- Тещенька!..

- Да неужели! Борька, вот негодяй! Ты куда пропал? Как ты, что ты?..

- Да вроде все ничего… Как вы? Как себя чувствуете?..

- Ой, Борь, давай лучше сразу о погоде…

Мы еще с полчаса болтаем ни о чем, о вещах совершенно не

интересных ни мне, ни Борьке, но нашему ритуалу не изменяем. Я знаю

– о чем он хочет спросить и потому оттягиваю момент, когда он свой

главный вопрос сможет задать, а он, зная, что я все понимаю, искусно

подыгрывает мне. Мы уже перебрали все наши излюбленные темы, я

уже даже слегка подустала и, наверное, Борька это чувствует, потому

что, как всегда в этом месте понизив голос, он спрашивает:

- Как она?...

 

- Какой парень, а? – сказала я дочке, пока она крутила мне видео с

какой-то вечеринки, где они всем классом дурачились перед камерой:

девочки старательно изгибались, выделывая нечто, граничащее с

пристойностью, а ребята, чтобы казаться хоть немного повзрослее,

строили из себя бывалых мачо. У них это плохо выходило - смешно, но

уж никак не красиво.

А вот у Борьки получалось здорово – и он для этого ровным счетом

ничего не делал, просто пользовался этим нечто, подаренным ему

свыше. У него была фигура – что надо: плотный, в меру тренированный

торс, широкие плечи, хороший рост, он явно выигрывал на фоне

худощавых одноклассников, и , судя по всему, еще не очень-то понимал,

что природа внешними данными его уж точно не обделила. Папа его,

бухарский еврей, женился на местной девушке-узбечке, у которой в

родне были и китайцы. Чуть раскосые чернющие Борькины глаза в

сочетании с удивительной красоты как будто вычерченным ртом,

красивый подбородок… Он не позировал, краешком глаза подглядывая,

как произведенный эффект действует на знакомых девчонок, не

завоевывал понравившуюся ему какими-то не известными никому

способами.

Я сразу обратила на него внимание – именно потому, что он уж очень

выделялся среди остальных ребят, и еще потому, что, наверное,

искренне верил, - ему очень далеко до какого-то придуманного им

совершенства – а иначе почему же самая-самая-самая лучшая девочка

на свете совершенно не смотрит на него…

- А, Борька-то…, - только и сказала дочка, - да ну его… Мне другой

мальчик нравится, - и она показала на худенького дурашливого

подростка, как и все ребята на той вечеринке - после небольшого

подпития – упорно изображавшего из себя взрослую недоступность:

что

она в нем нашла, в этом, наверное, по-своему хорошем мальчишке, но

он же совершенно ничем не может себя выразить, скукота…

Через неделю дочка загрустила. Из школы – сразу к телефону, уроки

–

по боку. Меньше всего я могла предположить, что дурашливый

мальчишка станет всему виной. По секрету всему свету – мне рассказала

об этом дочкина подружка, которую я прижала однажды в прихожей:

- Ой, да мы уж ей говорим, а она не слушает, а он вообще дурак…

Не приведи господь влюбиться в дурака – но ведь то, что он дурак,

выяснится намного позже, и потом, собственно, - а почему дурак?..

Здесь требовался особый подход: мой личный печальный опыт, мои

классические идеалы – тетя, засунь ты все это подальше, у этих

деточек все совершенно по-другому, тебе и дочка уже мильон раз об

этом говорила. Ты ей – ах, ах, ах, а она тебе – да ты что, а я и не

знаааала…

 

Борька появился у нас через год после той вечеринки.

- Мам, мы к контрольной готовимся…

Вот те на!.. По моим агентурным данным, Борьке не на что было

рассчитывать, хотя, как опять же сообщали агенты, он не уставал

проявлять несколько назойливую активность (да! интересовалась так

называемой личной жизнью дочери – а что?.., да, мне бы хотелось,

чтобы такой парень был рядом с ней…).

Я заглянула на секунду к ним в комнату: ребята, чайку? Да, да, да…

Кто – кого, интересно? Борька дожал или дочура моя проявила

милость?.. Ладно, мамашка, не лезь! Щас бутербродиков, чаечку… А

хорош, засранец! Все при нем, и – что весьма важно – котелок неплохо

варит, может, потому и милость была проявлена, что Борька – лучший в

классе по математике… А, чччерт, заварка разлилась… А вот,

предположим, - Борька в качестве зятя… Мне кажется, мы бы

подружились, я бы им во всем помогала, меня бы, конечно, очень быстро

разогнали именно из-за того, что я стала бы лезть во все…

- Мам, ну где чай?..

Войти – и быстро оценить обстановку, кто где сидит, что у кого в

руках… Сделать вид, что тебе это абсолютно безразлично – ну мало ли

к дочке ребят из класса заходит, ну вот еще один заглянул…

Я, крадучись, подошла к комнате, неся на вытянутых руках маленький

передвижной столик, тихо поставила его возле двери и, пренебрегая

всеми правилами этики, резко открыла дверь. Борька сидел на полу по-

турецки, упершись спиной о шкаф, и что-то писал в тетрадке, дочка на

тахте листала учебник… Может, и в самом - математика?.. Да нет, ради

бога, скоро экзамены… Чего-то они какие-то скучные, наверное,

пример тяжелый попался…

Нее…насчет зятя это я, кажется, рановато. Ну ладно, не зять, просто

друг, хотя – уж эти мне «друзья», до самой пенсии – все «друзья», вот у

меня один был…

 

Не спугнуть. Ничего не спрашивать. Затаиться, радуясь в душе, что

вот уже вторую неделю Борька приходит к нам, и они отправляются

куда-то погулять. А вообще-то – что я о нем знаю? Кое-что по мелочи…

Две мои агентессы искренне пожали плечами в ответ на все мои

наводящие вопросы, а одна – так просто и выдала: нее, а че? он дурь

не курит…

К концу первого месяца мне несказанно повезло: мы смогли с Борькой

немного поболтать, казалось бы, о какой-то ерунде, и мне этого

хватило, чтобы уже окончательно утвердиться в своем выборе.

Осталось за малым: чтобы этот выбор совпал с дочкиными желаниями…

Вопрос – ответ. Мы как будто в бадминтон с Борькой играли, легкий

воланчик перелетал от него ко мне. Все, что мне нужно было знать, все

ответы на мои вопросы я получила именно в тот весенний вечер. Мне

было так легко! В душе я ликовала - вот он будущий зять, мы с ним

мыслим в одном направлении, а значит, никаких разногласий у нас и

быть не может! Ты увлекаешься психологий? Надо же, и я тоже… А

какую литературу ты читал – Фрейда, Юнга? Что? Ну, Боря, не смеши –

немедленно в библиотеку, но учти – возникнет много вопросов… Что?

- Мне очень нравится ваша дочь…

Пауза.

- А я ей нет.

Господи, что ответить…

- Борь, дай время, не торопи события…

- Да дело-то не в этом…

Потянулся – картинно и напряженно, что – мне казалось – ему не

свойственно:

- Мне ведь в армию скоро.

- Ну мы же не в России – из Москвы на Камчатку служить, каждый

шабат дома…

- Все равно… Почему я ей не нравлюсь?..

Ну не ребенок?

- Честно?

- Только так!

- Никогда не ищи ответы на эти вопросы, не мучай себя, прими как

данность. Нет, нет , я не о моей дочке, я вообще… Со временем отболит

и пройдет, - я начинала злиться, они же дети , что я там себе

напридумывала - зять, теща, «тещенька»…

-Ну, ребята, хорошо вам погулять!..

 

Ах,как они смотрелись на той фотографии, где Борька обнял дочку

(но как обнял!) за плечи, а она, как бы разрешая ему прикоснуться к

ней, небрежно выступила чуть вперед, приоткрыв сквозь элегантный

разрез на длинном, по фигуре, черном платье красивую линию ноги…

Куда-то она делась, эта фотография…

 

- А вы знаете, вы бы были хорошей тещей! – смеется Борька, помогая

мне на кухне открывать какие-то банки. Мы готовимся к Новому Году. –

Но только зятем буду не я…

Уже нет обреченности в голосе, почти смирился.

- Тоже мне – большой знаток по тещинским делам!.. Борь, прекрати

минорить! Господин психолог, ты что – не знаешь, что из двоих всегда

один любит сильнее?..

Молчит.

- Я так не хочу.

- А тебя никто не спрашивает! Просто – это закон. Изволь

подчиняться. Давай тащи эти тарелки на стол!

Пока что все смехом. Я умею (жизнь заставила научиться) повести

разговор так – как лоцман через морской пролив – чтобы боль уходила

потихоньку. Я-то знаю, что ему сейчас больно, и я, «тещенька», ничем

ему помочь не смогу, не тот у нас расклад, но уж хотя бы отшутиться.

Заулыбался. Мне легко с ним.

- Борь, а какую жену ты себе хочешь?

- А вы не знаете?..

- Да нет, я не о том. Ну вот характер – какой? Чтобы тапочки тебе

спешила принести, когда ты с работы вернешься, или, наоборот, ты, как

верный пес, будешь ей все на блюдечке подносить?

Вдруг – тихо:

-Хочу, чтобы, как моя мама была.

- Боря, вот это уже ошибка. Зачем тебе две мамы? И уж тогда

разреши более конкретный вопрос: зачем тебе моя дочь? Ты мне много

про свою маму рассказывал – я уже ее вижу, она чудесная женщина, но

моя дочка совершенно другая…

- Ну хотеть-то я могу…

- Нет вопросов. Но тогда и не спрашивай меня – почему вот все так, а

не иначе… Потому что иначе и быть не может. Если только, конечно,

любовь неземная… А, Борька? У вас любовь неземная или какая?

- Или какая! – орет Борька из салона. – Лучшая на свете!

 

Они расставались по синусоиде. Борька то пропадал на какое-то

время, не звонил, не тешил меня вместо приветствия – «тещенька, как

вы?», то вдруг, к моему удивлению, возникал снова, и мне казалось

тогда, что может, что-то у них и выгорит, но все растворялось опять,

спустя лишь несколько дней, так же неожиданно, как и возникало, и

наконец настал тот день, когда дочка, как бы между прочим, сказала:

Борис больше не приедет, и уже на какой-то нервной ноте добавила –

и, бога ради, оставь свои советы позапрошлого века, они уже давно не

работают.

Ну не сложилось. Только пытаться понять – вот этого не надо. И

значит – не лезь, «тещенька»…

 

А потом Борька женился. Но это будет уже другой рассказ.

 

2011.