(жертвам Холокоста посвящается)

 

Шестьдесят пар обуви - женской, мужской, детской, из чугуна и бронзы. На берегу реки Дунай. Здесь расстреливали людей, и они падали прямо в воду. А перед расстрелом всех заставляли разуться. Памятник венгерским евреям, которых расстреляли фашисты накануне капитуляции Германии. Тысячи и тысячи ни в чём не повинных людей…

 

Берег

Дуная.

Ветер колышет

Чёрную гладь реки…

Тише!

Пожалуйста,

Тише!

Не стучите

Мои

Каблуки;

 

Мрачные воды Дуная

Не тревожьте

Всуе,

Напрасно…

Если смотреть,

Не моргая –

Вода отливает

Красным.

 

О каменный берег

Бьётся волна,

Будто скорбит

Вместе с нами -

Тяжеловесна и холодна…

Видно, отлита

Эта волна

Из чугуна и стали…

 

И небо сплавом

Чугунным,

Разинув огромный

Рот,

Вот-вот упадёт

Бесшумно,

Вот-вот упадёт

Бездумно

В чёрную бездну

Вод.

 

В висках –

Металлический скрежет и звон,

А сердце чуть-чуть -

И выскочит…

Под ветра холодный порыв

И стон

Мне слышится:

- Тысяча!

- Тысяча!

 

В небе не видно ни солнца,

Ни звёзд,

Ночь или день –

Не понять…

Сердце набатом стучит –

«Холокост»!

Будто вонзает в грудину гвоздь,

И дрожь,

Как боль,

Не унять.

 

Нервной шеренгой

У края реки -

Туфли,

Ботинки,

Тапки…

И жмутся детские башмачки,

Как будто котята или щенки

К женским ботинкам

Зябко.

 

Стёрта подошва,

Оторван бант

Но туфли – всегда на посту…

Когда же,

Когда

Возвратятся назад

Те,

Кто шагнул за черту?

 

Дождь над Дунаем –

Как из свинца,

Дно у реки –

Погост…

Каждая пара прошла б до конца,

Каждая песня – для молодца,

Если бы

Не Холокост!

 

Вот и скамья,

Не чувствую ног,

День на исходе мая…

Солнце на небе – красный венок!

Грохот немецких

Грязных сапог

Эхом доносит память.

 

Так и бредут вдоль притихшей реки

Туфли,

Сандалии,

Башмаки…

Но каждый чугунный

Тяжёлый

Собрат –

Крайне

Стойкий

Солдат.