Глубокоуважаемая Инна!
   Вот это да! Ясно представляю себе редкую сложность стоявшей перед Вами задачи... И Вы так блестяще справились!!! Просто поразительные проникновенность и компетентность! Для столь многих других так часто непосильны даже куда более простые художественные образы в связном контексте... А Вы творите просто невероятные чудеса литературоведения! Это счастье УкрРО, нашего Союза и наше общее - Вы в роли Ведущего Обозревателя с прописных букв!
   С глубоким уважением и огромной признательностью,
   Лео

   Феликс, спасибо за вопрос. ну вот я тут размещу одну из, на мой взгляд, интереснейших статей:
   
   
   ВЕРЛИБР
   
   (свободный стих)
   
   
   Верлибр (как и белый стих, если он возник на фоне развитой культуры рифмованного стиха) включает в себя эстетически значимый отказ от рифмы. Верлибр ассоциируется с безрифмием и отсутствием силлабо-тонической упорядоченности текста, претендующего, тем не менее, на статус текста поэтического. Ответ на вопрос, что такое верлибр (“свободный стих), обычно пытаются дать, ища все же в произведениях, им написанных, зачатки стихотворной внешней формы, некую стиховую “меру”. Но и беда и проблема в том, что верлибр вполне может никаких следов искомой “меры” не обнаруживать - такая его разновидность не только существует, но и получила название “прозовик”. Потому по-своему безукоризненно логично суждение М.Л. Гаспарова, что “свободный стих есть лишь записанная столбиком проза”, “единственное отличие свободного стиха от прозы - графическое членение”. В верлибр, полагает М.Л. Гаспаров, можно превратить любой текст, - что он в порядке эксперимента тут же и делает, трояким образом записывая “в столбик” фрагмент ученой статьи и получая то “нежный”, то “строгий”, то даже модернистский верлибр.
   Этим экспериментом убедительно доказано: верлибр не есть какая-либо особая внешняя форма и верлибр не есть, в частности, художественная форма стихотворного типа. В то же время вывод, что верлибр - это проза в столбик, столь же теоретически беззащитен, как теории, опровергнуть которые эксперимент, нас интересующий, предполагал. Попробуем судить “от противного”. Вот произведение современного поэта Геннадия Айги, написанное в типичном для него стилевом ключе:
   
   СНЕГА-ЗАСМАТРИВАЯСЬ
   
   а как же
   видение
   входит
   когда
   давно уж спит
   как будто
   лоб
   - два глаза - сон один
   рука
   записывая еле
   Лета
   (1985)
   
   Переписанное по чьей-то прихоти “в строку”, это превратится в бессвязный набор слов, их сочетаний, но не превратится в “прозу”. Прозы мы не получим, если попробуем вот так же экспериментировать и с иными верлибрами лирического и философского поэта Г. Айги. “Стиха”, то есть стихотворной конструкции, там нет. Но есть поэзия как особое семантическое явление, отличное от прозы как семантического явления.
   Метр, акцентно-слоговой ритм, звукопись - вот обычные системосозидающие факторы стиха. У Айги они отсутствуют, но зато взамен факторов внешней формы активизированы факторы смысловые. Миниатюрное произведение все насквозь пронизано эллипсисами. Эллиптичен речевой поток (между “снега” и “засматриваясь” чисто синтаксической связи попросту нет, дефис между ними намеренно “не на месте”; то же можно сказать про сочетания “два глаза - сон один рука записывая еле”, “записывая еле Лета” и т. д.). Но насквозь эллиптичен и сам сюжет произведения - от него остались лишь “клочки”, из которых, однако, читательское “сотворчество” может восстановить целостную картину несмотря на то, что разброс авторских ассоциаций от “снегов” до реки времен “Леты” грандиозен. Эти систематические эллипсисы даже создают в произведении особого рода ритм - чисто смысловой! Такие систематические эллипсисы в верлибре играют важную организующую роль. Верлибр сумел воспользоваться этой характерной чертой русской семасиологии.
   Г. Айги в своих произведениях то и дело “сливает” части предложений, сами предложения, а шире говоря - раздельные, очень разные, очень непохожие друг на друга мысли, сюжетные компоненты и т. п. В итоге порождается другая черта верлибра как семантического феномена - необыкновенное ассоциативное напряжение, ему присущее.
   Верлибр, как явствует из наблюдения его смысловой стороны, нет оснований отождествлять ни со стихами (как внешней формой), ни с прозой (как родом смысла). Впрочем, сказанное не касается ряда произведений, публикующихся повседневно и вполне подпадающих под характеристику М.Л. Гаспарова (проза в столбик). Это, собственно говоря, не верлибры, что бы ни думали их авторы. Уверенно относя к “настоящему верлибру” произведения Г. Айги, можно было бы указать еще на тексты некоторых поэтов “серебряного века”. Верлибр опробовала, например, Марина Цветаева (цикл стихотворений 1916 года - “Голуби реют серебряные”, “Приключилась с ним страшная хворь”, “На завитки ресниц” и др.). С другой стороны, если один из двух циклов Николая Гумилева, носящих название “Абиссинские песни”, написан силлабо-тоническими стихами и давно известен как исследователям, так и читателям, то другой, опубликованный недавно и малоизученный, написан как раз верлибром, в типичной для верлибра эллиптической манере*. Верлибр целиком основан на мыслях и их расположении, великую важность которого так хорошо понимала риторика. Это “оголенная” от привычных формальных стандартов художественная семантика, как бы семантика в чистом виде. Верлибр, возникающий как реакция обычное на поэтическое творчество, облеченное в рифмованные стихи, видимо, художественно жизнеспособен постольку, поскольку ощутим фон, его породивший. Тем самым безрифмие верлибра (как, впрочем, и безрифмие белого стиха) есть не что иное, как радикальный этап рифменной эволюции - значимый "отказ от рифмы" (как являются этапами отказ от глагольной, точной и т.п. рифмы).
   
   Юрий Минералов.