Литературный конкурс "Рассвет" | Будильник злобно звенел над самым ухом. Николай вслепую пошарил по тумбочке, наткнулся на часы, и те упали на пол. Раздался резкий, словно предсмертный звук. В комнату тут же влетела жена. – Ты что творишь, пьянь?! Последний будильник угробил! – Новый куплю… – опять засыпая, ответил Николай. – Новый он купит! – еще круче вскипела жена. – Вставай, алкаш, ехать пора! Мне сегодня на работу выходить, – но ответом ей было шумное сопение. – Ну, и хрен с тобой, обойдемся. А ты шуруй автобусом. Николаю снился родной кузнечный цех. Огромный молот грузно и монотонно падал на раскаленное железо. Фейерверком разлетались огненные брызги. Смотреть невыносимо и отвернуться невозможно. На счастье, какой-то громкий хлопок вспугнул неприятное сновидение. Николай проснулся; в глаза бил яркий солнечный свет. Раздался еще один хлопок, взревела машина и быстро затихла вдали. – Вера, – хрипло позвал Николай,– дай попить. В ответ тишина, только гулкие удары настенных часов. Вдруг до него дошло: «Это ж Вера с сыном уехали в город!» Николай подхватился, глянул на ходики: "Восьмой час! Мать моя, я ж на смену опоздаю! А может, это соседи?" В одних трусах он выскочил во двор. Машины не было. Бросился к дороге – пусто. И тут вспомнил, что он еще в отпуске. – Так красота! – вслух обрадовался Николай. – Спи вволю, ешь, пей… От слова «пей» вдруг заныло в груди. Жутко захотелось пива или рассола… Когда пил воду из колодца, заметил между грядок с клубникой пугало в рост человека. Усмехнулся: "Все-таки сама поставила… От дроздов». Подошел ближе. Его рыбацкий плащ с капюшоном был накинут на деревянный крест. Вместо ног чернели резиновые сапоги. "Умно придумала, чертовка… А клубники опять назрело". Большая пестрая птица запрыгала по газону, поглядывая на странную парочку. Николай вскипел: – Вот же гады распоясались! Стрелять вас, что ли? Захотелось чем-нибудь запустить в наглого дрозда, но вдруг пришла шальная мысль: – Сейчас мы проверим вашу куриную смекалку. Он быстро влез в сапоги и плащ, накинул капюшон, застегнулся и притих. Минут через десять стало жарко, но Николай не шевелился. "Не позавидуешь этому пугалу, – думал он, потея. – Особенно, если тебя никто не боится…" Тихое шуршание за спиной оборвало его раздумья. "Ага, с тыла зашли!" Николай осторожно стал поворачиваться вместе с крестовиной. А повернувшись, замер от изумления; над их клубничной грядкой склонилась соседка Мария, одетая лишь в короткую комбинацию. Уставившись на ее загорелые ноги, он не сразу понял, что она там делает. А когда понял, еще больше удивился: соседка рвала их клубнику. Гулко забилось сердце, кольнуло внизу живота. Он реально не знал, что делать дальше. Наконец, через силу прохрипел: – Привет, Маша. Соседка дернулась всем телом и, не разгибаясь, резко повернула голову. Вздрогнул и Николай. Лицо Марии было неузнаваемым. Казалось, с него по живому содрали кожу. Поди, догадайся сходу, что оно измазано клубникой. А женщина испугалась просто до ужаса: ведь перед ней стояло говорящее пугало. Мария охнула, сделав шаг, споткнулась и упала на бок. Но тут же вскочила и прямо через смородину рванула на свой участок. Николай быстро выбрался из пугала и поспешил в дом. – Вот это ноги!.. Вот это бедра! – восклицал он, поглядывая в окно. – Хороша Маша, да жаль, не наша. Вот это дроздиха! Верке скажу – не поверит… Когда сердце успокоилось, он оделся и вышел во двор. Для отвода глаз взял косу и стал сбивать траву на меже. Вскоре показалась и соседка, уже в халате и без клубничной маски. – Привет, Маша! – улыбчиво поздоровался Николай. – Хорошая погодка нынче. – Привет, Коля! Хорошая… А мне показалось, вы в город укатили. – Это мои поехали, а я пока в отпуске... Да, погодка курортная, а тут голова раскалывается. – Прими успокоительное, – усмехнулась соседка. – Принял бы, да лекарство закончилось, – Николай майкой вытер колючее лицо. – Так могу накапать, соседи ведь... Минуток через десять можешь зайти. Стол на прохладной веранде был сервирован как для дорогих гостей. По центру, украшением, стоял пятизвездочный коньяк. Мария пристально смотрела Николаю в глаза. – Садись, сосед, не стесняйся. Наливай, прикусывай… – А ты?.. – А мне-то зачем? У меня не болит. – У всех что-то болит... Давай, Маша, – Николай осмелел. – За компанию, за знакомство. – За знакомство? Десять лет рядом. – Ха, десять лет! В городе с соседями двадцать лет дверь в дверь, а почти не здороваемся. Давай, хуже не будет. Они выпили по три маленькие рюмочки, но половина бутылки все еще радовала глаз. Говорили о дачных делах, о погоде и других пустяках, но ничего об утреннем случае. И лишь на пороге, когда Николай вспомнил, что пора и честь знать, Мария попросила: – Коля, ты Вере ничего не говори, хорошо? – В смысле? – Ну, сам понимаешь… Про утро... Коньяк. – Ладно, – Николай покосился на недопитую бутылку. – Вот и договорились, – повеселела соседка. – А будет желание, заходи вечерком, допьем остальное. "Не понимаю, – размышлял Николай, дымя сигаретой в тени сарая. – У самой полно клубники, а зарится на чужую. Видно, чужая кажется слаще?.. Да, выходит так. Хм... А коньячок ее – так себе… Отдает чем-то. Наверно, не пойду…Хотя на безрыбье и рак рыба". 23.11.22 автор Виктор Лидин |
|
|