«Какая прекрасная жизнь», - сказала себе маленькая девочка, кинув свой взор в беспредельно открытое, ясное и голубое небо. Потом девочка стала плакать и смотреть в чистый и быстрый ручей у её ног. Только увидев своё отражение в бегущей воде, она вдруг осознала, что уже целых семнадцать лет она сидит у этого голубого ручья… А некоторым никогда не приходит шанс посидеть вот так у самого красивого в мире ручья под самым красивым на свете небом. Некоторые просто бегут по ровному или не очень серому асфальту жизни, не замечая, или считая ненужным замечать, подобные серебряные ручьи, золотое солнце, изумрудное поле и… бесконечное небо. Они бегут себе, бегут, бегут…иногда перепрыгивают через трамплины. А трамплины бывают разные – высокие, низкие, широкие, узкие… встречаются и ямы… Так что бегунам не до неба, им просто некогда по жизни.
А девочка… сидит и плачет. Сидит и плачет. Плачет, плачет. Прозрачные хрустальные слёзы падают в ручей и уносятся вдаль течением. Кто-то, сидящий на далёком другом берегу этого ручейка ловит эти слёзы, собирает их в ладошку и поливает свой красивый цветочек, посаженный где-то неподалёку от берега.
Девочка, нет, ей уже семнадцать лет, но она всё равно девочка, такая милая и нежная, такая красивая и чудесная. Она сидит в легком беленькм прозрачном платьице, точно у нимфы, золотые длинные волнистые волосы, словно у Венеры, еле движимы ветром. Нежное солнце запуталось в этих волосах, а глубокие зелёные, как изумруд, глаза так прелестны, что невозможно смотреть на них без замирания сердца.
Да, девочка прекрасна, и природа вокруг неё тоже прекрасна. Всё очень и очень гармонично. И асфальта, серого, к счастью, не видно.
…Но это совсем другая история. Сейчас – я сижу у окна. А в окне – серость. Серое небо, серые дома, серые люди, серая весна… серый асфальт. Всё серо и холодно. В душе – съёжившиеся колокольчики, тоже посеревшие, серые мысли лезут в серое вещество. А ещё серая память. Просто моя мама так далеко с её розовыми обоями и маслянистыми блинами… Просто друзья мои в моём далёком сером городишке. А я вот в серой столице, учусь. Учусь, учусь и серею. И слёзка серая каплет на грудь, а за ней ещё десяток… Закидываю голову назад, закрываю глаза. Серые голуби летят по серому небу. Они такие свободные, они такие грустные. Их много, но они одиноки. Голуби не умеют летать стаей, это не утки и не журавли. А я голубь. И сижу у серого окна со своими серыми слезами. Совсем другая. Совсем чужая. Чужая всем – и никому. Коричневый громадный длинный шкаф стоит напротив и молчит. Он уродец. Глубоко вздыхаю. Серею, херею. Я такая невыносимая. Невыносимая самой себе. До слёз невыносимая. Масса, сделанная из мяса-кожи-костей-с-всякими-там-органами и НАСКВОЗЬ, насквозь пропитанная мыслями. Я думаю о поисках себя, о поисках любви и дружбы… и мысли эти невесёлые, совсем нелегкие. Я совсем невесёлый человек, а все хотят веселья. Есть две категории людей: те, кто грустит, когда нет повода веселью, и тех, кто веселится, когда нет повода грустить. В моей жизни нет повода веселиться, поэтому что не день, то грусть и серая печаль. Лучше б уж была бы чёрная. Тоска вот, к примеру, и та зелёная. Как грустно, как нехорошо мне. Эти невыносимые искания, копания, одиночествования… эти холодные слёзы. Господи, как холодно. Форточка распахнута, но я не могу её закрыть. Мне холодно, мне грустно, мне страшно. Поэтому я лишь теплее укутываюсь в одеяло… а почему слёзы холодные? Они ведь должны быть горячими и солёными. Пробую их, облизывая губы. Они пресные. Боже, наверное, я вымираю. Как страшно, как серо. А я всегда мечтала утонуть, обязательно в океане. Седовласой старушкой решиться совершить путешествие по океану на лодочке. И будет светить солнце яркое в этот день, и солнечный яркий луч ударит меня мгновенно так, что я ничего не почувствую. Так А. Белого солнце убило. Так солнце умертвит меня. И тело моё бездыханное волны царя-океана возьмут. От двух стихий я погибну: от солнца и от воды…
А пока мою серую кожу покрывают круглые мурашки. Скоро тело начнет синеть от холода. Потом позеленеет. Хм. Это совсем неэстетичная смерть. Лучше закрою форточку. Да, так лучше. Не слышно гула машин, ветер не дует, ну и что, что не тепло.
Совсем нехорошо мне. Такая одинокость, жалость к себе… Тело стало ватным и дурацким. Оглядываюсь по сторонам – на стенах светильники и большое старинное зеркало, серое. Шкафы, хоть и коричневые, всё равно серые, паркет серый, обруч серый на полу лежит, коврик круглый белый, тоже стал серым, так как его никто не моет…
Так хочется… Черт! Чего же мне хочется? Думаю своей серой головой… Мне хочется тепла, любви, заботы, нежности. А ещё больше всего на свете хочу к мамочке, пить парное молоко с её вкусными блинами, укутаться в её тёплую шаль и самые тёплые объятия… Слёзы душат. Мама, мне так плохо! Мамочка, где же ты, моя мама, услышь меня и пожалей! Потому что никто больше не способен меня пожалеть и любить так, как ты, родная моя мама! Я так скучаю, а ты так далеко! И все так далеко от меня, всё хорошее далеко. Пишу несчастное смс своим знакомым. Нажимаю старательно на кнопочки, вкладываю в каждую буквочку себя. «Милый Сергей, напиши мне что-нибудь хорошее. Мне так плохо…» «Добрый волшебник, моя душа так хочет заботы и ласки. Я так хотела бы быть с тобой рядом» «Милый друг Костя, мне так плохо…» При этом загадываю: первым напишет тот, кому я действительно дорога. Хотя я знаю, что именно Костя, настоящий Брат, ответит почти сразу. Так оно и было: «Минуты слабости?:)» Сил моих и вправду нет. Скомкано сворачиваюсь в углу и смотрю так безнадёжно на открытую дверь. Беззвучно слёзы разбиваются о ладони. Хотелось бы собрать эти все слёзы в красивый хрустальный букет. А сил нет. Только смс беззвучные пишу. Своими же слезами орошаю себя. Думаю. Плачу. На это много сил уходит. Господи, почему мне так плохо? Надоела самой себе. Хм. Слёзы уже горячие текут, в груди тепло. Но пальцы ледяные и горечь… пришли другие сообщения на мой старенький мобильный: «Эй, не вешай нос тебе нелегко – ты одна в большом городе.. Привыкнешь. Целую тебя и обнимаю..», «Мужайся». Пришли они в одно и то же время – 19:03. поэтому никто из них не выиграл.
…Господи, как тяжело. Вот так зажавшись в углу, скова мышцы и душу, сидеть в углу и смотреть на открытую дверь. Это нелегко. Повторяюсь. Тяжко. Непонятно.
Вдыхаю свежий воздух. Море. Солнце. Иллюзии. Красота. И оригинальность. Конец. Выдох. Снова хочу к мамочке. Любимая моя мамочка. Самая расчудесная. Опять слёзы. Нет, это невыносимо. Но я не знаю, что мне делать. Так… все слова сказаны. Жить. Жить. Жить. Надо как-то дальше жить. Жить, а не сидеть в углу комнаты и смотреть слёзными глазами на открытую, но мёртвую дверь. Надо встать, выпрямиться, подойти к зеркалу, поздороваться с собой, признаться себе в любви. Себя любить, а не жалеть!
Невыносимо. Ничего не могу поделать. Нет, не душно. Не холодно. Не жарко. Просто невыносимо. Зачем жить? Зачем так банально грузиться? Может, умереть, чтобы не думать??? Тогда, наверное, начнется другая жизнь. Красивая. И другая. Так одиноко. Так слабо. Нет, я совершенно бессильный человек. Даже умереть не могу. Жить не могу. Ничего не могу. Ну зачем я живу?
…Серость. Серые стены. Холод. Мурашки. Раздробилось. Стук сердца. Скрипучая дверь. Красивая девочка с золотыми кудрями в платье нимфы, голубой ручеёк и бесконечное небо…
Снова серость. Сон.
|
|