От Айрата Мустафина
   
   Последняя нота
   
   Наверное, должно быть неплохо. Но как-то не представился Бо живым человеком. Картонка с изображением русско-французского парфюмера, которому в свое время Валентин Пикуль посвятил одну из своих миниатюр.
   
   С уважением, Айрат Мустафин
   --------------------­--------------------­------------.­
   «К столетию кончины Острова смерти»
   
   Для того, чтобы включиться в череду ассоциаций и переживаний автора читателю нужно знать историю. Это как сходить на балет без либретто на руках. Сходить сходил, в кресле театральном удобном посидел, а вот до конца не прочувствовал, не понял.
   
   С уважением, Айрат Мустафин
   ====================­====================­====================­====================­=======.­

   От Любови Кулагиной
   
   «К столетию…» и «Последняя нота»
   
   Борис, извините, сразу по поводу обоих стихотворении.
   
   И как же много мы не знаем. Вот и тут, прочитав эти стихотворения, поняла, что надо бы обратиться к Всемирному разуму. Нашла, прочла, и многое стало понятно. Думаю, что не только меня как читателя заинтересует тема представленного стихотворения. В целом стихотворение нельзя назвать литературным шедевром. Можно сказать, что это зарифмованная история Острова смерти Мудьюг.
   Я совсем не против такого представления истории. Даже, можно сказать, что после ознакомления с информацией из источников имеющихся в И-нете, прочла стихотворение с бОльшим интересом, нежели при чтении первый раз.
   Ну и если попридираться, то…
   Есть некоторые строчки, на которых «споткнулась»
   В первой строчке третьего катрена в стихотворении «К столетию…»читается «А французы свОих Бахов-Генделей».
   Словосочетание «твари ражие» не совсем понятно. Может просто опечатка, может надо было «вражие»?
   Кроме этого наверное, всё-таки надо бы сделать на некоторые слова сноски-пояснения.
   Мне, например понадобилось обратиться к И-нету по поводу таких слов как «гочкис»,который оказался пулемётом, «карбас» - небольшое парусное судно, о котором, скорее всего не знала ни только я.
   Употребление слов «пендель» и «похерели» не украшают стихотворения.
   А строчка «вновь коснулись его вспухших век» показалась мне несколько неудобочитаемой.
   Ну и ещё – и Бах и Гендель это немецкие музыканты и композиторы. Ну, разве что ЛГ по незнанию их причислил к французам.
   
   В стихотворении «Последняя нота» есть сбой ритма в нескольких строках.
   Строчка «звать бы уже боссом заглаза…» читается как «звать бы Уже боссом заглаза…»
   
   Кроме того можно было и по поводу парфюмера Эрнеста Бо сделать краткую сноску.
   
   С уважением, Любовь Кулагина
   ====================­====================­====================­====================­======.­

   Прежде чем выставить эти стихи в АК, я долго сомневался. Во-первых, уж очень большой объём. Хорошо, что никто не попенял мне, но всё равно прошу прощения, если кому-то это не понравилось. Но, во-вторых для меня было главнее: стихи были повествовательны, что на мой взгляд неизбежно понижало их художественность. Особенно это относится к «Последней ноте». И, действительно, добрая половина рецензентов обратила на это внимание, отчего я пригорюнился: что же, теперь не создавать стихов-повествований­?­ Зато прекрасная половина рецензентов была благосклонней, и это меня приободрило.
   Теперь персонально.
   
   
   Айрату Мустафину.
   Спасибо за то, что увидели в «Последней ноте» черты Эрнеста Бо, знакомые по рассказу В. Пикуля. Должен сказать, что в переводе стихов на французский в сборнике ЛИТРЕСа «Россия-Франция» тамошние студенты Эрнеста Бо не узнали и вместо французского Beaux употребили «русскоязычное» Bo. Хотя в предисловии к публикации было всё пояснено.
   «К столетию…» были опубликованы в вышеназванном французском сборнике вместе с «Последней нотой». Так что по поводу либретто «К столетию…», увы, могу только развести руками.
   
   
   Елене Крыловой.
   Спасибо, Елена за поддержку, за интерес к представленным стихам, за прочувствование переживаний героев и исторической тематики и желание ещё раз вернуться к этим стихам.
   Наверное, я не зря их написал))).
   
   
   Любови Кулагиной.
   Вот отдельное спасибо за обращение к Всемирному разуму! Мне самому в силу определённых литературных обстоятельств в своё время по поводу Мудьюга пришлость влезть в Паутину. Сколько же интересного я узнал в том путешествии, уму непостижимо.
   На Мудьюге были в заключении достаточно образованные люди, имеющие представление о Бахе и Генделе. Были и «сермяжные», не простаки. Которые вполне могли перенять Бахов-Генделей как собирательный образ «не нашей» музыки и, конечно же, не отражающий принадлежность к Франции.
   Ражие – не опечатка, здесь означают людей крепких, рослых, матёрых.
   Извиняюсь, «пендель» не из моего лексикона , а ЛГ. «Похерить» - от автора, означает «поставить крест». Да, неудобоваримые словечки, но одному Богу известно, как выражались заключённые на Острове смерти.
   
   Игорю Колесникову
   Я написал о том, что меня заинтересовало в путешествии по Мудьюгам Архангельской земли. Конечно, антураж – вещь занимательная и где-то даже выигрышная. Небольшое внимание этому уделено. Но меня более всего заинтересовали исключения: свои и чужие. Интервенты (чужие) мордовали заключённых, а белые (свои) делали это куда бесчеловечней. Куратор Мудьюгского лагеря для заключённых чужой, но фактически свой для русских. В то же время, Эрнеста Бо свалили «свои» сотрудники французские. Это есть в стихах. И, в принципе, чтобы уловить такие обстоятельства, можно и не обращаться к либретто. Другое дело, что эти обстоятельства не очень заметны в стихах. Возможно – мой недочёт, возможно – невнимательность читателя (в которой, впрочем, виноват автор: не увлёк).