Пролог

Я долго бежала, то наклоняясь, чтобы пролезть под упавшим деревом, то с трудом перелезая через коряги. Высокая трава хлестала, путаясь под ногами, но вот, постепенно перейдя на шаг, я стала пробираться сквозь самую чащу. Лес сгустился и стал непроходимым. Ботинки совсем почернели от грязи, а волосы, выбившиеся из косы, постоянно цеплялись за ветки. Я остановилась и перевела дыхание. Если я иду верно, по моим подсчетам, меньше чем через сутки выйду к городу, а там уже можно будет отдохнуть.

До заката оставалось около часа. Я начала искать себе место, где проведу эту ночь — в темноте я точно потеряю направление этой чаще, лучше переждать. В просветах между высокими соснами еще мелькал ярким пятном оранжевый диск солнца, но сумерки начинали наступать на меня, поднимаясь туманом из низин и постепенно сгущаясь. Тени деревьев становились длиннее и протягивали ко мне свои крючковатые руки, а пение птиц понемногу затихало, оставался лишь тревожный клекот ночных сверчков, да изредка раздавалось редкое отрывистое уханье отдаленной совы.

Сколько времени уже на ногах? Покинула я дом в середине ночи, ближе к утру, когда по еще знакомым, хоть и еле различимым во тьме, дорогам добралась до начала леса. Потом весь день до была в пути, останавливаясь только немного подкрепиться прихваченной из дома едой. Почти сутки в дороге. Мне повезло, что в Сагарде еще стояли последние летние дни, по-настоящему теплые и солнечные, но к вечеру воздух уже становился холоднее и прозрачнее, а в темноте пробирался своими холодными пальцами до самых костей. Как там мои? Уже, небось, устроились поудобнее. В такое время года мы начинали по вечерам топить печь, оставляя небольшой огонек до утра, и спали всю ночь, укрывшись под теплыми покрывалами.

Ну вот, позади родной привычный дом и образ жизни, а впереди...Не знаю, что и ждать. Как сказал бы Варий, мой друг, впереди — чистые страницы книги нашей жизни, которую мы пишем каждый день. От нас зависит то, какой она будет: со счастливым концом и полной радости или печальной трагедией. Каждое наше решение переносит нас на новую линию жизни из уготованных нам судьбой. И вот он, тот самый момент, когда я сделала свой выбор. Надеюсь, он принесет мне счастье. По крайней мере, это все же лучше чем то, на что меня обрекли. Я сделаю все, чтобы не стать одной из них.

Спустя полчаса я набрела на небольшую, но уютную, укрытую густым мхом поляну, по краям которой росли невысокие ели. Отличное местечко. Набрав широких хвойных ветвей, я соорудила нечто вроде лежанки возле ствола дерева, поверх которой положила небольшой слой мха, срезанный толстым слоем. Сойдет за кровать, хоть и не настоящую. Присела на краешек — оказалось мягко и удобно. Ноги устали после целого дня бега и быстрой ходьбы, все мышцы отзывались ломотой и напряженно гудели. Разведя костер с помощью сухой листвы и коры, я подогрела на крохотном котелке, предусмотрительно прихваченном из дома, немного воды, и сделала крепкий травяной чай, бросив пригоршню заварки. Теплый напиток приятно согревал руки, а горящий небольшой огонек дарил уют в этом уже темном, глухом лесу, далеко в стороне от проселочной дороги. Вдалеке небо еще светлело и розовело отголосками зари, но здесь, на этой поляне, ночь медленно вступала в свои права. Я поежилась. Это первый раз, когда я ночевала в лесу одна.

Мои глаза стали закрываться, и я потирала их ладонями, когда сбоку раздался хруст. Из-за огня, освещающего небольшой круг, все, что было за пределами, стало еще темнее и страшнее. Голые ветки и кусты как будто протягивали ко мне свои лапы, дупла деревьев зловеще чернели провалами и всюду чуялся какой-то посторонний шорох и шевеление. Вздрогнув от испуга, я вжалась в самую траву и задержала дыхание, насколько могла. Минуты две стояла полная тишина, и был слышен лишь потрескивание хвороста, но затем, через несколько бесконечных мгновений, хруст повторился. Кажется, в этих лесах встречали волков, — подумала я. Они никогда не подходили близко к селению, но я уже достаточно далеко от людей и от безопасных дорог. Ужас потихоньку заполнял меня, хотелось закричать, но голос не слушался. Я вцепилась мертвой хваткой в кинжал, висевший на поясе, сомневаясь, однако, что смогу им воспользоваться. Меня никто не учил владеть оружием, да и зачем это нужно девчонке, да еще в мирное время? Руки были словно деревянные, а пальцы оледеневшие. Я потеряла чувство времени. И вот, на самом краю поляны, плавно выступив из-за черного ствола одного из дубов, появился темно-серый волк с хищно оскаленными зубами. Глаза ярко сверкнули, отразив оранжевое пламя, на которое он взглянул на мгновение, но оно его не остановило. Он не издавал ни единого звука, а просто молча надвигался на меня. Не в силах оторвать от хищника взгляд, боковым зрением я заметила за ним еще несколько теней. Волк-одиночка почти никогда не нападает на человека, но когда их несколько...

— Как быстро закончился мой путь, — промелькнула у меня мысль. — Интересно, быстро ли волки съедят человека. — Какие-то еще мысли суматошно продолжали лезть ко мне в голову, когда я смогла, наконец, нащупать непослушными пальцами рукоять. Решив, что терять все равно нечего, я вскочила, хрипло закричав, и резко вытащила оружие. Раздался характерный звон выскользнувшей стали. Несколько камней, украшавших ножны, в этот момент блеснули отраженным от костра ярко-зеленым светом. Не подойдете, голодные твари! Хищники продолжали наступать и недовольно рычать, мотая головой и подвывая. Я размахивала кинжалом, отчаянно надеясь, что могу испугать диких зверей, непривычных к человеческому запаху и голосу. Не сдамся так легко!

Вдруг волки замерли, словно завороженные глядя на пламя, пляшущее в отражении на гладко отполированной стали, а вожак зажмурил глаза и повел носом. Ни с того, ни с сего, они развернулись и растворились во тьме, словно жуткое видение из кошмаров после пробуждения, внезапно и бесшумно, как и появились. Выставив по-прежнему клинок перед собой и тяжело дыша, я медленно крутилась вокруг оси в поисках угрозы. Не могу поверить: они правда исчезли. Неужели я выглядела настолько страшно? Никого. Я выдохнула. Со мной снова осталось только сухое потрескивание догорающего костра, да редкое уханье совы.

Долго я сидела, прислушиваясь к ночным шорохам и звукам собственного сердца, которое постепенно успокаивалось и затихало. Дрожащими пальцами подкинула дров в огонь, стараясь развести его побольше и поярче, а потом, устав бороться со сном, завернулась покрепче в плед, заботливо спрятав кинжал в ножны и положив поближе к себе. Я подумала с добротой о мастере и его даре, так пригодившемся мне этой ночью. А потом вновь вспомнила тот момент, как четыре дня назад услышала злосчастный разговор между настоятелем и дядей, заставивший меня бежать.

Глава 1. Сагард

Мы были в тот день на речке, вместе с Лукой и Иваной, моими друзьями, смывали с себя грязь и пот после долгого и жаркого дня, такого по-летнему длинного. Песчаный пляж находился прямо на пути от храма до нашей деревни, но обычно в это время служители уже были внутри, а все остальные расходились по домашним делам. Именно поэтому мы втроем частенько сбегали сюда, подальше от других глаз. Вещи и одежду мы оставляли у самых веток, спрятав от дороги. Никто не запрещал нам купаться, но увидев бесцельно проводящую время молодежь, взрослые постоянно пытались дать нам разные поручения.

Я еще была на середине Яруны — стремительной реки, берущей свое начало с самой высокой горы острова, когда раздалось шиканье Луки, присевшего у рогозы. Услышав теперь тоже отдаленный говор, я вдохнула побольше воздуха и, нырнув как можно тише, поплыла под укрытие — как раз напротив притаившихся ребят росли густые заросли. Коснувшись каменистого дна и выглянув с осторожностью в сторону дороги, увидела знакомую фигуру.

— ...да, пожалуй ты прав, Паттер, — важно кивнув собеседнику, сказал мой дядя, уверенно шагая по дороге. — Это будет подходящее для нее место. Хорошо, что ты к нам зашел.

— Послушание и дисциплина из любого сделают человека! — подняв указательный палец, молвил жрец, следующий рядом в своем сером, словно сотканном из сумеречного тумана, длинном плаще. — Послушание и дисциплина, — назидательно повторил он.

— Да-да. С тех пор, как ей исполнилось шестнадцать, она вообще не поддается контролю. И никакой благодарности нам с Васеной за всю нашу заботу.

Они говорят обо мне! Я собиралась возмущенно хмыкнуть, но вовремя сдержалась, затихнув среди высокой и густой поросли. Забота! Вся их забота — придумать мне работку посложнее. Лишь бы поменьше у меня времени на всякие, лишние, по их мнению, занятия были. Доброго слова от них точно не дождешься. Интересно, что дядя задумал на этот раз? Я поежилась от озноба. В конце лета вода в реке бежала уже холодная.

— Ну что ж, значит решено. Пусть к полной луне Джейна будет готова, проведем обряд и примем в наши дружные ряды. Только ей ничего не говори заранее, — понизив голос, заговорщически проговорил жрец, потирая руки, — это ведь Жребий.

Дядя многозначительно хмыкнул, а из соседних кустов я услышала сдавленный вздох.

— Договорились! По рукам. Это достойное и нужное занятие... — продолжал мой дядя, но дальнейшие слова растворились в шорохе травы и шуршании двух пар ног по песку.

 

Мне от этих слов стало совсем холодно и мурашки побежали по коже. И дело тут было не только в том, что я стою по пояс в воде. Я стиснула кулаки. Так вот значит что: они хотят упечь меня в этот храм! Ну, дядя... Видела я этих служителей. Ходят смиренно, опустив капюшон на самые глаза, в этих мешковатых серых рясах, да молятся Покровителю. Всю жизнь посвящают службам и работам по храму, — вот где тоска смертная.

Многие уже привыкли к традиции, согласно которой каждые пять-семь лет служители забирают к себе в послушники одного жителя деревни. Как нам всегда говорили, выбор делает сам Покровитель и сообщает об этом своим слугам посредством жребия. Никто только из нас не знал, как именно это происходит, просто к нам приходил главный жрец и объявлял о воле бога, а там уже и выбора не было особого. Обычно это были взрослые женщины, реже мужчины, детей они не брали никогда. Поэтому пока мы считали себя подростками, мы совершенно не волновались, что нас тоже могут призвать. А еще раньше я думала, что мужчины и женщины добровольно вступают в ряды служителей, может, это кому-то и правда по душе. Но только не мне.

 

Как только они скрылись за поворотом, я вылезла из реки и позвала друзей. Они выглядели подавленными, хотя это мне надо было печалиться. Но я, напротив, ощущала прилив энергии, словно злость дала мне сил. Натягивая одежду на озябшее и дрожащее тело, я возмутилась:

— Слышали? Совсем они с ума посходили! Не пойду я в этот храм. Я лучше умру, чем стану служительницей на всю свою оставшуюся жизнь. Жребий! Ха.

Ребята молчали, насупившись. Ивана расстроенно ковыряла носком ботинка песок, рисуя узор, а Лука недовольно скрестил руки на груди.

— Да уж, незавидная доля. Но... ведь твой дядя... Он все-таки самый главный у нас. Как его не послушать? Силой заставит. С ним никто спорить не решается.

— Убегу я от них, — бросила я. Эта смелая мысль не первый раз посещала меня, но раньше она мелькала, не придавая мне особой решимости и твердости, а так, словно невзначай появлялась и исчезала, не встретив подкрепления. Но в этот раз, кажется, я серьезно начала верить, что действительно смогу сбежать из дома.

— Думаешь, они тебя не найдут? Твой дядя если что уж решил, так это твердо исполняет. — Лука смотрел на меня из-под светлой челки, по-детски широко открыв глаза, не веря, что я, обычная девчонка, которую он знает с самого детства, могу говорить такие смелые вещи.

— Я далеко уйду! Вообще отсюда далеко-далеко, он меня точно не найдет.

Ивана охнула. Ее светлые глаза смотрели недоверчиво и испуганно.

— В Шинтар что-ли убежишь?

— Угу. Если не дальше!

Тут Лука округлил глаза.

— Да куда уж дальше, там же вокруг море! Куда ты уйдешь?

— Придумаю что-нибудь. Смотрите, вот что у меня есть... — я порылась в кармане своей куртки и вытащила из самой потайной части крохотный, но яркий драгоценный камень. Он сразу засверкал на солнце, хоть и был совсем необработанным, только заботливо обтертым от грязи. — Нашла позавчера в Ледяной пещере! — похвасталась я ребятам.

Местные, бывало, находили в старых пещерах и ущельях акары — драгоценные камни ярко-зеленого цвета. Это всегда считалось необычайной удачей, а то и счастливым знаком. Иногда они продавали их в Шинтаре за неплохие деньги, но никто не сдавал свои места, в которых находили сокровище, боялись, что сюда поедут жаждущие наживы и жадные до денег охотники да искатели.

Ивана попросила посмотреть и выставила акар на солнце, взглянув сквозь камень прищуренным глазом.

— Красивый какой! — сказала она, отдавая камешек мне. — Вот это удача. И денег стоит!

— Только вы меня не выдайте никому! — попросила я. — Я так не хочу свою жизнь в серости этой провести. Это мой шанс на спасение.

Они пообещали и еще немного поразглядывали мою драгоценную находку, и мы отправились назад в деревню. Ребята на ходу спрашивали у меня, как я выбралась из этой Ледяной пещеры, которая слыла непроходимой, и я рассказала, что нашла небольшой и узкий лаз из нее, выходящий прямо на склоне горы, поэтому его никто и не заметил. Попасть в нижнюю пещеру можно было лишь спустившись в узкий колодец из верхней ее части, а вот забраться обратно наверх не удавалось еще никому, настолько узкий и высокий был проход. Лука, неугомонный мальчишка, взял с меня слово, что я покажу ему это место на следующий день, и на этом мы разошлись по домам. Но на душе у меня скребли кошки.

И вот, до полной луны и главного праздника года оставалось всего три дня. Каждый год, в конце лета, когда солнце теряло свою силу и поднимались холодные ветра с берегов Илакийского моря, мы собирались на праздник нового Круга — день, когда наступает новый цикл: сезон дождей, затем сезон холодов, за которым снова следует расцвет и снова лето. Этот праздник для нас был действительно большой радостью. Мы все были полны сил после хорошего теплого лета, собирали богатый урожай овощей и фруктов, из которых готовили угощения на ломившийся от изобилия пиршественный стол. Это было время обжорства и веселья. Везде вокруг жгли большие костры, готовили мясо и птицу и пели песни. Мы запасались не только едой, но и хорошим настроением на ближайшие туманные и дождливые недели.

Стараясь не показать, что я о чем-то знаю, я вовсю готовилась к побегу из дома. Когда все разошлись по делам, я собирала небольшую кожаную заплечную сумку, найденную в старых вещах. Втихомолку от Васены и дяди я положила флягу, легкий небольшой плед, котелок и огниво для розжига. Перебирая ящик со старым хламом, я вдруг случайно наткнулась на самом дне на маленький браслет из черной кожи. Он был достаточно неприметным и не бросался в глаза, пока я не заметила сверкнувшую надпись на его внутренней стороне, которую, однако, не смогла разобрать. Она была написана на незнакомом мне чужом языке. Но мне так понравились эти чудные буковки и аккуратное плетение, что я решила оставить его себе на память о доме и повязала на руку, спрятав под край рубашки.

Я закончила с сумкой и вышла во двор оглядеться. В это время в деревне царила суета. Самый разгар сбора урожая, заготовок на зиму, большинство из нас постоянно было при деле и я помогала наравне с остальными при сборе урожая, хотя мысленно была уже далеко. Наконец закончив дела, я с облегчением расправила плечи, уставшие от ношения тяжестей. В деревне вечерело, и работы понемногу стихали, все разбредались по домам. Еще теплый ветер ласково обдувал лицо, разгоряченное после долгих трудов, а светлое небо розовело вдали. Несмотря на свои планы, я продолжала добросовестно работать, чтобы хоть немного оправдать свой внезапный уход, чтобы совесть моя оставалась чиста.

На следующее утро я поглядывала на дядю, ожидая, что он расскажет мне о храме или проговориться случайно, но он был нем и сух, как и всегда. Сидя за завтраком перед остывающей тарелкой с кашей, я лениво возила ложкой по дну, рассматривая комочки и размышляя о своем.

— Ну что ты там возишься?! Смотреть противно, — возмутился дядя, подтягивая ремень и собираясь уходить. Несмотря на возраст, дядя пл-прежнему был высок и подтянут, его волосы и нахмуренные брови все еще были черными, а руки крепкими и сильными, словно помнили дни, когда он занимался тяжелым трудом. Сейчас он глава деревни и больше руководит другими, чем делает что-то полезное сам, но с его властностью и уверенностью в себе никто не смел спорить, хотя и могли недовольно роптать по углам. Не могу сказать, что он злой человек, дядя много делает для благополучия Сагарда, занимается торговлей, связью с городом, но при всем при этом ко мне он так часто был несправедлив! Уж не знаю, чем я это заслужила.

— Что-то есть не хочу...

— Это потому, что ты много ленишься и ничего не делаешь! Бестолочь. Вот те, кто хорошо работают, хорошо и едят!

Васена, его жена, тщательно отмывала тяжелую кастрюлю, не вмешиваясь разговор. Да я и так знала, что она на стороне дяди. Она всегда выглядела хорошо: длинные черные волосы, тщательно собранные в прическу, аккуратно подобранная одежда подчеркивала хорошую для ее возраста подтянутую фигуру. Темно-карие глаза и загорелая кожа выделяли Васену среди остальных сельчанок, обычно светловолосых и голубоглазых, как и я сама. Она была молчалива, скупо отдавала мне поручения и комментарии, никогда мы не говорили по душам. Порой мне хотелось найти с ней общей язык, но дядя пресекал подобные попытки и не допускал теплого ко мне отношения. Он всегда говорил, что детей надо держать в строгости — только тогда из них получатся порядочные люди, а баловать ни к чему. Своих детей у них так и не было, поэтому все свои воспитательные навыки они испробовали на мне.

— Как скажешь, дядя, — я безразлично пожала плечами, не желая спорить.

— Вся в мать, — ни с того, ни с сего разозлился он, раздраженно захлопнув за собой дверь.

Это было больное место. Родителей я не знала, как рассказывал дядя, они пропали, когда я была совсем маленькой, и пришлось ему взять меня на воспитание. Но, похоже, это не приносило ему ровным счетом никакого удовольствия, поэтому все наше общение выглядело подобным образом. Я часто думала о том, какие они были, которые подарили мне жизнь, но от таких мыслей только становилось тоскливо и грустно. Было лишь несколько человек, которые были мне близки, и с кем я могла бы поговорить. Я оделась и вышла из дома.

Место, где мне всегда были рады в любое время дня, находилось на самом дальнем конце селения, ближе к густому лесу, начинающемуся сразу за невысоким крепким домиком. Зеленые густые ели склонились совсем низко, создавая своеобразную крышу из своих веток, а сам дом стоял в стороне от дороги и не привлекал к себе много внимания. Здесь жил и работал Варий, мастер-плотнику, у которого я потихоньку училась резьбе по дереву в свободное время последний год. Говорят, что он поселился у нас лет двадцать назад, а откуда пришел никто точно не знает. Это был крупный, крепко сбитый, но уже склонный к полноте мужчина пятидесяти лет, со светлыми тонкими волосами, зачесанными назад. Он носил на лбу плотную повязку, чтобы волосы и пот не мешали работать, когда стоял, склонившись низко над своим столом. Несмотря на обычно упрямо сжатые губы, глаза у него всегда смотрели внимательно, подмечая малейшие детали, хоть один из них косил, отчего создавалось ощущение, что Варий смотрит не на тебя, а мимо. Многие считали его нелюдимым чужаком, боялись и сторонились, но я знала, какой Варий на самом деле. Он любил рассказывать мне интересные истории и даже научил меня немного читать, пока мы изучали единственную книгу, хранившуюся у него в столе как настоящее сокровище. Покровитель и его служители не приветствовали чтение и обучения, говоря о том, что именно колдуны и придумали эти книги, и что хорошему человеку это ни к чему. Обычно все знания передавались у нас от старшего поколения к младшему, и так из года в год, а разные интересные истории становились постепенно полузабытыми сказками, в которых перемешивались правда и вымысел в причудливом виде.

Пытаясь делать вид, что все в порядке, хотя была взволнована и расстроена, я окликнула мастера, стоя в дверях.

— Привет, подруга! — тепло поприветствовал меня плотник, оторвавшись от рабочего стола и вытирая лоб рукой. — Ищешь чем заняться?

Он был занят своим любимым делом — резьбой, в которую он вкладывал душу и частенько его работы получались такими прекрасными, словно были ожившими и одушевленными по мановению волшебной палочки.

— Можно посмотреть? — заглянула я за его плечо.

Варий практически закончил вырезать узор на красивых ножнах для кинжала, перетянутых по краям кожей и с коротким ремнем. Он протянул мне свою работу, с удовольствием глядя как я с интересом разглядываю хитроумный рисунок из переплетающих ножны диких растений. Казалось, что это настоящие лианы и цветы окружили и оплели клинок, а потом замерли и окаменели, превратившись навсегда в сложный узор. Я проводила пальцем по линиям и задумчиво покрутила ножны в руках.

— Нет слов, ты настоящий волшебник — с восхищением призналась я.

— Волшебников уже не осталось, а я просто люблю свое дело, — сказал Варий, смотря на меня с каким-то странным выражением слегка косящих глаз, а потом добавил, потрепав меня за плечо. — Это тебе.

— Мне? Да ты что, за него тебе хорошо заплатят! Да и зачем мне кинжал?

Мастер посмотрел на меня и подмигнул.

— Что-то мне сердце подсказывает, что он тебе пригодится. Я вижу, что задумала что-то, сама не своя третий день ходишь. Бери, будет тебе от меня подарок на твое скорое восемнадцатилетие.

Когда я была маленькой, даже наша деревня казалась мне огромным бескрайним миром, который за всю жизнь не обойти, но Варий рассказывал насколько большой наш мир на самом деле. Во времена Летнего мятежа, когда ему было лет двадцать, он сражался за короля в самом центре нашего большого острова и успел многое повидать вокруг, пока не получил ранение, отчего по сей день хромал. Он рассказал мне про бескрайний океан, дикий и своенравный, про огромные поля и долины, горы, не как у нас, а такие высокие, что скрываются в облаках и даже летом покрыты снегом и льдом, и про людей, живущих в больших городах, а мечтала, как однажды смогу увидеть это сама.

Пробыв у него почти весь день до сумерек и поговорив обо всем на свете, я, наконец, засобиралась домой, так и не сказав слова прощания, хотя понимала, что я ухожу надолго и вряд ли когда-нибудь вернусь.

 

****

— Осторожней, Лука! Смотри, там внизу маленькая ступенька, можешь на нее опереться. И держись крепче, до пола еще далеко!

Снизу мне было лучше видно все неровности, так как свет падал за спиной у ребят, а там, где стояла я, была непроглядная тьма, в которой не было видно толком ничего на расстоянии вытянутой руки. Даже фитилек, который я держала зажженным, не давал достаточно света, а лишь сгущал темноту вокруг. Мальчик послушался моих слов и нащупал ногой углубление в стене, покрепче вцепившись руками в основание лаза, ведущего вниз. Лука был худенький, но при этом на удивление крепкий парень, привыкший с малолетства к постоянной работе по хозяйству. Наконец, ощутив опору под собой, он спрыгнул на землю. Над нами высоко осталась стоять Ивана, нерешительно поглядывая в проем.

— Давай к нам! — позвал Лука, протягивая руку в приглашающем жесте.

Девушка сомневалась. Она моя ровесница, но вела себя, словно была старше лет на десять. Осмотрительная и серьезная, Ивана частенько отговаривала нас от необдуманных поступков и действий, которые могли навлечь гнев и неодобрение взрослых. Порой я вообще удивлялась, что она нашла в нашей компании, и тем не менее наша дружба длилась уже больше семи лет.

— Если кто узнает, что мы сюда лазили, головы нам не сносить.

— Не бойся, трусиха, вон Джейни же выбралась в прошлый раз, и все в порядке.

Ивана нахмурила брови, а затем решительно подобрала край платья и начала спускаться. Все-таки есть у нас что-то общее.

Когда мы втроем собрались внизу, то какое-то время стояли, задрав головы, разглядывали дыру, через которую попали в известную всем Ледяную пещеру. Молва говорила, что здесь живет ледяной демон, замораживающий своим дыханием и пожирающий людей, потому-то никто отсюда не выбирался. И действительно, из далекой глубины тянуло холодным ветром, поток которого струей врывался в неподвижный и тяжелый воздух, висящий в верхней пещере.

— И далеко ты уходила? Холодно как-то...

Ивана подозрительно вглядывалась в черноту впереди, охватив себя руками.

— Нет, тут рядом. Страшно было далеко идти, — призналась я.

Лука смело шагнул вперед и позвал нас за собой. Я указала дорогу и мы цепочкой двинулись вперед, немного пригнувшись под нависающим над нами потолком, с которого порой срывались тяжелые капли воды.

— Как же здесь неприятно, — поморщилась девушка. — Сыро и зябко.

Я пообещала, что скоро покажу выход. Мне и самой было не по себе, и, не знай я, как отсюда выбраться, тоже бы начала паниковать. Сплошная чернота, жутко подсвеченная нашим маленьким огоньком, грозный, но редкий стук капель, а еще заунывный вой ветра, напоминающий дикого зверя, попавшего в плен. Длинный ход пещеры начал разветвляться, расходясь в разные стороны узкими щелями, но я целенаправленно шла к потоку холодного воздуха и тому самому вою. По мере того, как мы приближались, он становился таким жутким, что хотелось бежать отсюда куда глаза глядят. Не удивляюсь, что здесь пропадали люди — это завывание внушает панических страх, и скорее всего они сворачивали в другие туннели, тем самым уходя от выхода.

Вдруг Лука замер у одного из ответвлений, намереваясь шагнуть туда.

— Стой, нам не туда! — позвала я.

— Мне кажется, я что-то увидел.

Спустя секунду его светлая голова скрылась в проеме.

Я поспешила за ним, попросив Ивану не сходить с места.

Пробежав несколько поворотов, я затормозила.

— Лука! Ты где?

В ответ раздалось тяжелое сопение.

— Эй! Ты живой?

Я разглядывала черноту под ногами, уходящую вниз под крутым углом. Откуда-то справа снизу раздался его приглушенный голос.

— В порядке. Тут кое-что интересное, иди скорей посмотри!

Я аккуратно спустилась с выступа и нащупала под ногами опору. Наконец, увидела Луку, находившегося в дальнем углу пещеры. Мальчишка сидел в углу на краешке земли и вытирал от пыли какой-то темный предмет. Это было похоже на чей-то древний шлем, местами совсем развалившийся от времени и сырости. Лука встал и отдал мне посмотреть свою находку, как вдруг оступился на чем-то белом и скользком и кувырком свалился вниз, загрохотав по гулким камням. Я испуганно бросилась за ним, и спустя минуту он забрался назад, схватившись за мою руку. Его лицо побелело.

— Там куча костей. И знаешь...они на человеческие похожи.

Стало жутко. В тишине сквозь приглушенный вой ветра мы словно услышали чей-то кашель и хрип, и в ту же секунду, не сговариваясь, бросились назад.

Ивана, ожидавшая нас на перекрестке, переводила взгляд с меня на Луку и, наконец, насмешливо спросила:

— Призрака вы что-ли углядели?

Не тратя время на объяснения, я взяла ее за руку и потянула в сторону выхода. Память на дорогу у меня была хорошей, и через несколько поворотов мы вышли к тому месту, из которого я выбралась наружу. Узкий проход был совершенно незаметен со стороны туннеля, пока не подойдешь к нему вплотную. Петляя и извиваясь, он уходил вглубь горы и выныривал на самой отвесной части скалы. Пожалуй, только дети и могли бы здесь пролезть, и то только на корточках и низко опустив голову. На взрослого человека такой проход не рассчитан. На этот раз весь путь не занял у меня много времени, так как мы с Лукой торопились как можно скорее выбраться на свежий воздух. Наконец, дневной свет стал проникать в лаз, и мы увидели крохотное светлое пятно. Первым выбрался Лука и замер, пораженный открывшейся картиной. Посторонившись на крохотном узком выступе, он отступил и дал нам немного места. Встав рядом с ним и плотно прижавшись к камням всей спиной, мы словно завороженные смотрели на океан, бушующий под ногами и весь подсвеченный ярким солнцем. Ивана стояла на уступе, испуганно вжавшись и причитая, что решилась пойти все-таки с нами в эту ужасную пещеру.

А я молчала и любовалась бесконечным простором, хоть и испытывала страх перед океаном, как и все жители горных деревень, знакомые с ним лишь понаслышке. От нашей деревни по дороге не получалось близко выйти к берегу, везде были крутые обрывы, заросшие густыми деревьями, а отсюда вид был самый потрясающий. Чтобы спуститься с такого крутого склона через обходные дороги требовался целый день. Редко какие жители собирались в такой дальний путь, а нас и вовсе с собой не брали. Я лишь раз была случайно вместе с дядей в прибрежном городе, да и то помню это весьма смутно.

Ветер завывал, закручивая волосы в разные стороны и затем бросая их в лицо, воздух пах влагой и солью. Интересно, что за земли могут лежать за таким огромным океаном и сколько же до них добираться? Глядя вдаль я ощущала в груди необычную тоску по чему-то, словно тянувшую меня туда, за далекий горизонт. Говорят, что мир такой огромный и никому из нас невозможно обойти его весь. Сейчас я легко в это верила.

Лука потянул меня за рукав.

— Эй, Джейна. Пойдем-ка отсюда... — неопределенно взглянул он в сторону лаза, через который мы выбрались на воздух.

Я очнулась от далеких мыслей и, кивнув, стала выбираться по склону наверх, где нас уже ждала Ивана, отряхивая длинный подол юбки от комьев земли.

****

Вечером того дня случилось неожиданное. Это был канун праздника, следующий день все жители будут отмечать с самого утра. Я готовилась ко сну и даже не думала, что смогу еще попрощаться с дядей и Васеной, но не скажу, что это меня хоть сколько печалило. Рано утром я собиралась исчезнуть из деревни.

Хлопнула входная дверь, и дядя переступил порог, тяжело вздохнув. Васены не было еще дома, она не вернулась от соседки, видимо, совсем заболтавшись.

— Джейни, иди сюда.

Пожав плечами, я присела на лавку.

— Послушай... — Слова давались ему нелегко. Еще бы, он ведь пытался говорить со мной по-доброму, что на него не похоже. — Нет, посмотри.

Я взглянула ему в глаза. Только сейчас заметила, что он не так уж и крепок, как я привыкла его считать. Морщины везде: вокруг глаз, на лбу. Пожалуй, он не выглядит счастливым человеком. Жесткие складки у рта выдают в нем то сердито-недовольное выражение, столь часто появляющееся на его лице. Мне стало немного жаль дядю, хоть он и не был добр ко мне. Глаза смотрят жестко и строго.

— Я разговаривал с настоятелем храма. — Я превратилась в слух, не веря своим ушам. Неужели он решил меня предупредить? — Тебя заберут к себе служители, был брошен Жребий.

Я промолчала с минуту, сжав руками край лавки.

— Но, дядя, я не…

— Тихо! Не спорь. Это лучший выбор сейчас. В такое время.

— Какое время? Я не хочу, дядя! Только не это.

Он досадливо поморщился.

— Джейни, знаешь, я не буду спорить с тобой и уговаривать. Просто послушай... есть слухи, что Иввар ... в общем, ничего хорошего не ждем. Став служителем, ты обретешь необходимую защиту, а может и возможность противостоять им. Ты же знаешь, что только Покровитель спас нас всех в свое время от рабства и унижения. Это нужно всем нам. Это будет хорошо для тебя. Так решено. Завтра, будь готова.

Дядя ушел в коридор, больше не слушая моих слов и погасил свет.

У меня была целая ночь впереди, чтобы обдумать его слова, все еще гудевшие у меня в голове странным эхом. Иввар. Служители. Это будет хорошо для тебя. Слухи... Эти слухи о ивварском вторжении ходили уже очень давно, и не так уж и пугали меня. События столетней давности казались мне настолько древними и отчасти придуманными, что не вызывали тревоги. Война Колдунов — хорошая сказка для маленьких детей, чтобы научить их послушанию. Удивительно, что все-таки что-то подтолкнуло его поделиться со мной новостями. Зачем? Я была уверена, что он будет молчать до последнего, чтобы я никуда не делась, а сейчас он дал мне возможность сделать выбор.

Глава 2. Шинтар

Я открыла глаза и с удивлением смотрела наверх, где почему-то были листья и ветки, а за ними виднелся круг звездного неба. Потребовалось не меньше пяти минут, чтобы сообразить, куда же делась низкая деревянная крыша над головой, которую я видела утром каждого дня. Вокруг темнота, но, судя по ощущениям, время близилось к утру. С трудом подняв одеревеневшее тело, я стала разминать мышцы. Да уж, а с вечера лежанка казалось мягкой кроватью. За ночь мох и широкие листья смялись и поредели, спать пришлось практически на жесткой земле, от чего неприятно ныли бока и спина. Слава Покровителю, оставшаяся часть ночи прошла спокойно, и разбудил меня лишь громкий клекот птиц, почуявших близкий рассвет. Ночные страхи ушли без следа, когда первые солнечные лучи прорезали путь сквозь высокие кроны деревьев и осветили небо.

Я умылась последней пригорошней воды, оставшейся в фляге собрала вещи и двинулась в дорогу, выбрав направление, которое, выведет меня к городу. Теперь я шла спокойным шагом, понимая, что за мной никто не следует. Постепенно густые заросли поредели и сменились одиноко стоящими деревьями. Трава тоже стала ниже, поэтому идти было легко. Спустя несколько часов я преодолела высокий холм и замерла на его вершине, увидев, наконец, дорогу и окраины города.

На улицах предрассветного Шинтара еще было совсем пустынно, и только прохладный ветер прогуливался среди домов, разбросанных по склонам в хаотичном порядке. Город еще спал. Двери лавок, таверн и постоялых домов были плотно прикрыты, окна задвинуты ставнями, чтобы лучи солнца не разбудили спящих преждевременно. Вид был красивый: разноцветные крыши спускались вниз к самому берегу, открывая панораму на тихий залив, в котором мерно вздыхало море, сонное и спокойное. Вся жизнь Шинтара была сосредоточена на самом побережье, у пристаней и причалов, через которые наш остров был связан с внешним миром.

Пройдя по каменистой дороге, я почти спустилась к самому побережью, когда увидела дивный корабль, стоящий на якорной стоянке невдалеке. Поначалу его скрывал высокий утес, но теперь, оказавшись около набережной, я смогла рассмотреть его лучше. Мачты казались четко нарисованными на фоне рассветного неба, а снасти паутиной спускались от них к палубе, создавая причудливый узор. Этот большой корабль лениво покачивался на редких утренних волнах, а его гордая осанка была похожа на осанку благородного хищника, замершего и смотревшего на небольшие ялики и рыбацкие шлюпки вокруг с осознанием собственного превосходства.

Присев на склоне, я подобрала под себя ноги и достала из сумки последний кусочек хлеба, оставшийся из припасов, и стала терпеливо ждать утра. Солнечный диск потихоньку выползал из-за горизонта, который до этого совершенно сливался с морем. Легкие перистые облака заиграли всеми оттенками розового, отражая цвет просыпающегося светила, а небо светлело и становилось прозрачно-голубым. В эти мгновения я испытала странное волнение — это новое утро должно было все изменить в моей жизни.

И вот, спустя некоторое время, когда я уже основательно подзамерзла и промокла от утренней росы, осевшей на траве, застучали открывающиеся ставни. Солнце полностью показалось над морем. Я подождала еще с полчаса и решилась пойти на разведку. Стали слышны первые голоса проснувшихся жителей, раздавался шум и гомон, постепенно сливающийся в тихий гул портового городка. Раздумывая о дальнейших своих планах, я медленно побрела по главной дороге. Ощупала в кармане мелочь, которую удалось прихватить с собой из дядиного дома. "Можно устроиться в помощники к кому-нибудь из местных мастеров, а там время покажет", — думала я про себя.

Шинтар казался мне таким огромным после нашего деревни. В Сагарде проживало около пары сотен людей, а здесь, на побережье Илакийского моря, наверное, уже больше тысячи. Дома раскинулись по всей береговой линии, скорее вширь, чем вглубь острова, забираясь на невысокие холмы и скалистые обрывы. Некоторые из них были совсем маленькими, с покатыми прохудившимися крышами, но были и богатые трехэтажные усадьбы, крытые необычной ярко-красной черепицей. Рядом с ними раскинулись прекрасные ухоженные сады, в которых росли дивные цветы. А по дороге, петляющей среди этих домов и уходившей вверх по склону, к самому перевалу, неторопливо начали идти телеги, груженые различным товаром.

Несмотря на то, что я шла по улицам, озираясь по сторонам, никто из жителей не обращал на меня особого внимания. Здесь явно нередко появлялись разные чужаки и странники, купцы и просто жители маленьких деревенек с разных концов острова. Попав на самую оживленную улочку, идущую параллельно берегу под большим углом, я оказалась в окружении людей, с утра пораньше спешивших за свежими продуктами. Продавцы, лениво потягиваясь и зевая, стали нараспев предлагать мне свои товары, на что я только отрицательно мотала головой. Наконец я наткнулась на потертую вывеску, вяло качающуюся у самой крыши небольшого, но аккуратного домика. Не самое приметное место. На этой ветхой табличке была с потертыми красками изображено что-то отдаленно напоминающее большую кружку. Я вошла внутрь и заметила, что в столь ранний час посетителей немало, человек десять. Большинство из них сидело кучно за одним большим столом, только двое мужчин расположились в стороне, занятые разговором, и изредка поглядывали на шумную компанию.

У нас в Сагарде была всего одна таверна, если ее и можно так называть — “У старушки Бади”, которую мы попросту звали “Старушкой”. Там готовили необычайно вкусные пирожки, и мы с ребятами заходили за угощением, которое частенько доставалось нам за мелкие услуги и помощь. Но там никогда не собиралась больше пяти-шести человек, да и то страдающих от безделья или скрывающихся на время от сварливых жен, надоедливых детей и работы.

Немного поколебавшись, я попросила что-нибудь на завтрак, после чего заняла столик в теневом углу, подальше ото всех. Хозяин таверны, пожилой, на удивление худощавый для своей профессии человек, с интересом оглядел мой наряд, особенно обратив внимание на пятна от грязи и следы веток. Совсем забыла привести себя в порядок! Торопливо отряхнувшись и поправив прическу, я постаралась придать себе непринужденный вид. Надо бы купить новую рубашку, а эта совсем пришла в негодность, а штаны стали такими грязными, что я была похожа на попрошайку. Только длинная, небрежно сплетеная коса показывала, что я девушка, но по счастью, больше никто из присутствующих не обращал на меня внимание.

 

Мне принесли поднос с едой, и я жадно набросилась на горячее. В этот момент один из мужчин, сидевших за отдельных столом, довольно громко воскликнул: “Не может быть! Ты уверен?”, чем привлек мое внимание, но, быстро спохватившись и оглянувшись, снизил голос до торопливого шепота.

Он был одет в простой, но хорошо скроенный по фигуре костюм темно-синего цвета, на пальцах золотые кольца. Пожалуй, похож на купца. На вид я бы дала ему лет сорок, у него был выпуклый лоб и крупные черты лица, но при этом правильные и благородные. Нахмурив брови, он взволнованно сжимал в руках кружку и внимательно слушал своего темноволосого собеседника, сидевшего ко мне спиной и имеющего очень приятный, низкий бархатный голос, но слов которого я разобрать не могла. Возможно, виной тому необычный акцент, присутствующий в его речи. По-видимому, чужестранец убеждал мужчину в чем-то, потому что купец наконец согласно кивнул и, еще понизив голос, но все еще разборчиво, произнес несколько фраз, из которых я услышала отрывочно “...значит, война...плохи дела. В ближайшее время нам не ждать больше ивварских кораблей?...надолго застрянем...” Они обменялись еще парой слов, сказанных таинственным шепотом.

Я замерла, пытаясь услышать еще что-нибудь, как и пара человек из большой компании тоже затихли, прислушиваясь к разговору. Мужчина, лица которого я так и не увидела, прервал беседу и поднялся, стоя спиной ко мне.

— Ну что ж, время — деньги, старина, впрочем ты и сам это прекрасно знаешь. — Со смешком протянул он руку купцу. — У меня тут еще есть пара дел перед отходом. Приятно было повидаться, Бер, надеюсь на дальнейшее сотрудничество.

— И я был рад тебя увидеть, Алекс, — поднялся в ответ купец, все еще находясь в задумчивости и некоторой растерянности. Он скользнул по мне взглядом, но надолго не задержался и вскоре оба мужчины покинули таверну. Тот, кого назвали Алексом, перед уходом проходя мимо оставшихся, позвал:

— Собирайтесь, бездельники! Идем.

И в самом скором времени все посетители, кроме меня, притихшей в углу, выбрались на улицу. Еда, между тем, была настолько вкусной, так что на стоявших передо мной тарелках быстро стало пусто.

Посмотрев на оставшиеся монетки, которые я высыпала на стол, я размышляла. Раз-два-три-четыре. И вот, еще одна. Негусто. Такими темпами хватит максимум на неделю. Я обдумала подслушанный разговор. Не знаю почему, но я сразу поверила разговору этих мужчин про грядущую войну, сказанных тайным шепотом, это еще раз подтвердило опасения, которые ходили вокруг. Однако, наш небольшой остров, насколько я понимала, не имел особой важности, поскольку находится в большом отдалении. Даже та страшная и кровопролитная война мало затронула наши земли. Но хорошего будет мало. Будем отрезаны от всего мира, так как вся торговля обычна шла через ивварские торговые корабли.

Между тем, время идет и надо что-то решать. На улице уже вовсю светило солнце, когда я вышла из таверны, и все вокруг казалось таким безмятежным и мирным. Из соседнего дома доносились очень приятные запахи свежего хлеба и выпечки, а еще неподалеку раскинулись прилавки со всевозможными фруктами, из-за которых в воздухе витал дразнящий и приятный аромат. Вокруг весело щебетали птицы, расправив крылышки, словно не знали, что на дворе уже осень. Я зажмурилась на мгновение, подставив лицо ярким и теплым лучам. Эх, и как же приятно бывает просто вкусно поесть!

— Эй-ей! Джейна?! — вопросительно воскликнули где-то справа от меня, прервав мои размышления.

Я испуганно обернулась и посмотрела на толстого мужчину, стоявшего за одним из прилавков, в тени. Он махнул рукой, не давая усомниться в том, что обращается именно ко мне.

— Ты што, не узнаешь меня? Давно не виделись, уж года три к нам не заезжала! Как дядя, как Васена? Когда приедут? — затараторил торговец в продуктовой лавке, в забавной манере растягивая слова, и я понемногу вспомнила, что мы именно к нему заходили, в те редкие разы, когда были здесь вместе с дядей. Его кажется звали...Милфорд? Как-то так. Обычно дядя не брал меня в город, но пару раз мне удавалось его уговорить. Как неосмотрительно было пройти именно рядом с ним! Он теперь точно расскажет, когда встретит кого-нибудь знакомого. — Ты здесь одна, што-ли? Забыла старину Милфорда? — невзирая на мое замешательство, продолжал болтать толстяк.

А я-то думала затаиться хоть на некоторое время и неспеша обдумать дальнейшую судьбу. Шинтар на побережье, в округе нет больших городов, а в маленьких меня так просто не примут. Узнают местные, что я по Жребию в служители должна идти, и не будет мне другой дороги.

— Да-да, я вас узнала, Милфорд, конечно. Дядя пока занят, просил меня помочь с кое-какими делами, — заверила я торговца. — Неплохая погода для начала осени! Как ваши дела?

Милфорд не переставая меня разглядывать, рассказал, что теперь что-то дела совсем плохи, и торговля идет кое-как, еле хватает на пропитание семье и детям. “Вот уж по его животу не скажешь”, — ехидно подумалось мне.

— А, может, вы знаете, что это за корабль стоит вон там? — махнув рукой в сторону берега, будто невзначай меняя тему.

— Ты про тот большой, что стоит на рейде? Это же “Ясный”, капитана Даейроса, — торговец одобрительно покачал головой. — Один из лучших кораблей Эрефии, знатное судно, крепкий и добротный, а уж сколько груза может везти — ого-го! Они к нам всего пару раз заходили, да и то случайно, так что любуйся, пока он здесь. Многие мечтают побывать на таком, но мало кто может себе позволить. Вот они скоро отходят, думаю, через пару-тройку часов.

— А пассажиров берут?

— Вряд ли, если и берут, то стоит очень и очень дорого. Да и капитан у них очень суровый и грубый, как говорят, не жалует пассажиров особо.

Я ощупала рукой камешек в потайном кармане.

— Интересно, как бы вот попасть к ним на борт, посмотреть на красоту, — задумчиво протянула я.

— Да не-е, што ты! Баб-то точно не берут. Ой, прости, девушек, я хотел сказать — спохватился толстяк, смешно смутившись. — Ну, примета дурная, знаешь, а моряки народ суеверный, черти такие.

— Спасибо за сведения.

— Да не за что. А все-таки странно, что ты одна к нам приехала. Может неполадили с дядей что? Ты мне честно скажи! — Он с подозрением вглядывался в мое лицо. — Завтра поеду в вашу деревню, давай отвезу тебя домой!

Вот попала! Пора делать ноги.

— Нет-нет, простите, мне нужно идти, дядя отправил меня по важному поручению. — Я торопливо, почти бегом ушла, махнув на прощание рукой.

Похоже, надо мне попасть на этот уходящий корабль, ведь следующего теперь неизвестно когда ждать. Надеюсь, что драгоценный акар сможет убедить капитана взять меня с собой, хоть я и девчонка. Подумаешь, суеверия! Я, вот, никогда в них не верила.

Внизу на набережной царила толчея и суматоха. Мимо меня проходили мужчины, груженные тяжелыми ящиками и свертками. Помимо моряков и грузчиков, на пристань вышли жители окрестных домов, для которых это зрелище путь и не в новинку, но все же заслуживает внимания. Понятия не имею, куда идет корабль дальше, и что я буду делать там, в чужом незнакомом городе, но попробовать я должна.

Я пробралась поближе на пристань, ища к кому обратиться, когда меня сильно толкнул проходящий мимо мальчишка. Маленький и юркий, серым пятном он появился из-за моей спиной очень неожиданно. Я упала на одно колено и поцарапала ладони. Но только, отряхнувшись, я собралась сказать ему, что мог бы быть и поаккуратнее, как он сам набросился на меня.

— Эй, чего встала посреди дороги? Только под ногами путаешься!

— Ты же первый меня толкнул! — возмутилась я изо всех сил.

— Понаедут тут деревенщины, только мешаются! — с издевкой бросил он и быстро смылся, потерявшись в толпе зевак. Я лишь выругалась в ответ про себя. В это время горожане продолжали подтягиваться к пристани, и вокруг меня постепенно выросла плотная толчея. Я полезла в кармашек, чтобы убедиться, что все в порядке. Но вдруг нашла там пустоту. Совершенно ничего! Я обшарила все карманы еще и еще раз. Пусто. Сердце ухнуло вниз. Беспомощно озираясь вокруг, я чуть не заплакала от обиды. Меня обокрали, прямо посреди дня! Я искала глазами мальчишку, но он растворился, смешавшись с остальными жителями Шинтара в такой же неприметной однотипной одежде. Минут десять я металась среди кучи прохожих, с надеждой заглядывая в чужие безразличные лица, но потом у меня опустились руки. Искать в такой толпе просто бесполезно. Теперь у меня совсем ничего не осталось, жалкие монетки не в счет. Вот и останусь здесь, в этом чужом городе, пока не поймают. Я тоскливо продолжала смотрела, как корабль готовят к отправлению. А что, если...

 

Кажется, есть один вариант. Я отправилась с пристани быстрым шагом в сторону центральной улицы. Свежие овощи, оружейная мастерская, портной, таверна, постоялый двор, горячая выпечка, все не то. Времени у меня было очень мало. Я искала нужную дверь, она точно должна быть где-то здесь. Вот! То, что мне нужно. Дверь со звоном колокольчика захлопнулась за спиной.

Критически осматривая себя со всех сторон в крошечное пыльное зеркальце, я чуть нахмурилась, проведя им вокруг со всех сторон. Сойдет, хоть могло быть и аккуратнее. Пожилой мастер все еще продолжал причитать, осуждающе цокая языком, убирая мои, ставшими вдруг совсем чужими, длинные волосы. Из отражения на меня смотрел хмурый и худой парень с синими глазами и русыми волосами, не слишком ровно подстриженными на уровне глаз. После долгого бега я выглядела изможденной, под глазами синяки, на лбу ссадины, но так даже лучше. Да, определенно, так лучше. Я взлохматила волосы, привыкая к новой прическе.

Дело за малым. Зайдя в лавку портного, я попросила посмотреть готовую одежду и начала перебирать мужские рубашки. Выбрав рубаху из темно-синего сукна, короткую куртку и грубые, простые штаны, которые по моему мнению похожи на костюм юного моряка, я отдала последние деньги. Не мой размер конечно, а что делать. Я подвернула рукава и край штанин, затем затянула ремень потуже и скептически посмотрелась в отражение. Сойдет!

Солнце перевалило за зенит и начало клониться к западу, с моря задул освежающий северо-восточный ветер, раздувая флаги на судах. Времени оставалось совсем немного. Шлюпка, готовящаяся отплыть в сторону корабля, была практически полностью загружена последними товарами. Пятеро матросов уже сидело внизу, в ожидании остальных перебрасываясь короткими фразами, когда я увидела пару мужчин, идущих из центра города. Оба были одеты в просторные льняные рубахи с подвернутыми рукавами, поверх которых надеты куртки, а мешковатые штаны доходили до лодыжек. Первый из них был очень крепким и широкоплечим. По выправке, с которой он держался, и по походке можно было сказать, что он определенно моряк. Второй был среднего роста, тоже атлетически сложен, но он был гораздо моложе. Его походка была упруга, и казалось, он может в любой момент сорваться с места. Они шли уверенным шагом прямо к шлюпке, и у меня не осталось сомнений, что надо действовать сейчас или будет поздно.

Я подошла к первому, высокому моряку, приняв его за старшего.

— Здравствуйте, господин! Простите за беспокойство... — начала я с волнением.

Матрос, остановившись на мгновение, взглянул на меня свысока, вопросительно нахмурив густые темные брови, под которыми были на удивление ясные и серьезные глаза. Такие люди не привыкли шутить и улыбаются, видимо, редко. Его лицо, лишь слегка покрытое загаром, было обветренно и сурово, а в коротких волосах уже появились седины, хоть на вид ему было не больше тридцати пяти лет. Я обратила внимание на огромные ладони, каждая из которых была больше моих двух вместе взятых. Кожа на руках была сухая и огрубевшая от воды и ветра.

— Короче! — резко сказал он. Его спутник стоял поодаль, смотря чуть более приветливо и заинтересованно, но храня молчание.

— Вы же с этого судна, если я правильно понимаю. — Судя по небольшому наклону головы, это означало согласие. — Прошу вас взять меня в команду! — выпалила я. — Я буду работать бесплатно, я хочу набраться опыта и очень хочу служить на вашем корабле. Возьмите меня, пожалуйста! — Попросила я с надеждой еще раз, вытянувшись во весь свой небольшой рост и смотря на него снизу вверх.

Мужчина презрительно изучил мою одежду, хрупкое телосложение и невысокий рост. Наконец, ответил:

— Это просто смешно, мальчик! У нас и так полная команда, и нам негде держать молодых бездельников как ты, — без особого сожаления отрезал моряк, посторонившись и собираясь продолжить путь.

Надежда таяла на глазах.

— Прошу вас! Я могу делать любую работу, которую вы сочтете нужной!

— Я же сказал, нет! Эрик, идем! — позвал он спутника, остановившегося неподалеку, и тот проследовал за седоволосым, бросив на меня еще один внимательный взгляд.

Они прошли мимо, подойдя к шлюпке и переговариваясь с матросами, сидящими внутри. Через некоторое время все спустились вниз и устроились на своих местах, убедившись, что все в полном порядке. Я разочаровано стояла на пристани, глядя с тоской на отплывающую шлюпку, убравшую швартовые и покачивающуюся на волнах. Матросы на веслах, приподняв их в воздух, приготовились грести к рейду, где их ожидал красавец-корабль.

Моряк, которого старший назвал Эриком, что-то быстро шептал ему на ухо, жестикулируя. Тот нахмуренно молчал, но, поколебавшись, наконец взмахнул рукой.

— Ладно, черт с тобой! Эй, ты, на берегу! — выкрикнул он, глядя в мою сторону. — Да-да, ты! Есть у нас одна работенка.

Не веря своим ушам, я с радостью подбежала к берегу.

— Я готов..! — осеклась я, чуть не забыв, что теперь отвечать надо в мужском роде.

Старший жестом показал на место в середине шлюпки, которое было относительно свободным. Но лодка уже отплыла от берега на добрые три-четыре метра, и между ней и берегом была такая глубина, что я невольно попятилась. Я все еще опасалась моря, хотя убеждала себя, что это такая же речка, как наша Яруна, только больше и соленее. Моряки ожидающе смотрели на меня. Наверное, это у них в порядке вещей. Или они меня проверяют, гожусь ли в мореходы? Эх, была не была! Я вздохнула и, собравшись с силами, приготовилась к прыжку. Зеваки вокуг громко зашумели, а ближе всех стоящая женщина запричитала и попыталась меня остановить. Сердце заколотилось, когдя я уже готова была прыгать. Тут седоволосый моряк наконец весело хмыкнул: “А ты смелый!”, затем дал знак гребцам подплыть к причалу. Сидящие в шлюпке смеялись в голос над моей наивностью. Так вот он какой — юмор моряков. Что ж, надо привыкнуть. Наконец, когда я смущенно перебралась и заняла свое место, они аккуратно развернули шлюпку в сторону корабля, и мы тронулись.

Глава 3. Все на борт!

Молодой парень, который вступился за меня перед старшим, был среднего роста, смуглый и черноволосый. Похож на выходца с южных краев, как мне их описывали: гладко выбритое лицо, глаза чуть раскосые, очень темные, волосы жесткие и волнистые. Он сидел на веслах, спиной к носу шлюпки, лицом ко мне и периодически бросал на меня свой взгляд. Правильные и мужественные черты лица, поворот головы, веселье в глазах — он был молод, красив и обаятелен. Было видно что грести на веслах ему совсем не трудно и даже нравится. Упругие мышцы на руках ходили под свободной рубахой, а парусиновые штаны небрежно подвернуты, так, чтобы их не замочить.

Шлюпка легко бежала по воде, задирая нос и шлепаясь на небольших волнах, а брызги с весел порой долетали до нас, оседая мокрыми пятнами на одежде. Я понемногу рассматривала людей, с которыми оказалась так нежданно рядом. Большинство из сидящих в лодке — простоватые парни с мускулистыми руками, грубыми ладонями, привыкшими к тяжелой работе, и крепким теплосложением. Рядом с черноволосым сидел парень постарше, лет тридцати с небольшим. Хотя мне трудно определить точный возраст этих людей, проводящих большую часть жизни среди морских ветров и соленой воды, под палящим солнцем. Возможно, они были моложе, чем казались. Нос его выдавался вперед, придавая лицу некоторый хищный вид, а лицо было квадратной формы, поперек лба пролегли морщины, а толстые губы крепко сжаты. Этот матрос был покрупнее и помассивнее своего молодого соседа, но орудовал веслами он с такой же сноровкой. Еще четверо моряков сидели сзади, постоянно переговариваясь. Смущаясь, я не решилась их разглядывать. Неуютно поежившись под любопытными взглядами, я вцепилась руками в скамью и смотрела на приближающийся корабль. На носу судна теперь можно было разглядеть странную фигуру, напоминающую солнце с лучами-стрелами, раскинутыми во все стороны. С бортов раздавались крики, шум и скрип досок под тяжелыми шагами.

Когда мы подошли к самому борту судна и начали перегружать вещи, стоя под нависающим над нами бортом, молодой матрос заговорил со мной, спросив мое имя.

— Меня Эрик зовут, а это Варкис — махнул он рукой на своего соседа.

— Ты новичок что ли? — без особого энтузиазма хрипло поинтересовался у меня тот, помогая передавать тяжелые ящики на борт. — В море то ходил хоть раз?

— Еще нет, — пискнула я и прокашлялась, чтобы понизить голос. — Но я быстро учусь!

Они с Эриком хохотнули и перекинулись парой слов, которых я не разобрала, но переспрашивать не решилась.

Наконец, все нужные вещи оказались наверху, и мы стали по очереди влезать на борт по веревочной лестнице. Оказавшись наверху и осмотревшись по сторонам, я взглянула, прищурившись, вдаль, на бесконечную линию горизонта. Солнце слепило, отражаясь от плавных и тягучих волн и бликами играло на металлических частях корабля. Весь мир сверкал и переливался, приятно пахло морем и тщательно отдраенным деревом. Корабль, который и с берега был внушительным, вблизи оказался еще огромнее и просторнее. Мне показалось, что это целый дворец. Наверняка, такой махине непочем бури и волны, они даже не достанут до его высоченной палубы! Матросы сновали вокруг, резво принявшись за дело и подчиняясь коротким, но емким командам первого помощника. Им оказался тот самый высокий мужчина с берега с сединой в волосах, который стоял теперь на верхней палубе и наблюдал за приготовлениями. Я услышала, что его зовут Мейкдон Даррел. Упомянутого Милфордом сурового капитана я еще не видела, но уже представила себе какого-то хмурого старика с злобно прищуренными глазами, всем недовольного и почему-то хромающего на одну ногу. Наверное, он сейчас сидит в своей каюте и ждет, пока помощник выполнит всю работу.

Я не решалась далеко уходить с палубы, поэтому слонялась около бортов и поглядывала на людей, служащих на этом корабле. Не все из них были так молоды, как мне показалось сначала. Вот с нижнего яруса поднялся невысокого роста коренастый мужчина с краснощеким лицом, судя по которому ему было не меньше сорока пяти. Засунув руки в карманы штанов, прошел мимо меня длинноногий моряк, колени которого смешно выглядывали из-под недостаточно длинных штанов, а сам он был всклокочен и небрежно застегнут. Все они не обращали на меня никакого внимания, словно я пустое место, у каждого было свое дело и занятие. Так прошло около часа. Моряки переговаривались громко и с гоготом, выкрикивая много непонятных слов. Неприметно присев около борта, я почувствовала себя такой чужой и ненужной, что в глазах защипало, словно от обиды. Ведь сама на все это решилась! А теперь сижу тут растерянная, забившись в угол и не знаю, что дальше делать. Я совсем повесила нос, когда рядом вновь появился Эрик и взялся показать мне судно. Все-таки он хороший: уже не первый раз приходит мне на помощь.

— Ты впервые на таком корабле? — с любопытством спросил он.

— Ага... — согласно кивнула я.

— Знаешь хоть примерно, как он устроен?

Я подняла на него честные глаза и сказала, что и малейшего понятия не имею. Эрик вздохнул.

— Только пожалуйста не говори своему страшему, что я такой новичок. Я быстро все запомню, ты только расскажи! — попросила я, готовясь внимательно слушать. Он пожал плечами, мол, что же со мной делать.

— Ладно, давай попробуем. Значит, смотри. — Эрик вытянул руку вперед к носу корабля. — Это большой фрегат — быстроходный грузовой корабль, один из лучших в своем роде. На “Ясном” три мачты, по очередности от носа: фок-мачта, грот-мачта, бизань-мачта. Мачты — это часть рангоута — общей системы мачт, реев, гафелей и гиков для подъема и растягивания парусов. — Он поочередно указывал на все названные предметы и я сосредоточенно пыталась запоминать. — Соответственно, реи, гафели, гики — это подвижный рангоут. Рангоут крепится и управляется с помощью такелажа — снастей, который и передает тягу парусов всему судну. Идем дальше. — Эрик повел меня дальше на нос корабля. — Рядом с носом брашпиль, на который наматываем якорь, когда отходим с места, а также создаем натяжение при швартовке судна.

— Постой, постой! У меня сейчас голова кругом пойдет! — запротестовала я, схватившись за голову. — Может помедленнее и все сначала?

Эрик страдальчески закатил глаза, но начал объяснять заново и гораздо подробнее. Он повел меня снова на главную палубу, а потом на нижние ярусы, попутно рассказывая, кто где и чем занят, но у меня от новых слов и имен все равно все перемешалось. После краткой экскурсии его позвал старший помощник, и Эрик сказал, что имеет еще несколько срочных дел. Перед тем, как спуститься вниз, он взял меня за руку повыше локтя и спросил, глядя в глаза:

— Как, говоришь, тебя зовут? Джейни? — От меня не скрылась хитрая усмешка, тронувшая его губы. Я смутилась.

— Джек! Я парень! — вырвалась я.

— Ну-ну, — хмыкнул Эрик, и в его темных глазах промелькнул азартный огонек, а затем, больше не добавив ни слова, он ловко спустился по лестнице вниз и исчез на нижней палубе, оставив меня в замешательстве и одиночестве. Догадался? Но как? Кажется, он не собирается никому говорить, иначе бы сразу дал понять. Я стояла у борта, засунув руки в карманы и стараясь делать вид, что мне все нипочем.

На берегу Шинтара тем временем толпа все еще не расходилась, ожидая нашего отхода. Сегодня первый день осени, и природа дала, наконец, указ о освежающем крепком ветре, а солнце все быстрее поспешило скрыться с небосклона. Я повеселела, прохладный морской воздух разгонял сомнения и страхи. По-крайней мере, на первое время у меня есть человек, которому могу задавать вопросы.

Я бросила прощальный взгляд на родные земли, выискивая в глубине пик самой высокой горы Субоджи, рядом с которой находилась наша деревня, но она была затеряна в туманной дымке. Где-то там несут свои воды быстрые потоки Яруны, реки, что дает силы нашей деревне и еще многим поселениям, разбросанным ниже по течению вплоть до самого Шинатара. Впервые я покидала свой дом, свой остров, на котором родилась и выросла. Позади я оставляла любимые бескрайние поля и холмистые леса, старых друзей, знакомых с босоногого детства, мастера Вария, всегда доброго ко мне. Надеюсь, с ними мы еще увидимся однажды. А пока я задумчиво мечтала о неизведанных землях и невиданных краях, в которые меня мог отвезти красавец “Ясный”. Сейчас я хочу оказаться как можно дальше от нелюбимых служителей и их серых одежд (пусть все вокруг и твердят, что лишь Покровитель спас нас от смерти и верят и чтят его братство), от дяди с Васеной, так легко отдавших меня в их руки. Если бы я не сбежала, если бы они успели провести обряд и посвящение в служители, мою шею сейчас украшала бы небольшая узкая татуировка в виде цепи, которую носили все серые, а это означало, что нет мне места среди простых жителей.

Я узнала, что мы везем с собой много ценного груза из южного Аракета, наша следующая остановка должна быть в самом Ивваре, городе Дакарисе, где товары будут переданы ожидающим купцам. Иввар мне казался угрюмой страной, где живут злобные и опасные люди, такие, которые начали ту страшную войну Колдунов. Говорят, что там серые служители не чувствуют себя так свободно, как у нас. Наверное, сама земля там такая же черная и безжизненная, как сердце злобного Сиркха, предводителя темных магов, о котором в преданиях говорилось, как о самом бессердечном и жестоком правителе, истезавшим простой народ и пирующим на их костях. Он вероломно напал на Эрефию, завоевав и поработив ее, превратив в колонию, которая лишь снабжала его страну провизией и другими ценностями. Сиркх прозвал Иввар Империей, а себя императором, оставив простым жителям незавидную участь рабов и слуг. Колдуны же почитались и были наделены особыми полномочиями. Двадцать лет длилось его кровавое правление, принесшее много слез и горя на плодородные земли Эрефийского королевства.

Я вспоминала рассказы, передающиеся через поколения о тех временах, которые были так давно, почти сто лет назад. Взамен власти Сиркха и магов пришла власть серых во главе с божеством — Покровителем, который, как они говорят нам, спас всех простых жителей от чудовищного зла и очистил наши земли от магов, колдунов и других слуг демона. Правда взамен служители получили практически безграничное влияние на нашу жизнь, устроив в каждом, даже небольшом поселении свои храмы и монастыри. Серые находились при каждом дворе, были советниками всех наместников и даже самого короля. Как говорят в народе, мало какие решения он мог принять сам, не посоветовавшись с духовным лицом. Сегодня между нашими странами поддерживаются торговые отношения и перемирие, но напряженность все еще витает в воздухе, хоть служители смиренно вторят нам о Дисциплине и Послушании, которые приведут мир в порядок.

Около получаса, оставшегося до отправления, я слонялась по палубе без дела не зная куда себя деть, только с интересом оглядывая все вокруг. Эрик так и не объяснил, на какую именно работу меня взяли, туманно сказав, что я узнаю об этом позже. Хитрое переплетение канатов и тросов поскрипывало и раздувалось на ветру, а палуба несильно покачивалась под ногами. К этому еще едва пока заметному ощущению мне еще надо привыкнуть.

— Отдать паруса! — раздался громовой раскат старшего помощника.

Члены экипажа заняли свои места у мачт, а затем стали подниматься на реи по вантам с наветренной стороны.

— Готово! — громко крикнул Эрик спрыгнув с первой от носа фок-мачты, на которой помогал распускать веревки, скрепляющие фор-марсель. И вот, паруса были расправлены и подняты, моряки быстро закрепляли их с помощью снастей. Все готово к отплытию. Матросы стали поднимать якорь, встав у брашпиля и по команде помощника хором начав движение по кругу. Под веселую ритмичную песнь цепь с якорем быстро накручивалась на брашпиль, укладываясь в пазы. Было приятно наблюдать за работой этих закаленных морем людей, хорошо знающих и любящих свое дело. Кажется, здесь совсем нет лишних и бесполезных работников. Кроме меня.

— Все готово, Мейкдон? — где-то позади меня раздался низкий бархатный голос. По всему телу вдруг побежали мурашки. Именно тот голос, с легким акцентом, который я уже слышала в таверне этим утром.

В этот момент многие повернулись к верхней палубе на корме, где появился стройный подтянутый мужчина, державшийся с таким достоинством, словно был самим королем. У него были темные чуть волнистые волосы, собранные на затылке, а лицо можно было бы назвать приятным, если бы оно не было таким строгим из-за нахмуренных бровей и серьезного взгляда. По крайней мере, насчет хмурого я не ошиблась, хоть он вовсе и не старик. Резкие и смелые черты лица дышали силой и уверенностью, а в серо-голубых глазах видна твердость вместе с насмешкой, словно они знали нечто большее, чем все мы. Оглядев палубу и выполненную работу, он наконец одобрительно взглянул на своего помощника, как в эту секунду заметил меня, одиноко стоящую в стороне, около самого борта. У меня вспотели ладони и захотелось съежиться до размера песчинки, пока капитан смотрел на меня стальным взором, не обещавшим особого гостепреимства. Только длился этот взгляд всего секунду.

— А что это еще за пассажир? Я не собираюсь никого везти. — Холодно и угрожающе заявил мужчина, повернувшись к старшему помощнику. В его произношении согласные звучали тверже, чем привыкли говорить мы. Может быть из-за этого его голос звучал еще более непреклонно.

Вокруг все стихли в ожидании.

— Капитан, разрешите объяснить. — Ответил Мейкдон, едва заметно смутившись. Кажется, он уже пожалел о своем решении. — Мы взяли этого паренька для одной работы, которую никто из нас не горит желанием выполнять. А он был готов на все и сказал, что будет работать бесплатно, лишь бы попасть в нашу команду. И я решил...

— Вот как? — перебил капитан и посмотрел на меня уже более внимательно. — Чем обязаны такой честью?

— Капитан Даейрос...простите, что так без спросу поднялся на ваше судно, но я всегда мечтал служить на таком превосходном корабле! — продекламировала я осипшим голосом. — Я готов выполнять все, что вы прикажете, — потупилась я в конце-концов, не выдержав его взгляд.

Капитан отвернулся от меня и обратился снова к своему помощнику.

— Мейкдон Дарел, ты же знаешь, что я не одобряю такого своеволия в вопросах экипажа. — Глядя вдаль и заложив руки за спину, он замолчал на минуту, за которую никто из присутствующих не издал ни звука. О чем он мог думать? Словно взвешивал все за и против. Пройдя по палубе несколько шагов и еще раз взглянув на меня, он остановился и сказал помощнику, чуть смягчившись, — Что-ж, ладно, видимо, ты знаешь, что делаешь. Парень в твоем распоряжении.

Капитан развернулся, сочтя инцидент исчерпанным, и отдал приказ к отплытию. В один момент все снова принялись за дело, мирно переговариваясь. Гроза миновала. Эта слаженная и дружная команда явно не первый год покоряет морские широты. А глава команды, насколько я могла судить, обладал особой властью над этими людьми.

Глава 4. Илакийское море

— Бери круче к ветру! Варкис, Джофф, я сказал круче к ветру! — кричал первый помощник. — Все наверх, поворот оверштаг! Право руля! Скорее, шевелитесь, ленивые задницы, если не хотите налететь на риф!

Вся команда сейчас была наверху, чтобы была возможность быстро реагировать на команды Мейкдона. “Ясный” осторожно лавировал среди рифов у самого берега острова, с легкостью проходя опасные повороты, и когда казалось, что мы вот-вот наткнемся на торчащие из воды острые камни, виртуозно выруливал в другую сторону. И вот, наконец, мы миновали все подводные препятствия и вышли в открытое море.

Паруса стали упругими, наполнившись потоками прохладного воздуха, который дул в соответствии заданному курсу, и корабль гладко двинулся вперед, набирая скорость, словно птица, взлетающая к небу с попутным ветром. К вечеру волны стали сильнее и выше, и когда мы поднимались на гребень, а затем падали вниз, брызги белым облаком разлетались вокруг.

Мейкдон отошел от капитана, стоя рядом с которым руководил командой, и отправился ко мне. Капитан остался стоять на верхней палубе, сосредоточенно глядя в водную гладь и что-то обдумывая.

— Ну что, парень, ты хотел попасть на корабль, и вот ты здесь. Теперь пора приступать к работе, — деловито обратился ко мне первый помощник.

Он объяснил мне мои обязанности. Без сомнения, это была самая черная и неблагодарная работа на корабле, которая включала в себя мытье палубы, помещений, кубрика, помощь на камбузе, мытье посуды и прочие хозяйственные заботы, которые мало кто из моряков хотел бы выполнять. Я покорно кивнула. Все следующие три дня я трудилась, не покладая рук, и у меня не было свободного времени на отвлеченные мысли. Попутно я изучала корабль: все его каюты, технические помещения, расположение трюмов. Спать мне отвели место в просторном кубрике, где находилось порядка тридцати подвесных коек. Там царила влажность и духота, а через открытый люк периодически долетали соленые брызги. Всего на борту было восемьдесяь четыре человека, не считая капитана и его приближенных, которые были разбиты на три смены, работавшие по четыре часа. После вахты моряки имели четыре часа отдыха, а затем снова отправлялись работать. По счастью, мое место оказалось в самом углу, и я ложилась, забившись и закутавшись в тонкое потрепанное одеяло.

Вечером четвертого дня ветер совсем стих и паруса безвольно обвисли. Согласно курсу, оказались во власти течения, несущего нас в нужном направлении, поэтому со спокойной душой легли в дрейф. Качка стихла, что принесло мне некоторое облегчение. С непривычки, из-за вечного шатания пола под ногами, я часто теряла равновесие и порой больно прикладывалась головой об стенки коридоров во время своей работы. Повезло только, что морская болезнь обошла меня стороной. Один юнга по имени Янис, худощавый и высокий, по виду моложе меня на пару лет, откровенно насмехался над моей неуклюжестью, что меня порядком выводило из себя. Подумаешь, какой! Небось в первый выход в море сам также шарахался из стороны в сторону.

Команда корабля, свободная от вахты, к восьми вечера, когда за бортом совсем стемнело, собралась в большой кают-компании за ужином. Этот ужин был сытный и вкусный, так как мы успели хорошо пополнить свои запасы провизии перед отходом из Шинтара, и повар не поскупился на угощения. Всего через три-четыре дня мы уже прибудем в порт. На крепком деревянном столе, вокруг которого собрались моряки, остались лишь кружки с напитками да игральные карты. Сытые и довольные матросы, отработавшие свою смену, громко галдели, общаясь между собой преимущественно на смеси ругательств и специфических морских словечек, так что их речь частенько была для меня полнейшей загадкой.

После ужина я неторопливо поднялась на верхнюю палубу вдохнуть освежающего воздуха. Накопилась усталость. Все время с момента отплытия я страшно не высыпалась, чему виной была непрерывная качка и гомон сменяющих друг друга моряков. Хорошо хоть, мне можно было не соблюдать четырехчасовые смены, а жить по привычному режиму дня. Я потерла глаза и потянулась, глубоко вздохнув. С каждым днем становилось все прохладнее. Поежившись от ветра, я потуже застегнула легкую куртку. Моя часть работы на сегодня была закончена. Моряк на вахте похоже дремал, привалившись спиной к фок-мачте, под мерное качание корабля. Черные таинственные воды безграничного океана колыхались, отсвечивая бликами от наших огней, а кое-где раздавались редкие всплески вспугнутой рыбы.

За спиной послышались негромкие шаги. Обернувшись, я заметила старого знакомого. Я почти не видела его с первого дня, так как все время проводила на нижних палубах. Эрик встал неподалеку и облокотился о бортик, смотря вдаль, словно ему тоже внезапно пришла в голову мысль насладиться покоем вечернего океана. Наверное, за свою морскую службу он видел подобное зрелище немало раз. Потом он повернулся и ободряюще улыбнулся:

— Ну, что, не злишься, что такую тяжелую работенку тебе подкинул?

— Это что, твоя идея была?

— А то! — его улыбка стала довольной.

— Ужасно, хуже не придумаешь. У меня руки отваливаются. Как тебе такое только в голову пришло! — в сердцах пожаловалась я, подергивая плечами, не глядя в его сторону.

Моряк осуждающе покачал головой, выглядя расстроенным моим несправедливым недовольством.

— Ты ведь так хотел сюда попасть, Джейк. — Моряк не скрыл особого ударения в моем имени. — Должен быть счастлив, что я за тебя вступился.

— Да, но… Впрочем, все хорошо. Спасибо. — Я повернулась к нему. Густые черные волосы его были взлохмачены, а взгляд был мягким и задумчивым. На вид ему можно было дать лет двадцать пять, а сквозь загар можно было даже заметить легкий румянец. Улыбка обнажала ровные белоснежные зубы, являющие разительный контраст с кожей, и придавала его лицу крайне обаятельный и озорной вид.

— Лучше взгляни, какая красота. Такое только здесь, посреди океана, можно увидеть, — показав рукой на небо, с каким-то особым выражением сказал моряк.

Вид и правда был чудеснейший. Здесь, на море, ни деревья, ни скалы, ни дома — ничто не мешало и не скрывало от нас бесчисленное множество звезд, ярких и не очень, россыпью раскинутых на черно-синем небе. Некоторые из них создавали рисунок известных мне созвездий. Эрик рассказывал мне о самых главных для моряка звездах, благодаря которым они ориентируются в пространстве в темное время. Они как настоящие маячки сопровождают суда в их путешествиях сквозь пространство, в котором нет ничего кроме океана, бескрайнего, бесконечного и ночного неба, котороесловно купол укрывает весь наш мир.

— Я родился на южных островах Корсаки, там такое небо видно еще ярче. Люблю такие ночи. Какое может быть одиночество у человека, когда весь он как на ладони под миллиардом маленьких светил, которые смотрят на него и светят для него, — тихим вдумчивым голосом поделился Эрик. — Невозможно представить, что ты совсем один, когда смотришь на такое прекрасное небо, и оно обнимает тебя.Когда я думаю об этом, сразу становится так тепло на душе.

Меня тронул его вдохновленный вид, словно он приоткрыл мне свою тайну. На какое-то время мне и самой стало уютнее, ведь я тоже чувствовала себя одинокой среди незнакомых людей, на корабле, плывущим в чужую страну, я была здесь совсем одна. Может быть поэтому я хорошо почувствовала то, о чем говорил Эрик.

— Но ты и не один здесь, здесь твои товарищи, команда.

— Я здесь чужой. Не хочу об этом, — отрезал Эрик, махнув рукой.

Через пару минут, помолчав, я решилась спросить.

— Скажи, а почему... — поинтересовалась я, — почему ты решил замолвить за меня слово там, на берегу, когда Мейкдон отказался меня взять на корабль? Ты также видел меня в первый раз.

— Главное не только смотреть, но и видеть. — Хитрая улыбка тронула его губы, а взгляд был по-прежнему устремлен в океан, словно не желая меня смущать. Эрик ждал.

Я молчала, колебаясь. Мне хотелось ему довериться и все рассказать про себя, потому что он казался таким добрым, он был совсем не похож на грубых моряков, прямолинейных и дерзких морских волков, не имеющих благородства и чести, а действующих лишь из собственной прихоти, о которвых я слышала в рассказах.

— Может, хочешь мне рассказать что-нибудь? Почему тебе так понадобилось к нам попасть? — заметив мои колебания, вкрадчиво обратился Эрик, словно читая мои мысли.

Вдруг он круто развернулся, хотя сзади не раздалось ни звука. Увидев бесшумно поднявшегося на палубу капитана, идущего в нашу сторону, его лицо напряглось, а руки с усилием сжали фальшборт.

— Хороший вечер, капитан, — вежливо сказала я, пытаясь сгладить обстановку, но встретила лишь холодный взгляд. Командир стоял и смотрел на своего матроса со смесью недоверия и презрения. Прямые, четко очерченные губы были крепко сжаты, но никакие больше мышцы на этом строгом лице не дрогнули. Они стояли упрямо на своих местах — высокий светлокожий капитан против смуглого корсакийца, серый стальной взгляд против черных южных и чуть раскосых глаз. Какое-то время продолжалась эта молчаливая схватка двух мужчин, а потом капитан спросил с сильным на этот раз акцентом, назвав Эрика неизвестным мне именем:

— Разве у тебя сейчас вахта, Т’эрон?

— Никак нет, капитан, — ответил тот с вызовом.

— Ну, в таком случае, у меня есть кое-что, что займет твое свободное время, раз тебе нечем заняться. Кажется, давно никто не перебирал снасти, боюсь их все надо проверить на предмет износа, а также просмолить тросы. Можешь приступить прямо сейчас, — не терпящим возражение голосом сказал Алекс.

— Как прикажете, капитан. Дело срочное, я так понимаю?

Не дождавшись ответа, Эрик издевательски отвесил полупоклон и исчез. Несмотря на неуместную ситуацию, я все равно не могла не обратить внимание на удивительную гибкость и пластичность корсакийца. Каждое его даже малейшее движение было столь совершенно и отточено, что было приятно смотреть. Он напоминал мне дикого вирга — животное, которое водилось у нас высоко в горах, похожее на большого кота, но имеющего остро заточенные клыки и длинный хвост с колючкой на конце. Эрик так же ловко и быстро перемещался, не создавая при этом большого шума.

Последовав примеру, я тоже не стала испытывать терпение командира, обратившего свое пристальное внимание на меня, и я постаралась побыстрее покинуть палубу. Что же между ними происходит? Эта ненависть прямо висит в воздухе, который еще немного и заискрит от напряжения. Надеюсь, не я тому причиной.

 

Постепенно, увидев мою старательность и желание, мне начали поручать более интересную работу. Даже Мейкдон смягчился, когда мы вышли в открытое море, и стал вести себя более дружелюбно. Вообще ребята в команде в большинстве своем показались мне приятными и открытыми, словно они, окруженные бесконечной водой, оказались наконец в своей стихии. Я начала частенько помогать матросам на верхней палубе, когда выдавалась свободная минутка. Тут было гораздо лучше, чем в темных влажных трюмах. Когда первый раз меня попросили подняться на мачту, у меня чуть сердце не ушло в пятки, но потом, когда я привыкла к качке и высоте, мне даже понравилось. Мчаться навстречу ветру и волнам, видя с огромной высоты, как наш “Ясный” летит по океану словно сокол, ныряя и снова взлетая над водой — это по-настоящему восхищает. Понимаю моряков, для которых без моря нет жизни. Это так прекрасно, что дух захватывает!

Когда я поднималась на реи, меня страховал Эрик, который был в команде марсовый и вообще большую часть времени жил на верхах, и надо сказать, это у него отлично получалось. Приятно было смотреть, как Эрик ловко и быстро управляется со снастями и совершенно бесстрашно перемещается по самым тонким реям. Насколько я поняла, марсовые принадлежали к матросской элите. Они были самыми проворными, самыми храбрыми и зачастую самыми интеллигентными членами экипажа. Их работа была самой опасной. От вида этих акробатов, царящих на открытых всем ветрам высотах возле верхушек мачт, могла закружиться голова.

Сидя верхом на мачте, он сначала подшучивал над моими попытками удерживать равновесие, вцепившись мертвой хваткой в канаты.

— Давай смелей, салага! — кричал он со смехом и показывал мне пример, ловко перебегая и перепрыгивая на ванты, широкой сеткой спускающиеся до самой палубы.

Пробуя повторить, я чуть не сорвалась вниз, но успела схватиться в последнюю минуту за трос и болталась, раскачиваясь вперед-назад на высоте пяти метров.

Эрик испугался и полез наверх, чтобы успеть меня удержать. Но, раскачавшись достаточно и вытянув вперед ноги, я наконец отпустила трос и перепрыгнула на фок-вант, находившийся подо мной слева, а затем осторожно спустилась на палубу. Кажется, детство, проведенное в задорных играх и состязаниях, не прошло даром, хотя ноги дрожали. Янис, смотрящий на нас с палубы одобрительно присвистнул.

— А и правда, не страшно! — крикнула я, улыбаясь Эрику во весь рот.

— Молодец. Быстро учишься, — усмехнулся матрос.

 

Когда появлялась свободная минута, и я не валилась с ног от усталости, я любила смотреть, кто чем занят на корабле. Штурман по имени Джилар Ширдан был единственным человеком, которого можно было бы назвать пожилым. По местным меркам, разумеется, так как обычно в команду корабля редко брали людей старше сорока пяти лет, а у капитана Даейроса вообще была очень молодая команда. Но несмотря на молодость, свое дело большинство из них знало отлично. Главное было платить им вовремя, тогда тут царило спокойствие и тишина.

Джилар носил седую бороду и старомодную одежду, его кипельно-белые волосы торчали из-под шляпы. Почти всегда его можно было увидеть на верхней палубе, внимательно глядящим в даль морскую и изучающим горизонт. В этот день он нетипично бодро для себя мерил палубу шагами, задумчиво бормоча что-то под нос. Я столкнулась с ним, выбежав из-за угла по срочному поручению Мейкдона, и чуть не наступила на ногу. Он обратил на меня свои неожиданно ясные глаза, сказав: “Не к добру это, не к добру”, указывая за борт. Небо было затянуто низкими грязно-серыми облаками, хотя еще пару часов назад я видела из маленького окошка внизу яркое солнце.

В нашей маленькой деревушке в это время года всегда наступала самая настоящая осень. Я представила, какие сейчас ветра дуют в горах, завывая и неся с собой холодный воздух. Но тут, в океане пока было довольно тепло и ясно, хотя появлялись день ото дня предвестники холодов — птицы, улетающие на юг.

— Ну что вы, Джил, переживаете, это ведь осень наступила, погода меняется. Скоро развеется.

— Нет, это все не к добру, — отрицательно покачав головой, задумчиво продолжал бубнить штурман, и вновь шагал взад-вперед, заложив руки за спину.

Несмотря на его недобрые предчувствия, ночь была совершенно спокойной, небо было относительно ясное, только легкие перистые облака проплывали среди звезд. Луна ярким пятном светлела впереди, создавая причудливую лунную дорожку на волнах. Правда я долго не могла уснуть, глядя в люк в самом верху кубрика. "Ясного" если и качало на волнах, то совсем несильно, и мы неторопливо двигались вперед.

Сон настиг меня только под утро, но ему не суждено было долго длиться. Я открыла глаза от ощущения, что что-то происходит. Сквозь решетку были слышны торопливые шаги и переговоры. Быстро натянув штаны, я поднялась наверх. Еще недостаточно рассвело и царил полумрак, но матросы смотрели на небо справа по курсу, где собирались в кучу черные грозовые тучи, по направлению к которым мы шли. "Не успеем уйти," — услышала я. "Надо переждать" — крикнул один из матросов.

— Земля! — вдруг раздался радостный крик Эрика, сидевшего на смотровой вышке на самой верхушке грот-мачты. Я задрала голову, словно надеясь увидеть там сушу. Заметив мой взгляд, марсовый приветливо махнул мне рукой.

Через полчаса я увидела, что мы круто изменили курс и движемся к еле виднеющимся вдали полоске земли. Тучи к этому времени набрались сил и были практически перед нами, зловеще клубясь и нарастая. Поднялся резкий порывистый ветер, отчего паруса затрепетали и угрожающе захлопали, словно крылья огромной птицы. Снасти и мачты отчаянно скрипели, грозя надломиться от ураганных порывов. Над нами с резкими вскриками промчалась стайка чаек, уносясь в направлении земли, увиденной матросом.

Джилар о чем-то резко говорил капитану, стоявшему на шканцах, по-видимому, убеждая в своей правоте. “Придется переждать”, — Алекс раздал короткие команды команде и сам встал за штурвал, оглядываясь периодически за спину на нагоняющую нас грозу. Такого шторма я еще не могла себе представить. Словно тьма рухнула с неба и поглотила весь океан под собой, а теперь эта стена мрака с сумасшедшим ветром вот-вот нас настигнет. Волны со страшной силой бились о борт корабля, и “Ясного” раскачивало из стороны в сторону все больше, и когда нос зарывался вглубь, вода волной прокатывалась по палубе. А в первый день мне казалось, что она просто недоступна для моря. Опустившаяся на нас тьма была очень странной, непроглядной и почти осязаемой. Видимость была на нуле. Это было похоже на туман, только не серый, мглистый, а черный, как сама ночь. Жути придавал ветер, свистящий сквозь снасти, оглушающий и уносящий все слова так, что невозможно было услышать рядом стоящего человека. Дождя не было, и это тоже было странно.

— Убрать паруса, — наконец, закричал капитан изо всех сил. — Быстро, убрать все паруса!

Все словно ждали этой команды. Уйти не удалось. Моряки передавали слова друг другу и быстро помчались исполнять команду. Словно назло, на головы обрушился ледяной ливень, не давая возможность поднять голову. Матросы натянули смоляные куртки, спасаясь от потоков воды. Те, кто поднимались на реи, подвергали себя риску быть скинутыми с их тонкой опоры ураганным ветром и хлопающими парусами.

Все смены были подняты на ноги и старались изо всех сил. С жутким, нечеловеческим скрипом начала крениться грот-мачта.

— Тяните, парни, тяните! Вы тянете во имя своей жизни! — голос Мейкдона, казалось, стал громче раскатов грома.

Наконец, паруса свернуты и закреплены. Мне казалось, что "Ясный" с минуты на минуту перевернется — так сильно он перекатывался с борта на борт. Мы были в центре бушующего урагана, который вознамерился уничтожить нас, поглотив как чудовище в своей пасти. Мне стало страшно, и я вцепилась в мачту изо всех сил. Одно дело встречать грозу на земле, укрывшись под любым навесом — ты знаешь, что опора под ногами никуда не денется, а в худшем случае сильно намокнет. Здесь же ни в чем нельзя быть уверенным: шаткий пол грозился с каждым последующим толчком вырваться и опрокинуться. Мы взлетали на гребне так высоко, что я видела лишь небо сквозь непрерывно льющую воду, а затем с каким-то ужасным стоном-вздохом “Ясный” устремлялся вниз, в самую глубину океана, словно собираясь нырнуть, как дельфин. Коренастый моряк рядом, чертыхнувшись, полетел кубарем в сторону носа, по пути хватаясь за подворачивающиеся снасти, и наконец, судорожно вцепился в борт. Я никак не решалась отпустить спасительную мачту, к которой словно приросла, судорожно сжимая двумя руками, но Мейкдон рывком схватив меня за локоть проводил до лестницы, попутно держась второй рукой за борт. На палубе остались только несколько матросов, помощник, да сам капитан. Они были мокрые до последней нитки, а капитана едва можно было различить сквозь сплошную стену ливневых потоков, но он стоял неподвижно. Эта картина надолго осталась в моей памяти: сходящий с ума океан, сливающиеся с ним и неотличимое от него небо, грохочущее и изливающее тонны воды, свист и рев, и капитан, похожий на замершую статую, стальным взглядом смотрящий вперед, не замечающий, что мир вокруг угрожает раздавить и уничтожить его. Больше я ничего не увидела, скрывшись внизу. Бешеная пляска ветра и воды. И замершая фигура, белеющая в центре урагана. Все что можно сделать, было сделано. Теперь “Ясный” был вверен грозной природе.

С окровавленными ладонями, на трясущихся ногах проходили мимо уставшие и небритые люди. Корабль был закупорен, как бочонок вина. Люки задраены, все закрыто так, что стало душно и влажно. Снизу, где я оказалась, был слышен страшный треск и грохот, раздающийся сквозь раскатистый гром. Хоть Мейкдон и приказал сидеть в главной каюте, втихоря я спустилась в самый низ в трюм, решив найти на всякий случай свою сумку с вещами. Мне почему-то казалось, что будет спокойнее, если она будет рядом со мной. Корабль так раскачивался, что передвигаться приходилось практически ползком, придерживаясь за стенки. Вот и сбежала из дома...Интересно, поверю ли я в Покровителя, если мы переживем эту бурю? Но слова молитв даже не шли мне на ум. Я пролезала рядом с трюмом, в котором хранились грузы и ценные вещи, как внезапно от страшной качки и резкого рывка меня так швырнуло на стену, что на миг я потеряла чувство ориентации в пространстве и сползла на пол. Может, мы все-таки перевернулись? Я попыталась встать, когда раздался еще более пугающий звук, словно корабль разрывает на части. Сверху, с громким хрустом рухнула деревянная балка, чудом не попав мне по голове, но упав мне на ногу страшной тяжестью. Боль резкой вспышкой взорвалась в моей голове и накрыла мое сознание сплошным мраком.

 

Глава 5. Крушение

Я очнулась спустя какое-то время. Было мокро. Чьи-то руки аккуратно и бережно вытаскивали меня из-под завала, но я все равно застонала, когда коснулись моей ноги в месте ушиба.

— Тише, еще немного, и я тебя вытащу, — успокаивающе произнес голос.

С трудом приоткрыв глаза (кажется, головой я тоже ударилась неслабо), я узнала знакомую черноволосую макушку и, немного придя в себя, снова прикрыла их.

— Чертовски больно — то ли прохрипела, то ли просипела я.

— Терпи, моряк, капитаном будешь. — Эрик наконец вызволил меня из западни и внимательно рассмотрел ушиб, одобрительно кивнув. Похоже, ничего страшного. Затем он попробовал аккуратно поставить меня на ноги, придерживая за плечи.

— Стоять можешь?

Наступив на поврежденную ногу, я снова ощутила резкую боль, но скорее всего ничего серьезного не повреждено, потому что стоять с некоторой помощью я все-таки могла. Критически осмотрев ссадину и припухлость, я кивнула матросу.

— Кажется...Спасибо тебе.

И вот Эрик снова пришел мне на выручку. Я поймала себя на мысли, что рада, что именно он, а не кто-то другой оказался рядом сейчас. На полу непонятно откуда взялась вода, отчего промокли ноги. Я с удивлением прислушалась к относительной тишине вокруг. Мы живы и корабль, кажется, цел. Чудеса. Когда падала, была уверена, что "Ясного" просто разорвало на части. Всего мгновение назад сумасшедшая стихия грозила стереть нас в порошок, а сейчас слышно, как спокойно плещутся волны, ласково омывая корпус корабля, и только где-то над нами раздавались торопливый топот.

Эрик закинул мою руку себе на плечо и, поддерживая, помог идти в сторону лестницы.

— Мы живы? Что происходит? Сколько прошло времени? — посыпались из меня вопросы.

— Все хорошо, гроза кончилась, и мы живы.

Я с облегчением вздохнула.

— Прошло уже около двух часов. Ну и далеко же тебя занесло! Кто тебе сказал спускаться в трюм? Не самая безопасная часть корабля при крушении.

— Два часа? Вот это да...А каком еще крушении?

— Ну, мы потеряли часть грот-мачты, марсели сорвало и кое-какие снасти. А еще нашли землю...правда, вернее сказать, что земля нашла нас, возникнув словно из воздуха. Мы налетели на риф. Есть пробоина, которую надо срочно заделать, а то видишь, вода заливает. Поэтому-то я тебе и нашел, сейчас откачиваем воду из нижних трюмов. И еще, что-то мне подсказывает, что этот остров прямо по курсу — необитаем.

Лицо Эрика было совершенно спокойно, хотя новости были далеко не самые радужные. Он выглядел уставшим, ладони стерты в мозоли, сам промокший и истощенный. А еще я вдруг обратила внимание, какие сейчас темные, почти черные у него глаза. Попробовала шагнуть самостоятельно и ощутила, как боль стрелой пронеслась наверх, мои ноги снова подкосились, и я бы рухнула, если бы Эрик не подхватил.

— И что же будем делать? — с легкой тревогой в голосе спросила я. Неужели мы так здесь и застрянем? Я понятия не имела, что происходит с кораблями и экпиажем, попавшим в кораблекрушение. Сколько гибнет людей на необитаемых островах, так и не дождавшись помощи?

Матрос стоял совсем рядом и вдруг протянул руку, медленно и ласково проведя по моему лицу, убирая мокрую, выбившуюся прядь за уши.

Оторопев от неожиданности, я не смела шелохнуться.

— Не бойся, маленькая. Все будет хорошо, — тихо сказал он.

— Так ты знаешь, что я...? — прошептала я, не договорив.

— С самого начала. Ты была такая отчаянная, что мне очень захотелось тебе помочь. — Эрик улыбнулся, гладя меня одной рукой по щеке и все еще придерживая меня за талию, чтобы я не упала. Осмелев, он притянул меня к себе. Я пыталась отстраниться, упершись руками ему в грудь, но он, похоже, даже не заметил моих слабых попыток. Он окутал меня своим теплом, не давая вырваться. Теплом, которого, как я сейчас вдруг осознала, мне так не хватало. Сильнее прижав меня в себе, так крепко, что я ощутила жар и глухое биение сердца, стучавшего изо всех сил, Эрик нежно поцеловал меня в губы. Время растянулось. Голова вдруг закружилась, словно я падала в бесконечную, но прекрасную пропасть, потеряв опору под ногами.

— Какого черта…?! — мы услышали сзади негромкий голос. Эрик обернулся и шагнул навстречу капитану, выпустив меня, наконец, из объятий, а я бессильно сползла вниз по стенке. Ноги и тело отказывалось меня слушаться, налившись тяжестью, ссадина опять заныла, а на губах остался мятный привкус.

— Ну вот, опять! — Ухмыльнувшись и заслонив собой меня, спросил матрос. — Что не так, капитан? Это что, твоя добыча?

— Заткнись, — прорычал тот. — Ты понимаешь, что делаешь?! Еще слово — и я тебя по стенке размажу.

— Иди к черту! — ощерился в ответ Эрик.

Корсакиец угрожающе занес руку для удара. Вихрь, налетевший на Эрика, снес того с места. Алекс, словно бешеный ураган, не дал матросу и секунды опомниться. Я успела заметить только, как от сильного удара Эрик мешком рухнул на пол. Поднявшись через мгновение, он, пригнувшись, попытался пойти в атаку, но капитан был нечеловечески неуловим и быстр, одним движением схватил матроса за руку, рванул на себя и снова нанес удар кулаком в грудь. На мгновение мне показалось, что между ними мелькнули искры. Падая, Эрик попытался схватить Алекса за рубашку и утянуть за собой, но тот в ярости так припечатал его к стене, что был слышен страшный хруст треснувших костей.

Я закричала, закрыв ладонями лицо.

Но Эрик, сплюнув кровь и приподнявшись на локте, как ни в чем не бывало, лишь хрипло захохотал и иронично спросил капитана:

— Итак, значит, ты решил всегда нарушать нам романтическую обстановку своим вторжением?

Алекс в ответ раздраженно выругался, а затем развернувшись, разъяренно посмотрел на меня.

— Ты... девчонка?!

Только сейчас я заметила, что он выглядит сильно уставшим, словно провел неделю без сна и отдыха. Под глазами синяки, но сами глаза горят от злости. Затихнув, я не могла вымолвить ни слова от растерянности. Попробовала привстать — нога еще болела, но стало легче. Только осталась тяжесть и слабость во всем теле.

— Простите, капитан, — пробормотала я виновато, опустив голову.

— Эй, а можно и по учтивее? Прекрасная дама, например. Мы же все-таки благородные джентльмены, — нахально продолжал голос от стены, впрочем, не пытаясь подняться, а лишь прислонившись спиной к стене. Несмотря на бравый вид, с которым он держался, лицо у Эрика было бледным с капельками пота на лбу, а руки крепко сжаты в кулаки. На светлой рубашке появились следы крови, текущей из разбитого носа.

Капитан глубоко вздохнул, успокоившись и, видимо, приняв решение.

— Так, ты — ткнув пальцем на меня — за мной. А за тобой — развернувшись к Эрику, — я пришлю пару ребят, они тебя проводят в чудесное место.

— Капитан, разрешите, — вмешалась я, набравшись смелости, — Эрик спас меня... Позвольте хоть посмотреть, цел ли он.

— Нет. Я его предупреждал. И уж поверь, он в порядке. Ну, или будет в самом скором времени. Марш за мной!

 

Я брела, пытаясь разобраться в произошедшем. Ненависть, кипевшая в них обоих по отношению друг к другу, была неприкрытой, но я никак не могла понять истинной причины. Почему капитан так ненавидит Эрика? Или его привело в бешенство то, что он узнал, что я девушка?

Алекс раздраженно сорвал рубашку и пытался на ходу избавиться от нее, скомкав в кучу и ворча: “Сукин сын, еще не хватало рубашку из-за него рвать!”. Он приказал мне следовать за ним, и я изо всех сил старалась поспевать, прихрамывая на левую ногу. Встретив на пути двух матросов, он отдал короткое приказание, указав на нижние палубы, и вот мы подошли к капитанской каюте.

Открыв дверь, он затолкнул меня внутрь и бросил: “Сядь!”. Я охнула, но послушно заняла место на небольшом мягком кресле. Внутри было прекрасно. Каюта была просторной и светлой, солнце ярко пробивалось сквозь квадратные окошки, и его косые лучи падали на пол, подсвечивая все вокруг. Посередине находился большой деревянный стол на толстых, крепких ножках. Он весь был завален бумагами, которые, видимо, разбросало во время грозы, рядом валялись письменные принадлежности и несколько беспорядочно раскрытых судовых журналов. В углу в стороне от двери находилась кровать, на таких же толстых и узорных ножках, как и стол. Неясно только, как все это крепится, чтобы не улетать во время качки. Вся комната производила впечатление богатого дома, с изысканно и со вкусом подобранными предметами мебели, тканями и украшениями. На стенах, аккуратно закрепленные, висели два меча, сверкая стальными гранями, а над столом была прикреплена карта, вся исчерченная карандашными линиями и чьими-то пометками.

— Ну, и как же тебя звать?

— Джейк...

Алекс прищурился.

— Ой. То есть Джейна.

Капитан в задумчивости присел на краешек стола, скрестив руки и вытянув вперед ноги. Его тяжелый взгляд не предвещал ничего хорошего, а на лице застыло выражение озабоченности.

— Плохи дела. Еще только твоих проблем мне еще не хватало для полного счастья! — в сердцах произнес он в конце концов.

Я удивленно уставилась на него, ничего не понимая.

— Каких проблем?

— Эх, глупая ты девчонка! И угораздило тебя попасть на мой корабль именно сейчас, когда этот гад здесь! Мало мне грозы, время на исходе, и ты еще катастрофически не вовремя свалилась мне на голову. — Алекс быстро зашагал по каюте, а затем остановился и громко позвал:

— Родерик!

Юнга маленького роста, довольно округлый, со светлыми кудрями волос, быстро появился в проеме двери. Несмотря на случившееся, вся команда продолжала добросовестно выполнять свою работу. Видимо, что для них подобная гроза и близость смерти являлись делом обыденным.

— Звали, капитан?

— Скажи мне, как только Мейк закончит осмотр. И принеси что-нибудь выпить.

Светлая макушка юного моряка оперативно исчезла. Родерик не задавал лишних вопросов, а спустя минуту снова появился, принеся бутылку красного вина. Капитан размашисто плеснул напиток себе в стакан, а затем, подумав, и мне.

— Кто — гад? — наконец, поинтересовалась я.

— Кто-кто! Да твой черноглазый дружок! — Алекс сделал большой глоток, переводя дыхание.

— Он мне не дружок! Я сама его почти не знаю, а это...случайно вышло. — Я покраснела до кончика носа, вертя стакан в руках, но не делая глотка. — Но почему Вы его ненавидите!? Что он сделал плохого?

Капитан схватился за волосы, а затем глубоко вздохнул. Он подошел к шкафу, порылся и вытащил рубашку темно-синего цвета, сел на стул напротив, застегивая пуговицы и хмуро пояснил.

— Что он сделал хорошего, вот что надо спросить. Нет времени. И как себя чувствуешь?

— В порядке, — удивленная такой заботой ответила я, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Нога немного саднит, хочется есть, но, в целом, ничего необычного. И я переживала за Эрика, несколько костей у него точно было переломано. Все-таки капитан чересчур жесток!

— Тогда что ты знаешь о магии в нашем мире? — перевел он внезапно тему.

Неожиданный вопрос. Я стала выкладывать все, что нам рассказывали на обязательных проповедях служители Покровителя.

— Ну, то же, что и все, я думаю, — путанно стала перечислять я. — Про времена, до Серых, ну, то есть до того, как пришел Покровитель и спас нас от колдунов, я мало что знаю. А сейчас магов не осталось благодаря служителям, они защищают наш мир от волшбы и злых сил, — послушно повторила я заученные с детства слова.

При упоминании Покровителя и служителей капитан неприязненно поморщился.

— Итак, ты совсем ничего не знаешь. — Подвел он итог, устало проведя рукой по лицу. Я обиженно насупилась. — Сколько тебе лет? Пятнадцать?

— Восемнадцать скоро.

— Маленькое дитя! — презрительно бросил Алекс. Я, не выдержав, встала с кресла, но он жестом посадил меня назад. — Сядь! Сейчас ты на моем корабле, а я — капитан, так что будешь слушать мои команды или отправишься к черту. Удивительно, что я вообще согласился тебя взять, вот знал же что хорошего из этого не выйдет. — Он выглядел таким уставшим сейчас, словно проблемы по-настоящему тяжестью лежали у него на плечах, и силы были на исходе. Все-таки, я не назвала бы его красивым. Чуть хищный нос, высокие скулы, не совсем правильные черты лица. Но вместе с этим этот статный мужчина со светлыми строгими глазами производил впечатление на всех, кто имел честь быть с ним знаком. Бархатный голос мог звучать тихо, но так повелительно, что его слышали все.

— Нет времени для лекций. С этого момента ты и близко не подойдешь к Эрику на расстояние выстрела. Поняла?

— Да, — буркнула я, мысленно несогласная с таким решением.

— Вот и здорово.

И все-таки я спросила.

— Разрешите вопрос, капитан.

— Ну?

— Почему же он в вашей команде, если Вы так его не любите?

Подумав, он все же ответил.

— Этот южанин первоклассный марсовый, нам такого очень не хватало. И потом, я понятия не имел, что на борту девчонка! — Алекс изучал меня серьезным взглядом, словно раздумывая, стоит ли мне здесь оставаться или отправить меня все-таки куда подальше, пока не слишком поздно. Я смущенно опустила глаза, взъерошила волосы и одернула рубашку. Даже капитан, хоть и производит впечатление очень умного и внимательного человека, не сразу узнал, что я девушка, а вот у Эрика глаз, судя по всему, наметанный.

— Ты хоть представляешь, что будет, если команда узнает, что у нас девка на корабле? — в голосе послышались нотки раздражения. — Мы уже три недели в открытом море, только в вашу дыру на денек заглянули. А моряки — народ простой. И жестокий.

— Ну...я не очень представляю. Но, капитан, вы ведь не скажите, да? — смутившись, наивно уточнила я.

Алекс лишь кротко, но емко выругался, отвернулся и допил вино. Родерик заглянул в каюту, просунув голову в приоткрытую дверь, сообщил, что старший помощник ждет на палубе, и снова исчез.

Капитан встал и широко распахнул дверь, выразительно посмотрев на меня. Мне в этот момент стало казаться, что не такой уж он и страшный. Оказалось, что с глазу на глаз с ним вполне можно говорить по-человечески. Вспомнила, насколько резким и жестким он выглядел, когда я увидела его первый раз. Смесь высокомерия и презрения. А сейчас он будто защищал меня и хотел помочь, правда я так и не поняла, в чем именно.

— Ну, что встала столбом! Быстрее, — скомандовал своим обычным тоном Алекс, потеряв терпение и развеяв ошибочные представления о его внезапной доброте. Он быстро пошел наверх и я, минуту подумав, стала подниматься следом, осторожно ступая на левую ногу.

 

Выйдя на палубу, капитан подозвал помощника, потиравшего правую руку, замотанную в перевязь. Я зажмурилась от яркого слепящего солнца. Вокруг была разруха. Треснувшая мачта покосилась, оперевшись на впередистоящую и повиснув на удерживающих ее тросах. Словно огромный шершень попал в паутину снастей и разорвал их, внеся хаос в строгий порядок линий. Незакрепленные паруса на фок-мачте лениво полоскались на слабом ветру рваными краями. Все, что не успели убрать во время грозы, теперь было либо сметено за борт, либо беспорядочно раскидано по палубе. Капитан допрашивал помощника:

— Ну, что скажешь, друг, общая оценка судна?

— Все паруса целы, кроме двух марселей и кливера, он порван. Треснувшую грот-мачту вряд ли сможем починить тут, нужна хорошая верфь. Есть большая пробоина на левой стороне корпуса чуть нижу ватерлинии, набрали воды, сейчас откачиваем. Заделать кое-как конечно можно, но по крайней мере надо дня два. Все-таки с такими повреждениями идти никак невозможно, как бы не хотелось.

Алекс помрачнел.

— Весьма крепко залезли на риф, капитан, но в такой тьме это немудрено. Я, признаюсь честно, за свою службу такого урагана еще не видал. Как только живы остались!

— С этим ясно. Потери?

— Не такие большие, Тут новости получше. Не считая синяков и ссадин, а у Варкиса сломана нога, жить будет. Только вот старину Джила найти не можем, боюсь, его смыло за борт во время бури. Никто не видел его внизу с самого начала грозы.

Это известие застало капитана врасплох. Он опустил голову, сжав кулаки с такой силой, что они побелели. Прошептав что-то неразличимо, он поднял лицо, обманчиво-спокойное, лишь прищуренные глаза сверкали, давая понять, что он готов к решительным действиям.

— Запасы провизии?

— Еды достаточно, хватит на неделю, а вот с водой проблемы, бочка с питьевой водой повреждена, осталось на дне чуток. Да и брали-то с расчетом, что завтра будем в порту. А сколько отсюда до Иввара одному Покровителю известно.

— А остров осмотрел? Что за место, есть идеи?

— На первый взгляд, кажется, необитаем, на картах нигде не указан. Отсюда кажется небольшим, но за скалами не видать. Черт знает как нас сюда занесло. — Мужчина с сединой и суровым лицом заметил меня, стоящую за спиной капитана и вопросительно посмотрел на того.

— Что? — повернулся Алекс, рассматривая меня с некоторым удивлением, словно не мог вспомнить, кто я такая, а затем сказал, подумав с минуту: — Ах, мальчишка. Взял его себе в младшие помощники, толковый парень, будет с бумагами помогать.

Вот это новость! Чем же я такое счастье-то заслужила?

Мейкдон кивнул с пониманием. Походив взад-вперед с десяток шагов, капитан попросил:

— А теперь-ка, друг, выбери человек десять и снаряди шлюпку — немного еды, воды, инструменты — на берег, отправимся через час. И прихвати мое оружие.

— Но, капитан...

— Никаких но. Ты останешься на корабле, будешь контролировать ремонтные работы, я тебе доверяю. Следи за порядком в команде, этих лодырей нельзя надолго оставлять без присмотра. Да и за парнишкой пригляди, молодой совсем, неопытный, как бы дел не натворил, — кивнул на меня Алекс.

Затем он склонился ближе к своему помощнику, и они стали негромко обсуждать что-то между собой, отойдя в сторону.

Ну вот, так за меня все и решили. Хорошо хоть совсем не выгнали, и на том спасибо.

Остров, на который нас забросил ураган, виднелся по левый борт, белея песчаными отмелями на берегах. Отсюда он выглядел небольшим и красочным. Зеленые пальмы низко склонили свои головы к самой воде, а ветер колыхал траву и листья на деревьях. Только острые камни, торчащие в хаотичном порядке рядом с берегом, создавали ощущение угрожающей опасности, словно предупреждая незваных посетителей. А возможно, это мне только казалось после пережитой страшной бури.

Через полчаса, не найдя себе применения, я спустилась вниз в грузовой трюм. Это было просторное, но очень темное помещение в самом низу корабля, в которое не проникал дневной свет. Откуда-то издалека я услышала тихую мелодию. Откуда здесь может быть музыка? Тут одни коробы да бочки, большинство съехало со своих мест и нагромоздилось друг на друга, так как один из крепежей, удерживающих их на месте, была сломан от сильной качки. Медленно, на ощупь, придерживаясь за стенку, я пошла в самый конец трюма, где звуки стали громче.

Сквозь мрачную черную решетку, отгораживающую крохотный уголок трюма, на двери которой висела тяжелую цепь, я увидела низко склонившуюся фигуру. В такой темноте было крайне сложно что-то разглядеть, и я подошла ближе. Черные пряди лохматых волос низко падали на лицо, а сам человек тяжело прислонился к стене, вытянув правую ногу, а вторую поджав под себя. В руках у него была очень старая по виду и грязная гитара с тремя оставшимися струнами, и он внимательно их перебирал. Видимо услышав шаги или просто почуяв мое присутствие, мужчина поднял голову. Из под упавших на лоб волос на меня смотрели хмурые черные глаза, ярко горящие на фоне побледневшего лица, а там, где всегда была ироничная улыбка, теперь были опухшие, разбитые в драке губы.

— Эрик.

Я прижалась лбом к решетке, испытывая чувство вины. Из-за меня он оказался здесь, хотя он первый пришел мне на помощь. Словно ничего не случилось, Эрик невозмутимо сказал:

— Послушай, какая мелодия получилась.

И сыграл короткий кусочек грустной песни на трех несчастных струнах, а затем посмотрел на меня уже лукаво. Да, определенно, он умеет обращаться с гитарой. Но я не дала сбить себя с толку.

— Эрик, я ничего не понимаю, что происходит. Что у вас с капитаном за ненависть, и почему он тебя избил?

— А что он сам, неужели не рассказал? — недоверчиво прищурившись спросил Эрик.

Я покачала головой.

— Практически ничего, сказал некогда. Но запретил подходить к тебе ближе, чем на выстрел.

Моряк громко засмеялся вдруг с незнакомой мне хрипотцой в голосе.

— Знаешь, а он ведь прав, собака. Держись от меня подальше. Тебе же лучше будет.

Эрик вновь опустил голову к инструменту и продолжил свое вдумчивое занятие, словно я уже ушла. Обида, непонимание и гнев волной захлестнули меня, но я ничего не сказала в ответ и отступила назад в темноту. Да сговорились они что ли?! Никто не хочет объяснить, что происходит. Ладно капитан, он всегда был такой, но Эрик то почему так себя ведет? И смеется так...нехорошо. Я стала выбираться оттуда. Вот закончим ремонт, выберемся с острова, и в ближайшем городе сойду, ну их к черту!

На пути наверх раздались голоса. Вниз спускался Мейкдон с Марвином, вторым младшим помощником, оставшимся на корабле. Я затаилась в темном углу. Матросы шли, переговариваясь достаточно громко.

— Ты уверен, что он это имел ввиду?

— Уверен. Он сказал привести этого сукина сына к нему и чем быстрее, тем лучше.

— Ну, тогда, зная капитана, это точно про него, — хохотнул собеседник.

Когда они прошли мимо, я тихонько выскользнула на палубу.

 

Глава 6. Неизвестный остров

Голубые воды залива прогревало раскаленное солнце. Стих ветер, оставив в покое паруса и широкие листья пальм на берегу, вокруг воцарился покой, словно в разгаре летнего дня. Когда для высадки на остров все было готово, капитан Даейрос поднялся на верхнюю палубу. Он был обут в высокие сапоги из мягкой кожи, волосы по обыкновению собраны сзади, а в левом ухе блестело маленькое серебрянное кольцо. Свободная рубашка не скрывала уверенную осанку, а рука лежала на рукояти меча, скрытого в ножнах на поясе. Он прошел перед притихшей командой, критически осматривая их подготовку. Перед ним выстроились сильные и крепкие парни, в основном рядовые матросы: Бен Штиль, Кассий, Дитер, Стенф, братья Ким и Криспин Хами, Мика, а также Иржи — плотник и Натан Хифшер. После тяжелой работы по откачиванию воды, вид у них был неважный: одежда мокрая, местами рваная, у многих ссадины и ушибы. У самого широкоплечего — Бена — повязка шла через всю голову, прикрывая левый глаз. Но, судя по всему, остальным досталось еще больше.

— Так, бойцы. Пока наши славные товарищи приводят корабль в порядок, перед вами следующая задача: высадиться на этот чудесный остров нетронутой природы, так мило нас приютивший, и осмотреть достопримечательности.

— Что осмотреть, простите, капитан? — Переспросил, не поняв, Бен.

— Достопримечательности, дубина. — Дитер хохотнул и пнул локтем своего массивного товарища в бок, а тот в ответ злобно взглянул на него правым глазом.

— В данном случае нас интересуют источники воды, которой у нас почти нет. Озеро, река, ручей, — пояснил капитан терпеливо. Алекс поднял голову наверх, прищурившись посмотрев на солнце. — При такой жаре мы тут быстро рехнемся. Если повезет, наполним бочку, а там, глядишь, и до Иввара дотянем. Ну-ка, давайте, взбодрились! Я не меньше вашего хочу попасть в порт, и мне не улыбается торчать черте где. До вечера, надеюсь, управимся, да и Мейкдон “Ясного” подлатает, верно, старина?

Старший помощник серьезно кивнул, а затем капитан что-то негромко сказал. Раздались смешки, повеселевшая команда стала занимать свои места. Спустя несколько минут Мейкдон привел бледного и слегка осунувшегося Эрика. Но он хотя бы передвигался сам, а значит кости были целы, что удивительного после такого удара. Кажется, Алекс был прав, он и правда практически в порядке. Капитан скомандовал, указав на шлюпку. Матрос хмуро взглянул, ничего не сказав, подошел к борту и неловко поморщившись спустился в лодку. Затем спустился капитан и дал команду трогаться. Весла, дружно взлетев в воздух, понесли команду в сторону берега.

 

Экипаж занимался ремонтом, а я была на подхвате, помогая матросам заделывать пробоину и устранять непорядок. Мейк строго определил нормы питья на каждого члена экипаж и следил за их соблюдением. К концу дня, когда солнце уже пряталось за горизонтом, последними лучами скользя по гладкой воде, ремонт был практически закончен. Всю воду, попавшую на борт, откачали, как смогли, а пробитый корпус заделан подручными средствами. Но все равно “Ясный” представлял сейчас весьма удручающее зрелище, словно раненый зверь, зализывающий раны. Матросы стали поглядывать на запасы алкоголя, который мы везли в качестве груза, но первый помощник строго пресекал подобные разговоры и всеми силами пытался поддерживать дисциплину на судне, все-таки заметно ослабшую с отсутствием капитана.

Наконец, совсем стемнело. Прозрачный воздух не скрывал очертания острова, но мельчайшие детали уже было не разглядеть. Стоя у борта и внимательно вглядываясь в береговую линию, обрывающуюся за высокой скалой, Марвин с беспокойством сказал:

— Что-то очень уж там тихо. Никаких вестей от ребят.

Это был младший помощник, лет тридцати, бойкий и крепкий парень. Чувствуя свалившуюся на Мейкдона ответственность, он как мог пытался помочь тому, заодно поддерживая упавших духом ребят, но сейчас и он показал свою озабоченность.

Мейкдон прохаживался по палубе, заложив руки за спину.

— Ждем до завтрашнего утра, потом отправимся на поиск. А сейчас — отбой!

Мне стало не по себе, как и большинству матросов. Я уже слышала от них недовольный ропот и тихие переговоры о нежелательной задержке. Мейк, в общем-то, неплохой человек, строгий и преданный капитану, но в нем ощущалась нехватка той силы и властности, присущей Даейросу, которого слушались беспрекословно все окружающие его люди. Свободные от вахт и от работы, не знающие чем себя занять моряки совсем расслабились. В такой неспокойной обстановке мы провели весь оставшийся вечер и начало ночи.

Долго я не могла сомкнуть глаз, ворочаясь на своем месте, когда наконец небо чуть посветлело. От тяжелого соленого воздуха мучила жажда. Выйдя на палубу, я ожесточенно терла глаза в надежде увидеть какой-нибудь сигнал с берега, но там было абсолютно тихо и пустынно, словно этот остров поглотил нашу команду в своих белых песках и затерял в узких ущельях прибрежных скал. Неужели он такой огромный, что им понадобилось столько времени на осмотр?

Шлюпка, доставившая капитана и команду на берег, вернулась вчера на корабль с Янисом на веслах. Теперь Мейкдон собирался сам отправиться на остров, чтобы отыскать капитана. За главного он оставил Марвина, полагаясь на него, как на ответственного матроса, в отличии от Вальтера — старшего боцмана. Тот моряк был плотный, внушительного роста мужчиной, не обладающий, правда, спокойным нравом. Он был вспыльчив и груб, а маленькие, прищуренные глаза смотрели на все вокруг с какой-то жадностью и хитростью. Вальтер любил отпускать сальные шуточки и, порой, вел себя крайне непристойно, даже для бывалого моряка, что не могло не вызывать у меня отвращения. Мне он сразу не понравился, и я не хотела оставаться с ним в такой компании, поэтому долго уговаривала старшего помощника взять меня с ними на берег. Наконец, он согласился, приказав только не мешаться под ногами.

Пятнадцать человек, включая меня, сели в шлюпку и отправились на берег. Сойдя, наконец, на твердую землю, я чуть не упала. Так вот оно как, оказывается! После недельной качки земля шаталась под ногами, словно сама была огромным кораблем. Сделав несколько шагов, я обрела чувство равновесия и смогла идти более-менее ровно.

— Давай, парнишка, топай смелей! — со смешком хлопнул меня по спине Мейк.

Пройдя по белому песку, поросшему тонкими стеблями травы, мы стали продвигаться дальше вглубь острова. Деревья понемногу расступались, и вот мы встали на высоком пригорке, от которого вниз спускалась протоптанная несколькими парами ног тропинка. Перед нами виднелись далеко уходящие вдаль верхушки пальм и растений, раскинувшихся пестрым морем внизу под ногами.

— Ничего себе затерянный островок, — с потрясением выдал старший помощник. — Да тут можно месяц бродить безвылазно.

С интересом я разглядывала диковинные цветы, яркие и огромные, которые издавали дурманящий насыщенный запах, вокруг раздавался стрекот, шорох и крики вспугнутых птиц. Куда бы ни падал взгляд, на какой бы пятачок земли, дерева, или неба, везде можно было заметить живность, которая ползет, крадется, кишит или летит. Мы прошли уже в глубину острова, придерживаясь оставленных следов. Я старалась держаться Мейкдона как самого надежного и лучше всех вооруженного человека. В руках у него был длинный меч, а на ремне за спиной арбалет с короткими стрелами, у остальных было оружие попроще, у меня вообще — крохотный ножик.

Старший помощник дал команду разделиться, образовав группы по пять человек, которые разошлись в разные стороны острова. Место сбора — поляна, готкуда мы начали поиски, время — сутки. Если кто находит капитана или источник воды, то подает сигнал с помощью разведенного костра. Мейк, я, Борк, Дориан и Бройтес выбрали юго-западное направление и отправились вперед.

Все время, что мы находились на острове, нас не покидало какое-то странное зловещее ощущение, словно кто-то наблюдает за нами из засады. Я шла второй за старшим, попутно отмахиваясь от раздражающе жужащих насекомых. Эти надоедливые создания пищали над самым ухом, что выводило из себя, но, даже после того как я убила несколько десятков крупных мух, их количество вокруг не уменьшилось. Вытащив меч, Мейкдон взмахами расчищал дорогу от нависших лиан.

Мы двигались таким образом уже больше двух часов, но просвета не было видно. Показавшийся с корабля крохотным кусочком земли, на деле остров был громаднейшим. Мы шли и шли, и от жары и от жажды начала кружиться голова. Сначала Борк болтал на разные темы с идущим позади Дорианом, но потом и они стихли. Прохладнее не становилось. В какой-то момент мне показалось, что я слышу плеск воды в стороне. Пропустив вперед трех матросов, которые без особого интереса взглянули на меня и пошли дальше, я решила взглянуть, был ли там этот шум или мне померещилось. Отступив пять шагов в сторону, я приподняла огромный пальмовый лист, вглядываясь вдаль. Густые джунгли на давали мне тольком рассмотреть что-то дальше пары метров и я решила шагнуть еще вперед. Если ничего на найду, сразу вернусь назад. Под ногой хрустнула сухая ветка и покатились земляные крошки. Вдруг что-то опустилось мне на плечо, и я взвизгнула от страха. Сзади стоял сердитый Мейкдон, опустив руку мне на плечо.

— Ты ноги переломать хочешь, Джейк? Не сходи с дороги, там же обрыв.

Он показал в сторону, где было видно, что земля уходит резко вниз, круто обрываясь. Очумевшая от жары и завороженная звуком льющейся воды, я потеряла бдительность и чуть не свалилась с края.

— Мне показалось, там вода.

— Чего только от жажды не померещеться, — сказал Бройтес, с вожделением глядя на флягу, висевшую у старшего помощника на поясе, и вытягивая шею.

— Так, рядом держимся!

Командир занял место впереди, держа меня рядом с собой. “Свалился пацан на мою голову,” — услышала я его недовольное ворчание.

А перед глазами стояла заманчивая картина водопада, прохладной рекой падающего вниз и распыляющего крохотные брызги вокруг. Так мы продвигались еще не меньше пары часов, а может и больше, время не поддавалось счету. Остановок не делали, только однажды Мейкдон позволил сделать каждому из нас по глотку воды, а затем снова забрал флягу себе.

Острову не было видно конца и края, а мы все шли и шли вперед. Интересно, заметим ли мы вообще в этих зарослях знак от наших товарищей? От изнуряющей жары мысли начинали путаться и внимание рассеивалось. Я шла, погруженная в свои мысли, и следила лишь за широкой и мощной спиной впередиидущего, маячящей передо мной влево-вправо. Сзади раздался голос Борка:

— А где Бройтес?

Мы растерянно оглянулись, осматривая наш отряд. Нас было четверо. Боркес, идущий сейчас последний непонимающе смотрел на нас, а мы на него. Он был весь мокрый и тяжело дышал, а взгляд рассеяно бродил по нашим лицам, словно ожидая услышать ободряющий ответ.

— Ты что, совсем ничего не слышал, бестолочь? — накинулся на него старший.

Матрос сконфуженно почесал затылок.

— Кажется, ничего. Просто посмотрел, а того и след простыл, — развел он руками.

Нам пришлось возвращаться назад по собственным следам, оставшимся на влажной черной земле. Мы искали пропавшего товарища почти час, отходя в сторону с тропы, сами чуть не падая от усталости, но все было бесполезно, он куда-то пропал. Наконец Мейк дал знак к отбою.

— Надо передохнуть, — сказал он, бросая на землю оружие и вещи.

Мы тяжело присели, переводя дух. Страшно хотелось пить, но воды осталось на несколько глотков.

— По-моему, этот остров проклятый, — заявил Борк, вытирая потный лоб.

— Да уж точно. И вообще непонятно как мы здесь очутились, ведь поблизоти не было другой земли, кроме Иввара. А это что угодно, только не имперские земли, уж я я то знаю. — Подтвердил Дориан, разглядывая лист, который крутил в руках. Этот худосочный юноша держался пока лучше всех нас, он почти не страдал от зноя и был еще весьма бодр.

Несмотря на то, что время подходило к вечеру, солнце все еще висело в небе, продолжая нагревать и без того горячий воздух. С лица нашего седовласого начальника не сходило мрачное выражение беспокойства. Внезапно он схватил меч и обернулся к зарослям, из которых раздался рык и шорох. В следующее мгновение на нас выпрыгнула огромная пятнистая тень, бросилась на ближайшего к ней безоружного Боркеса, прилегшего на траву, и примяла его к земле. Мейкдон успел задеть ее бок острым лезвием, и приземлившись, зверь с ревом повернулся к нему. Его дикий оскал обнажил длинные клыки, украшавшие пасть, а шкура представляла собой яркое и блестящее на солнце черно-желтое пятнистое полотно. В пестрых зарослях такая расцветка по цвету с окружением, поэтому мы увидели зверя, бесшумно подкравшегося к нам, в самый последний момент. Я попятилась назад, вжавшись в ствол дерева. Мейкдон храбро нападал на хищника, размахивая клинком и заставляя отходить назад. Перепугавшийся Борк вжался в траву и не высовывался, пока Дориан, подобравший меч, не пришел на подмогу. Из-за деревьев, голодно рыча, появился еще один зверь. Теперь уже все мужчины были заняты защитой от разъяренных диких кошек, которые совершенно не боялись людей.

Вдруг с ужасом я услышала повторный рык, раздавшийся на этот раз за моей спиной. Острые зубы вцепились в мою левую руку, разрывая кожу. Я закричала от дикой боли, кинжал выпал из бессильной ладони. Заметив, что дело плохо, Дориан бросил в зверя ком земли, заставив отвлечься на мгновение. Тот отступил назад, мотая головой, а затем снова начал наступать. Я бросилась бежать.

Я не разбирала дороги, петляя между деревьями. Пару раз оборачивалась и видела мелькающее черное пятно, неотступно следующее за мной по пятам. Из раны текла кровь, оставляя следы на широких листьях, и я плотнее прижала руку к телу. Из головы исчезли все мысли, я просто бежала, не зная, что делать дальше. Зверю, видимо, надоели эти игры, и он начал догонять меня длинными прыжками. Когда я была уже уверена, что мне конец, под ногой подвернулся мелкий камушек. Я поскользнулась и начала падать с обрыва, который скрывался за густым раскидистым кустом. Кубарем я скатилась вниз, приземлившись в колючки и тут же попыталась встать, ожидая нападения сверху. Кошка прыгнула следом, мягко и изящно приземлившись на лапы. Она была в двух шагах от меня, обдавая тяжелым горячим дыханием и сверля янтарными глазами.

Я медленно отползала, пытаясь защититься подобранной с земли палкой. Где-то неподалеку раздался вдруг сиплый стон. Зверь, понимая, что от меня особой опасности не исходит, повернулся в ту сторону, раздувая ноздри. В густой траве, кажется, лежал человек! н издавал низкий протяжный звук, и кошка пошла на него, недоверчиво наклонив голову. Когда до человека кошке остался последний шаг, он вдруг резко перевернулся, схватил меч и из последних сил воткнул его в шею не ожидавшего нападения животного. Кошка дернулась, навалившись всем телом на него, и внезапно затихла. Я бросилась на помощь, пытаясь стащить тяжелую тушу со своего спасителя, и, наконец, совместными усилиями нам это удалось.

— Капитан! — я ахнула.

Это был Алекс, хотя его трудно узнать. Все лицо в кровоподтеках и грязи, спутанные волосы в беспорядке, а на ноге огромная рваная рана, наспех перевязанная куском ткани.

— Вот тебя-то уж не ожидал здесь встретить, — бессильно прислонившись к дереву произнес он.

Я не обиделась на столь нелюбезный прием, а попыталась помочь ему встать. Но, судя по всему, он страдал от лихорадки. Лоб был горячий, как кипяток, капельки пота стекали по вискам.

— Что случилось?

— Повздорили с Криспином, оказалось... он давно на меня зуб точит. — Алекс поморщился, пытаясь принять позу поудобнее. — Мы нашли звериную тропу, думали...она выведет к водоему. Но не дошли... появились эти милые зверята, я отвлекся на кричащего Кима, а вторая киса попробовала меня на вкус...а дальше не помню. — Капитан сполз на землю, прикрывая глаза. — Мне, кажется, надо поспать...хотя бы чуть-чуть.

Он был совсем плох. Я закусила губу, не зная чем ему помочь. Хорошо бы раздобыть хоть какой-то еды или воды. Идти он не явно сможет, а на себе я его далеко не унесу.

Вечерело. Солнце догорало за деревьями, виднелись лишь отблески на небе. Поглядывая на спящего капитана, я принялась разводить костер. В карманах его куртки я нашла маленькую жестяную коробочку, в котрой бережно хранилось огниво. Влажные ветки никак не хотелись загораться, так что я уже подумала, что ничего не выйдет. Раз за разом я высекала искры, но они безуспешно гасли, едва коснувшись веток. Наконец, после часовой пытки, появились робкие огоньки по краяем древесины, а затем занялся самый большой кусок. Ну вот, дело сделано. От влаги, содержащейся в ветках, повалил густой дым, плавно поднимаясь в сумеречное небо. Теперь нас должны заметить, да и от хищников огонь должен защитить.

Покараулив с полчаса, я ощутила в животе голодные позывы. Но больше всего хотелось пить. Я оторвала от странного дерева с узловатыми ветвями одну потолще, дождалась, пока она затлеет, и с этим импровизированным факелом решилась пойти на поиски. Отошла на расстояние шагов пятидесяти и наткнулась на дерево, увешанное тяжелыми красно-желтыми продолговатыми плодами. Я сбила концом палки пять штук и вернулась к костру, где сняла жесткую кожу с помощью меча. На желтой мякоти выступил сок. Рискнув, я лизнула его языком. Вкусно! Не удержавшись, я съела с наслаждением два сочных фрукта, когда, наконец, Алекс пришел в себя.

Он застонал и попытался подтянуть раненую ногу к себе, чтобы приподняться, но боль снова дала о себе знать. Мутными глазами он посмотрел вокруг, а затем сфокусировался на мне.

— Держите, — я протянула разрезанный плод, сок которго стекал мне на пальцы.

Капитан с жадностью набросился на угощение. Утолив немного жажду и голод, мужчина заметно набрался сил, но жар все еще не спадал.

— Спасибо. Надо бы выбираться отсюда поскорее.

— Я развела огонь. Надеюсь, нас найдут. Вы же не сможете идти?

Закрыв глаза, он, казалось, задал себе тот же самый вопрос. Потом отрицательно покачал головой.

— Из-за лихорадки я вообще ног не чувствую. Боюсь, придется ждать..

— Ловко вы ее, — кивнула на поверженное животное сказала я. — Я и не ожидала.

— Вместо того, чтобы смотреть, лучше пожарила бы мясо, — заворчал капитан. — Эти кошки должны быть довольно вкусные, особенно если жаренные на костре, — мечтательно бормотал он, вновь закрыв глаза.

Легко сказать! Я подошла к поверженной туше, переворачивая ее носком сапога. Кошка была такая огромное, что я даже не представляла с какой стороны за нее взяться. Неумело ковыряясь лезвием меча, у меня наконец получилось отделить небольшие куски мяса. Подкидывая в огонь новые ветки, я следила как темно-синий дым клубится в уже потемневшем небе. Монотонно стрекотали насекомые. Я подставила насаженные на кончик меча куски разгоревшему огню, когда раздался возмущенный возглас очнувшегося страдальца:

— С ума сошла? Такой клинок использовать как шампур!

— А на чем мне это делать, в руках держать? — не выдержав, огрызнулась я.

Капитан приподнялся и нашарил рукой крепкую длинную ветку, затем потребовал у меня клинок и аккуратно заострил ее, очистив от коры.

Мясо вкусно запахло, дразня аппетитным ароматом. Спустя десять минут я сняла его с огня и протянула большую часть Алексу. Мы впились зубами в сочные кусоки, обжигая пальцы. Несолено, невкусно, но зато горячая пища даст много сил, что особенно нужно раненному.

Поев, я свернулась в клубок, надеясь немного отдохнуть, и прикрыла глаза. Ну вот, скоро нас должны найти, и все будет в порядке.

Вдруг мне на нос упала капля. Еще одна скользнула по оголенной руке. Затем капли стали падать все чаще, даря живительную влагу и прохладу коже, пока, наконец, не превратились в настоящий тропический ливень. Я смотрела на капли со смесью радости и испуга. Вода сама лилась на нас с неба, и не было нужды теперь бродить в ее поисках, она могла утолить нашу жажду. Но при этом, как я не пыталась прикрыть костер шикрокими листьями, ливень заливал с таким трудом добытый огонь, гася вместе с тем надежду, что нас найдут.

— Прекрасная погода, не правда ли, сударыня? — подставив лицо шумному потоку, заявил Алекс. Он с каким-то сарказмом следил за моими попытками спасти густо дымящие ветки. — Есть что-то особенное встречать дождь в диких джунглях вот так, неприкрыто, наедине с природой...

Бросив бесполезное занятие, я беспомощно смотрела как шипит погасший костер, а затем села под дерево и обхватила колени руками. Так мы и сидели молча, оперевшись спинами о ствол одного дерева и смотрели на бесконечные потоки воды, льющиеся с небес.

 

Глава 7.

Свернутый широкий пальмовый лист, словно плоская чаша, наполнился дождевой водой, и я осторожно передала его капитану, который в полубреду мотал головой. "Талли, я пришел...Талли." Я не понимала, о ком он. Алекс сделал несколько судорожных жадных глотков и вновь провалился в сон. Поначалу наше раскидистое дерево было убежищем и немного защищало от проливного дождя, но скоро вода начала стекать с кроны, холодными потоками заливаясь за шиворот и тонкими струями пробегая по телу. Темнота вокруг опустилась вместе с дождем, не давая рассмотреть что-то дальше пары шагов. Плотнее прижав колени к себе, я пыталась сохранить остатки тепла, не давая промозглой сырости пробраться до самых костей. За монотонным шумом продолжали слышаться ночные птицы, резкими криками разрезающие ночной воздух, да не утихающие во время грозы стрекочущие насекомые. Наконец, спустя час ливень прекратился, разом смолкнув, словно его и не было, а вода быстро впиталась в землю, оставив лишь нас насквозь промокшими.

"Развести бы снова огонь", — мечтательно подумалось мне, но эта затея сейчас выглядела совершенно безнадежной. Мне оставалось лишь вглядываться в темноту и вздрагивать от неясных звуков, которые порой раздавались над самым ухом; по шее пробежал паук, которого я от неожиданности резко схватила, раздавив в руках, в траве под ногами проползали гусеницы, а по коре дерева деловито лезли жуки, торопясь по своим делам. Сколько жизни вокруг, и не вся она дружелюбная. Чтобы не заснуть, да и согреться заодно, я встала и начала разминать мышцы. Рана от укуса все еще болела, тупо пульсируя под повязкой. Мокрая одежда тяжело повисла, облепляя тело и мешая двигаться, но я упорно продолжала размахивать руками и ногами. Время тянулось невыносимо медленно. Почему-то сейчас мне не было так тревожно, как в ту первую ночь, которую я пережидала в лесу на своем родном острове. Сейчас я больше чем за себя переживала за раненого капитана. Лучше ему явно не становилось, от проливного дождя лихорадка лишь усилилась, а рана снова начала кровоточить. Я устало плюхнулась на землю, садясь поближе к Алексу, чтобы поделиться хоть частицей своего тепла. Шумящие деревья убаюкивали, качаясь на легком ветру. Спать нельзя! Закроешь глаза — а на твой запах придут хищники, и поминай, как звали. Но я все же очень устала и, казалось, всего на мгновение отключилась, а когда вновь открыла глаза — начинался рассвет. Голубое небо сияло высоко над головой, хотя неокрепшие солнечные лучи еще не могли пробиться на землю, растворяясь в темно-зеленых зарослях. "Ночь прошла", — удивленно осознала я, — "а мы живы."

Сбоку от меня шевельнулся Алекс, и я, вскочив на ноги, попыталась привести его в чувство. Тщетно. Он лишь промычал что-то невнятное, сжав зубы, но так и не открыл глаз. Черты его лица обострились, выделялись резко очерченные скулы, а кожа стала совсем бледной, почти белой, и на ее фоне темнели еще влажные пряди волос. Все-таки есть в нем что-то неуловимое иноземное, чужое, хоть он и эрефиец. Лоб по-прежнему был горячий.

Что же нам делать? Я так надеялась, что они нас найдут! Но теперь прошло уже слишком много времени, чтобы можно было оставаться на одном месте, особенно зная, что где-то рядом бродят опасные хищники, лишь чудом не заметившие нас этой ночью. Я добрела до дерева. На нем еще оставались те сочные плоды, которыми мы насытились вчера. Я перекусила и сунула один из них за пазуху, а затем вернулась в нашу низину. Надо бы отсюда выбираться. Делать нечего и надеяться больше не на кого, поэтому я попробовала поднять капитана на ноги. В полубессознательном состоянии он кое-как оперся на мои плечи и привстал с места.

— Нет, так дело не пойдет. Капитан, возьмите себя в руки — нам надо добраться до корабля! — тормошила я Алекса, пытаясь докричаться до его сознания. У меня не хватит сил тащить такую ношу, если он хоть немного мне не поможет. — Пожалуйста, — взмолилась я.

— Да… до корабля, — пробормотал он, наконец, приоткрыв глаза и отчасти приходя в сознание. Капитан попытался переставлять ослабевшие ноги, повиснув на мне всей тяжестью; лицо скривилось от сильной боли, но он молча поджал губы.

Медленно, шаг за шагом, мы поднимались наверх, выбираясь с нашего места ночлега. Преодолев склон, я смахнула рукой выступивший от напряжения пот и продолжила тянуть Алекса за собой. Он неосторожно ступил поврежденной ногой на острый камень и застонал, остановившись.

— Идемте, капитан, нас наверняка еще ищут. Мейкдон вчера полострова заставил прочесать в ваших поисках, я не верю, что он сдался. Скоро мы кого-нибудь встретим, — уговаривала я его.

— Оставь ты меня в покое, — отмахнулся Алекс, закрыл глаза и схватился второй рукой за толстую лиану, свисавшую с дерева, — я устал...

Я не выдержала.

— Вообще-то я тоже ранена, но не ною, как девчонка!

От таких слов Алекс даже удивленно уставился на меня, сфокусировав взгляд, потом покорно кивнул и вновь оперся на мое плечо. Мы двинулись дальше, метр за метром возвращаясь к кораблю в надежде, что нас там еще ждут. После ливня мы шли по размокшей земле, скользившей под ногами. С горем пополам мы прошли полкилометра. Я поняла, что сил больше не осталось; ноги подогнулись, и я опустилась на землю. Капитан тяжело рухнул в траву, а я пыталась отдышаться. "Таким темпом мы и до конца месяца никуда не придем", — горестно вздохнула я, не зная, как быть дальше. Ощущение, что за нами кто-то следит так и не покидало меня со вчерашнего дня.

Справа раздалось шипение; я взглянула на свисающую лиану и с ужасом заметила голову змеи. Раскрыв пасть, та высунула красный язык, угрожающе надвигаясь прямо на меня. Я плавно отходила назад, пытаясь нащупать рукой какое-то оружие или хотя бы палку. Легко скользя по лиане вниз, словно по маслу, змея приблизилась ко мне на расстояние вытянутой руки. Веткой, попавшей мне под руки, я замахнулась как мечом собираясь отразить удар. Ползучая гадина стрелой бросилась вперед. Я судорожно успела выставить перед собой палку, рывком заставив змею упасть на землю, а затем принялась яростно наносить удары. Не помня себя от страха, я отпрыгивала от раззинутой зубастой пасти и делала выпады, от которых гадина уворачивалась, злобно шипя в ответ. Наконец, мне удалось на мгновение оглушить её ударом по голове. Я ожесточенно била вновь и вновь, пока от головы не осталось лишь кровавое пятно; я с отвращением отшвырнула тело в траву и тяжело опустилась на землю. Эта схватка совершенно меня вымотала.

Но в голове постоянно крутилось: "Надо идти. Надо идти". Через какое-то время, набравшись сил, я вновь встала на ноги и попробовала поднять Алекса. Похоже, он был без сознания. Дыхание было сиплым, прерывистое, а на мои движения он никак не реагировал. Внезапно раздался шорох, а затем какой-то треск. Я испуганно вскочила на ноги и выхватила меч капитана из ножен, собираясь защищаться до последнего. Если это снова дикие кошки или еще какие твари, то мне надеяться можно только на свои силы. Неумело держа клинок в руках, я медленно осматривала окружающие нас заросли, когда прямо за спиной послышался знакомый голос.

— Мне кажется, он тебе немного великоват. — Едва не подпрыгнув от неожиданности я развернулась и лицом к лицу встретилась с Эриком, бесшумно, словно призрак, возникшем сзади. Рядом с ним через мгновение появился озабоченный и тяжело дышащий Мейкдон. Судя по истрепанной одежде и синякам под глазами, они не переставали искать нас и ночью. Как же я рада их видеть!

— Джейк! Где же тебя черти носили... капитан?!

Старший помощник бросился к лежащему в беспамятстве Алексу. Он проверил дыхание, осмотрел рану и попробовал привести его в чувство, но капитан лишь простонал, не открывая глаз. Эрик стоял в стороне, смотря ничего не выражающим взглядом, не высказывая никакой готовности помочь.

— Что случилось? — Мейкдон требовательно взглянул на меня. Этот мужчина с седыми волосами явно переживал за своего капитана и не переставал надеяться, что найдет его. Хорошо, что у Алекса есть такой верный друг.

— Я нашла капитана в низине, он уже был ранен. Он спас меня от зверя, а потом его совсем замучила лихорадка, он бредил, что-то бормотал. Мы развели огонь, но начался дождь...

Мужчина закончил осматривать капитана и скомандовал:

— Ясно. Плохо дело. Эрик, сюда!

Мейкдон приподнял раненого, оперев на свои могучие плечи, словно тот ничего не весил. Эрик подошел и подхватил Алекса с другой стороны, и они потихоньку начали идти вперед. Я отправилась следом, продолжая сжимать в руках клинок, действительно слишком большой и неудобный для меня. Матрос показал рукой направление, Мейкдон что-то возразил, но все-таки пошел в ту сторону. Я взглянула наверх — солнце вновь набрало силу и раскаляло воздух. Пытаясь не терять концентрации, я шла за ними, вглядываясь в окружающие нас деревья, опутанные вьющимися цветами, в шевеление высокой травы, за которым мне чудились звери, но внимание притуплялось от усталости. Мы уже не разбирали дороги и продирались через чащу, когда впереди мелькнуло светлое пятно. Радвинув листья, я с удивлением увидела, что мы вышли на берег, откуда начинали путь, только теперь мы были с другой стороны. Похоже, Эрик ориентируется тут гораздо лучше нас всех вместе взятых.

Матросы толпились рядом с лодкой и оживленно шумели. Наконец, один из них — младший помощник Марвин — взглянул в нашу сторону и радостно воскликнул. Мейкдон, кряхтя, лишь покрепче взвалил капитана на себя и продолжал идти, хотя сам уже покачивался от усталости. Откуда-то появился Раймонд — худой мужчина с впалыми щеками и острым взором, который был на борту вместо судового врача. Они все окружили старшего помощника и его ношу, наперебой спрашивая, что собственно произошло. Я узнала, что не вернулись пятеро: братья Криспин и Ким, Мика, Дитер и Бен. Боркес наткнулся на кости, облоданные до белизны, а также вещи Криспина. На этом поиски было решено прекратить и возвращаться на корабль. Я поежилась. Просто чудо, что нам удалось пережить эту ночь. Только Мейкдон продолжал упорно разыскивать капитана, не желая сдаваться, и вот его усилия оказались оправданы.

Занятые раненым, про меня все забыли, и я остановилась невдалеке от скалистого берега, устало опустившись на нагретый солнцем камень. Рука горела, как в огне. Я решилась размотать повязку, чтобы еще раз осмотреть рану, когда от шумной толпы отделился черноволосый моряк и мягкой походкой направился ко мне. Молча, не сказав ни слова, он взял меня за запястье и аккуратно снял небрежно намотанную ткань. Оголенная рана выглядела неважно: место укуса кровоточило и опухло. Закусив губу, Эрик внимательно разглядел оставленные острыми зубами ранки, слегка надавив на края. Я тихонько вскрикнула, пытаясь вырвать руку.

— Подожди. Надо посмотреть, — твердо сказал корсакиец. Его прикосновения, несмотря ни на что, были теплыми и приятными. Сняв с пояса флягу, он промыл рану чистой прохладной водой, и я поморщилась от жжения, но ничего не сказала. Эрик одобрительно посмотрел на меня. Красивый он все-таки, ничего его не могло сломить, словно и не осталось никаких следов от недавней схватки — моряк был подтянут и энергичен. Встретившись с его темным взглядом, заинтересованным, словно читающим мысли и внимательным, я смутилась и опустила глаза. Он усмехнулся, а затем, промыв повязку водой, снова замотал руку, но не сильно.

— Пойдем, надо вернуться на корабль и найти чистый бинт. — Моряк протянул мне свою ладонь, предлагая помочь подняться, но я встала сама, оперевшись о камень.

— Спасибо, — сухо ответила я, помня о последнем разговоре, и пошла в сторону шлюпки.

В это время Мейкдон, Раймонд и остальные матросы уже отправились на борт. Я взглянула на "Ясного", возвышавшегося как великан, застрявший среди невысоких скалистых берегов. Как же далеко меня занесло от родных земель! Через полчаса мы также отправились на шлюпке до корабля, все еще стоявшего на мели. Обернувшись, я посмотрела на безмятежный остров, приветливо машущий нам раскидистыми ветвями и пальмовыми листьями. Раскрашенные в красно-желтые цвета попугаи перелетали с пальмы на пальму, издавая задорные крики, а ветер шумел, пригибая украшенную белыми цветами траву. Ничего не говорило о том, что этот остров таит в своих темных зарослях.

Когда мы поднялись на борт, матросы суетливо бегали по поручениям Марвина. Поднялись несильные волны, и, судя по всему, начинался прилив. Старшего помощника и остальных не было видно наверху, и я обратилась к младшему.

— Что с капитаном? Где он?

— В каюте. Да пока все плохо. Плохо. — Голубоглазый моряк покачал головой. — Раймонд говорит, шансов, что капитан выживет маловато, лихорадка делает свое дело. Раймонд-то у нас тоже врач необученный, что умеет сделает, а там посмотрим. — Он отвернулся. — Эй, Варкис, помоги ребятам с бочкой!

Наконец, на палубе появился сам Раймонд. Мрачный, он хотел уже пройти мимо, но бросил взгляд на мою руку и позвал меня с собой. Наскоро осмотрев ранки, он смазал их какой-то густой черной жидкостью, которая быстро впиталась, не щипля кожу, а затем крепко забинтовал.

— Капитан выживет? — спросила я у него.

— А это уж не от меня зависит. Захочет-выживет… — пробубнил себе под нос: — Из-за драных кошек столько человек пострадало! — и оставил меня одну.

Все паруса были убраны, и я не представляла, как мы сможем выбраться с рифа, на который крепко залезли. На шканцы поднялся Мейкдон, на лице которого читалось горестное выражение. Но не давая себе расслабиться, он скомандовал аврал.

— Все наверх! — матросы, уставшие от безделья, шумно выстроились на верхней палубе. — Попробуем сняться с мели. — Джофф, все замеры сделаны?

— Так точно! — вытянулся невысокий моряк. — Есть шанс на северо-восток сняться, там риф заканчивается и неплохая глубина. Ветер благоприятный.

— Завезти якорь на северо-восток! Приготовить к отдаче. Отдать как можно дальше!

"Приготовить к отдаче", — начали передавать матросы друг другу на баке. Якорь был брошен на приличное расстояние, цепь растянулась, слегка накренив судно.

— Руль на ветер! Выбрать якорь! — не заставили себя ждать следующие приказания. — Жди волны!

Со следующей волной, приподнявшей "Ясного", матросы начали постепенно накручивать цепь. Командир баковой группы — Джофф — закричал "Пошел шпиль!". По мере выборки цепи продолжал докладывать: "Цепь туга, смотрит вперед."

— Не держит!

— Притормози, Джофф. — Мейкдон был напряжен, как тетива, вглядываясь вперед в сторону носа. Накренившийся корабль царапал дном риф, но не двигался с места, угрожающе накренившись. Казалось, еще немного и мы совсем ляжем на воду, зачерпнув полные трюмы. Дождавшись очередной волны, Мейкдон закричал: "Давай! Задраить люки".

Матросы, не занятые якорем, бросились исполнять команду. "Ясный" полулежал на боку, а старший помощник с силой вцепился в борт, чтобы устоять на месте. Наконец, поймав волну, корабль приподнялся, выравнивая борта. Раздался прощальный скрежет дна о каменный выступ, и судно плавно встало на воду, повинуясь осторожно тянущим цепь матросам.

— Выбрать якорь! Лечь на левый галс! Поднять паруса! — с явным облегчением скомандовал Мейкдон.

Теперь уже все были заняты делом, торопливо взбираясь наверх по реям. Через несколько минут первые паруса уже были расправлены и "Ясный", словно пораздумав пару мгновений, неторопливо двинулся вперед.