В большом деревянном шкафу лежали ткани. Всё у них повелось как у людей: на одной полке толкалась чернядь, на других вольготно расположилась знать. Были среди них свои аристократы: царственно-гордый Бархат и соблазнительно шуршащий Шёлк, знающая себе цену вычурная модница Тафта и кокетливая таинственно-томная Вуаль. Интеллигентный утонченный Батист скромно уступал место благородному Маркизету. Особняком с достоинством лежал Лён - ткань королей.

Поближе к ним теснился блестящий Атлас и тканьки попроще, вроде обманщика Сатина и мошенника Велюра, притворяющегося бархатом.

На нижних полках плотно друг к другу поселилось простонародье: озорные Ситцы, мягкая простоватая Фланелька, веселая труженица Бязь, работяга Рибана.

Отдельную полку занимали трикотажи – разношерстная публика, среди которой попадались и дорогие редкие ткани, и простой повседневный материальчик. Все они, однако, держались вместе, особняком от других, полагая себя сложными избранными натурами из-за некоторых особенностей в шитье. Стоило кому-то из них попасть под иглу швейной машины, как трикотаж тут же растягивался и недовольно перекашивался, всем видом давая понять свою исключительность.

Изредка дверцы шкафа открывались, и поток ослепительного белого света освещал самые темные его закоулки. Вместе со светом появлялись руки Швеи – маленькие крепкие ладошки с тонкими пальцами. Иногда, прежде чем выбрать материал, пальцы перебирали разные полотна, или сразу уверенно брали какой-то отрез, и тут же исчезали вместе с ним. Двери захлопывались, и ткани вновь погружались в привычный полумрак.

«Материя отправилась в путешествие», – так говорили между собой оставшиеся ткани. Может быть, полагая, что это действительно так, может быть для своего спокойствия. Кто знает, что они думали на самом деле? Ведь ни разу ни одна тряпочка не вернулась обратно на свое место в шкафу. Ткани всегда волновались и оживлялись после исчезновение своих соседей. Они точно не знали, что делалось за пределами их мира. Только догадывались по рассказам лоскутков. Эти маленькие кусочки – разноцветные или однотонные, смотря по тому, какую ткань однотонную или с рисунком перед этим брали, появлялись в шкафу каждый раз, после того, как пропадала очередная тканька.

Эта мелюзга рассказывала удивительные истории о сказочно красивой одежде, в которую превращались взятые полотна. Они могли бы рассказать и о более удивительных событиях, если бы их об этом попросили. Но пухлые стопки тканей только снисходительно слушали тихий лепет лоскутков и, не дав им договорить, нетерпеливо отворачивались. Потому-то лоскутики вскоре смущенно замолкали.

Так раз за разом на верхнюю полку к вышедшему из моды Кримплену попадали разные малюсенькие кусочки. Наконец лоскутков стало так много, что они уже с трудом умещались на полке. Они цеплялись друг за друга, стараясь не упасть и не потревожить другие ткани. А те недовольно роптали:

– Расплодилась мелочь! Кому нужны эти никчемные кусочки?! Даже из простецкой материи может получиться что-то пусть и не красивое, но полезное, например халат или фартук. А из этой мелочи уже ничего невозможно ни скроить, ни сшить.

– Только занимают место в нашем шкафу», – возмущалась изменчивая Органза.

– Да-да, от них одна пыль!» – соглашался пушистый изнеженный Кашемир.

Лоскутики, стараясь стать совсем незаметными, так плотно прижимались друг к другу, что превращались в помятые невзрачные тряпочки.

Однажды дверцы шкафа вновь растворились, и появившаяся рука Швеи-Мастерицы смахнула в большую корзинку все маленькие лоскутки, прятавшиеся в глубине шкафа.

– Как сразу стало просторно, – с удовлетворением заметил сибарит Велсофт и распушился, разлегся на полке еще вольготней.

– Наконец-то убрали от нас эти бесполезные обрезки, – поддакнул Плюш.

Бедные лоскутики уже приготовились к тому, что их выбросят на помойку или сожгут в печи. Ведь на самом деле лоскутки знали и видели много такого, о чем ткани из шкафа даже не догадывались.

Тем временем Швея высыпала ворох обрезков на большой стол, разобрала их по цветам, каждый кусочек выгладила и принялась сшивать друг с другом, время от времени поправляя их форму ножницами. Так работала она многие месяцы.

И вот однажды утром Швея пришла к себе в мастерскую, посмотрела на разложенные на столе и сшитые лоскутки ткани и счастливо улыбнулась, глядя на дело своих рук. На столе лежало покрывало сказочной красоты, созданное из тысячи мелких кусочков. Оно переливалось на свету, играя миллионом оттенков и красок, озаряя все вокруг радужным светом. Приносящая радость красота, которой не могла похвастать ни одна самая роскошная ткань.