Проза для взрослых | (тема 2)
В шестом часу, придя домой и скинув пальто, Лана ответила на телефонный звонок, который услышала еще за дверью. Ответила, как всегда в течение года, отчужденно и коротко: «Нет... Никогда!» Звонки эти уже были редкими, но были, не прекращались, а перед праздниками непременно. Сегодня тридцатое декабря. Лана не могла его простить и Новый год не собиралась с ним больше встречать.
Закончив короткий разговор, она пошла было на кухню, чтобы согреть себе обед, но в этот момент позвонили в дверь. Когда Лана открыла, она увидела соседа по лестничной клетке и не только удивилась, но даже немного испугалась: не случилось ли что-нибудь?
Семья в квартире напротив жила здесь уже два года, но они все еще не сблизились. Жену-то Лана знала; они иногда заходили друг к другу по-соседски: что-то узнать или что-нибудь попросить-одолжить, не больше. А вот мужа ее, Оскара Петровича, Лана не знала совсем. Встречаясь иногда на лестнице, они не здоровались, так как он никогда не смотрел на нее, даже не поднимал головы; как прохожие на улице. Оскар Петрович, заместитель директора большого завода, выглядел всегда серьезным, деловым (на лестнице, больше она его нигде не видела), а ей казался угрюмым, даже грубым.
И вот он стоит у ее порога: невысокий, полноватый, темноволосый мужчина лет сорока пяти. У него простое, довольно интеллигентное лицо и открытая улыбка. Таким она не видела его никогда.
– Здравствуйте, соседушка! Позвольте поздравить Вас с Наступающим, – и он протянул Лане небольшую плетеную корзиночку, наполненную мандаринами и конфетами. – Хочу пригласить Вас к нам в гости, по-соседски. Праздник все-таки.
– Спасибо, но... правда... мне как-то неловко... Ну, зачем это? – говорила Лана, нерешительно принимая корзиночку и краснея.
– Ведь мы даже не знакомы толком, – сказал Оскар Петрович. – Нехорошо, нехорошо! Ведь соседи же.
– Да уж действительно пора познакомиться. Я Лана. Ну, а вас-то, Оскар Петрович, все знают в нашем доме, – и Лана уважительно улыбнулась ему и снова почему-то покраснела.
– Так приходите! Ждем! Поближе познакомимся. Вот прямо сегодня вечерком и заходите.
– Ладно... Хорошо... Зайду обязательно!
Сосед поклонился и ушел к себе.
Лана, глядя на корзиночку, покачала головой и ничего не подумала. В комнате поставила ее на стол и тут увидела, что, кроме фруктов и конфет, в ней есть что-то еще. Это оказались духи «Кокетка». Лицо у Ланы вспыхнуло. Она трепетно взяла флакончик, прижала к груди и посмотрела на трюмо, где стоял точно такой флакон с остатками духов. «Кокетка»!.. Ее любимые духи!.. С тех пор как он подарил их ей на день рождения. Она тогда поблагодарила его и, лукаво улыбаясь, спросила: «Что, хочешь, чтобы я была кокеткой?» Разведя слегка руками и склонив немного набок голову, он невыразительно, как бы, между прочим, сказал. «Почему бы и нет?»
Это были модные духи. «Ими пользуется и она...» – гласила реклама, имея в виду популярную актрису.
Для Ланы же «Кокетка» стала символом любви и счастья. Ее аромат всегда оживлял в памяти все, что было связано с ним. Даже улицы, по которым она шла на свидание, и его подъезд, и дверь его квартиры. Дверь, к которой она больше никогда не подойдет...
Лана открыла флакон и, закрыв глаза, вдохнула любимый аромат. Теперь он был немного грустным, но еще более пленительным и волшебным, чем раньше.
Лана отрешенно смотрела в прошлое, вспоминая об утраченном счастье... Потом встрепенулась, поставила новые духи рядом со старыми и заставила себя вернуться к делам.
Не зная с чего начать, вспомнила вдруг: «Да! Надо же зайти к соседям! Обещала же. Да и этот подарок...» И, кинув на корзиночку неопределенный взгляд, Лана как была, не переодеваясь, в своем «офисном» костюмчике, поправив на ходу прическу, пошла к соседям.
Там, по привычке (когда общалась с соседкой), сразу прошла на кухню и не ошиблась. Столик был не то, чтобы накрыт специально, но и отнюдь не пустовал: водка, бутылка вина, на тарелочках хлеб, колбаса, кусок сала, банки с домашними соленьями.
– А... Зина?.. - осведомилась Лана, не видя хозяйки дома.
– Зиночка в больнице, уже два дня. Ничего серьезного, была маленькая операция, – сказал Оскар Петрович и быстро, почти скороговоркой добавил: – Она уже в порядке и через несколько дней будет дома.
Но Оскар Петрович был не один. У окна, перед столиком, стоял высокий молодой человек приятной наружности.
– Это мой коллега, Ланочка, наш новый инженер, Виталий. Будьте знакомы! – весело, по-праздничному сказал Оскар Петрович.
Молодой человек поклонился Лане с какой-то виноватой улыбкой, и эта улыбка сразу убила его привлекательность, сделала каким-то безликим.
«Зачем он здесь? – недоумевала Лана. – Но с другой стороны, если бы его сейчас здесь не было, было бы вообще черт-те что, – рассудила она, – а так все-таки общество. Но зачем?!.. Впрочем, можно понять: два скучающих, неприкаянных мужика».
Ей вдруг стало жаль их и даже хотелось развеселить, но ведь она и сама-то чувствовала себя неловко.
Оскар Петрович наполнил рюмки. Себе и товарищу водкой, ей предложил выбрать.
– Вино так вино. Как дама пожелает... Ну, – обратился он к коллеге, – за женщин, Виталий! Вот за таких вот черноглазеньких и изящных.
Оскар Петрович обвел фигуру Ланы долгим, любующимся взглядом.
Они всё еще стояли в тесной кухне у столика. Так же, стоя, выпили и закусили.
– А знаешь, Виталий, она... впрочем, что это мы стоим? Давайте-ка сядем!
Все сели, и Оскар Петрович, снова взяв бутылку и свободной рукой делая жесты, как бы помогая себе найти подходящее слово, устремил взгляд в темноту за окном и мечтательно продолжал:
– Она... Она из тех... из тех, понимаешь... – он не просто говорил, а смаковал свои слова.
Лана тихо засмеялась. Потом, неожиданно для себя, вдруг подумала: «Да-да, наверное, я из тех... Конечно же одна из тех!.. Нет – одна единственная!» Лана тоже смотрела за окно, на огни соседнего дома, и, совсем забыв о компании, думала о своем. И стало ей тревожно вдруг, но в то же время и спокойно. Тревожно оттого, что она здесь, а время идет и идет, и в жизни все что-то меняется и меняется. Спокойно же стало оттого, что исчезли сомнения, и в голове все стало ясно и понятно.
Ее сильно потянуло домой. Но нельзя, надо соблюдать приличия: быть приятной и общительной в гостях. И Лана, дабы не распылять драгоценную энергию в неподходящее время, отложила свои мысли на «потом». А сейчас ей нестерпимо захотелось поесть того, что было на столе. Ведь она так и не пообедала дома.
И пока Оскар Петрович, совсем забыв о «наступающем», со смаком говорил о каких-то особенных женщинах, о которых мечтают все мужчины, Лана нетерпеливо ждала следующего тоста. Она не откажется, выпьет еще немного вина, лишь бы был повод поесть.
И когда выпили, Лана так же, как ее компаньоны, основательно отрезала и положила себе на хлеб кусок сала, на тарелку грибочков, огурчик и стала медленно, с наслаждением есть, улыбаясь мужчинам и слушая их комплименты. Оскар Петрович называл ее милой, прелестной, необыкновенной. И Виталий соглашался с ним, поглядывая на Лану, и потом смущенно опускал глаза, чему-то неопределенно улыбаясь.
«Фу, какой инфантильный... и противный», – думала Лана.
Она положила себе кусочек сервелата, еще огурчик и стала многословно хвалить домашние заготовки и хозяйку, радуясь, что есть о чем говорить.
– Да, это всё Зиночка заготовила, это ее работа, – все повторял Оскар Петрович и потом ни с того ни с сего сказал, как бы сам себе: – Зиночка умница... не задает вопросов.
Все почему-то притихли и продолжали кушать молча. Какая-то задумчивая разобщенность поселилась на кухне. Но это напряжение прервалось, и обстановка разрядилась, как только в прихожей зазвонил телефон. Оскар Петрович вышел, но очень скоро вернулся и сообщил:
– Зиночка чувствует себя хорошо. Завтра будет дома.
Он казался немного растерянным и озадаченным, но резко спохватился и бодро предложил еще всем выпить.
Тост на этот раз сказала Лана:
– За наступающий Новый год и Зинино выздоровление! И пусть в этом доме всегда будет радостно, уютно... хлебосольно.
Она посмотрела весело на баночки с соленьями, потом дружелюбно в глаза обоим мужчинам:
– Счастья вам в Новом году! Успехов во всем!..
Но самой ей было здесь совсем не весело. Она рвалась скорей домой. Чтобы как-нибудь дотянуть до конца этой встречи, Лана решила закруглить ее сама и снова заговорила о достоинствах хозяйки дома, посетовала, что ее сейчас здесь нет и пожелала в скором будущем встретиться всем вместе. Она говорила и чувствовала, что «речь» ее натянутая, серая, скучная и никому не нужна; но Оскар Петрович, великодушно «простив» ее, сказал:
– Вы очень милая женщина, Лана. Давайте выпьем за вас! Он подвинулся к ней ближе и весело подмигнул. - Соседушка! На брудершафт!
«Ну вот», – подумала Лана, досадуя, что не смогла предотвратить такие слова и чувствуя себя совсем не милой, не прелестной, а, как никогда, поблекшей и одинокой.
– Я уж не буду больше пить. Пожалуй, мне пора... идти. Да и вам, наверное, есть о чем поговорить тут без меня. Спасибо за гостеприимство, за угощение вкусное...
Она еще раз подчеркнуто дружелюбно улыбнулась мужчинам, и это дружелюбие передалось и им. Оба как-то сразу изменились, особенно Виталий; он казался уже не инфантильным и безликим, а уверенным в себе красивым мужчиной.
– Это вам, вам, Ланочка, спасибо, – начал, было, Оскар Петрович.
А Виталий, перебив его, вдохновенно продолжил:
– Да, да! За то, что скрасили нам одиночество, подарили такой чудный вечер.
– И мне приятно было с вами познакомиться, – сказала Лана, встав из-за стола.
Оскар Петрович и Виталий проводили ее до дверей. Прощаясь, она подала каждому руку, и они галантно поднесли ее к губам.
Лане было и лестно, и немного смешно, но все моментально забылось, как только она подошла к своей квартире и торопливо открыла ее. Она порывисто, с тревогой в сердце, подбежала к телефону, дрожащей рукой набрала его номер, но, услышав «Алло», сказала спокойным, снисходительным тоном:
– Ну ладно, так и быть... – и строго добавила: – Но это будет последний раз.
– Любимая!.. – услышала она в ответ и улыбнулась. Но не так, как улыбалась еще минут двадцать назад, а совсем по-другому. Так, как уже давно не улыбалась.
Через несколько минут Лана стояла перед распахнутым шкафом и выбирала платье к завтрашнему дню. Было два, которых он еще не видел. «Это коричневое на пуговицах, конечно, очень элегантное, - прикидывала она, – но, пожалуй, строговато. А вот лиловое, с драпировкой на груди, выглядит женственным и нарядным. Правда, явно кокетливо... Ну и что? Почему бы и нет?..»
И Лана остановилась на лиловом. |
| Женщина пришла в гости, поела, попила, наслушалась комплиментов и от этого решила возобновить отношения. Всё.
А история где? А сюжет? А интрига?
Может, написано гениально? Точно нет, хотя написано хорошо. Практически грамотно, стилистически ровно, но сухо и скучновато. Описания. мало того что не описывают ничего примечательного, так ещё и сами непримечательны. Невыразительны, как не раз говорится в этом рассказе. А зачастую не нужны. Например, фраза "высокий молодой человек приятной наружности" мало того что не описывает ничего, так ещё и напрочь убивает художественность.
Попадаются стилистические шероховатости. Например, "Ей вдруг стало жаль их и даже хотелось развеселить", - неправильно выбран глагол "хотелось". Он несовершенного вида и в это предложение не вписывается. Нельзя сказать, что вдруг хотелось.
Местами нечётко передан смысл. Вот смотрите: "А вот мужа ее, Оскара Петровича, Лана не знала совсем". Ну, она знала, как его зовут, кем он работает. Значит, не совсем не знала. Здесь противоречие в самой фразе. Примерно то же самое, если сказать, что она не знала, как зовут Оскара Петровича.
В целом рассказ производит приятное впечатление. Он написан хорошим русским языком, умело. Только тексту не хватает художественности, а истории - увлекательности. Жизнь скучна, поэтому от литературы ждёшь увлекательности, а здесь скучно, как в жизни.
Судья Игорь Колесников |
| Представленная работа - яркий пример "женской" прозы. Как правило, привлечь внимание читателя такая проза может либо за счёт нетривиального сюжета, ломающего все стереотипы этого жанра, либо за счёт увлекательного авторского слога, позволяющего читателю порой не обращать внимание на скудность сюжетных перипетий, но наслаждаться языковыми достоинствами произведения. А что делать, когда нет ни того, ни другого?.. К сожалению, данный рассказ, кмк, относится к третьему варианту.
Случайные люди пригласили героиню составить им компанию, не забыв и о небольшом подарке, но он-то, подарок, и всколыхнул тёплые воспоминания, заставившие Лану взяться за телефон. Много ненужных подробностей об этих самых случайных людях, вплоть до указания их имён и должностей. Со случайными людьми - и разговоры случайные, никак не украсившие рассказ, но почему-то именно эта линия в рассказе занимает большую часть работы. А дальше - намёки: духи, воспоминания, телефон... Ну уж это в последний раз... А вот это и было бы интересно читателям "женской" прозы: что такого натворил любимый человек героини, если его прощают в последний раз?..
И очень мало лирики - той самой, которой должна быть пропитана "женская" проза. Язык работы, по воле автора, обеднён эмоциями, так необходимыми в рассказах о женских переживаниях, а те немногие, что встречаются в рассказе, не смогли написать нам портрет героини, заставивший бы читателя откликнуться на её сердечные волнения.
С наступающим Новым годом!
Судья Е.Кац. |
| Так. Здесь есть долгое введение в историю, есть финал, есть странная, бессмысленная сцена в гостях, цель которой не совсем понятна. А вот конфликт и сама суть происходящего словно бы остались за рамками работы. Осталось непонятным и для чего веден третий персонаж, приятель соседа? Ощущение, что в рассказе он всего лишь статист. А вот загадочный Он так и остался в тени. Хотя, на мой взгляд вот ему бы стоило дать имя (местоимения делают его образ, которого и так практически не раскрыт, совсем безличным), историю, место в рассказе. Ведь именно связанное с ним вызывает интерес. А так вместо любовной истории вышло описание стола с грибочками, на которые облизывается голодная героиня.
Местами в тексте нарушена логика повествования. Вот например, героиня приходит домой в шестом часу (вечер) и идет греть себе не ужин, а обед. Или говорится, что соседа она совсем не знает, и тут же - знает, кем работает.
Диалоги странные, несовременные что-ли. Будто не в двадцать первом веке, а в девятнадцатом происходят. Да и от всей работы такое ощущение. Будто какая-то пьеса чеховских времен. И, казалось бы, должно быть двойное дно у разговоров за столом, у всего происходящего, но отыскать его я так и не смогла.
Судья Юлия Лекс. |
| О чём текст? Ни о чём. Как листок отрывного календаря с заметкой: сорван, прочитан и тут же забыт, как рутинный вчерашний день. Не хватило неординарных событий, не встретились яркие люди и даже лифт в подъезде не совершил ничего необычного. Просто был такой-то день. Просто были слова и возможность писать что-то, как тренировка, чтобы однажды написать великолепное.
Творческих успехов автору!
Судья Юлия Штурмина. |
|
| 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
К темам проекта
Ответить
