, силен ты, бродяга! Силен! – довольно вторит ему Голос Разума.
 
Разбудил Косторомина бледный рассвет за окном. В доме все еще спали. Он спустился в гостиную. Дипломат, туго набитый банкнотами, по-прежнему лежал на диване, где он оставил его, вернувшись от Астрова. Открыл. Любовно провел ладонью по упругим листам. Купюры хрустели и просвечивали водяными знаками. На каждой из пачек красовался знакомый портрет. Знакомый?!
– Господи, что же это?! – крик ужаса рассек утреннюю тишину дома, – Как же это?! Как?!
Президент на первой стодолларовой купюре начал расплываться, деформироваться, и вот уже с нее смотрел Астров, точно тот же, что появлялся с искаженным гримасой лицом по субботам в зеркале прихожей.
Иван начал нервно перебирать запакованные пачки, не глядя, кромсал и разбрасывал упаковочные ленты. Банкноты рассыпались из его рук по дивану, ковру, половицам чисто вымытого пола. Кружились в плавном падении. Астрова на них уже не было. Но ситуация стала еще страшнее и драматичнее. На каждой из купюр кружилось и падало одно и то же лицо. Самое знакомое из всех известных ему лиц – его собственное лицо… с отрезанным ухом!
– Как же так? Ха! Ха! Ха! Он же про Гойю говорил! Про Гойю! А с ухом – это же Ван Гог! Ха! Ха! Ха! Знатоки искусства хреновы! Ха! Ха! Ха!
– Ну, прости ты его! Не учел! Промахнулся! И у них бывает! А ухо отрезанное – это он мне в отместку, это он меня невзлюбил, – сокрушенно утешал его Голос Разума, а потом и он зашелся в безудержном смехе.
Copyright: Раиса Лобацкая, 2011
Свидетельство о публикации №252326
ДАТА ПУБЛИКАЦИИ: 25.01.2011 16:19

Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать.
Устав, Положения, документы для приема
Билеты МСП
Форум для членов МСП
Состав МСП
"Новый Современник"
Планета Рать
Региональные отделения МСП
"Новый Современник"
Литературные объединения МСП
"Новый Современник"
Льготы для членов МСП
"Новый Современник"
Реквизиты и способы оплаты по МСП, издательству и порталу
Организация конкурсов и рейтинги
Литературные объединения
Литературные организации и проекты по регионам России

Как стать автором книги всего за 100 слов
Положение о проекте
Общий форум проекта