Эти двое, несомненно, обладали самым « простым», но чрезвычайно важным для жизни талантом – талантом любить. Они легко и навсегда усвоили главную заповедь любви – никогда не расставаться. Даже в разлуке, а ему часто приходилось уезжать в экспедиции и командировки, они постоянно ощущали настроение друг друга, вели нескончаемый душевный разговор. Ему без труда удавалось вызвать в памяти ее лицо, особенно глаза, смотревшие с грустинкой и одобрением. В такие моменты он был уверен, что и она думает только о нем и также светло, как он о ней. В этом он убеждался много раз, если имелась возможность тут же позвонить ей по телефону. Она обрадовано снимала трубку и, смеясь, говорила: «А я знала, что ты мне сейчас хочешь сказать что-то важное». И он говорил, говорил ей милую сердцу ерунду, не стесняясь притихших телефонисток. Так они не расставались.

Она родила ему сына, которого он назвал ее именем, - если была бы девочка, все равно, он назвал бы и дочь именем жены – оно подходило для всех вариантов. Но она, почему-то, не сомневалась, что родится сын, которого они так хотели оба. С появлением сына, их близость приобрела особую новую нежность и чуткость. Они, не без гордости, заметили, что сами стали мудрее, ответственнее, интереснее друг для друга. Так с ними росла и хорошела их любовь.

Неумолимо летит время. Теперь их сын имеет свою семью, отдалился, находясь в круге своих забот. Они постоянно тревожатся – удастся ли ему, повезет ли, пронести дальше огонек их любви, будет ли он счастлив? Ее тревога была какая-то особенная – слишком сильная и постоянная. Ей не нравился выбор сына, окружение родственников его жены. Очевидно, все это шло от большой любви к своему позднему выстраданному ребенку.

Ее болезнь вторглась в их жизнь жестоко и грубо, как будто судьба решила испытать любовь несчастьем. Они дружно и умело противостояли беде, удивительно долго не сдавались. Чтобы меньше беспокоить жену, он отказался от экспедиционной работы. Она не хотела, чтобы он бросал любимое дело, хотя слабела все больше, болезнь не отступала. В любимых глазах ее он все чаще стал замечать тревогу и усталость. Она не любила себя такой – «в плохой форме», поэтому они редко стали появляться на людях. Наконец удалось уговорить ее лечь в больницу. Он хотел использовать все возможное, надеясь, что смена обстановки поможет ей найти еще какие-либо резервы здоровья. Не получилось.

Врач, выписывая ее домой, с сожалением сказал: « Больница ей не поможет. Ее сильному характеру нужны сильные эмоции, способные противостоять поселившейся в душе тревоге».

Однажды, оставив ее дома, он приехал на дачу, Долго стоял, тяжелые раздумья мешали приняться за накопившиеся дела. Он думал о ней, о своей главной находке в этой жизни – своем безмерном сокровище, которое он так неумолимо и безвозвратно теряет. « Что делать? Как удержать, защитить, спасти свое счастье, отодвинуть мрачную безысходность?» - размышлял он. – Нужно действовать, искать, не медлить, найти в себе силы!

Он осмотрел цветник – ее любимое место на даче, в оформление которого она вложила столько заботы и выдумки. Подумал: « Может быть, собрать ей красивый букет?» Но, отверг эту мысль, почувствовав, что сорванные цветы не принесут ей радости. Она больше любит ухаживать за цветами, восхищаться разнообразием красок и совершенством форм растений. Он подумал с нежностью, как проникновенно жена воспринимает красоту, как она щедро делилась с ним этим даром, и он, постепенно, научился смотреть на мир как бы ее глазами.

Внезапно, он почти физически ощутил ее боль и тоску, « Что- то не ладно!» - решил он, и спешно стал собираться домой. Тревога настойчиво гнала его бегом до станции, и в электричке он мысленно повторял: « Не волнуйся, любимая, я сейчас, я уже рядом с тобой, мы вместе».

В его тревожных раздумьях вдруг четко обозначилась одна важная мысль: « Во время этой затянувшейся болезни, в постоянной озабоченности, мы все реже говорим друг другу самые главные слова – пароли нашей любви. Проклятая болезнь старается стереть, обеззвучить эти слова, открывающие сердца навстречу друг другу. Только от этих слов постылое одиночество, которое болезнь хочет внедрить в наши души, рассыплется в прах, как от чудесного заклинания!».

Когда он торопливо пришел домой, она виновато улыбнулась: « Разволновался, родной, почувствовал, что у меня был сильный приступ? Сейчас лучше, отлегло, а было страшно. Как у нас там, на даче, - все, наверное, заросло сорняками?»

Стараясь не пропустить никакие детали, он рассказал ей про цветник. О том, что белые, пересаженные ею, пионы зацвели. На том, что ближе к крыльцу, семь очень крупных бутонов. А коллекция флоксов хорошо отросла после перезимовки. И желтенькие ползучие цветочки, которые она принесла со скал во время прошлогодней прогулки в тайгу, отлично прижились и очень украсили альпийскую горку цветника.

Все, о чем он рассказывал, было интересно, но порадоваться ей мешали тревога и постоянное ожидание боли.

«Ты что, милый, так смотришь на меня? Что-нибудь не в порядке? Наверное, у меня отеки под глазами?» – затревожилась она. Он наклонился к ней, поцеловал, « Хочешь, я поношу тебя на руках по дому?». Она грустно и ласково улыбнулась: « Хочу, да боюсь, как бы боль не вернулась». « Я осторожно, ответил он, обними меня покрепче».

Он легко поднял ее. « Ты только не кружи меня, ладно» - попросила она и доверчиво закрыла глаза. Он целовал ее губы, глаза, мокрые от слез, она слабо отвечала ему. Он спросил ее: « Ты помнишь, как я впервые взял тебя на руки, любимая?»

- Да, я помню, родной, я все помню, что было у нас с тобой,

- Ты не разлюбила еще меня, малышка? Она тихонько засмеялась: «А я все хочу у тебя узнать, - не разлюбил ли ты меня, такую тощую да невеселую?»

- Я любил тебя и люблю всю жизнь, с тех пор, как только начал задумываться над таинством любви, еще не зная, когда состоится наша обязательная встреча навсегда, любил только тебя! Через любовь к тебе я узнал самое главное, самое важное о женщинах всего мира. Я понял, что каждая из них проносит через жизнь мечту о светлой любви и, поэтому, заслуживает счастья, даже если обстоятельства бросают ее в грязь и лишения. Об этом я начал догадываться еще мальчишкой, наблюдая жизнь своей матери в тяжелое военное и послевоенное время. Она отдавала все нам детям: и еду, и здоровье, и душу.

- Как я радовался, когда ты мне сказала, что любишь и уважаешь мою мать еще до знакомства с ней! И как легко и просто вы встретились, когда мы приехали в отпуск. Ты стала для нее дочерью. Спасибо тебе, любовь моя, за все. Чаще вспоминай об этом, когда тревожишься, наша жизнь имеет смысл, если только мы вместе.

Она пристально смотрела на него, ловя каждое движение его глаз, каждое слово.

- Я рада, любимый, за нас. Мне всегда было с тобой тепло и надежно, всегда хотелось быть для тебя интересной и новой.

Она притянула его голову к себе и поцеловала. Поцеловала так, как целовала после дней вынужденной разлуки, как поцеловала его впервые много лет назад, когда взволнованные предчувствием счастья, они бродили по хрустящей льдинками, залитой лунным светом дороге за поселком, куда приехали после окончания института из большого города, где и жили то рядом, а встретились и познакомились здесь, на севере. Та дорога стала началом их пути в желанную неизведанную страну – Страну Любви. Гражданами этой страны могут и хотят быть все, но остаются в ней навсегда только счастливые.

В тот вечер, она впервые за долгие месяцы, заснула легко, и утром встала отдохнувшей с желанием действовать. Она навела порядок на кухне, попутно выполнив много нужных дел. Вначале она передвигалась по дому осторожно, как привыкла за время болезни, но, постепенно, движения ее становились все увереннее и точнее. Главное, исчезла боль, к которой она уже привыкла, как к неизбежности.

С того дня она, на удивление врачей, стала быстро поправляться. Снова они были вместе.

 

Солянка – Красноярск, 8 марта 1997г.