Естественно перетекая верностью в строку,
прошив кресты судьбы на пяльцах
непонимания, всё внемлю голоску
то ли Ангела, то ли Вельзевула.
Сижу крепко, не падая со стула,
у стола поиска потерь. Сызмальства
мечтая о полётах без падений
на перинку и камни. Был зверь,
пробегающий, возможно мимо, -
иным в новинку, мне - не в диво:
удивление ни есть восторг страсти -
всего лишь признак ненастья
предстоящего - в случайности действий,
запредельного - в фарисействе гниющих,
ласкающих, лающих, лижущих
без разбора рода племени,
а с разбором - кто ниже
неприличия, но рядом с этикетом.
Летаргия чести кабриолетом
промчится незаметно в ночи:
кричи – не услышат в стране глухих,
стучись в закрытые двери страха…
Одиноко болотная выпь тронет всплеском
умирающую душу иеромонаха.
|
|