Заявки на бесплатное рецензирование. Проект критики «Платон мне друг…» | Стоик
Недавно замерзшее озеро на окраине города.
По чуть припорошенному снежком льду неспешно идёт человек. Это критик Виктор Грозовой, ведущий рубрики "Графоманы? Тогда я иду к вам!" на литературном портале "Хочу писать". Вокруг – никого, только поодаль одинокий рыбак согнулся над лункой.
Легко дышалось, вольготно думалось, быстро рождалась очередная критическая заметка:
"… И опять на ум в первую очередь приходят Ай Да Сукин Сын-349, Зинка Золотая Строчка, Василий Нерукотворный. Не сыскать на этом портале авторов более плодовитых, чем они, и более других напирающих на своё простецкое происхождение, плохонькое образование и скромное положение в обществе. Но у меня ни к кому не было и никогда не будет никаких поблажек – от станка ли автор пришёл в литературу, от сохи ли, или от улицы красных фонарей. И я не устану снова и снова во всеуслышание повторять: если способностей у вас, господа, и с гулькин нос не наберётся, то нечего вам в поэзии делать. Нечего-нечего-нечего!"
"Нечего-нечего-нечего!" Грозовой произносил уже вслух, и в запале с такой силой застучал каблуком по льду, что тот треснул, и критик с недоумённым «ы-ых!» провалился в воду.
Обопрётся о льдину, чтобы вылезти из воды, – льдина обламывается. Хватается за другой край – обламывается и этот. Тогда он закричал.
Рыбак услышал. Быстро скинул тулуп и побежал к месту происшествия. Не добегая до полыньи, лёг на живот и пополз. Ещё задыхаясь от бега, тяжело хрипел:
– Держись, браток, держись! Сейчас…
И вдруг, словно наткнувшись на что-то, остановился, пристально всматриваясь в лицо тонущего:
– Господин Грозовой?! Так это вы здесь, оказывается, тонете…
Критик тоже узнал спасателя. Голосом, в котором ещё не остыли драчливые интонации, спросил:
– Что, господин Нерукотворный, станете спасать, или как?
Посуровело лицо Василия, сжал он губы в нитку, коротко выдохнул:
– Не стану! – и осторожно, задом стал отползать от полыньи.
– Грех на душу берёте, Василий, – укоризненно сказал ему вслед критик.
– Вы, господин Грозовой, столько раз унижали меня своей критикой, столько раз осмеивали перед всем честным народом, что вот это, – Василий показал рукой на место происшествия, имея в виду свою роль в его логическом завершении, – это будет вполне справедливой сатисфакцией с моей стороны. Надеюсь, в этот раз я к месту употребил это словцо.
Он встал со льда, отряхнулся и, не оборачиваясь, пошёл прочь от дымящейся на морозце проруби с барахтающимся в ней Грозовым.
– Совесть замучает, Василий! – выкрикнул критик и забился в воде, делая отчаянную попытку взобраться-таки на лёд. Лёд обломился…
Василий шёл к своей лунке, вспоминая сколько раз был с людоедским смакованием растерзан критикой Грозового.
И тут:
– Ва-ся-я-я! – уже обречённо закричал критик.
Жуткая силища дадена таким крикам! Мурашками по коже они. Не кинься на такой – всю оставшуюся жизнь он в тебе прокричит.
– Ладно, чёрт с тобой! – сплюнул Василий, когда снова подполз к проруби. – Только ты, Грозовой, дай слово больше не унижать и не осмеивать меня перед людьми.
Критик, уже со слезами спасения на глазах протягивающий спасателю задеревеневшую руку, роняет её на лёд.
– А как же быть, Вася? Выходит… Это что же – принципами поступиться?
Василий раздражённо хватает его за руку, тащит:
– Да уж, малость придётся поступиться.
– Не смогу, Вася, – Грозовой вырывает руку и прячет её под лёд.
Василий раздражённо хватает его за вторую руку, Критик выдёргивает и эту. Нерукотворный со злой решимостью тащит Грозового за волосы:
– Ты, Виктор, хотя бы не сравнивай больше мои способности с гулькиным носом. Сынок у меня подрастает, уже читать начинает, вдруг в "Хочу писать" заглянет, да и спросит, а сколько это – "с гулькин нос"? Куда мне будет от стыда деваться?
Василий, тоже уже промокший насквозь, кряхтя и багровея от натуги, почти вытаскивает Грозового. Но тот, сильно дёрнувшись, опять соскальзывает в воду. Вынырнув, тяжело говорит:
– А с чем же ещё, Вася, сравнивать способности автора, который пишет: "И сатисфакция кипела, животным гневом пузырясь..." И выдаёт это за лирическую поэзию.
И Грозовой, чуть живой, отплывает от края проруби.
– Уходи, Васёк! Видать – судьба…
Ещё некоторое время Василий молча ползает вокруг проруби, продолжая попытки ухватить Грозового; слышалось только тяжёлое дыхание обоих и тихий плеск воды.
Потом, как бы навеки роднясь, они долго и пристально смотрят друг на друга. Грозовой подплывает к Василию и говорит:
– Я живу на Малой Екатерининской, дом семнадцать, квартира сорок шестая. Зайди. Скажи, что я… того… достойно…
Василий бережно подтаскивает критика к себе и целует его в синие губы:
– Зайду. Обещаю, Витёк!
– Эх, сейчас бы камень поувесистее в руки – и сразу!..
– Да где же его здесь возьмёшь? – беспомощно оглядывается Василий. – Может, за пешнёй мне сбегать? Да ведь легка, наверное?
– Легковата будет… Да ты, Вася, не беспокойся… я и так… Ну, иди!
Василий начинает отползать.
– Возьми немного в сторону, не ползи по старому следу, – советует ему критик. – Порыбачишь ещё?
– Да что же я – зверюга бездушный? Соберу свои рыбацкие манатки – и сразу к твоим. Малая Екатерининская – это на сороковом надо ехать?
– Лучше на двадцать шестом. Окоченеешь, пока сорокового дождёшься.
Уже уходя с озера, Василий, оборачиваясь, кричит:
– А как остановка называется?
– "Баня", – едва слышно доносится в ответ.
– Найду-у-у! – обнадеживающе разносится над озером. |
| Здравствуйте, Алик.
Вы хотите, чтобы мы сделали исключение из наших правил: приняли к рассмотрению текст (жанровая принадлежность не указана), которого нет на вашей странице?
Ну... если вы на все 100% настаиваете)), то можем, конечно.
Просто интересно: а формат заявок от других авторов вам известен?
P.S.
Прочитала... Да уж: "... пора тебя брать",-- как говорил Савва Игнатьич.))
Берём!! |
| Здравствуйте, Галина!
Я снимаю свою заявочку. |
| Немо Гусмолчать IX
Заставляет задуматься... Однако!
Спасибо автору за обнадеживающую концовку. Я восхищён! Так тонко намекнуть на то, что Вася не утонет без тяжёлого камня – вот где талантище!)) |
|
| 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
К темам проекта
Ответить
