Книги с автографами Михаила Задорнова и Игоря Губермана
Подарки в багодарность за взносы на приобретение новой программы портала











Главная    Новости и объявления    Круглый стол    Лента рецензий    Ленты форумов    Обзоры и итоги конкурсов    Диалоги, дискуссии, обсуждения    Презентации книг    Cправочник писателей    Наши писатели: информация к размышлению    Избранные произведения    Литобъединения и союзы писателей    Литературные салоны, гостинные, студии, кафе    Kонкурсы и премии    Проекты критики    Новости Литературной сети    Журналы    Издательские проекты    Издать книгу   
Главный вопрос на сегодня
О новой программе для нашего портала.
Буфет. Истории
за нашим столом
1 июня - международный день защиты детей.
Лучшие рассказчики
в нашем Буфете
Конкурсы на призы Литературного фонда имени Сергея Есенина
Литературный конкурс "Рассвет"
Английский Клуб
Положение о Клубе
Зал Прозы
Зал Поэзии
Английская дуэль
Вход для авторов
Логин:
Пароль:
Запомнить меня
Забыли пароль?
Сделать стартовой
Добавить в избранное
Наши авторы
Знакомьтесь: нашего полку прибыло!
Первые шаги на портале
Правила портала
Размышления
о литературном труде
Новости и объявления
Блиц-конкурсы
Тема недели
Диалоги, дискуссии, обсуждения
С днем рождения!
Клуб мудрецов
Наши Бенефисы
Книга предложений
Писатели России
Центральный ФО
Москва и область
Рязанская область
Липецкая область
Тамбовская область
Белгородская область
Курская область
Ивановская область
Ярославская область
Калужская область
Воронежская область
Костромская область
Тверская область
Оровская область
Смоленская область
Тульская область
Северо-Западный ФО
Санкт-Петербург и Ленинградская область
Мурманская область
Архангельская область
Калининградская область
Республика Карелия
Вологодская область
Псковская область
Новгородская область
Приволжский ФО
Cаратовская область
Cамарская область
Республика Мордовия
Республика Татарстан
Республика Удмуртия
Нижегородская область
Ульяновская область
Республика Башкирия
Пермский Край
Оренбурская область
Южный ФО
Ростовская область
Краснодарский край
Волгоградская область
Республика Адыгея
Астраханская область
Город Севастополь
Республика Крым
Донецкая народная республика
Луганская народная республика
Северо-Кавказский ФО
Северная Осетия Алания
Республика Дагестан
Ставропольский край
Уральский ФО
Cвердловская область
Тюменская область
Челябинская область
Курганская область
Сибирский ФО
Республика Алтай
Алтайcкий край
Республика Хакассия
Красноярский край
Омская область
Кемеровская область
Иркутская область
Новосибирская область
Томская область
Дальневосточный ФО
Магаданская область
Приморский край
Cахалинская область
Писатели Зарубежья
Писатели Украины
Писатели Белоруссии
Писатели Молдавии
Писатели Азербайджана
Писатели Казахстана
Писатели Узбекистана
Писатели Германии
Писатели Франции
Писатели Болгарии
Писатели Испании
Писатели Литвы
Писатели Латвии
Писатели Финляндии
Писатели Израиля
Писатели США
Писатели Канады
Положение о баллах как условных расчетных единицах
Реклама

логотип оплаты

Конструктор визуальных новелл.
Произведение
Жанр: Историческая прозаАвтор: Наталья Деронн
Объем: 25946 [ символов ]
Два тайных саквояжа. Роман из цикла “Картины“ Глава 1
Глава 1. Метафизическая .
 
Будучи единственным сыном угасающего дворянского рода, он рос
баловнем и занимался только тем, что его увлекало, но увлечения его
были благородными : науки и тонкие материи.
С приходом новой власти пришлось выполнять государственные
заказы, поскольку они давали возможность пользоваться оборудованием
на кафедре, и статус - для общения с учеными всего мира, в том числе
по ходу проектирования метрополитена - бомбоубежища. Профессор
тогда уже предрекал тектонические катастрофы в разных районах
страны и в обеих столицах, чем навлек очередное недовольство
свыше, посему спрятал расчеты, затих : у него было свое убежище и от
женщин, и от власти - метафизика, ради неё он терпел многое.
Привычка не привлекать внимание, сделала его гордое и достойное
лицо непроницаемо - угрюмым, привычка молчать - поджатым рот, трудно
было воспринимать его красивым; высокий рост сокращала сутулая
спина, спортивную фигуру портили небрежные советские одежды. Но ему
и в голову не приходило, о чем всегда озабочены японцы, задуматься о
впечатлении, которое он производил на окружающих, наоборот, он не
хотел никак их впечатлять, потому что сам был погружен не в себя, а в
потустороннее, вернее - в трансцендентальное.
Его мать и бабка стали жертвами модного масонства, которое легло
на русскую патриархальность мистикой и спиритизмом. Им было не до
пеленок продолжателей собственного рода, а вот смышленость мальчика
виделась им настоящим достоянием семьи. Отец много вложил денег,
позволив сыну обучаться не на банкира, а посещать аж два университета
по его выбору в Европе, один из факультетов, конечно, был философским.
Надев личину замкнутого Профессора, ему казалось, так он
станет неприметен, но не тут- то было. Как его притягивало все
метафизическое - так и он притягивал всех к своей персоне.
Нравственность и моральность вряд ли уживутся с наслаждением, а
вот пуританство с наукой - идеальный союз. Его мозг был свободен только
благодаря лицу: никто его не тискал и не сюсюкал, ни мать, ни бабки,
ни молодые барышни - оно не привлекало, оно отталкивало, хотя все
знали - Профессор богат. Многие мамаши желали бы выдать за него
дочь, если бы не его « лицо» . Да разве черты лица делают нас
красивыми ? Нет, конечно, а только осознание собственной значимости
придает лицу притягательное выражение.
- Не за кого нынче выдать дочь! Последние приличные евреи и
те уехали, а говорят, хорошие мужья !- ехидно сетовала пожилая,
образованного вида, женщина на скамейке у подъезда.
- Пора бы, - отвечала ей другая,- твоей уже за двадцать пять,
старая дева!
- Дева, но не старая! Профессор уж больно бука, а так бы...
На самом деле лицо его имело только одно выражение: вы все
мешаете мне думать. И думал! Он не влюблял в себя и не влюблялся сам,
но «мужская инфантильность» чудесным образом не угнетала его мозги,
наоборот, освобождала: он думал активнее и энергичнее, чем прежде,
наука поглощала его со всем, что рядом с ним, и он, порой, приходил к
невероятным умозаключениям.
Его мозги и лицо являли собой полную противоположность, лицо
было слишком просто сделано, самодовольно ясностью, которая говорит
откровенно о богатстве с вульгарностью бульварной женщины. Зато
мозги его под щитом отталкивающего лица сохранили любознательность,
какая свойственна только детям, и не были тронуты никакими
обывательскими стандартами и вкусами, равно как и политическим
давлением.
Вы предполагаете, что он был "одинокум одинорум"? Простое
любопытство заставляло месяцами ждать аудиенции к нему, чтобы дать
интеллектуальный заказ, лишь бы поговорить с ним и приобщиться к
великой мысли и знаниям. Чтобы потом, также месяцами, рассказывать,
как это происходило, приукрашивая собственную игру интеллекта
уродливыми цитатами его мыслительной фантазии и неисчерпаемой
информации, при этом пересиливать неприязнь к его, как им казалось,
высокомерному лицу притяжением к тайнам чужого ума.
Сколько судачили о женщине, если ей удавалось привлечь внимание
одинокого профессора! Трудно вспомнить, откуда пошла уверенность в
его исключительном умственном даре, скорее всего из-за очень солидного
гамбургского саквояжа натуральной свиной кожи, с медными замками,
цепью вокруг запястья, как швейцарские часы и, да-а, дорого автомобиля,
очень дорогого. Уверенность всегда была при нем, другого восприятия
себя самого у него и не было, ибо он точно знал: что он делает, что
может и зачем делает, так, видимо, от него и пошло.
Детей он пугал, как древний гроб с приведениями, но их не
обманешь - его прямолинейность и тщательно скрываемая горячность,
понуждали мальчишек дразнить: " вон профессор идет, мозги несет", в
надежде, что тот сорвется, запустит в них камнем или, на худой конец,
изречет что-нибудь вечное. Дразнилки ли спровоцировали дослужиться
до профессорского звания ещё в молодости, быстро старит лица учёность
ли?
 
Итак, именно к этому Профессору одна русская Дама и решилась
обратиться. Просьба её у секретаря прозвучала невнятно, смущенно, да
и как иначе могло быть: если бы она смогла четко сформулировать
проблему, то она уж, поверьте, сама бы её и решила.
Была Дама своенравна, но не была глупа, любопытна, но скорее
любознательна, богата не по советскому времени, старомодная и
изысканная тоже не в духе времени - значит, далеко не юная, но
эффектна - таких запоминаешь с первого взгляда в любую эпоху.
Секретаря ничем не разжалобить, он заверил, что придется долго
ждать, но гос...гражданин Профессор непременно откликнется. Он и
откликнулся против своих желаний, меркантильно назначил встречу на
ланч недели за две вперед, немало не смущаясь, будучи уверенным в
пустячном вопросе капризной посетительницы.
За период ожидания меню и прожектов на обед пересмотрелось
несколько: от самого богатого со сменой вычурных блюд достойных Фоле
- Бурже, до простого гренадерского стейка. Она чуть не забыла о самой
причине - о Картине, но спохватилась, в одночасье изменила меню на
марокканский кус-кус из молодого барашка, с крепким густым кофе,
сигарами и бренди после тяжести обеда, что было весьма кстати - осень с
первыми заморозками уже наступила. Ей хотелось, чтобы непременно
чувствовалась связь обеда с чем-то экзотическим и африканским.
Причиной всему являлась Картина с магическим статусом.
В назначенный день Профессор выглянул в окно, обмотался
теплым шарфом, прихватил саквояж и, проворчав «ох, уж это бремя
популярности», вышел из парадного, отрешенно уйдя в мысли о вечном и
скоротечном.
Дама не страдала ханжеством и сразу, в прихожей, пригласила его
осмотреть Картину, а потом, за обедом её обсудить. На что Профессор
сделал вид продрогшего человека, хотя добрался на собственном авто,
потирая руки и, ничтоже сумнящеся, произнес:
- Обедать, милочка, сперва обедать! Запахи отменные!
Обедали молча, кухарка по такому случаю в белом накрахмаленном
переднике и чепце, изображая французскую доярку средневековья, сама
выносила блюда одно за другим, указывая, как, с чем и почему надобно
это есть; но их это не раздражало - такие горделивые интонации звучали в
её голосе, а запахи сладостно заполняли тишину, в которой они изволили
кушать.
Наконец отобедали, перешли в библиотеку с Картиной, туда же
велели нести кофе и сигару гостю. Дама отпивала кофе маленькими
глотками и только раз попробовала нежный десерт с ромом крохотной
серебряной ложкой, которая отнюдь не чувствовала себя изящной в
неуклюжих мужских пальцах.
Потом Профессор также долго и церемонно возился с сигарой, как с
десертом, в строгом порядке брал с подноса серебряные щипцы, делал
толстый срез, вдохнув аромат бренди, довольный, выпускал
дребезжавшее кольцо дыма, почти
по -женски, с наслаждением, откинув голову назад .
Тут Дама решила, что пора, и уже было приоткрыла ромово-
кофейный рот для начала приготовленной тирады о Картине, как тут же
взгляд закатившихся глаз Профессора скользнул по картинам позади
себя, одной, другой. Он вытянулся, резко встал, приосанился, небрежно
положил сигару, только что бывшую вожделенной как любовница, и
прямёхонько подошел к таинственной Картине.
- Та самая?
- Да, именно. Я пыталась её вспороть, почему - сама не знаю, как
зачарованная, хотела проникнуть в самую глубь, в неё, прямо во
внутрь, чтобы она объяла меня теплом всю, готова была одолеть её, как
одержимая, - но Дама тут же осеклась, быстро поняв, что переборщила.
Нельзя - таки дамам долго молчать!
Профессор с удивлением повернул голову на Даму, с высоты его
роста все взгляды казались снисходительными, но поскольку оба были
страшно далеки от всего этого и такого, ну вы понимаете, где бывает
замешана мужская мощь, их мысли тут же вернулись к картине.
- Видите ли , мадам, - неожиданно манерно заговорил
Профессор,- меня само по себе полотно как изображение и предмет
искусства мало интересует. Даже на стене я вижу, что это забавная
копия, зачем-то поверх раскрашена красками, причем грубо и жирно, так
мажут стены в sortirе для доступности санитарной обработки.
«Романтичное» окончание обеда привело мозги Дамы в рабочее
состояние.
-Тогда что вас привлекло?- проговорила она, недовольно поджав и
без того маленький британский рот-коробочку.
- Рама, сударыня! Ра-ма!
Он стоял спиной к Даме, неотрывно разглядывая сию вещь, а Дама
с удивлением и испугом наблюдала, как его фигура сама двигалась
вглубь картины, как втягивалась сутулая спина, как пряди волос по
воротнику скользили от ветра со странного пейзажа .
Рама, широкая, сложная, вычурная, первым рядом своего
обрамления без всякого перехода продолжала пейзаж картины. Теперь,
когда Картина поглотила Профессора, он стал органичным персонажем
толпы: там все спинами к зрителям, уставились в сторону таинственного
далекого пейзажа, но ни одного лица в сторону зрителя. Его голова и
лицо словно были написаны тем же цветом и тяжелыми мазками, как и
сама Картина, и ему требовалась тоже "реконструкция" .
Рама расступалась перед ним, как перед ожидаемым, приняла его.
Теперь Дама явственно видела - полотно не так уж и дурно, и там есть
действо и оно захватывающее: люди трепетно стояли в предощущении
чуда - оно должно было вот-вот произойти.
Пристально вглядываясь в картину с уже новым действующим лицом,
то есть спиной Профессора, Дама пришла к новому заключению: скорее,
прощаясь с чудом, - все неотрывно смотрели вслед и вдаль, но там уже
остались только мистическая дымка и странные фигурки в стиле Босха,
нелепые и изящные одновременно, они никак не вязались с одеждами и
силуэтами людей. Но как неожиданно вписался в неё высокий и
широкоплечий и все-таки современный Профессор!
Его размашистые руки поднялись над головой словно тоже хотели
там, в Картине, что-то ухватить, или от восторга увиденного, но были
столь огромны, что вышли из картины, захватили и принесли запахи
старья с размалеванного холста.
Она видела, как он, пятясь, вышел из Картины, придвинул стул,
словно забыл про свой высокий рост, но тут же отодвинул его и
принялся снимать Картину. От неожиданной тяжести чуть не выронил её,
словно Рама была из бронзы. Он предполагал по виду она выполнена из
легкого дерева вроде сосны или даже карельской доски с обычным
бронзированием, или гульфарбенное золочение могло придать ей
традиционный благородный вид. Рама же была большая, как разворот
«Нью Таймс», а сама Картина совсем небольшая - чуть больше "дядьки в
красном" Пьеро де ла Франчески .
Ухватившись опрометчиво за раму, Профессор тотчас пожалел, что
сделал это не в перчатках. Он стал старательно вытирать руки
накрахмаленными салфетками с маленького столика на козьих ножках,
постоял в замешательстве и пошел мыть их. Почему? Вернувшись, также
скрупулезно он вынул из саквояжа тонкие резиновые перчатки и лупу,
с усилием водрузил сие произведение искусства на комод, подпирая
коленом, держа ладонями за боковины Раму так, чтобы как можно
меньше её дотрагиваться даже в перчатках.
Рама поражала с первого взгляда, как поражает красавица, когда и
в голову не приходит подумать, а хороший она и добрый человек ли ?
Рама восхищала так, что любое полотно либо сразу казалось бездарным
на ее фоне, либо таким же великолепным для идиотов - успел про себя
съязвить Профессор. Совершенно поначалу было не важно, что внутри
Рамы, что за Картина, что за полотно, а вот куда настойчиво и
озабоченно хотела проникнуть Дама?
 
Как всякая женщина, она хочет на самом деле быть в такой
роскошной Раме! Ах, эти женские комплексы, нет, чтобы легко
сознаться самой себе: я все ещё хороша и не нужна мне фальшивая
позолота, пусть даже гульфарбенная! Признайся она в этом себе и,
главное, почувствуй, то она стала бы ослепительной без драгоценностей,
как бывает только в молодости, нет, не в той, что провозгласило ЮНЕСКО
и якобы тянется до сорока четырех лет. А в той, когда сияние юности
уходит, но приходит женская мудрость и опыт- именно они придают
глазам блеск с "грустинкой", а взамен медленно отступающей свежести
- уверенность, вот на неё - то так легко попадаются мужчины.
 
Красота Рамы, её внушительность, её значимость подсознательно
мешали Даме жить: словно соперничали две красивые женщины в доме.
На кусте розы с обилием цветов ждешь нового бутона с нетерпением,
чтобы не видеть увядания прежнего. Что может быть более грустного
зрелища срезанных цветов, увядающих в букете - только стареющая
женщина, старость неизбежно овладевает ею, как мужчина, сколь не
сопротивляйся. Кокетки носят шляпки в цветах, становясь публичной
клумбой, но мужчина видит не красоту благоуханного венчика, а только
откровенное желание.
Для шляпки в васильках и лилиях Дама была слишком сдержанна,
но излишне чувственна по нынешним временам, что лишало её
уверенности, а её красоту - привлекательности. Профессор ничего не
упустил из виду, можно еще много писать, о чем он подумал, едва
взглянув на притихшую в смущении Даму, но он тут же вспомнил
предмет визита, вернулся к картине, собственно, к Раме!
Он долго разглядывал Раму под разными углами, то приближаясь, то
отдаляясь, и в довершение стал обнюхивать её, но больше не прикасался к
ней. Отстранился.
- Вы хотите сказать, что часть багета сделана из африканских
деревьев? Однако ловкий ход марокканским кус-кусом! Кстати, кто вам
дал рецепт? Неужели кухарка у вас мишленовская? Барашек молочный
и шафран!
- Нет, фамильный рецепт, не чисто марокканский, соус для него
моя мать готовила по -своему, как испанский, нежный и необычно
пресный, но секрет есть, для этого надо использовать только греческий...
- стала охотно рассказывать Дама, но снова осеклась , - мужчине это
вряд ли интересно.
- Мой дед по отцовской линии некоторое время служил
лейтенантом в Марокко по железнодорожной части, не уверена, как он
там оказался, возможно, через французскую паровозную компанию,
когда они здесь, в России, строили, но вполне может статься, картина
оттуда.
- Вы имеете ввиду, рама или её обрамляющие части, - уточнил
Профессор, осторожно поворачивая раму и обнюхивая с внутренней
стороны холста.
- Здесь когда-то была картина Левитана, юного совсем,
написанная им во времена учебы в мастерской Саврасова. Мой дед
тоже бывал там с ним, когда учился в гимназии, рисовал, вон те
картины - обе его, но художником не стал, мне кажется, как раз из-за
Левитана, с которым близко дружил.
- Те, что между книжными шкафами? - он бегло взглянул на
них. - Что ж вы их стеклом не закроете? Ведь они очень хороши, а как
мистичны!
- Я наслышана, вы метафизик, везде это видите. Но для меня
они - просто домашние картины, которые всегда здесь висели, не
настолько хороши, как другие в коллекции. Дед считал мещанством
закрывать картины стеклом. Так вот они повздорили из-за чего - то там,
юнцами были, горячку несли, а эту, подаренную Левитаном «картинку
с дубочками и березками псевдорусскими", как он говорил, он не особо
признавал, и как вернулся в Россию, а к тому времени Иса стал уже
модным, продал её при первом предложении.
- Сначала вставил картину в необыкновенно роскошную раму, а
потом с легкостью продал без рамы? - Профессор извлек свою
собственную суть истории.
- Не совсем так. Дед уезжал с картиной Левитана в Африку без
всякой рамы, просто с рулоном в тубусе, а вернулся с ней, но уже в Раме.
Я помню картину смутно, я была маленькая, но знаю, что Рама, её цвета
и фактура с натуральной корой редкого африканского дерева.
Обрамление золотом и бронзой - эти цвета как пески Африки, а кора
напоминала русские дубы, так любимые Изей. Мой Дед сам был весьма
крепким стариком, как дуб.
- Что здесь было "псевдорусское" ?
- Были гравюры, привезенные из Европы с поездами и
паровозами, Дед ими любовался, как вы сейчас! Но после Первой
мировой моя тетка их продала, чтобы иметь средства погнаться за
Вертинским в Париж, была у них история, Дед денег на это ей не дал,
понятно, - но тут же Дама опять умолкла, считая, что излишне
болтлива.
- Вы что-то утаиваете, мадам, понимаю, семейные тайны, у кого
их нет. Но только сперва ваш дед берет полотно с собой аж в Африку, из
которой может не вернуться, обрамляет её дорогой необыкновенной
резьбой по черному дереву, очевидно, гевея или даже баобаб, и с
легкостью продает по возвращении в Россию? - Профессор не столько
спрашивал, сколько размышлял, повторял вслух, чтобы лучше понять,
разглядывая раму под лупой, вдобавок, нацепив очки.
Дама долго молчала. Обошла библиотеку, постояла у дедовских
картин, машинально шелковым кружевным носовым платком,
свисавшим красиво из рукава, смахнула что-то будто пыль. Вернулась
и добавила тихо, как говорят о семейных тайнах:
- Они в гимназии оба были влюблены в кузину моего Дедушки, в
старшую кузину, понимаете, она не возражала. Жениться на близкой
родственнице Деду не позволили, а Иса не женился на ней совсем по
другой причине, к тому же, в юности он не был желанным женихом: он
был лишь бедный «псевдорусский» Иса. Очевидно, Дед был сильно
раздосадован, зол за оскорбленные чувства кузины и продал картину,
подарок близкого друга.
Но Профессор уже не слушал, его глаза покраснели и начали
слезиться, а голос становился все тише:
- Вы не знаете, как вы хороши!- неожиданно для самого себя
он произнес ей почти в ухо!
- Да черт! Что источает эта Рама?- И он резко отстранился от неё,
покачнулся, перестав наконец вдыхать, как ищейка, остатки Африки.
Она усадила исследователя в вольтеровское кресло у окна. Сама
налила ему бренди, усевшись поодаль, и словно разговаривая сама с
собой, но заметно воодушевившись, продолжила:
- Рама безусловно, затмила все картины и полотна, что потом в ней
были. Не своей громоздкостью, не дороговизной, что явно. Я часто
заглядываю за неё, я вам говорила, словно там внутри в полотне под
гвоздиками должна быть дверь и можно войти туда... Я часто вожу
пальцем по витиеватым узорам Рамы и думаю, куда заведет меня
орнамент и что это за гербы, так странно в стиле классицизма вырезаны
тут же с африканскими масками и резьбой, а эти символы в углах Рамы
похожи на масонские знаки луореанской эпохи. Вы знаете, эта резьба, её
сложный узор иногда меняется, словно движется, как в танце от
испарины волосы вьются в завитки, и как мои в дождливую погоду
становятся локонами, словно дождь, непогода и страсть разрешают быть
свободной и вспомнить - на самом деле я кудрявая...кудрявая...
- Послушайте, мадам, вернитесь!
Профессор снова её остановил, потому что заметил, как часто
мысли её уходят далеко от предмета обсуждения, будто дым опиума
возбуждал её фантазии и с легкостью их путал .
- Если вы не против, - сказал он, - я хотел бы сделать несколько
соскобов с Рамы и даже красок с картины. Совсем незначительные,
абсолютно без вреда. Возможно, ваш Дед писал необычными красками.
Вам известно, что именно он использовал?
- Я думаю, что это темпера, даже охра, но очень удачно
перемешана и использовалась им наравне с маслом по его собственному
рецепту. У нас очень долго хранились дедовские баночки для рисования и
палитры самого Левитана, так, на память, где-то в подвале, когда
мастерская сгорела, а Иса чуть не покончил самоубийством,... а потом все
куда-то делось.
- Эх, вы! Какая же вы дамочка, бесхозяйственная! У вас даже
подвал есть? В таком доме ваш собственный подвал? Что ж вы молчали!
Это жутко интересно! Это должно быть важно!
- Пробы вы, конечно, можете взять, - она быстро согласилась,
боясь, что он тут же потащит её в подвал.
- Прекрасно, - он начал извлекать пробирочки да пакетики
совсем как детектив для анализа красок и рамы, - вы не рассказали
про подвал. Так что там, голубушка, находилось?
Он продолжал изучать Раму :
- Дерево, если без сезонных колец, точно африканское, где
вечное лето, металлическая кора и толстая объемная сердцевина,
чудесно сохранилось, видимо, пропитано чем-то, маслами ши, может
быть? Рассказывайте, так что там еще про краски в подвале и что
знаете про Африку,
- Да, собственно, ничего такого. Я уже прежде говорила вашему
секретарю, причину моего приглашения, вы можете смеяться. Вы знаете,
-она вздохнула-выдохнула и все-таки произнесла - Картина со мной
разговаривает. Она мне спать не дает и читать не дает, шепчет всякие
дикости и глупости. Я вас единственно по этому поводу пригласила.
Ну, милочка, - фраза прозвучала совсем уж фривольно пусть
после бренди и сигар даже для эксцентричного, но церемонного
Профессора, - вот выйдете замуж - нашептывания прекратятся, только
научитесь быть хозяйственной! Какие ваши годы!
Его слова не могли не задеть. Надменность и гонор не были у неё в
чести, но щепетильность! Она, еле сдерживаясь, неожиданно гневливо,
старательно четко как говорят опьяневшие, произнесла:
- Милостивый государь! Не извольте меня учить и подтрунивать!
За мужем я была не однажды и всегда официально, они все погибли на
войнах! Я в этом доме родилась! Весь дом этот раньше был наш, все три
этажа ! Его моей бабушке подарил Дед на свадьбу, хоть он и был
полковником, а не князем, но недурно образован и не бедным! Мне се..
в.. всего ...нет пятидесяти лет, но вы утомили меня своей занудностью!
Моему Деду было сто два года, и он бы еще жил, если бы не странная
ушная инфекция с каким-то там жучком, как у собак! Он сломался как
столетний дуб! Делайте свои соскобы, раз я вам уже позволила, и на
сегодня довольно!
Тираду она закончила будь то Образцова в лучшие времена - с
колоратурой, выразительно добавив терции!
- Ладно, - снова сдержанным тоном отвечал Профессор,- вместо
третьего этажа была когда-то всего лишь мансарда для художников, я
знаете ли, тоже не идиот, навожу сведения, смотрю, куда меня дамы в
гости зазывают! - Профессор тщательно скрывал раздражение и конфуз,
но пробы взял аккуратно. Тут же начал откланиваться чопорно:
- Благодарю за обед и за беседу, узнал много полезного. Денег я с
вас не возьму, « из-за интересу», почту за удовольствие, в память о
Левитане, вашем деде или прадеде. Я вам сообщу результаты и уж
доведу все исследования до конца, хоть вам это и будет неприятно.
- Нет уж! Извольте картину на место повесить, а потом можете и
откланяться. Благодарю вас! - она сложила руки перед собой на животе,
надменно отгораживаясь.
- Разумеется, простите!- он бросил саквояж и схватил Картину.
- Ах, чёрт! Чёрт!
Он тут же выпустил Раму с грохотом на комод, но успел прислонить
её к стене. Конечно, без перчаток, до того ль, голубчик, да и не помогли
бы они! Из пальца густо текла кровь. Он невольно, как все, принялся
её облизывать, но окрик:
- Стойте! Вниз его, да пусть капает, зажмите!
Напуганная Дама побежала на кухню за бинтами и перекисью.
- Как шипы, эти гвозди вонзились!- стонал Профессор.
Когда Дама вернулась с домашней аптечкой, Профессор уже нелепо
в скрюченной позе лежал на полу.
 
Конец первой главы. Продолжение следует
Copyright: Наталья Деронн, 2020
Свидетельство о публикации №371605
ДАТА ПУБЛИКАЦИИ: 18.09.2020 21:03

Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать.

Рецензии
Наталья Деронн[ 30.01.2018 ]
   Иногда с старых книгах я встречаю трогательные листочки-вклейки:
   опечатки! Моя вклейка к этому тексту. Следует читать : Жареный, а не
   жаренНый. Пролетариат,а не пролЛетариат..)))
   После чашки кофе , возможно , еще найду. Доброе утро, читатель!
Наталья Деронн[ 22.02.2019 ]
   извините, за формат текста на этом сайте не отвечаю- сама в удивлении
   полном( Приятного чтения.
Ян Кауфман[ 22.06.2022 ]
   Уж не знаю, действительно ли эта проза
   историческая (время покажет), но
   юмористическая - это точно.
   С интересом жду продолжения
 
Наталья Деронн[ 22.06.2022 ]
   Добрый вечер, уважаемый и досточтимый Ян! Без иронии- вся ирония , похоже , на мой роман ушла) .
   Приятно, Вы это заметили, назвать бы надо- ироническая проза, да хочется иначе...
   " Мы не будем зарыдать- а мы будем рассмеяться", кажется так). Будет Вам продолжение. Обесчаю!
   Можа и ,правда, получится историческое.
   P.S. Очень плохо-трудно-медленн­о­ грузится наш сайт, терпежу никакого. У всех так , али у меня тоКМА?
   
   Всем всего доброго и вечера тоже.
Ян Кауфман[ 23.06.2022 ]
   Мне Ван профессор
   напоминает чем-то нашего
   слесаря-водопроводчи­ка­ из
   ТСЖ
   Во-первых у него постоянно
   при себе саквояж где лежит
   инструмент, прокладки и
   бутылки Во-вторых. Ежели у
   какой интеллигентной мадам
   что-то где-то закапает, это
   слесарь ей такую картину
   нарисует... что работа
   обойдётся ей на тысяч пять,
   правда можно и быстрее, но
   малость дороже.
Наталья Деронн[ 25.06.2022 ]
   Ха=ха! наша русская ассоциация! Принято! Конечно, он забавный, мне хотелось чтобы его
   воспринимали как родное, но вымирающую геральдическую птицу, как "доктор чехов
   провинциальный"­-­ таких уж точно нет, а вот в виде слесаря- типаж что надо! Ко мне зашел тут слесарь
   - по вызову понятно- в ковидные времена, я ему говорю : - сымайте обувку( ну на его языке , шоб ему
   понятнее было-типа моя форма вежливости)- и я вас побрызгаю- ну как тараканов когда всех входящих
   и выходящих прыскали... Так он мне заявляет:- у меня курточка новая и брызгать всяким там не дам и
   обувь чистая, а носки дырявые - сымать не буду- босым по вашему полу не пойду! Аристократ... вот
   такое взаимопроникновение натур и психотипов- прямо сублимация и партисификация) А ведь не
   бесплатно пришел- мог бы и побрызгаться, но он ушел не опрысканный).
   
   Всего доброго всем и вечера тоже.

Устав, Положения, документы для приема
Билеты МСП
Форум для членов МСП
Состав МСП
"Новый Современник"
Планета Рать
Региональные отделения МСП
"Новый Современник"
Литературные объединения МСП
"Новый Современник"
Льготы для членов МСП
"Новый Современник"
Реквизиты и способы оплаты по МСП, издательству и порталу
Организация конкурсов и рейтинги
Литературные объединения
Литературные организации и проекты по регионам России

Как стать автором книги всего за 100 слов
Положение о проекте
Общий форум проекта