Чижик
   
    По материалам криминальной хроники
   
   Чижик брёл к месту своего обитания злой и голодный. Вот уже третий день ему не удавалось раздобыть еды. Он и из прошлой-то жизни не помнил ничего, кроме ощущения сытости да ещё своей фамилии – Чижиков. С фотографии в неизвестно как сохранившемся с восьмидесятых годов прошлого века профсоюзном билете из «мореходки» на него смотрело вполне благополучное сытое пухлое лицо. Этот документ Чижик хранил как память, правда, память никак не хотела хоть что-нибудь подкинуть: где он жил раньше, была ли у него жена, где он работал, как оказался в этом районе без денег и документов, какое у него имя – мозг был чист. И в милицию, которая теперь полиция, он не пошёл, справедливо рассудив, что никто им заниматься не будет. Просто в один день Чижик осознал себя около какой-то забегаловки в неизвестном ему районе.
   Хозяин забегаловки отнёсся к нему с пониманием. Чижик днём был у него на побегушках, за что имел тарелку горячего супа. И хлебушка с собой хозяин давал. Зимой в подвале, где обретался Чижик, было тепло, даже жарко. Бомжи уживались там вместе с кошками. Но с окончанием отопительного сезона в подвале становилось сыро, хотелось на воздух. Чижик соорудил себе нечто наподобие шалаша в кустах на пустыре.
   Три дня назад Чижик как всегда подошёл к забегаловке и увидел странную картину: в павильоне никого не было, двери нараспашку. Он прошёл в помещение, ещё недавно бывшее кухней, в поисках еды и понял, что супа ему сегодня никто не нальёт. Он обшарил стол, нашёл два кусочка хлеба. А между столом и стеной завалился нож, которым повар обычно разделывал мясо. Чижик на всякий случай прихватил его, засунув в голенище кирзовых сапог, в которых ходил зимой и летом и даже ночью не снимал их, боясь, что кто-нибудь приватизирует имущество.
   - Что, Чижик, замели твоих кормильцев, - сказала торговка из соседнего павильона, протянула ему пирожок. – На вот, перекуси. Давай свой стакан, чайку налью.
   Чижик протянул стакан, который всегда таскал в кармане телогрейки. Горячий чай его немного взбодрил, и он отправился на свою основную работу – сбор стеклотары.
   Сегодня этой торговки не было. И вообще день сложился как-то неудачно. За сданные бутылки он как всегда выручил пол-литра сивухи. А вот на закуску ему удалось раздобыть только кусок батона, который кто-то выкинул голубям, и пару яблок. Негусто. Он шёл, пошатываясь, голова кружилась, и живот сводило от голода. Голубя поймать ему не удалось. И кошка сбежала. От спазм в желудке мутился рассудок. Обычно его радовал каждый день, сегодня же откуда-то вдруг всплыла фраза: «Бытиё определяет сознание».
   Чижик развёл костёр около своего шалаша, благо, дровишек успел запасти, постелил газетку на ящик, достал свой трофей и разрезал им яблоко. Уселся прямо на траву, плеснул в свой стакан сивухи, выпил одним глотком и закусил долькой яблока. Перед глазами поплыло. В какой-то дымке Чижик увидел женщину с растрёпанной гривой волос. Она приземлилась рядом с Чижиком.
   - Привет! Ты кто? Мы вроде с тобой ещё не пили, - голос у женщины был сиплым, а язык слегка заплетался, она достала майонезную баночку, поставила на импровизированный стол. – Наливай.
   - Бяша, что ли? – Чижик взялся за бутылку, но наливать медлил. Про Бяшу знали все на районе. Прозвали женщину так за копну свалявшихся кудрей на голове. Поговаривали, что в другой жизни она была то ли генеральской дочерью, то ли элитной проституткой, а может, и то, и другое в одном флаконе. В деньгах меры не знала. А чем выше летаешь, тем тяжелее падать. Так теперь и ходила с майонезной баночкой, нюх у неё был: всегда появлялась там, где наливали. – У меня закуски нет, - Чижик с надеждой смотрел на женщину. – Чем за выпивон рассчитываться будешь?
   - Ты чё, сдурел совсем? – женщина распахнула плащ, под которым не было абсолютно ничего. – Я не с каждым пить буду, – Чижик всё ещё медлил. – Да ладно тебе, наливай, а я потом схожу чё-нить похавать поищу.
   Чижик плеснул сивуху в баночку. Бяша схватила тару и одним махом выпила. Довольная улыбка разлилась по … нет, уже, пожалуй, не по лицу – по роже. Хотя, если не видеть эти брыли, фиолетовые синяки под глазами, а волосы вымыть и уложить, разгладить морщины на щеках – угадывалась красавица. Разрез миндалевидных глаз и густые брови, сросшиеся на переносице, выдавали породу. Только Чижику было абсолютно наплевать на эту бабу, - голод управлял всеми его чувствами, эмоциями, желаниями. Голод душил, заполнял всё существо Чижика.
   - Эй, иди закусь поищи. Неча тут на халяву.
   - У тебя вон скоко закуси, - Бяша взяла целое яблоко и с хрустом откусила большой кусок.
   Чижик похолодел. Последняя еда исчезала в зубах этой шалавы. В мозгу у него что-то щёлкнуло. Он даже не сразу сообразил, что в руке держал нож.
   - Ты чё? Крышняк поехал? – это были последние слова женщины. Чижик, видимо, попал в аорту, и кровь хлынула фонтаном. Он припал ртом к этому фонтану и представил, что пьет бульон, тёплый, чуть солоноватый. Казалось, ничего на свете вкуснее Чижик не пробовал. И вдруг ему до спазма, до боли, до помутнения в мозгах захотелось мяса.
   Чижик перевернул женщину на живот и отрезал большой кусок от её ягодицы. Наколол на нож то, что ещё недавно было женской плотью, и стал обжаривать на костре. Запахло жареным мясом, он смаковал этот запах, причмокивал и блаженно улыбался в предвкушении. Вдруг вспомнил, что в шалаше был заныкан коробок с солью. Чижик налил сивухи, посолил мясо и осторожно откусил кусочек. Мясо было сладковатым, но жестким. Ничего, зубы ещё крепкие, и Чижик стал с жадностью рвать мясо, ещё толком не прожевав один кусок, он уже запихивал в себя второй. Когда была съедена ягодица, он начал отрезать куски от разных частей тела убитой бабы. Жарил и ел. Потом вспорол живот, покопался во внутренностях и нашёл печень. С его рук стекала кровь, но Чижик не обращал на это внимания. Он жевал всё быстрее, как будто боялся, что вот-вот кто-то придёт и отнимет у него деликатес, и не мог оторваться. Даже не заметил, как обмочился, - до того был увлечён едой. Уже давно прошёл голод, он давился, выпускал газы, но продолжал жевать. А потом дикая боль скрутила Чижика так, что он просто лёг на траву. Казалось, внутренности все переплелись, он стал корчиться, но был счастлив, потому что больше его не мучил голод.
   Наутро прохожие нашли истерзанный труп женщины и тело мужчины с блаженной улыбкой, застывшей на мёртвом лице.

   Виктор.
   Мне как раз не хватило в рассказе объяснения, истории что или кто провел с героем это расчеловечение.
   Без этой истории получается очерк, выдержка из криминальной хроники.

   Галина,
   "Фокал" - красивое слово, но оно не превращает фрагмент из криминальной хроники, который вызывает омерзение, в художественный рассказ.
   Вы красочно описали одно событие - некий людоед съел свою знакомую и умер.
   И что?
   Да, это плохо, есть людей недопустимо.
   Но все же хотелось бы прочитать рассказ о превращении человека в людоеда, а не просто увидеть констатацию факта. Для это существуют газеты.
   Но это дело вкуса, если Вам нравится писать многословные газетные заметки, то это Ваш выбор.
   
   Это утверждение вообще странно: "Читатель знакомится с героем, когда он осознал себя как личность". Он не осознавал себя личностью, когда учился в школе, в мореходке и т.д.? В рассказе об этом не сказано. Откуда Вы такой вывод делаете?

   И я об этом - рассказ - это вырванный маленький фрагмент из жизни героя без всякой связи с его предыдущей жизнью, т.е. просто констатация факта: жил людоед, который съел женщину и умер.

   Галина,
   и главный вопрос: какую цель Вы ставили перед собой, дублируя, переписывая своими словами фрагмент из криминальной хроники?

   И почему?
   В рассказе об этом не сказано, там только описан факт, но не то, что приведо к нему.

   Галина,
   я о том же - есть констатация факта - у БОМЖа нет человеческого облика, он людоед. Почему это с ним произошло? Вы же хотели на этот вопрос ответить, почему решили не отвечать, а ограничиться констатацией факта: БОМЖ-людоед без человеческого облика съел женщину и умер?
   Почему среди всех БОМЖей, которые выпали из социума, только он потерял человеческий облик и стал людоедом?
   Я действительно этого не понимаю, потому что автор не объясняет.

   Конечно, если человек не помнит ничего, кроме чувства сытости. А если этого чувства нет, остается только чувство голода? Причина - голод. Он не помнит ничего, что бы ограничило его сознание от последующих действий. Голод - это очень серьёзно. И неважно, каким он был когда-то. Вот сейчас, когда от голода он пошёл на такой поступок, он не знает, каким он был в социуме. Поэтому здесь амнезия как раз и является причиной людоедства. Первобытные инстинкты рождаются, когда нет воспоминаний о социуме.

   Вадим, а почему в блокаду кто-то опускался до людоедства, а кто-то - нет? Разные причины, ведь верно? Но ведь были те, кто не брезговал человечиной. А здесь у этого бывшего человека блокада мозга. К этому привела амнезия. И желание сытости определило все остальное.

   Амнезия - загадочное явление из серии - тут помню, тут не помню. Он знает, что такое мореходка и профсоюзный билет, но не знает, какое отношение это имеет к нему. На чистый лист наносятся штрихи, социум, в котором он оказался - это как раз то, чем правят инстинкты. Кто-то за бутылку убить может, Бяша за выпить телом рассчитывается, а у Чижика основной инстинкт - голод. Возможно, не съешь Бяша последнее яблоко, осталась бы жива. Еще раз: рассказ ведется через восприятие Чижика, а он не знает, как докатился до жизни такой. Нынче у него вся жизнь сосредоточена на выпивке и особенно на еде. Больше его ничто не интересует.