На подоконнике лежал снег. Спрессованный в маленькие сугробы он смахивал на фиолетовую пудру, её оттенки особенно были заметны в сумерках. Сугробы мерцали искрами, и Лора смотрела на них, не отрываясь, будто видела впервые. Коснувшись оконного стекла, где мигали снежинки, она провела по нему рукой, постояла, думая о чём-то своём, потом задёрнула шторы, села в кресло и застучала по клавишам.

 

«Сегодня великолепный день, - написала она первое, что пришло в голову, - мороз под тридцать, и весь день метёт метель. Снежинки крупные, красивые – будто сахарные, я наслаждаюсь ими и слушаю звуки своего сердца. Удивляюсь самой себе: ведь я не верила в любовь с первого взгляда, а вот – поди ж ты! Наверное, я всё ещё не повзрослела. Но что бы ни случилось, и как бы ни закончилась эта рождественская сказка, я буду счастлива. Только ты не звонишь и не пишешь, – неужели решил, что всё случившееся – лишь эпизод? Не хочется в это верить, хотя понимаю, что прекрасная страна, в которую мы однажды вошли, для меня может более не повториться.

Иногда мне кажется, что те рождественские ночи – это сон, в который так неожиданно вплелись мои мечты и надежды, одновременно с этим появляется осознание того, что жизнь меня так ничему и не научила. Интересно, научит ли она чему-нибудь завтра? Правду говорят, – когда приходит любовь, разум выключается».

 

*****

Они знали друг друга всего неделю, но этого было достаточно, чтобы она сказала на прощание:

- Ты уедешь, и твой образ исчезнет из моей памяти.

Её слова прозвучали так неожиданно, что Олег растерялся.

- Почему? - спросил он.

- Потому что моё чувство ещё больше обострится, и мне трудно будет собрать воедино твои глаза, улыбку, твой голос… я буду помнить их отдельно, но сконцентрировать в себе как единый образ не смогу.

Она замолчала. Он взял её за руку и приблизил к себе, его глаза излучали всё тот же вопрос.

- Так происходит со всеми, кто любит, - прошептала она в ответ.

 

*****

Была уже полночь, когда Лора закончила письмо. Она пробежала взглядом написанное и выключила компьютер, хотела лечь спать, но передумала. Зажегши свечу, подошла к иконе.

- Господи, - прошептала она, - скажи, почему это очарование случилось так поздно? Нет-нет, я не сетую на тебя, Господи, я благодарна за всё, но пожалуйста, – вели, чтобы он позвонил».

Окончив молитву, она снова подошла к окну, – на улице всё так же мела метель.

«Снежная царица, - подумала Лора, - нет, царство Снежной королевы, – а снегу-то, снегу намело… Ах ты, метель-метелица, всё запорошила: и дома, и дороги, – вон какие шапки на деревья нахлобучила, будто огромные снеговики выставила. Всё преобразила, всё укрыла».

 

Ей вспомнились слова, сказанные Олегом в последнюю ночь по телефону: «Я сейчас у окна и смотрю на небо, пытаюсь увидеть звёзды, но их там нет, – они спрятались в густой, белой мгле, – зато вижу твои глаза и представляю, как трепетно и нежно обнимаю тебя за талию».

«Кто не любил – не выполнил закон, которым в мире движутся созвездья»* - прошептала в ответ Лора.

- Что? - спросил он.

- Да нет, ничего – это я так… вспомнила.

- Почему ты одна?

- Не знаю, – наверное, любить не умею.

 

«Это неправда, - сказала бы она сейчас, - потому что до сих пор мне не встретился мужчина, которого я смогла бы полюбить так, как тебя».

 

*****

На следующий день в три часа пополудни, когда Лора собиралась варить кофе, раздался звонок. Это случилось так неожиданно, так пронзительно, что она вздрогнула.

- Алло! - сказала она.

- Здравствуйте, – ответил приятный мужской баритон, - до вас не дозвониться.

Голос был знаком, но параллельная трубка искажала его, и лёгкое недоумение Лоры повисло едва заметной паузой.

- Олег, ты что ли?

- Я.

- Олежка, я знала, знала, что ты позвонишь. Ты откуда?

- Из Новгорода, - в трубке послышался треск. Испугавшись, что связь может оборваться, Лора затараторила:

- Олег, Олег, ты слышишь? Не уходи… И неожиданно заговорила рифмой: - Помнишь, как мы встретились на зимних холодах, как было зябко, ветрено в умах и городах? И звуки слов ты помнишь, и дым от сигарет, и ресторанный сумрак, и яркий, белый снег. Представь: метель и вихри, и свет от фонаря, – я снова вспоминаю туманы января… Слышишь меня, Олег? Хочу прислать тебе письмо, - последние слова вырвались, вопреки её желанию, и Лора испугалась.

- Какое? - в его голосе прозвучало едва заметное удивление.

- Нн-еобычное.

- Почему необычное?

- Потому что между нами осталась недоговорённость, потому что помню наши рождественские ночи…

 

*****

Заплатив за разговор, Олег вышел на улицу, город был окутан сумерками. Напротив, призывно сверкая огнями, манил универмаг, слегка бодрил лёгкий морозец.

«Всё замечательно, - подумал Олег, подходя к машине, - но какая же она наивная, чертовски наивная, хотя с ней было хорошо, и стихи сочиняет хорошие. Надо же, – посвятила их мне… неужели думает, что я смогу приезжать к ней? И что за напасть – эти влюблённые дамы! Хм… а что это за красавица там, впереди?»

Почувствовав знакомый азарт, он легко подрулил к невысокой девичьей фигурке, и придав голосу обволакивающий шарм, спросил:

- Девушка, вас подвезти?

- Вы ко мне? - отозвалась та.

- А что, рядом с вами есть ещё и другая?

- Вы ко всем так пристаёте? - кокетливо спросила молодая женщина, глядя в его смеющиеся глаза.

- Нет, только к вам, - лицо его всё больше расплывалось в улыбке.

- Что-то не верится.

- Почему?

- Потому что… не знаю почему, - вдруг выпалила она.

- Да всё очень просто, - выходя из машины, сказал Олег, - у вас сумки тяжелые, а я не могу смотреть, как такая красивая леди…

- Таскает эти неподъёмные тяжести, - она рассмеялась.

- Так точно, милая леди, – садитесь в машину, - и галантным жестом Олег распахнул дверцу.

 

А в это время в другом городе в кресле у окна безмятежно спала другая леди, ей снились рождественские ночи и снежинки, падающие на подоконник. Мерцая фиолетовым свечением, они собирались белыми стайками у её изголовья и нашёптывали историю со счастливым концом.

 

* Константин Бальмонт, «Люби».

 

2008 г.