Александра Лейн
   
   РЕЦЕНЗИЯ
   на произведение « Семен Г. и Пелевин В.». Автор: Семен Губницкий
   http://litkonkurs.com/?dr=45&tid=381244&pid=0
   
   Как хорошо, как обещающе для перспективы развития литературных жанров появление таких неординарных работ, как
    «литпроцесс», представленный Семеном Губницким.
   Поспешу заметить, что определение «неординарных» я даю совсем не потому, что как завершение этой работы в ней поставлен призыв:
   Соображайте, глубокоуважаемый читатель, своей неординарной головой!
   
   Соберу только некоторые признаки того, что мне стоило обратить внимание на это произведение, да и многим, полагаю, неплохо бы.
   
   1. Незаурядная эрудиция
   
   Нечасто мне приходилось встречать такой разгул интеллекта в современной прозе, не говоря уже о поэзии.
   Причём, это не смотрится пустой бравадой, потому что всё вполне натурально для упоминания в конкретном контексте.
   Если будет время, потом вставлю примеры. Хотя уже просится непустое множество примеров.
   Россыпь имён художников, поэтов, известных личностей и персонажей – познания незаурядны.
   Свободное владение языком. Конечно, имеется в виду художественным. Вызову усмешку автора, если подчеркну высочайшую грамотность текста.
   Оригинальность структуры – и это мне понравилось.
   
   2. Юмор и ирония
   
   Конечно, раз само произведение отнесено к упомянутому жанру, то нам обещано и то, и другое. И оно есть. Вопрос: в каком объёме и какого уровня.
   Стакан (или бойлер) наполнен почти до верха.
   Мои определения, которыми я наделила отдельные фрагменты юмора: искристый, меткий, зубоскалистый, всепронизывающий и, похоже, неистощимый.
   Ирония: тонкая, оригинальная, эрудито-ориентирован­ная.­
   
   Вот обещанный микст некоторых примеров:
   - И сразу приходит на ум сопоставить число с олимпийским Гераклом и зимними играми чистого разума, чести и совести в Сочи...
   - Все знают, достались они им в эпоху пиратства, веков угнетенья колоний и ужасов рабства. По ходу нельзя не отметить удачную скупку землицы (с названием остров Манхэттен)...
   - Спектральный анализ мешка (и души) показал доминанту трехцветья.
   - Бесконечной спиралью развитья философов рати
   был посажен росток когнитивный; он цвел нарративом,
   переходом количеств и качеств (туда и обратно),
   задавая табу бес-сомненью в умах нерадивых.
   
   У тех, кто с крыльями, ценится умение неординарно шутить.
   
   3. Поэтические фрагменты. Белый дактиль. Пятистопный анапест
   
   3.1 Лот 356
   Интересно, что уже во второй раз на этом портале я встречаю (меня встречает) белый дактиль. Знаю по некоторому опыту, что участники поэтических конкурсов редко обращаются к подобному метру – ходят слухи тут и там, что судьи к нему относятся с опаской.
   Но здесь не просто белый дактиль – здесь гекзаметр.
   В этой метрике (стопность определять не хочу и не буду) написана в формате А4 часть или раздел, или вставное эссе – Лот 356.
   Вытяну одно предложение и пришпилю сюда:
   Мало того, этот автор почти ежедневно порхает по выставкам всяким, где можно увидеть, услышать и даже учуять все то, что зовется новейшим искусством во всех его формах и жанрах, включая перформансов ад и содом инсталляций.
   
   Легко написано, порхаючи (писатель Г. ведь с крыльями).
   И в таком же стиле изложен весь фрагмент.
   
   3.2 Полулингводудосное
   Как понимаю, опять полу-классика.
   
   Пятистопный анапест. С рифмами.
   Это приводится как эпиграф.
   
   ______________ Суть лингводудоса — создание и использование
   ______________ языковых конструктов, не отражающих ничего,
   ______________ кроме комбинаторных возможностей языка...
   ______________ (В. Пелевин, «iPhuck 10»)
   
   А это из:
   Лингводудоса суть есть создание ярких конструктов *)
   языка, отражающих бездну возможностей комби...
   наций слов и укладки их в строчное ложе Прокруста.
   Полусмыслов адепты оформились в тайное лобби.
   
   Так мне показалось, что автор стихотворения льстит себе: и смыслов я нашла немало, и опять-таки широко-глубокий культурный слой, и с юмором всё в полном порядке (в моём порядке), ну, и конструкты тоже есть.
   
   4. Эпистолярные фрагменты и связанное с этим
   
   Автор так знакомит нас с героем своего творения:
   Семен Г. (то есть я)
   Сделаю вид, что поняла это так: повествование ведётся от первого лица, от имени некого Семена Г.
   Потому что не могу себе представить, чтобы Семен Губницкий не был обласкан литературным сообществом и в сети, и в реале.
   Не был признан и достойно привечаем в шахматных кругах.
   Что ему пристало писать скукоженное:
   вяловатый литпроцесс, полуклассик,
   создал десять книг шахматной тематики (на чем заработал себе так себе титул — академика шахматного искусства).
   И это при том, что в большой стеснительности (в этом произведении) Семен Губницкий не замечен.
   То есть я хочу сказать: Семен Г.
   Как будто бочком, исподволь, но читателю (ординарному или нет) предлагается быть знакомым с его творчеством: «Сага о Насекомых». Надо же: у мэтра ««Жизнь насекомых», а у… «Сага о…».
   Неординарщики, вперёд! Теперь уже писатель Г. появляется.
    «Нет ли тут малой толики «бледной зависти» к уже полуклассику-фантаст­у?»­ — мог бы спросить любопытный читатель уже писателя Г. «Конечно же, нет», — ответил бы Г. вопросившему.
   Насекомое (допустим, комар) не завидует ни слону, ни киту. И дело тут не в размерах (таланте), а в разных средах обитания. (У тех, кто с крыльями, ценится умение неординарно шутить. В этом аспекте Г. ощущал себя отнюдь не комаром...)
   
   Не обнаружила у себя крыльев, но шутку оценила.
   И не на шутку высоко оценила в общем и целом и Семена Г., и писателя Г., и Семена Губницкого.
   
   5. «Пересечение двух писательских судеб»
   
    «Сейчас ведь надо по башке молотком бить, чтобы обратить на себя внимание». В. Пелевин
   
   5.1 О содержании этого неординарного произведения.
   Вот ведь прицепился этот эпитет – надо бы синонимы использовать. Например:
   необычный – возможно, хотя стандарт мне неизвестен,
   специфический – да, отличается от мне известных по его построению, составу фрагментов,
   экзотический – есть некоторые странности в подходах к первоисточникам,
   оригинальный – да, в смысле пионерский,
   неповторимый – не думаю: автор обещает взять это на вооружение.
   Ну-с, пока достаточно.
   
   5.2 Первая попытка
   Итак, новичок Г. (Г. – это ещё одно имя героя, – А.Л.) прочитывает «Жизнь насекомых» В. Пелевина. Взрослеющий писатель Г. сочинил... «Сагу о Насекомых». Насекомых = это фамилия.
   Вот пример пересечения этих произведений.
    «Отлетев на несколько метров от стены, Сэм оглянулся на компаньонов. Артур с Арнольдом превратились в небольших комаров характерного цвета «мне избы серые твои», когда-то доводившего до слез Александра Блока; теперь они с мутной завистью глядели на своего спутника, покачиваясь в потоке воздуха, восходящем от нагретой за день земли». Автор: В. Пелевин.
   
   Отлетев на несколько метров от Кремлевской стены, Н. оглянулся на собратьев по перу. Артур с Арктуром превратились в небольших комаров нехарактерного цвета «а снег идет», когда-то доводившего до слез Сергея Есенина; теперь они с бледной завистью глядели на своего спутника, покачиваясь в потоке воздуха, восходящем от нагретой за день Красной площади. Автор: писатель Г.
   
   Всё как будто по-честному: свой вариант источника. И поэты упомянуты разные, и там «характерного цвета» комары, а тут нехарактерного, там с «мутной завистью» , а здесь с белой, там «покачиваясь в потоке воздуха, восходящем от нагретой за день земли», а здесь
   покачиваясь в потоке воздуха, восходящем от нагретой за день Красной площади.
   Вот! Вот важнейшее отличие: насколько приземлённо у Пелевина и насколько смело, даже с вызовом, даже не взирая на… у писателя Г.!
   
   В. Пелевин не списался с писателем Г. – от белой зависти, должно.
   
   5.3 Вторая попытка
   Потрясённый романом В. Пелевина «iPhuck 10», писатель Г. довольно быстро, в отличие от многих, вышел из этого состояния,
   написал дактиль-рефлексию «Лот 356» и уже отправил своё произведение уже классику Пелевину.
   
   Теперь уже отличия от первоисточника очевидны:
    «Голый по пояс мускулистый мужчина в маскировочных штанах мчался по горам на яростном белом медведе. Лицо всадника выражало непреклонную решимость». Автор: В. Пелевин.
   
   Голый по пояс мужчина несется куда-то на северо-запад на фоне холмов (допускаю, в столицу Урала). При этом он крепкими ляжками мощно сжимает шерстистую спину медведя отнюдь не партийного вида. Автор: писатель Г.
   
   Легко нашла 10 отличий. О гекзаметре-дактиле я писала выше – отличный слог! Другие 9 тоже очевидны.
   И подобных примеров немало!
   
   Увы: классик не ответил писателю Г.
   А ответил бы? А вдруг там было бы подобно этому, но в другой метрике (для различия):
    «Предвижу все: вас оскорбит
   Печальной тайны объясненье.
   Какое горькое презренье
   Ваш гордый взгляд изобразит!
   Чего хочу? с какою целью
   Открою душу вам свою?
   Какому злобному веселью,
   Быть может, повод подаю!» Автор: А. Пушкин
   
   6. Валерий Б., Владимир М. и Семен Г.
   (комментарии автора рецензии)
   
    «Брюсов выпустил окончание поэмы
    Пушкина «Египетские ночи».
    Альманах «Стремнины»
   
   Разбоя след затерян прочно
   во тьме египетских ночей.
   Проверив рукопись
   построчно,
   гроши отсыпал казначей.
   Бояться вам рожна какого?
   Что
   против — Пушкину иметь?
   Его кулак
   навек закован
   в спокойную к обиде медь!»Автор: Владимир М.
   
   Насчёт грошей тут мимо, но кулак Пелевина не закован ни в медь, ни в «гипс».
   Свободен. Значит, если ему захочется им поработать…
   
   Бог может меня не убивать, но я не понимаю: зачем?
   Зачем досочинять, даже используя прекрасный стихотворный стиль, чужое произведение СВОИМИ словами?
   
   Да, все мы писали школьные изложения по произведениям. Но они не публиковались, по крайней мере.
   Да по многим печатным произведениям написаны сценарии кинофильмов, театральных постановок и прочего.
   Насколько мне известно, даже при использовании только самой сути сюжета, рекомендуется испросить согласия автора.
   Если сценарий является переработкой авторского произведения, то положено заключать с ним официальный документ – договор.
   Впрочем, Семен Губницкий, вероятно, знает нечто иное, если дал такой подзаголовок:
    (Из серии «Мастер-класс неподсудного плагиата»)
   Но я, скорее, об этической стороне дела.
   
   Вот существует жанр пародии, где приветствуется явная пересмешка. Это другое дело.
   Но здесь ....
   И как должен отреагировать Автор, получив широко публикуемый пересказ и досказ своего творения? Удивиться, что сам не додумал некоторые образы, детали? Например:
   …всадник (напомним забывшему — мчится на белом медведе; дополним: медведе-самце, что подчеркнуто грубо посредством отростка, что выписан славно с клинической мощью деталей)
   
   7. Несколько слов о романе «iPhuck 10»
   
   Слово 1
   Я не собираюсь проводить анализ этого романа и давать ему оценку. Только несколько впечатлений от воззрений В. Пелевина на ряд проблем современности, хотя они встроены в фантастику.
   Полагаю, что некоторые проблемы так или иначе затронуты в рецензируемом произведении Семена Губницкого, и они актуальны. Одна из них важна для многих пишущих: можно ли «пробиться» – быть замеченным и напечатанным издательством, получить признание.
   
    « Грязный секрет современного искусства в том, что окончательное право на жизнь ему дает – или не дает – das Kapital. И только он один. Но перед этим художнику должны дать формальную санкцию те, кто выступает посредником между искусством и капиталом. …. Арт-элита, решающая, считать железку с помойки искусством или нет». В Пелевин
   
   Как пробиться… здесь я ставлю многоточие).
   
   Слово 2
    «Радуга – один из высших сакральных символов, созданных самой природой, из той же категории, что Солнце и Луна
   . Спрашивается, по какому праву вся существующая цветовая библиотека узурпирована – и поставлена в соответствие настолько узкой и специфической области человеческого опыта, как девиантный рекреационный секс и выстроенная на его основе идентичность?» В. Пелевин
   
   Но только не ведает всадник-простак о ловушке коварной пиндосов: открыв белорадужный ящик-мешочек Пандоры, исконный и в целом хороший народ очень крепко рискует утратить навек домотканно-посконный­ и добропорядочный секс продолжения рода, погрязнуть (по грудь) в девиациях «гомо», а также трансгендерных практик. Вот так-то...
   
   В некотором смысле, общечеловеческая проблема (первая цитата) и повторный смешок в сторону… Красной площади (вторая цитата).
   Я ничего не утверждаю, просто констатирую.
   
   Полуслово 3
   Здесь можно бы и про «Гипсовое искусство», «гипс» – креатуру Пелевина – поговорить, но это уже была бы отдельная ветвь древа познания.
   Хотя эти понятия тоже замечены на пересечении местности (двух цитируемых здесь изделий словесности), что само по себе не возбраняется.
   
   8. А ларчик…
   
   Привожу слова автора (словатора, как он себя именует):
   
   Но иногда этому словатору удавалось совершить жуткий прорыв — его измышления получали не однословные отклики, и он умудрялся завязать вокруг да около того или иного опуса более или менее оживленную дискуссию. А потом эта дискуссия становилась... неотъемлемой частью нового, непременно юмористического, произведения в жанре «литпроцесс».
   
   Ну, что ж, первая задача автором выполнена: начало дискуссии положено, как я полагаю.
   Что касается второй, то оказывается, что я могу стать героиней его романа, то есть персонажем нового юмористического «литпроцесса».
   На всякий случай даю на это своё письменное разрешение,
   чтобы не стать преградой на пути очередного жуткого прорыва Семена Губницкого.
   
    Александра Лейн,
    /Приглашённый рецензент проекта «Платон мне друг…»/

   Как хорошо, как обещающе для перспективы развития литературных способностей автора Семена Губницкого появление такой неординарной рецензии, представленной глубокоуважаемым приглашенным экспертом Александрой Лейн.
    Поспешу заметить, что определение «неординарной» я даю совсем не потому, что в этой рецензии Семен Г. прочитал о своем произведении немало позитивного.
    А почему же тогда? А потому, что Семен Г. НЕ избалован полновесными профессиональными рецензиями. А ведь они, только они (и ничего, кроме них) являются важнейшим инструментом (скальпелем, рубанком, кувалдой, прессом, «баррельметром», виагрой, лучом света в темном царстве конкурсных оценок; каждому — свое!) в литературном гараже автора с маломальским понятием.
    А если чуть серьезнее (хотя это мне и трудно), то отрецензированный на славу Семен Г. очень доволен. Да и кто б был недоволен, прочитав такое:
    «И не на шутку высоко оценила в общем и целом и Семена Г., и писателя Г., и Семена Губницкого».
    Не выдумывая заново, экономно повторюсь (см. мою рефлексию на рецензию глубокоуважаемой Галины П. на измышление «Три связующие нити в одной пуанте»): «Эту фразу я уже вырезал из рецензии, поместил в рамку и повесил на «близлежащую» стеночку. Смотрю на нее (на фразу) несколько раз в день. И пусть меня за это не осудят корифеи».
    Замечу, что март-2019 наградил всех их за тяжкие труды сразу ДВУМЯ профессиональными рецензиями. (А птицу-тройку лет назад глубокоуважаемый Карен Агамирзоев «глубоко проник» (своими рецензиями) «в Семена Г.». А еще были тонко-проницательные­ ОТКЛИКИ глубокоуважаемого Игоря Бекетова. А на заре моего появления на портале ЧХА были полезные (они же положительные, а то нет!) отклики и отзывы глубокоуважаемых Артура Петрушина, Елены Николаевой, Андрея Блинова, Евгении Валиевой, Аллы Райц. И если кого-то (по возрастным причинам) забыл, — приношу искренние извинения.
   
    Поскольку в рецензии Александры Л. о «Семене Г. и Пелевине В.» ясно сказано и четко разложено по ПОЛОЧКАМ ЛИТЕРАТУРНО-КРИТИЧЕС­КИМ­ (почти) все, продолжу (и завершу) свой весенний бенефис нижеследующим.
   
    1. Из измышления «Предисловие издателя» (к смешному четырехтомнику «Почти»):
    «Издатель знаком с издаваемым Г. не так уж давно, но, фактически, со дня его рождения — где-то с середины 2009 года.
    С уверенностью могу сказать о нем лишь то, что Г. не является ни поэтом, ни прозаиком (в когда-то высоком смысле этих слов). Сам же Г. называет себя «словатором», а о своем своеобразном творчестве он весьма самоуверенно выразился следующим образом: «На мое словотворчество можно наплевать, его же можно и оплевать, но переплюнуть, практически, невозможно». Что за словатор такой выискался и каков он в своем словотворчестве — судить читателю.
    В свободные от бытовых забот минуты автор сформулировал свое литературное кредо: «Мой литературный Росинант — высокий юмор. Оседлав этого почитаемого конька, я люблю скакать на нем во весь ДУХ, не взирая (свысока) на наш с ним почтенный возраст».
    А сверхзадача автора всегда такова: чуть-чуть продлить жизнь своему читателю, способствуя созданию (или сохранению) у него хорошего настроения. Если же оный при чтении «Почти» пару сотен раз улыбнется да еще пару дюжин раз рассмеется, непритязательный автор сочтет свою литературную миссию полностью выполненной.
    Так или иначе, Г. не спутаешь ни с Сашей Черным, ни с ИльфоПетровым, ни с Зощенко, ни с Хармсом, ни со Жванецким... По той простой причине, что вышеуказанные — колоссы юмора, а наш словатор — по его собственным словам, «писатель 5-й шахматной категории». Однако шутит он неплохо, хотя, для многих, и непривычно, и слишком глубоко».
   
    2. А. Л.: «Зачем досочинять, даже используя прекрасный стихотворный стиль, чужое произведение СВОИМИ словами?»
    С. Г.: Ответ начну с многократно использованной самоцитаты:
    «В 10-х годах 21-го века жестокая схватка внутри многомиллионного легиона писателей за каждую капельку драгоценной влаги признания из огорчительно быстро усыхающей речки глубокоуважаемых и дорогих читателей принимает, порой, чудовищные формы».
    Далее новенькое: «Миллионы людей-авторов во всем мире любят СВОЮ художественную литературу. Но только у единиц эта любовь выразилась в столь извращенной форме как у Семена Г.».
    Он готов, прикрываясь жанром ироничного АПОКРИФА (а вовсе не какой-то там простенькой пародии), пойти на «неподсудный плагиат» (например, «Рыба и море», «К. и шахматы», «Тропики Близнецов», «Затоваренная победа», «Проигранные игроки»).
    Он даже готов судиться с великими мастерами слова («Сочту за честь судиться с...», «Мастер-класс неподсудного плагиата»).
    Но есть у него и юридически безупречные литературные находки: «миниатюрморт» («В поисках своего жанра» и ряд других), «губнили» и «губнели» (новые твердые поэтические формы; подробности и потрясающие примеры см. в измышлении «К теории стихосложения и стихоумножения»).
   
    3. А. Л.: «Брюсов выпустил окончание поэмы Пушкина «Египетские ночи». Альманах «Стремнины». [...] ...в спокойную к обиде медь! Автор: Владимир М.».
    С. Г.: Принципиальный Семен Г., слегка изменив вышеуказанное название, сочинил веселый апокриф «Египетские ночи Варвары». (Между прочим, он опубликован в московском журнале «Кольцо А», № 115; рекомендую всем прочитать там все три моих текста в единолично захваченном разделе «юмор».) А беспринципный Семен Г. без «официального документа» «оперся» на весьма известную статью Владимира М. и сочинил... «Как делать штаны?».
    Но и у меня без спросу скопировали и выставили в Сеть отнюдь не статью, а весьма толстенькую книжечку (576 страничек) «Шахматный Харьков (1759–2008)». Так что значки © и буковки ISBN никому ничего не гарантируют в наш век жестоких сердец.
   
    4. А. Л.: «И как должен отреагировать Автор, получив широко публикуемый пересказ и досказ своего творения?»
    С. Г.: «С Пелевиным В. мне все ясно: «Давеча сон мне приснился почти что реальный. Как будто бы в баре Пен-клуба на гипсовом стуле трехногом расселся двуногий Пелевин. В квадратных глазах — удивленье. Возможно под действием водки, лицо его пухнет (иль тает?) в УЛЫБКЕ. И тут укрупнение плана. Еще и еще. И становится ясно, что классик читает сие измышленье. И, вроде бы, даже СМЕЕТСЯ!»
    (Да и как тут не рассмеяться, глядя на «отросток, что выписан славно с клинической мощью деталей».)
    Относительно реакций Кафки Ф., Пруста М. («Ревность и грусть») и Миллера Г. ясного вИдения нет. А вот Аксенов В. и Чуковский К. («Неизвестный Корней Ч., или Кавалькада»), как минимум, улыбнулись бы.
   
    Пятое и последнее.
    Цитирую А. Л. (из «Слово 1»):
    «Полагаю, что некоторые проблемы так или иначе затронуты в рецензируемом произведении Семена Губницкого, и они актуальны. Одна из них важна для многих пишущих: можно ли «пробиться» – быть замеченным и напечатанным издательством, получить признание». [...] Как пробиться… здесь я ставлю многоточие».
    Вот мое ответное слово 1:
    «Что наша жизнь-игра? Плетение словес!
    Затем продажа их — построчно и на вес...»
   
    Здесь — после многоточия — я ставлю окончательную точку.