“Так совершены небо и земля и все воинство их.
И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал, и почил в день седьмый от всех дел Своих, которые делал.
И благословил Бог седьмой день, и освятил его, ибо в оный почил от всех дел Своих, которые Бог творил и созидал”.
Ветхий Завет/ Бытие/гл. 2/стих. 1-3
Возбужденно, безумно, сознанью иных недоступно,
С добротой многострунной, удачно, а может преступно,
Пустотело и ярко, как фантик без вкусной конфеты,
Окрыленно, взволнованно – ты не узнаешь про это,
Прежде, чем не закончив мазок неподатливой кисти,
Переждешь долгий срок созерцания созданной жизни!
Но и Вечностью боль пережив, не получишь ответы,
Как безумье лежит, что доступно любому поэту…
Что творенье твое – рай беспечности, бешенство ада,
Или может и то, и другое, сочтенное рядом?
Сотворив, не объять бесконечной судьбы продолженье,
Ибо даже Господь не достал Идеала Твореньем!
День Небесный течет по неведомым людям законам,
В Небесах только день, на Земле же – веков эшелоны!
И пейзаж бытия, в шесть свершений удавшийся Богу,
Лишь разбег недоступной людскому сознанью дороги…
Каждый новый сонет дописав вдохновенным усердьем,
Он оценивал блажь претворенных Мечтой превращений,
И узрев, что природа Вселенной прекраснее стала,
Продолжал рисовать, увлеченный тропой к Идеалу…
Стало Небо с Землей, стало море лучистого Света,
Но пришел день второй и покрылася твердью планета,
И деревья ее опоясали нежною сетью,
И был вечер и было пресветлое утро в день третий!
Разыгрался Творец и счастливый, волшебную горстью,
Разбросал в Небесах украшеньем планеты и звезды,
Млечный путь очертил, и еще недовольный работой,
Он Луною и Солнцем творить довершил день четвертый…
Пятый день! День, который творением жизни гордится –
Рыбы плещут в морях, в небесах заливаются птицы…
Размножается всякая тварь на земле полновластно,
И увидел Господь, что творение это – прекрасно!
День шестой начался по привычке делами простыми,
Процветающий мир заселился зверями земными…
И Господь заскучал, сочиняя великую тему,
Захотелось ему не сонет написать, а поэму!
Каждый грешный творец, будь художник, поэт или просто…
Достигает однажды в способности яркого роста…
И тогда, удрученный отныне несложной наукой,
Протянуть к совершенству иному решается руки…
Он пытает себя вдохновеньем и трется о чувства,
Чтоб добыть утонченную грань дорогого искусства,
И ломая то форму, то рифму – огонь извергает,
И корявое что-то, но новое он – претворяет!
День почти догорел… День шестой – созидания века,
Тот, в который придумал Господь на земле – Человека!
Сделав собственный клон, чтоб себе наслажденье доставить,
Бог ушел на покой, оставляя людей миром править…
Роковая беспечность на Землю как пыль налетела,
Спит Всевышний, не видя во сне этот пик беспредела!
День седьмой – тот, в котором устало бредет наша Эра,
Каждым мигом своим расчленяет на мелочи Веру!
Погибает Земля! Умирает под пыткой жестокой:
Кислотой задыхаясь, огнем полыхая, под током!
И ни стона, ни звука взыванья, мольбы к превосходству,
Просто терпит, смиряясь, она с каждым новым уродством…
День седьмой – роковой и бедой проведенный на славу,
Разрушается все, что оставлено людям по нраву.
Досыпает Всевышний последние может минуты,
Но однажды откроет глаза и вздохнет! Будет утро –
День восьмой! День счастливых надежд, но густых огорчений,
Как бывает, когда не дописано стихотворенье,
И другой мысль твою довершил абсолютною чушью…
Извращенная суть, мир, что в мертвую бездну запущен!
Омрачится Творец, осознавший творение – зыбким.
Неужели Он сам совершил роковую ошибку?
Наградив пустоту красотой, но создав Человека,
Испоганил Мечту и отныне картина – калека!
Остается гадать, что доделает Высшее слово,
Может дорисовать что-то Он постарается снова,
Может Сына пошлет, может счастье подаст на тарелке,
Выход Бога искать не хочу я сознанием мелким.
Но, возможно, в решеньях простых даже Боги повинны…
Чем по ней малевать, проще кляксу замыть на картине.
В пустоту маяту обратить, не оставив остатка,
Как поэт, что ненужную фразу стирает в тетрадке…
И будет утро восьмого дня...
|
|