Здравствуйте, Алена!
   
   В ответ на Ваш призыв к высказываниям - высказываюсь, а высказываюсь о том, что «действие» не есть главный признак драматургии. Дабы не растекаться по древу, привожу ниже одно из своих высказываний, оставленных уже на портале к теме «пьес для чтения», с небольшими изменениями для контекста данного:
   
   «Думаю, однако, что по вопросам постановки обращаться нужно скорее к режиссеру (это у него зритель, а не читатель) - ведь, как показывает давняя уже практика, режиссер из века в век становится только смелее (ему тоже автор как таковой почти без надобности, и к таким откровенно глупым штукам, как ремарки автора, что должен делать герой и в какое время ему, например, следует выстрелить себе в голову, он относится - и, возможно, даже должен относиться если не презрительно, то скептически точно)».
   
   «Да и потом за 20 век бессюжетных пьес, пьес без действия написано было больше, чем необходимо для каких-либо доказательств их права называться драмами - берите любого, не ошибетесь - Беккета, Саррот, Виткевича, Дюрренматта… Мой тезис еще и в том, что ставить откровенно нетеатральную пьесу должно быть только интересней. Не умаляя Шекспира и не в ущерб почитаемой мной высокой театральности, - театр все же должен развиваться и в других направлениях. Пусть и в сторону - все-таки мне кажется, мнимой - «нетеатральности».
   
   Возьмите Беккета - это и есть один полилог, не монолог, и тем более не монолог драматический, а, пользуясь, Вашей же, Алена, терминологией - именно «рассуждения», обретшие словесную форму, даже больше - это есть поток сознания. Ставить на сцене Островского - в ключе настоящего послания - намного проще, чем, к слову, Чехова, ведь уже в «Вишневом саде» (а это только начало!) много меньше «действия», чем, скажем, в «Последней жертве».
   
   И именно век двадцатый с неопровержимой уверенностью показал, каким образом сюжет и «действие» могут отвлекать от сути, порой подменяя ее на ловкие сюжетные ухищрения, которые, конечно же, намного легче для понимания (чем, к примеру, понимание Авиньонских девиц), особенно в случае невзыскательного упора на известные всем эмоции (предостаточно в галерее Шилова) - которые даже интертекстуальностью­ названы быть не могут.
   
   Выражать идеи так, как есть, рисовать не картины, а женщин, переворачивать писсуары и называть это искусством, называть трубку не трубкой - вот, что такое век двадцатый, искусство века двадцатого.
   
   Являясь большим почитателем драматургии классической, с «действием», переживаниями и прочими атрибутами, я все же против сознательных ограничений, ибо, как говорил Тригорин в «Чайке», в двадцатом веке всему место найдется.
   
   Подводя итог: неразумное должно быть наравне с разумным, классический балет не имеет права говорить, что современный танец не есть танец (хотя бы и человеку, знающему определение слова «танец» из словаря, действо, названное «танцем», таковым совсем не покажется). То же - применительно и к драматургии.
   
   С уважением,
   Алексей

   Алена, просто удивительно, Вам удалось воодушевить авторов и организовать специфический, редкостный конкурс. Это очевидная Ваша заслуга перед читателями, авторами и порталом "Что хочет автор".
   В положении о конкурсе Вы упоминаете об альтернативе и современных тенденциях. Естетсвенно, что уместно подводить итоги в двух номинациях.
   Например:
   - победители, и анализ пьес для основного репертуара "Музейного театра"
   - победители и анализ пьес в "альтернативном" или репертуаре "Квази-Музейного театра".
   Было бы здорово, если бы появилась возможность для приглашения, даже в состав жюри, заинтересованных лиц, которые могли бы высказать свое мнение в плане "альтернативного" репертуара.
   С уважением и благодарностями,
   Ольга