Оканчивающие военное училище по первому разряду (отличники) получали право выбрать место дальнейшей службы. Я, новоиспечённый военный авиационный штурман, выбрал Тбилиси. Почему именно Тбилиси? Под впечатлением фильма «Далёкая невеста». И хотелось пожить в тёплом климате. Потом-то выяснилось, что служить придётся не в Тбилиси. Там был лишь штаб Воздушной Армии. Назначение получил в Шамхор. Есть такой уютный и чистый городишко в Азербайджане. А аэродром, где базировался мой отдельный разведывательный авиационный полк, назывался Долляр, по имени расположенной неподалёку железнодорожной станции.

Уезжал из родительского дома в Кустанайских степях, в 1955 году, после отпуска по окончанию училища, в пургу. Это в ноябре-то. Кавказские горы впечатлили. И немудрено для жителя бескрайних равнин. Горы проезжал, прильнув к вагонному окну. Железная дорога петляла по ущельям, за паровозом тянулась белая извивающаяся колбаса дыма. Чуть ли не под колёсами поезда бурлила горна речка. Меж горных отрогов чётко и контрастно просматривался покрытый снегами, Большой Кавказский хребет. Экзотика!

Ещё больше поразила Грузия. Влажным теплом, отсутствием снега, добротными домами сплошных поселений по долинам. В сравнении с Украинскими хатками под соломенными крышами здешние дома выглядели царскими хоромами. И совсем уж растаял под впечатлениями от Тбилиси. Кипарисы, дома по самому краю скал, нависающих над стремительной Курой.

В полку приняли приветливо. Месяц дали на изучение района полётов, матчасти и подготовку к зачётам на допуск к полётам. Мы, молодые лейтенанты, с ходу вступили в самостоятельную жизнь. Русских в городе не так много. Отношения с местным населением нельзя сказать натянутые, но – настороженные. Общаться приходилось в кругу сослуживцев здесь и в соседнем Кировабаде (Гяндже), где базировалась бомбардировочная дивизия и куда получили назначение другие мои однокашники.

Как повели себя? Каждый в меру своей испорченности. Жить стали на частных квартирах. Старались снимать их у русских жителей. Я и мой товарищ Владлен Виноградов поселились у Зины-халы (тёти Зины), вдовы азербайджанца, выходца из Ирана. У Зины-халы уже проживал, тоже молодой лейтенант, техник по фотооборудованию Толик по кличке Луна, маленький крепыш с полной лунообразной головой.

Городок одноэтажный, дома из белого туфа, добываемого неподалёку от аэродрома в окрестностях посёлка Дзегам. Заборы высокие, из того же туфа. Город утопает в зелени. Улицы чистые, по обеим сторонам арыки с чистой холодной горной водой. Прямо на узких тротуарах растут толстые и высоченные чинары. Они вместе с журчащей в арыках водой несут райскую прохладу и наслаждение бытием. Парк с кирхой: город основали переселенцы из Германии времён императрицы Анны. Ещё один парк с богатой субтропической флорой. 2 ресторана, чистеньких и уютных. Из них постоянно звучат зурна и пение местных акынов. В ресторане постоянно кто-то есть, пьют чай, слушают музыку. В каждой точке города ощутим запах шашлыка и пряностей.

Город – это ещё и виноградарский совхоз. Вокруг обширные виноградники и хлопковые поля. Есть и свой коньячный завод. В магазинах такое разнообразие вин, которое до сих пор видеть не приходилось. Работники совхоза за свой труд получали помимо зарплаты вино-сырец. Подъезжает к дому автоцистерна, в окно подвала подаётся шланг и в большие чаны сливается молодое вино. Каждый доводит его до кондиции по- своему. Вино превосходное. Приезжая после службы домой, мы приобретали такое вино у хозяев и блаженствовали за трапезой, которую готовила Зина-хала.

По выходным ходили на рынок. С полными авоськами, возвращались домой, по пути делая остановки для охлаждения арбузов или ягод в арыке.

От аэродрома до города полчаса езды. Ездили на крытых грузовиках, в кузове которых стояли скамейки. Любая поездка – событие с анекдотами, розыгрышами, разборками, подначками и сочувствиями. Остановка у ресторана была ритуальной. Жаждущие шли в ресторан, набрав по пути в лотках вяленой воблы. Пиво подавали в графинах. Под местную музыку, авиационные байки и анекдоты, шелестя рыбьей шелухой, утоляя жажду, расслаблялись после дневного зноя.

Позже для молодых неженатых офицеров построили гостиницу. На её втором этаже просторный балкон. Напротив, через улицу, обширный двор местного муллы. Рано утром он выходил во двор, садился в позу лотоса и расслаблялся под лучами низкого солнца. Из всех щелей дома выползали дети, выходили женщины. Женщины подносили медные тазы, сосуды с водой. Одна занималась омовением рук хозяина, другая мыла его ноги. Ловкие женские руки холили всё тело своего повелителя. Сосчитать женщин не удавалось, все они казались нам на одно лицо, длинноволосые брюнетки, в длинных, до пят, одеждах, проворные и умелые. Дымил самовар, расстилался ковёр на возвышении, несли яства. Мулла вкушал в окружении услужливых женщин.

Позже мы спросили у местного партийного босса, посетившего как-то наше офицерское собрание в рамках очередной выборной компании, почему местная и партийная власть не пресекает многожёнство, ведь женщины в доме муллы явно его жёны.

- Очень деликатный вопрос, отвечал босс, - Женой официально числится одна, остальные записаны родственниками и работницами.

Наш досуг был заполнен до отказа физкультурой и спортом. Любая свободная от занятий и полётов минута проходила на стадионе или спортплощадках. Играли до упаду в футбол, волейбол, баскетбол. Играли азартно все, от мала до велика, от рядового до полковника. Больше играли зимой. Не так жарко. Снега почти не было. Летом накал спортивных страстей стихал. В военном городке, расположенном на окраине Шамхора, почти у каждого финского домика, в котором жили одна – две семьи, своими силами сооружали души. Вместо ёмкости для воды использовали самолётные подвесные баки, отработавшие свой ресурс. В зной черепичные крыши домиков поливали из шлангов, было невыносимо жарко. Окна постоянно занавешивали мелкими сетками от термитов. Их укусы болели долго и невыносимо.

В городском парке была танцплощадка. Она активно функционировала. Иногда назревали стычки с местной молодёжью. Но они как-то сами собой и во время затихали. Каждая сторона сознавала невозможность антагонизма в многонациональном городке. Здесь проживали и азербайджанцы, и армяне, и грузины, и русские. И было сильно партийное влияние на все стороны жизни. Пресекались малейшие поползновения в разжигании недовольства и взаимной ненависти. Да и не было времени, тем более – желания, на что-то дурное, постороннее. Кроме полётов. Все жаждали летать. Часто. Много.