Всем известно, что долгие годы в нашем государстве вера в Бога была под запретом.

Мы почти все были атеистами и если честно сказать не очень-то и страдали от этого.

Такая у страны на тот момент была идеология, такой уклад.

Хотя если очень честно сказать, верить не верили, а если происходило, что-то горестное и даже радостное тут же произносили - помоги Господи! Не задумываясь, помогал он или нет, но надежда на помощь, оставалась. Вот так и жили….

Потом настали другие времена. Страна избрала новый путь развития. Если раньше ломали церкви, теперь стали восстанавливать. Люди потянулись в храмы, и дети подрастающие в это время, легко вступали под своды храмов. А мы те, кто родом из того другого времени, запутались, как-то, замешкались. Но, в общем, согласились, без веры нельзя жить.

А тут страна разделилась, республики откололись от России, чеченцы воевать стали. То ли в Турцию собрались, то ли свое государство решили сделать. Только весь восточный мир им помогать стал. Что было прежней стране делать, не отдавать же земли, и она стала отстаивать свои права.

Вот и пошли парни русские, как когда-то их отцы и деды воевать. И война есть война, стали раненые домой возвращаться. Как больше чем полвека назад похоронки приходить. Беда, кругом беда. А люди то за полвека привыкли к мирной жизни, страшно и порой не понятно, а еще обидно очень. Но я к чему все это. Совсем недавно поведала мне женщина свою историю.

Вот в ту первую чеченскую компанию, попал у нее сын на войну. Ушел и пропал.

Нет нигде не погиб, не ранен и не без вести пропал. Мать от горя места себе не находит. К кому пойти, у кого спросить? Конечно, в военкомат дорогу протоптала, нет ответа. Душа с телом расстается. От отчаяния или высшие силы надоумили, пришла в храм. Ничего не знала, как свечу правильно и кому поставить. Когда надо крест на себя наложить, а когда этого не требуется. Словом словно в другой мир попала. Стала присматриваться у людей спрашивать, молитвы учить. И молилась неистово, усердно. Сына просила вернуть. Любого лишь бы жив был. Все церкви обошла. С паломниками весь край объехала в мужском монастыре была. И везде обещала, верни Господи, сына, а я служить людям стану. Хотя тогда не знала, чем таким может она людям служить. В поездках по храмам ей больше всего книги церковные интересны были. Они словно сами ей открывались. Обратилась батюшке, он и посоветовал, учись читать по усопшим. Молитвы учи в воскресную школу надо пойти поучиться церковно-славянскому языку, вот тогда с Божьей помощью все и получится.

Не знала бы я всего, что случилось с женщиной, только настигло нас горе, ушла из жизни родственница. Совсем еще не старая женщина, и как полагается, позвали к ней читалку. Мы не все знаем, как надо люди подсказали. Их оказалось двое, очень трудно, оказывается, читать много сил расходуют женщины. Ну, вот они свое дело делают, а я смотрю на одну из них и задаюсь вопросом, где видела женщину. Знакомое лицо, а вспомнить не могу. Когда сменили они друг друга, я подошла, спросила, не встречались ли мы с вами? Нет, говорит, но откуда вы меня знаете, подскажу. Кондуктором на автобусе работала, вот и примелькалась. И действительно именно там я ее и видела. Веселая совершенно не скандальная женщина спокойная, делала свое дело, как надо с душой вот и запомнилась.

Говорю, как читать надумали, ведь и признака не было, что такой верующей станете.

Ну, она вот то, что я уже выше описала, мне и поведала. Что же спрашиваю, вернул Господь сына?

Вернул, отвечает. В госпитале нашла. Ступни не всей, а только подошвы с низу нет, а так живой. Инвалид, награду имеет. Языка в плен взял, да под обстрел попал. Бронежилет на нем был, так его весь погнуло. Нож в бою подобрал, за голенище валенка сунул, тоже покорежило, а сам жив остался. Сейчас почти и не заметно, что хромает. Работает, женился, деток двое. А я решила, буду людям помогать. За отпевание ничего не прошу, да и напарница моя такая же. Что дадут люди и на том спасибо. Читаем, как положено, стараемся.

Понятно же у людей горе, правильно отпеть, как наша вера того требует целая наука.

Да действительно, слушаешь, и озноб берет. А женщины, говорят на не совсем понятном нам языке, потом поют, так что слезы наворачиваются. И кажется, происходит какое-то таинство трогательное и нужное. И еще когда приходит в любой дом такая потеря-это всегда слезы, боль, тоска. И не всякий человек может выдержать, не реагировать на чужую боль. Я подумала, сколько же надо сил, чтобы терпеть людские страдания. Это очень не просто. Видимо вера помогает им нести такой крест.