Конец июля. Воскресенье.

Мы лениво выходим на безлюдный школьный стадион. Хотя шагаю я

нарочито медленно, ему всё равно приходится поспешать за мной, забавно

перебирая ножками.

Пройдя кусок территории, заставленный разнокалиберными турниками,

брусьями, да лестницами, подступаем к полноразмерному полю, с

широкой гравийной дорожкой по кругу и небольшой благоустроенной

трибуной.

Не успев прийти, первым делом направляемся к трибуне. Нужно ведь

немного посидеть, расслабиться, передохнуть.

Впрочем, передохнуть нужно мне, а ему - лишь бы порезвиться. Так что

пока я разваливаюсь на первом попавшемся кресле нижнего ряда, он

потихоньку забирается по ступенькам на второй, желая устроиться

повыше.

Ему очень нравится, что сидения разноцветные, и можно залезть вначале

на красное, потом переползти на белое, а затем и на зелёное

перебраться... а ведь дальше есть ещё синее, жёлтое, оранжевое -

огромное пространство для игр.

Минут пять просто сижу, затаённо наблюдая за тем, как он увлечённо

осваивает сидушки. Внезапно самолёт, взлетая с близлежащего аэродрома,

шумно разрезывает воздух. На секунду отвлекаюсь, растерянно выискивая

в небе мерцающий фюзеляж. Но зависшее прямо над верхушкой школы

солнце, отчаянно слепит глаза, не позволяя как следует разглядеть борт.

- Папа! - тут же кричит, - смотри, вот он! Самолёт!

Естественно, не только меня привлёк мощный нарастающий шум.

- Вижу, вижу, не ори так.

Перевожу заслеплённые глаза чуть пониже, где на фасаде учебного

учреждения чернеет табло старых электронных часов. Несколько

мгновений спустя удаётся разглядеть зелёные цифры.

Ну и дела. Времени, оказывается, только половина десятого. Но уже такая

страшная духота. Что дальше-то будет?..

- Может на турничок? - спрашиваю бездумно, одновременно наблюдая, как

текущий час сменяется нынешней датой и обратно.

- Шо-шо?

- На турничок, - повторяю уже более осознанно, - подтянемся пару разу.

Разомнёмся, так сказать.

- Не хочу, - бормочет он, осторожно вставая на ноги и расставляя руки для

равновесия, - разминаться.

И тут же:

- Держи меня!

Оробел, по-видимому, от собственной смелости. Оно и понятно - высота!

А разговаривает, нужно сказать, смешно пока. Вместо "Ч", у него

получается "Ц", вместо "Ш" - "С". "Р" - картавится, сложные гласные звучат

прямолинейно, мягкий знак где-то теряется. И помимо того, всё сказанное

столь нежным голосочком само по себе звучит очень умильно.

Так что произносит он, по сути: «со-со?», «не хацю, гасминаца» и «дези

меня!».

Поневоле улыбнёшься таким потешным фразам.

Впрочем, улыбаться некогда. Спешу на помощь и поскорее протягиваю

руку, пока страх не перешёл черту, и потеха не превратилась в настоящий

испуг.

Опираясь на ладонь, медленно садится. Вновь ощутив уверенность, делает

круглые глаза и радостно заявляет:

- Ты видел, я стоял?!

- Ага, молодец…

- А что ты там говорил?

- Да я насчёт турничка…

- Не, не хочу.

- Ну да, обсудили уже. На самом-то деле, я тоже не особенно хочу… Пекло

ведь. Ладно, просто посидим пока.

- Шо-шо?

- Просто по-си-дим, - вроде всё уже понимает, но приходятся постоянно

дополнительно прояснять детали.

- А! Хорошо!

Впрочем, ему, естественно, долго не сидится. Уже через минуту начинает

вновь кочевать по разноцветным креслам, на сей раз явно намереваясь

добраться до самого конца трибуны. Наблюдаю издали - действительно,

устроился на краю и сидит, ногами болтает.

- Па! - внезапно зовёт.

- Что?

- Иди сюда!

- Зачем?

- Иди сюда!

- Не хочу!

- Иди-И сюда-А-а! - практически сосунок ещё, но как убедительно играет

голосом. - Иди сюда, говорю!

Эх, переуверить его в чём-то не так-то и просто. Приходится вставать, и

топать на зов:

- Чего звал?..

- Тут посидим.

- Ну - даёшь. А чем тебе там не сиделось?

- Так дерево. Тень, видишь?

И действительно, огромный тополь прикрывает эту часть трибуны от

солнца, образуя довольно густую тень.

Эге, что-то я сплоховал, сам-то не допетрил. А ведь под деревом

действительно лучше, чем на открытом пространстве. Что ж, кем-кем, а

несмышлёнышем его сложно уже, пожалуй, назвать.

В общем, устроились в тени, прохлаждаемся.

Внезапно на дорожке появляется какой-то возрастной спортсмен и

начинает трусцой наматывать унылые круги. Ну а мой пацанёнок, в то же

самое время, сползает с сидения, и, держась за поручень, принимается

осторожно ходить вверх-вниз по угловой лестнице, вслух считая

ступеньки: раз, два, три, четыре, пять, восемь, девять, десять...

- А шесть и семь куда опять потерял?..

- Шесть и семь... - называет он две следующие.

- А что потом? После десяти?

- Одиннадцать?.. - смотрит неуверенно.

- Ага. Одиннадцать и двенадцать.

Переговариваясь с сыном, вполглаза наблюдаю, как медленно бежит

старикан, поднимая за собою пыль; а когда приближается к нам - как пот

стекает по его утомлённому, морщинистому лицу. Первый круг, второй...

На третьем я сдался:

- Слушай, может уже в футбик поиграем? Надоело что-то сидеть.

- Давай, - неожиданно легко соглашается.

Футбольное поле неровное, кочковатое, пыльное. Газон - жухлый. Ребёнку

там играть тяжело.

Зато позади трибуны находится ограждённая баскетбольная площадка с

резиновым покрытием, двумя полноразмерными щитами на высоких

стойках, и небольшими "футзальными" воротами у сетки. Туда мы и

направляемся.

Калиточка на площадку всегда открыта. Обычно в такое время

старшеклассники играют там в баскетбол или футбол, а мы на них

посматриваем. Но не теперь. Оно и понятно, во-первых, жара, да и потом,

наверняка разъехались все.

Оказавшись на покрытии - сразу снимаю вьетнамки. Босиком приятно -

стопы немного вязнут в горячей, размягчённой поверхности.

Карапуз с любопытством следит и естественно повторяет. Он вообще часто

подделывается под меня, особенно, почему-то, когда вырываются

ругательства. С лёту словечки подхватывает… шалунишка!

В общем, подражая, сразу же пытается снять свои сабо, но выходит плохо

- пятка мешает стянуть шлейку с сухожилия. Начинает заметно

раздражаться...

- Ну, ну, спокойнее, спокойнее, - пытаюсь немного приободрить, хотя

очень хочется просто подойти и помочь. Но делать этого не желательно,

ведь скоро в садик, а там ему многое придётся делать самому.

- Не торопись, и не злись, сейчас всё получится.

Действительно, вскоре получается. Тапки, доставившие нам обоим минутку

неприятности, летят в разные стороны.

- Смотри! - предостерегаю запоздало. - Тут можно и обжечься. Держись-ка

лучше тени.

Однако он и сам уже понимает, какую сделал ошибку, разувшись на

солнечном месте, и поскорее, с самым сосредоточенным выражением

лица, несётся поближе к тем воротам, над которыми навис тот же тополь,

что и над трибунами...

Вот умора! Ничего, через пару минут привыкнет.

Скидываю с плеч рюкзак, где сложено всё необходимое для уличных

прогулок - машинки, пасочки... много всякого.

- Водичку хочешь, или печеньку, может?

- Не-а.

- Ладно, - говорю, подбрасывая ему мяч. - Тогда поехали.

Дело сразу спорится. Носимся по всему маленькому полю,

перепасовываемся. Он уже довольно хорошо бьёт по мячу, не то что год

назад. Тем более, мячик у нас с собой лёгкий и летает хорошо. Правда,

есть и минус. Малейшее дуновение горячего ветерка легко откатывает

сферу в сторону, так что надобно за ней и побегать. А бегать, естественно,

в основном приходится мне. По жаре всё-таки рысачить тяжеловато.

Футболка быстро намокает, пот затемняет глаза…

Вскоре не выдерживаю:

- Всё, - говорю, - пять минут передышка! Тяжело.

- Не-е-е! Не тяжело!

Кто бы сомневался…

- Давай, может, мыльные пузыри пока?

Глаза тут же загораются. Хоть чем-то можно отвлечь его внимание… Всё-

таки, без некоторой хитрости, сладить с ним бывает тяжеловато.

Усевшись на землю, и уловив направление воздушных потоков, начинаю

сотворять разноцветные пузыри, стараясь сделать покрупнее. В основном,

правда, получаются довольно мелкие.

Он ловит их руками, прихлопывает, если успевает, между ладошек,

изредка протыкает пальцами.

Наконец, к собственному удивлению, удаётся надуть довольно большой. С

трудом оторвавшись от круглой рамочки, шар тут же чуть не обваливается

всею своею новообретённой тяжестью на землю, но внезапно

подхваченный лёгким попутным ветерком, медленно отчаливает от меня, с

каждым ударом сердца всё увереннее уносясь в недолговечное

странствие.

Шар получился настолько крупным, что его можно разглядеть, как

следует. Он словно разделён на две половинки - верхняя непрерывно

переливается радужными красками, а нижняя, более прозрачная и тёмная,

сжато отражает окружающий мир в очень уменьшенном и перевёрнутом

состоянии. Так что стадион и школа, а также высотные дома за ними,

словно стекают в сгущенную синеву неба, оказавшуюся у пузыря на самом

донышке. Весь мой нынешний мирок - будто на ладони.

Малыш даже не пытается его поймать, а также как и я, провожает

восхищённым взглядом, пока тот не лопается в сетке забора.

- Давай ещё! - кричит восторженно.

К его удовольствию, одним резким выдохом запускаю в воздух целую

россыпь мелких пузырьков. А затем торопливо выдуваю следующую

россыпь, и следующую, и следующую…

Оба мы, на какое-то время, совершенно забываемся. Он - в погоне за

шариками, а я - едва успевая наладить дыхание, и наслаждаясь

проявлениям непосредственной радости ребёнка.

- Ну что там?! - в азарте вскликивает он, поймав последний.

- Всё. Выдохся. Может обратно мячик?

- Хм. Ну, раз так, то ладно, давай.

Какой рассудительный человечек, оказывается. Иногда.

После небольшой передышки, начинаем вновь метаться по площадке,

лихорадочно перепасовываясь. И хотя часы на школе ежеминутно сменяют

показания, время для нас обоих летит незаметно.

Наконец, действительно утомляюсь от всей этой беготни.

- Всё, - бормочу, держась за бока, - набегались.

- Что, уже?

- Да.

- Мммммм… Давай ещё!

- Погоди минутку, я тебе сейчас кое-что покажу.

И чего только не сделаешь, чтобы немного отвлечь ребёнка?

Нагибаюсь вперёд. Ставлю ладони на тёплую резину. Подтягиваю колени к

груди и потихоньку отталкиваюсь носочками от земли, опираясь только на

руки. В первую секунду удивляюсь сам себе - надо же, держу ведь

равновесие, организм, оказывается, помнит!

Однако предстоит самое сложное. Нужно задрать ноги к небу, продолжая

стоять на руках.

Начинаю потихоньку выпрямляться. Но прежде чем успеваю вытянуться в

струнку, тело заваливается на сторону. Приходится быстро-быстро

перебирать руками, в отчаянной надежде всё-таки удержаться… Нет...

падаю.

Исподтишка наблюдает за мной с самым загадочным видом.

- Пока не вышло, - поясняю, обтряхивая руки. - Погоди. Сейчас ещё раз

попробую.

Ведь первое впечатление от собственных действий было очень сильное.

Если поначалу скорее шутил, то теперь уже был вполне уверен, что

действительно смогу постоять на руках.

- Ну-ка!

Очень медленно повторяю всё заново… и действительно - стою! Три

секунды держусь, пять держусь, десять!..

Но руки начинают предательски ослабевать. Чтобы хоть немного скинуть

напряжение, делаю осторожный шаг вперед. Затем ещё шаг. И ещё…

Только когда мышцы вконец утомляются, как можно более осторожно

скатываюсь через спину на корточки.

Да уж, сколько лет не тренировался, а сноровка-то осталась!

Впрочем, удивляться нет времени. Сынишка, в свою очередь, тоже

начинает действовать.

Стать на руки, естественно он пока не может, так что, по сути, показывает

краба. Но очень старательно…

- Стой, подержу тебя за ноги.

Пробуем раз, другой… не получается. Ручки ведь ещё слабенькие,

подгибаются пока. Хотя на турничке два раза уже практически вытягивает.

- Ничего, - говорю, подмигивая. - Со временем обязательно научишься. Ну

что, ещё в футбол?..

- Нет, - внезапно заявляет, - я хочу туда. Смотри - туда!

И показывает пальцем на далёкую баскетбольную корзинку.

- Ого, дружок, - усмехаюсь поневоле. - Высоко! Никак не докинешь. Ведь

мы с тобою вместе взятые - ниже любого обычного баскетболиста. Ладно,

давай хотя бы попытаемся.

Берёт в руки мячик, а я сажаю его себе на шею. Потом, поддерживая чуть

пониже подмышек, помогаю встать мне на плечи.

- Пуляй!

Бросает в кольцо и естественно не добрасывает.

Снимаю его с плеч, ставлю на землю, догоняю и подаю отскочивший

мячик, заново сажу на шею, опять помогаю встать. Так повторяется

несколько раз. Ничего себе упражненьице!

- Слушай, я уже устал.

- Ещё хочу!..

Настойчивый малый.

- Ну, хорошо, пару раз, потом передышка. Станешь постарше, тогда

сможешь кидать сколько захочешь.

- Я взрослый! - заявляет.

- Это понятно, но надо ещё чуточку подрасти.

- Я уже вырос!

- Не, ну конечно. Но для баскетбола недостаточно пока.

В ответ наклоняется к моей руке и вцепляется зубами в мышцу.

- Ах, ты! А ну пусти, как укушу тебе сейчас!

Не отпускает. Наоборот сдавливает посильнее, и гогочет сквозь

сцепленные зубы.

Глаза у меня, от резкой боли, действительно "лезут на лоб":

- Всё, ты попал!

Нахожу на его тельце местечко пожирнее и кусаю в ответ, вначале

полегоньку, но потом чуть сильнее.

- Что творишь?.. - весело кричит, отпуская меня.

- Я творю? Вот на это посмотри!

Тычу пальцем в ровный круглый след, оставшийся от его зубов.

- Скажи-ка мне, и кто ты после этого - бутуз или карапет?

- Калапет!

Мы оба покатываемся от хохота. Я поднимаюсь, собираясь вновь закинуть

его на плечи, но тут же замечаю одинокую фигурку в начале стадиона, и на

мгновение замираю.

- Что там? - спрашивает, ощутив моё внезапное остолбенение.

- Всё, - говорю, непроизвольно похлопывая его по плечу, - тебе пора.

- Уже?!

- Да, видишь, бабушка стоит, вышла за тобой.

- Так я ещё не хочу.

- Я понимаю… но подошло время кушать, читать книжечку, и спать.

- А ты?

- Тоже… домой...

- К нам?

- Нет, к себе.

- Завтра придёшь?

- Не могу, завтра - на работу.

- А когда?

- В субботу.

- Ого!

- Да уж...

Немного помолчали.

- Люблю всё-таки субботу, - неожиданно говорит, - потом ведь будет

воскресенье.

- Да, милый, мне тоже нравится.

- Ну, я побежал?

- Да, беги.

Наблюдаю, как он мчит по гравию, слегка поднимая пыль. Волнуюсь,

чтобы нигде случайно не споткнулся и не упал.

В этот раз, по счастью, всё проходит успешно. Добегает до бабушки, машет

мне напоследок рукой и вскоре исчезает с нею в глубине дворов.

Ну вот и всё. Пора и мне. Окидываю прощальным взглядом пустой,

пыльный стадион. По привычке перевожу взгляд немного повыше...

На электронном табло школьных часов - тринадцать ноль одна.