Поэма.... Лидия Георгиевна Петрова

 

...Его, великого вождя,

Приведшего страну к Победе,

В окно, когда он, в Кремль входя,

Шел к Мавзолею – (На планете

 

Могущественней никого

Как и страшнее не бывало) –

Так вот, я много раз его

Проход неспешный наблюдала...

 

Я здесь работаю. В Кремле.

Я молода. Стройна. Одета

Достойно. Полагались мне

Два платья в год. Подачка эта

 

Уместна. Ведь еще в стране,

Что из войны кровавой вышла,

Испепеленною вполне,

В продаже платьев нет... Все выжгла,

 

Все уничтожила война...

Страна так трудно возрождалась...

А мне за молодость дана,

За симпатичность эта малость

 

Правительством... Ему служу

В буквальном и конкретном смысле.

В ворота Спасские вхожу

По пропуску...

-- Ты перечисли

 

Все льготы!

-- Зимнее пальто,

Осеннее раз в год вручают...

-- Иди ты! Ну, а кроме – что?

-- Пайки дают...

Но отнимают

 

Все льготы, ежели хоть раз

Ты на работу опоздаешь...

-- И ты?...

-- Ни разу!

-- Твой рассказ –

Не сказка? Ты не сочиняешь?

 

Ты вправду видела Его?

-- А Берию – так даже близко.

И Молотова...

-- А кого

Еще?

-- Из праздничного списка

 

Вступающих на Мавзолей --

Пред заседанием Совмина

Встречала всех... Но не жалей,

Что ты не там... Поверь, картина –

 

Ужасная... Колотит всех

Из протокольного отдела...

-- Попасть туда – большой успех!

-- И да и нет...

-- Но ты взлетела!...

 

Взлетела, да... Мне двадцать два...

Меня судьба, как катапульта,

Швырнула, не спросив, едва

Мне выдали диплом... Пик культа –

 

Его, кровавого... А я –

В Кремле... Врагу не пожелаю...

Что делать? Нелегка моя

Судьба-судьбина... Уповаю

 

На Господа... Провел меня

Сквозь лабиринты злой эпохи...

Его о милости моля,

Судьбу доверю... Охи-вздохи

 

Неконструктины... Как жила

До «катапультного мгновенья?

На землю в тот же год пришла,

Когда толпе на обозренье

 

Язычески положен в склеп

На главной площади столицы...

Ульянов-Ленин-Бланк... Совдеп-

Аттракцион – да убоится

 

Простой наивный человек

В той мумии – с портретом сходства...

Я родилась... И скоро вверг

Родной отец в полусиротство,

 

Уйдя внезапно из семьи,

Он, воспитатель в детском доме:

Чужих лелеял, а свои

Две дочери живут в надломе

 

Судьбы... А отчество – его

Мы носим, Лидия и Нина

Георгиевны... Что с того?

Когда б не мамина пушнина –

 

(Она по ней товаровед,

Что в генах перешло от деда...

А Николай Никитич, дед –

Был корифей пушного дела:

 

Знал,, где купить и как продать...

Он был богатый, дед наш Разин...

Сумел и Вере передать

Скорняжье ремесло – и ради

 

Нас с Ниной рисковала мать

Шить на заказ манто, ротонды...

Богатых модниц одевать

Столпы столичного бомонда

 

Приносят классные меха...

Песцы, каракуль, чернобурки –

На шубу – прямо вороха...

По счасью -- не прознали урки

 

И фининспекторы... Принес

Однажды связку шкурок Ойстрах

На палантин счастливых грез

Жены... В вопросах, взглядах острых

 

Он недоверье выражал

И подозрительность... Над мехом

Как царь Кощей скрипач дрожал...

Ему предложено со смехом

 

С изнанки шкурки подписать...

Чернильный карандаш слюнявя,

Подписывал – ни дать ни взять –

Барышник местечковый... Слава

 

Властителя сердец, видать,

Не властна над прилипшей к сути

Привычкой каждого считать

Таким, как сам... Не обессудьте,

 

Как было, так передаю...

В младенчестве была одета –

(И маму гордую мою

Должна благодарить за это) –

 

Достойно... Старшая сестра

И я – мы в платьях из «Торгсина»*.

Чулки, бельишко, джемпера,

Те платьица из крепдешина...

 

 

* «Торговля с иностранцами» -- специализированные магазины, где можно было купить, как тогда считали, все по коммерческим ценам на иностранную валюту и в обмен на золото и драгоценные камни...

 

На них не пожалела мать

Доставшиеся ей от деда –

( -- Их больше мне не надевать) –

Кулоны, серьги и браслеты...

 

Дедуля – Разин Николай

Никитич был скорняк от Бога.

Его коньком был горностай.

Заказов приходило много

 

Ему от царского двора,

От реквизиторов театра,

Порой от самого царя...

Дед мудр был – и копил «на завтра»,

 

Что мама и несла в «Торгсин»,

Дочурок радуя обновкой...

Жену дед на руках носил.

Та ни работой ни готовкой

 

Не занималась -- ведь была

Оплачиваема прислуга...

В богатстве, золоте жила

И мама – дедова заслуга...

 

Завистливый мне слышен вздох:

-- Дочурки в платьях из «Торгсина»!

Ведь далеко не каждый мог

Детей со вкусом и красиво

 

По детской моде одевать,

Как одевали нас с сестрою

Те платья, что дарила мать,

Топтушки с синенькой каймою --

 

Веселый ситчик, крепдешин...

Не сохранились, даже жалко...

-- А помнишь, Лида?..

-- Помнишь, Нин?...

И гуттаперчевая лялька

 

Была, голышка, у меня.

Понятно: тоже из «Торгсина»...

Порой чужая малышня

Ту куклу поиграть просила –

 

Я гордо говорила:

-- Нет!

Чужим не отдается дочка!

Зато охотно дам совет:

Сама роди себе... И точка!

 

Наш – на Большой Калужской дом –

Четвертый...Нет у нас в помине

Богатых дедовских хором.

Квартиру маме, мне и Нине,

 

И бабушке пришлось делить

С соседями.. Две комнатешки

У нас... В соседстве близком жить,

Где на виду кастрюли, плошки,

 

А с ними– наша жизнь сама

Пришлось из-за судьбы каприза --

(Жизнь в коммуналке – как тюрьма) –

Делить с из «Мюр и Мерилиз’а,

 

Из ГУМ’а -- Розою сперва...

Потом жила старушка Марфа

Григорьевна... Увы, Москва –

Вся в коммуналках... Бедность скарба,

 

Страх и надежда, что пройдет

Безвременье, не будет страха,

Весенним садом расцветет

Вся жизнь – и не дойдет до краха...

 

Ну, Слава Богу, дожила:

В казанском переулке школа

За образцовую слыла...

Из дома топаю пешком я –

 

Мне только площадь перейти –

А церковь мне – ориентиром.

За нею школа... Класс...

-- Пусти! –

Деремся в шутку с Будимиром

 

Метальниковым... Будик мал...

Шалит – и на меня глазеет...

Мальчишка славный... Кто бы знал:

В какую личность кто созреет?

 

Однажды Будик привязал

К своей ноге мою ножонку...

Тут перст судьбы меня послал

К доске... Я запищала тонко,

 

Заплакала:

-- Я не могу –

Привязана...

Резвился Будик...

Гнев на него превозмогу –

Он славный, хоть немного чудик...

 

Росли... Дружили... Школьный стиль –

Халатик синий – (У техничек

Такой...) – Пришей к нему, пришпиль

Белейший – фоном для косичек –

 

В кружавчиках – воротничок...

Читала я еще до школы:

Сестра училась... Я – молчок –

Смотрю, прислушиваюсь... Скоры

 

Успехи: сказочки могу

Читать сама про репку, Рябу,

Про Василису и Ягу –

Мной ненавидимую бабу...

 

А в школе проходи букварь...

Уже мне это скучновато...

Но дни роняет календарь –

И те уносятся куда-то...

 

В начальной школе нас вели

Две пожилых педагогини...

Бо с Кашкадамовой мы шли

Екатериной Санной... Ныне

 

В ретроспективе горечь дней

Отчетливее обжигает:

Порою приходилось ей

Нас извещать, что убывает

 

Из класса, больше не придет

К нам одноклассница Танюша...

Смертельный ужас всех гнетет

И остается в детских душах.

 

Наставница вторая в класс

К нам приходила – Валентина

Михайловна... Учила нас

Она, Собакина... Домина

 

Наркомтяжпрома посылал

К нам в класс за знаньями детишек,

Кто друг за другом убывал,

За партой с нами добрых книжек

 

Не дочитав, не доиграв...

А их родителей ночами,

Насильем здравый смысл поправ,

В безвестность «воронки» умчали...

 

Так много горя натворя,

Страну власть смертью поливала...

Писательская детвора

Нас в горе тоже покидала...

 

И «дом на набережной» слал

Детей в седьмую нашу школу...

Страх в каждом сердце обитал:

Сам вождь творил народу шкоду...

 

Когда в восьмой вступила класс –

(Последний год в ряду тридцатых) –

Лиха беда настигла нас.

...Плыл над столицей клин пернатых

 

Куда-то в теплые края...

Все вдаль, и вдаль, и мимо, мимо....

Свой день рождения моя

Встречала мама тихо-мирно...

 

Никто не ожидал беды,

Что поразила нас ужасно...

-- Так мама кашляет, гляди!

-- Все от мехов, сестренка... Астма...

 

Два дня прошло – и точно мгла

Ночная души затянула.

Болезнь жестокая сожгла

Ее – (мою судьбу погнула)...

 

Она, представьте – в сентябре –

(Морозов не было) – простыла...

Воды студеной на жаре

Хлебнула? И сгорела...

-- Было

 

Крупозное, -- означил врач, --

И злое легких воспаленье --

И нету мамы – плачь – не плачь...

Все рухнуло в одно мгновенье...

 

Осталась с бабушкой, сестрой...

Отец платил нам алименты...

Слезинка горькая порой

Шекой катилась... В те моменты --

 

-- Что делать? Надо жить, Лидок! –

Меня сестрица обнимала,

В глаза глядела и платок:

(-- Не плачь, не надо!) --

Мне давала...

 

Нет мамы – горе велико...

И день и ночь – при тяжком грузе...

Нам приходилось нелегко:

Сестра по курсам шла в медвузе,

 

А я восьмой, девятый класс

Терпеньем, волей одолела...

Ушла и бабушка от нас...

Сестра дипломом завладела –

 

И тут нагрянула война...

Сестра пошла на фронт хирургом –

В Москве осталась я одна

Стеречь квартиру, мерзким уркам

 

На разграбленье не отдать...

Элитная седьмая школа...

Детей начальства отсылать

Прочь от обстрелов стали скоро.

 

Их всех, советских барчуков

Эвакуировали спешно...

Оставшихся учеников

Трех школ свели в одну успешно –

 

На Шаболовке... Впрочем, нас

Собрали здесь не для учебы.

Когда пришли привычно в класс,

В совхоз, сказали, едем, чтобы

 

Помочь крестьянам урожай

Спасти – и накормить столицу...

В чем можешь, в том и уезжай...

Дождями долгими грозится

 

Повисшая над миром хмарь...

Как без сапог работать в поле?

Бросать здоровье на алтарь?

Цейтнот... Что делать? Поневоле

 

Авральное пришлось найти

Неординарное решенье...

Вот, кстити, толстые носки...

Одно удачное движенье –

 

И отрываются коньки

От зимних – для катка – ботинок...

Пошли рабочие деньки –

Месили грязь -- и душ дождинок

 

Не добавлял нам чистоты...

Мы шесть недель трудились в поле

В плену у пламенной мечты:

Помыться... Нас вернули к школе...

 

Отогревали пару дней –

И снова мобилизовали...

Война... Мы, школьники, на ней...

Хоть сами и не воевали,

 

Но не остались в стороне,

А в авангарде... Взяты, чтобы

Столицу защитить извне,

Долбили мерзлый грунт... Окопы...

 

До заморозков руки бьем...

Домой нас, правда, привозили...

Чуток погрелись – и подъем!

Опять киркой и ломом били...

 

К зиме вернули в школу нас...

Как это здорово – учиться!

Три месяца ходили в класс –

Весна... Надели рукавицы –

 

И снова ломик и кайло –

Аэродром сооружаем...

Затем опять нас шлют в село:

Картошечку перебираем:

 

На семена и на еду...

Посеяли свою картошку...

Терплю, работаю и жду...

Опасно допустить оплошку,

 

Не выдержать, дать слабину

В начале мая нас собрали –

И всем – с поправкой на войну –

Свидетельства поспешно дали,

 

Что позади у всех у нас

Рубеж ответственный и важный...

Ну, что ж, прощай, десятый класс!

Что делать дальше? – думал каждый...

 

Мои две комнаты – за мной –

Залогом будущего счастья.

Могу сказать:

-- Иду домой!

Как это сладко – возвращаться!

 

Меня романтика влекла...

-- Пойду в геолого-разведку,

Где ждут великие дела!

Подружка посмеялась едко –

 

И позвала меня с собой...

Преемник высших женских курсов

Московский пед... Моей судьбой --

(Назвался груздем – лезешь в кузов) –

 

Обязана ему... Филфак...

Все – о «великом и могучем»...

Великие вещали так!

И мы с восторгом учим, учим...

 

Какие, право, имена:

ИФЛИ-йцы Нусинов и Герцик...

Да не забудет их страна –

Мыслителей глубоких, дерзких

 

Григорьев нам читал «литвед»...

Уже пятидесятилетний,

Он вдохновлялся, как поэт,

Выкладывался, как в последний

 

Раз... Но не только светлый ум

Михал Степаныча причиной...

Властитель чувств моих и дум

Казался мне таким мужчиной!

 

И сам собой возник роман...

Подробности оставим тайне...

В усталой голове туман...

Характер, задремать не дай мне

 

На лекциях... Потом бегу

Работать в госпиталь... Но крови

И ран я видеть не могу...

-- Горшки и «утки» мой! – суровый

 

Приказывает мне «начмед» –

И я послушно мою «утки»

Два года... А ночами свет

Прожекторов -- и резкий, жуткий

 

Сирены неумолчный вой...

Зенитки лают, как овчарки,

Крест «мессершмидта» над Москвой –

И мы бросаем «зажигалки»

 

Щипцами в ящики с песком,

Водой наполненные бочки...

Потом на лекцию ползем...

Такие были дни-денечки...

 

Мы влюблены в наш институт,

Дворец на Малой Пироговки...

Нам в Альма матер не дают

Совсем военной подготовки...

 

Как «зажигалочки» тушить

Однажды, правда, объяснили...

Научишься, коль хочешь жить –

И мы успешно их тушили...

 

Вот так моя учеба шла...

Зачеты, семинары, темы

Для курсовых... Судьба вела,

По клеткам карточной системы...

 

Совсем немножечко еды

На наши карточки придется,

За госпитальные труды

Добавочный паек дается:

 

Овсянка или винегрет...

Филологам второго курса

Велят покинуть факультет:

-- Лесоповалом развлекутся

 

Под Серпуховом...Наш уют –

Изба, где нас кусают рьяно

Ночами блохи... Нам дают

В лесу березовом деляну,

 

Филологическим рукам

Нашли девичьим примененье:

-- Четыре куба пополам –

Двум девушкам...За выполненье –

 

Черняшка грамм на восемьсот...

Топор с пилою – «...день чудесный»...

Сперва топор пускаю в ход,

Березу подрубаю... Местный

 

Старик инструктором у нас,

А лесорубами – девчата...

Где наши мальчики сейчас?

Их нет... Пред нами виноваты,

 

Что в ополчение ушли –

И год назад в предполье стылом

Под танки черные легли?

И братским несть числа могилам...

 

Кто выжил, те сейчас в бою...

А я березу подрубаю,

Затем двуручкою пилю

Вдвоем с подругой... Успеваю

 

Отпрыгнуть... Белокорый ствол

Болезненно вершинкой дрогнул,

Клониться начал – и пошел...

Казалось, лес от боли охнул...

 

Я подрубаю и пилю,

Пилю и снова подрубаю...

Но норму трудную мою

Я никогда не выполняю –

 

И драгоценнейший кусок

Непропеченной той черняшки

Срезают мне наискосок:

-- Вот вам за штатские замашки!

 

Быть может, вправду меньше есть –

И норма выполнится лучше?

Уже и так могу пролезть

В любую щель – вот только уши...

 

Но нам, студентам, нипочем

Ни недокорм, ни труд сверхтяжкий –

И в нас веселье бьет ключом –

Такие «штатские замашки»...

 

В соседстве с нами жил отряд

Из Гитиса. Подальше – меда...

Все постоянно есть хотят,

Но верят, что грядет Победа.

 

В нас, точно в Мессинге, живет

Предзнание с предошушеньем:

Она придет, она грядет –

И мы веселым громким пеньем

 

Вечерний оглашаем лес –

И сами песни сочиняем,

Хохочем – в нас веселья бес

Проник... Поем, не унываем...

 

Слава всем актерам,

Слава режиссервам,

Слава пьесам и ролям,

Слава всем актрисам,

Слава бенефисам,

Слава рампе и огням...

 

Студенты-медики порой

«Зализывали» наши травмы...

И друг за друга мы – горой...

Начальник наш, наверно, прав: мы

 

В итоге стали выполнять

Завышенные наши нормы...

Но тут пришла пора опять –

В аудиторию... Топор мы

 

С пилой начальству отдаем...

Прощальный бал в лесу спроворив,

Без репетиции поем

Душевно, слаженно... Григорьев,

 

Имевший ранее семь жен,

Со мною рядом комплексует...

-- Я вашей красотой сражен, --

Твердит... Что ж, пусть меня плюсует

 

В свой список преданных зазноб...

А ресторанов нет в столице

Куда бы нам забраться, чтоб

С ним на миру – уединиться?

 

Он был завзятый театрал,

Он свой – в столичном закулисье,

Авторитетен... Вот и стал

Зампредом ВТО... Наитье

 

Нас с ним приводит в ВТО,

Здесь Яблочкова – королева...

Нет ресторанов – ну и что?

Зато есть все для разогрева

 

Моей восторженной души.

Концерты, памятные встречи

В копилку сердца положи...

И снова госпиталь... Увечья,

 

Кровь, заскорузлые бинты...

Моя поддержка и улыбка

Нужна солдатам, чьи мечты

Подрезала с войною сшибка...

 

Одолевая институт,

Внезапно выскочила замуж...

Решила: если уж зовут...

Он был НКВД-шник... Сам уж

 

Не юн – одиннадцать годков –

Нас с Николаем различало,

Сердец начинка и голов,

Чего я не смогла сначала

 

Понять, а после – превозмочь –

И разбежались, разлетелись...

В честь мамы стала Верой дочь.

Живем... Снуем... Растем... Вертелись,

 

Как лещ на сковородке, дни...

Пришел счастливый День Победы...

На Каменном мосту они,

Кто превозмог бои и беды

 

И, веря старому кино,

Сюда явился в шесть, под вечер...

Я тоже здесь и мне дано

Счастливые увидеть встречи

 

И слезы... У Тамары Штейн,

Подруги, пал отец на фронте...

Слезами солидарны с ней...

Святую нашу боль не троньте!

 

А вот он – мой диплом – взгляни!

Особый день – распределенье...

Куда меня хотят они

Направить? В Кремль?!

-- Вот направленье...

 

Меня в воротах Спасских ждут,

Особый пропуск мне вручают

И коридорами ведут,

До нужной двери провожают:

 

-- Здесь протокольный ваш отдел.

Мы верим в вас. Не подведите.

Два года в хороводе дел

В стране важнейших... Не взыщите:

 

Не установлен тайнам срок –

И где-то есть мои подписки...

Два года здесь – и за порог...

Опасно, коли слишком близки

 

Державы грозные вожди...

Потом положен был «отстойник» --

Будь наблюдаема и жди:

Вдруг некий злобный царский стольник

 

Решит тебя в тюрьму упечь

За что? Да было бы желанье

Любой мог путь земной пресечь...

Скромна, почтительна, в старанье...

 

Отстойник – министерство. В нем

Кинематографом рулили.

Иначе говоря даем

Путевки в жизнь картинам или

 

На полки пыльные кладем

На годы и десятилетья...

Свой год я отсидел в нем,

Заботясь, чтоб ни слух ни сплетня

 

Не опорочили меня –

И выхода ищу к свободе.

Вся канцелярия – фигня!

Я хлопочу о переводе...

 

Куда? На радио... В отдел

Чехословацкого вещанья.

Во мне дух творчества зудел –

И вот я, приложив старанье –

 

На Пятницкой... Восьмой этаж...

Я – выпускающий редактор...

Мой основной рабочий стаж

Здесь стал копиться – и характер

 

Мой соответствует вполне

Задачам этого отдела...

Творим... На радиоволне

Выходим пражской... Жизнь кипела –

 

И я кипела в том котле,

Еще и поддавала жару...

Так странно: я тружусь в тепле,

Серьезные дела решаю...

 

Шалашников, мой главный босс,

Улыбчивый Михал Степаныч...

-- Осаживал:

-- Идешь вразнос,

В отделе остаешься на ночь...

 

Ты поумерь энтузиазм –

Не очень я люблю авралы.

Работай планово... Оргазм

Труда – оргазмом – елы-палы –

 

Ты сексуальным замени...

Меня по табели о рангах

Неспешно двигал – и взгляни:

Зам. зав отделом... В этих рамках

 

Приятно и комфортно мне...

Все изучила я о деле,

О замечательной стране,

Где с благодарностью глядели

 

На нас, советских, до поры

Простые чехи и словаки...

Вдруг стали правила игры

Иными, злыми, как собаки

 

Те, кто улыбки нам дарил,

Кормил колбасками и пивом

Нас неумеренно поил...

Себя почувствовал счастливым

 

 

Освободившийся народ,

Вдруг осознавший: свет Советов

Принес им лишь духовный гнет...

Пошли статьи апологетов

 

Той «Пражской...» -- памятной – «... весны»...

«Варшавский договор» внезапно

Ворвался с танками – и сны

Прервал отдельцев наших...

-- Завтра

 

Отделу выделят эфир...

-- Эфир? Вот так – без подготовки

Без дикторов – на целый мир?

Мы прежде с пленками коробки

 

По почте слали в Прагу... Там

Их брали и в эфир давали...

Вдруг здесь эфир дается нам,

Велят – сверхсрочно! Но сбежали

 

Все переводчики от нас,

Оттуда присланные прежде

И получившие приказ

Посольства:

-- В Прагу!

Мы в надежде,

 

Что в Ялте сможем отыскать

На пляже Дворжака Володю...

Там стали в рупор объявлять:

-- Вас требуют в Москву!

– И вроде

 

Нашли...

-- Действительно нашли!

-- Владимир Яковлевич, срочно

В столицу! Вы здесь так нужны!

-- Сегодня вылетаю... Точно!

 

Еще один московский чех

В работу истово включился –

Наш Юра Яковлев... Во всех,

Кто только мог, тотчас вцепился

 

 

Наш круглосуточный аврал...

Из польского отдела Тёма

Панфилов сильно помогал...

Сама я трое суток дома

 

В дни жаркой вахты не была,

По Дому радио носилась,

Шальная, в шлепанцах... Дела,

Вполне наладив, согласилась

 

Впервые в кресле подремать...

Мы круглосуточно вещали,

Стремясь солдатам помогать,

На чувство дружбы нажимали...

 

Наверно, в чем-то помогли –

И чехи, с ними и словаки,

Что чуть из связки не ушли,

Вернулись в лагерь... Не без драки...

 

В соцлагерь, в робу соц-ЗК

Вернулись чехи и словаки...

-- Свобода милая, пока!

Пан Свобода пошел к присяге,

 

Отважный, мудрый генерал...

Он осадил особо рьяных,

Смирял горячих, примирял...

Да, были жертвы. Сотни – в ранах...

 

Ян Палах, искренний студент –

Ему б в аудиторных парах

Каракули строчить в конспект,

А он поджег себя... Ян Палах...

 

От боли жуткой он кричал,

Но он облил себя бензином...

Он, как умел, протестовал...

И в памяти бойцом былинным

 

Остался для своей страны,

Как Жанна д’Арк святым страдальцем...

Ян Палах умер, мы должны

Жить, помня мученика, дальше...

 

В дни кризиса «секретки» ТАСС

Нам присылали для знакомства,

Что выдавало: держат нас

За дураков – такого скотства,

 

Предполагая, не ждала:

В секретных ТАСС-овских рассылках

Для избранных дана была,

В секретных взятая копилках

 

Вся, объективная вполне

И ясная картина мира.

Причем, не разрешалось мне

Брать эти факты для эфира...

 

Впервые присылали нам

Такого ж, подлинного свойства –

Не пропаганды мерзкий хлам –

Информ-релизы из посольства

 

Советского, из Праги... Нет

В них ртзоблюдства пред Генсеком –

Не тот косноязычный бред,

Который здравым человеком

 

Вмиг отвергался как труха,

Как полная макулатура,

«Идя навстречу...» -чепуха –

Партийная литература –

 

Ее нам щедро слал ЦК,

Который в эти дни впрямую

Нас контролировал... Тяжка

Рука Москвы... Тупую

 

Пропагандистскую фигню

В эфир мы все же не давали.

С учетом временю меню

Эфира правдой приправляли...

 

В дни кризиса наш статус был

Повышен в ранге: из отдела

До главредакции... Творил

Штат вдохновенно и умело.

 

Был круглосуточный эфир,

Ответственно трудился каждый

Под бутербродик и кефир,

Чаек с конфеткой против жажды...

 

Ажиотаж пошел на спад,

Нас сократили до отдела,

Но сохранился крепкий штат –

Крутые профи – я хотела

 

Комкову Галю здесь назвать,

Регину Хрипунову, Бройдо,

Павловича... Те дни вписать

В анналы... Есть причины гордо

 

Работу нашу вспоминать...

Я замужем... Судьба на взлете...

Я – баба-ягодка опять,

А сколько мне – легко поймете...

 

Вы угадали – сорок пять –

Не восемнадцать и не двадцать.

Но стоит ли года считать?

Могу еще влюблять, влюбляться,

 

Полна энергии... Отдел

На мне... Кого назначат в завы,

Никто надолго не хотел

Задерживаться... Легкой славы

 

В отделе нашем не добыть,

Зато легко прослыть придурком...

И новый зав куда-то – фить!

А нам – пахать, не помня: суткам

 

Сейчас начало иль конец...

О муже... Он из Манионов.

Дед Валентина и отец –

Французы цирка... Пять сезонов

 

И он народец развлекал,

Но вышел на стезю иную –

И «Кругозор»-журнальчик стал

Его открытьем... Не ревную

 

К той славе, что супруг стяжал

Своим журналом... В нем -- пластинки...

Единственный в стране журнал,

Где музыкальные картинки

 

И звуковые интервью,

А также-песни-репортажи,

Что Боря выдает Вахнюк...

Талантлив... Гениален даже...

 

Стихия Вали – песни, смех –

Певцы, конферансье, поэты...

Всех угощает, друг для всех,

Сам выдает порой куплеты...

 

Мы с Бедросом теперь родня...

Киркоров, некогда – сапожник

Из Варны, русское ценя,

В Союзе вырос как художник.

 

А голос – он от Бога... Был

В преддверье звездности советской

Болгарским вундеркиндом... Вплыл

Из песенки веселой детской

 

В болгарский воинский ансамбль,

Чем повторял судьбу Кобзона...

В Союзе взмыл, как дирижабль –

Был «ГИТИС», Рознер... Изумленно

 

Восторженный народ внимал,

А голос Бедроса чарует,

В нем страсти бешеной накал...

Он даже не поет – колдует...

 

«Мелодия» штампует диск –

Он нарасхват у меломанов –

Капризной моды громкий писк,

А на концертах – толпы Фанов...

 

Силантьев, Федосеев... Да!

Утесов интересовался...

-- Пойдешь ко мне в ансамбль?

-- Когда!

-- Сегодня!

-- Есть!

Певец купался

 

В любви народной... «Звездных» черт

Певец лишен. Он прост, естествен...

С аншлагом в Сочи шел концерт,

Составленный из лучших песен.

 

«Кварде ке луна...», -- Бедрос пел,

А зал затаивал дыханье...

Певец вдруг в зале углядел...

Красавицу... Очарованье

 

Той славной девушки – магнит,

Певец не отрывает взгляда,

А голос сладостней звенит...

Запомнил, из какого ряда...

 

Антракт... С эстрады спрыгнул в зал –

Она пошла ему навстречу...

-- Я только вас всю жизнь искал...

Вы?...

-- Вика...

На вопрос отвечу,

 

К чему о Бедросе рассказ:

Она – кузина Маниона.

И Бедрос с ней в гостях у нас

Частенько... Вследствие закона

 

Естественного родился

В семье Киркоровых ребенок –

Филипп... Явилась в гости вся

Элита...

-- Вот же цыганенок!

 

Все восхищались... И самой

Парнишка нравился в пеленках...

А год был шестдесят седьмой...

И шесть годков на крыльях легких

 

Умчались... Филька наш подрос...

Я тоже повзрослела... Или?

Проигнорируем вопрос...

Коллеги вот что учудили:

 

Плакат прикнопили: «Опять...»

Расстрогали меня коллеги:

Задорный лозунг: «...Двадцать пять!» --

И тридцать в трудовом забеге...

 

В отделе практикант – Семен,

Подшефный Тёмы, пятикурсник

С журфака... Мигом бросил он

Экспромтом горстку строк искусных,

 

Расстрогал... Увалень, гигант...

Неспешен и немногосовен...

-- Семен! Нет, вправду, вы – талант!

Я поцелую вас... Спокоен,

 

Невозмутим простак-атлет,

А поцелованный – зарделся...

-- Вы ко всему еще – поэт!

Наивный взгляд, как у младенца...

 

Он в августе пришел в отдел...

-- Артем Флегонтыч к вам направил

На практику...

-- По горло – дел!

Что ж делать с вами? Ну – подставил!

 

Прочтите вот материал...

Вы так сумеете?

Молчанье...

-- Вы прочитали?

-- Прочитал..

-- Ну?

-- Средне...

Он в одно касанье

 

К себе внимание привлек...

-- Посмотрим... Есть для вас заданье...

-- Шагайте в «Метрополь»...

-- А срок?

-- Два дня – и точка! –

Испытанье

 

Успешно выдержал стажер...

Прорвался на прием к Раевской,

Слова весомые нашел...

Гляжу – в моей опеке шефской

 

Он не нуждается совсем:

И сроки выдержал ударно –

И свой подход к раскрытью тем...

Определенно – дар у парня...

 

-- Ну, поработаем еще?

-- Позднее... Нынче еду в Прагу

По студобмену... Восхищен

Страной и языком взаправду...

 

-- Возможно, встретимся и там,

Коль в плане Брно предусмотрели...

-- Да, это обещали нам –

Там ярмарка...

-- На самом деле?

 

Найдя советский павильон,

В пресс-центр, коллега загляните...

Представьте, он пришел...

-- Семен!

Сюрприз!

Как парень, оцените!

 

-- Великолепный экстерьер –

Телосложение, осанка...

-- Да... Просто царский гренадер!...

-- Здесь тесновато...

-- Здесь изнанка

 

Без финтифлюшек... В зале – шик.

Там достижения -- Отчизна...

(А здесь мы перьями – вжик-вжик

Скрипим) -- чтоб мир социализма

 

Посимпатичней показать.

-- Ты, познакомь нас, Лида, что ли...

Ведь кто наш гость, я должен знать

Как шеф пресс-центровской юдоли...

 

Ты Саша Косоруков... Он –

Наш начинающий коллега,

Студент Панфиловский...

-- Семен...

-- Ну, что – понравилось?

-- Пробега

 

По павильонам краткий тур

Едва ль масштабу адекватен...

Сам факт: я рядом с вами тут –

Мне по-особому приятен...

 

-- Ты навести нас вновь, Семен,

К примеру – завтра, коль охота!

-- Постой-ка! Вот. Возьми талон

На завтрак... Извини – работа...

 

-- Я вас в столице навещу,

Коль разрешите... В план диплома

Неординарный посвящу...

-- Неординарный? Ладно, Сема,

 

Я с любопытством встречи жду...

В пресс-центре больше не встречались...

Да что за встречи на ходу?

Но встречи той следы остались

 

В тех репортажах, что пошли

По радио Москвы и Праги:

Студенты, дескать, забрели

Московские – и, бедолаги,

 

Здесь потерялись среди всех

Разнообразных павильонов...

Восхищены... Большой успех!

...Потом в Москве проект Семенов

 

Мы обсуждали... Попросил

Его дипломною работой

Руководить... Семен решил

Цикл очерков писать...

-- С охотой!

 

А тема?

-- Грянет юбилей

Национального восстанья

Словацкого... По теме сей

И будут очерки... Вниманье

 

Мы к давней дружбе привлечем

Двух наших стран в дни испытаний...

-- Рискуете, однако... В чем

Здесь функция моя? --

Спонтанный

 

Ответ был:

-- Просто не мешать.

Где нужно будет – расписаться...

Он, значит, будет сам решать,

О ком писать – и препираться

 

Мы будем только, коль итог

Его писательских усилий

Ничтожным будет...

-- А не мог

Панфилов взять тебя?

-- Решили

 

Единодушные вполне:

Панфилов будет оппонентом...

-- Но прежде не случалось мне

В дипломной помогать студентам...

 

-- Да вам и не придется... Сам

Я справлюсь – напишу новеллки...

Бакшиш от вуза, кстати, вам

Положен... Не сказать, что велки*

 

• Большой (чешск.)

 

Но все же... Я скажу, куда,

Когда идти за гонораром...

-- Авантюрист -- Семен!

-- Ну да.

Зачем же вам трудиться даром,

 

Коль можно деньги получить?...

-- Когда мне ждать твои поделки?

Одну могу уже вручить...

-- «Звезда Егорова»...

Не мелкий

 

Для старта выбран персонаж...

-- Был стартом очерк о Раевской...

А третьим... впрочем, рано... Наш

Цикл посвящяется советской

 

Самоотверженной борьбе

В Словакии в годину лиха...

Теперь я выпишу себе

Командировочку – и тихо

 

Отъеду в Киев и во Львов

И в Черновцы стопы направлю...

-- К ним?

-- К партизанам...

-- Ну, нет слов!

-- Хорош мой замысел?

-- Поздравлю,

 

Когда увижу результат...

-- Уверен, очерки осилю...

А вам спасибо... Очень рад,

Что согласились... Там и к сыну

 

Заеду – в Черновцах малыш...

-- Ну, дай тебе Господь удачи...

-- Прощайте!

-- Погоди! Спешишь...

На счастье поцелуй... Иначе...