Голубоглазая и бледная метель
Всю ночь вокруг избы крутилась.
Пыталась вырвать двери из петель,
И ставнями стучала, когда злилась.
Сквозь щели норовила проскользнуть,
От неудачи так протяжно выла.
В трубу, забравшись, силилась лизнуть,
Огонь в печи. Но, зашипев, остыла.
Слезой по дымоходу тихо растеклась,
Соединившись напоследок с пеплом.
Судьба её лишь здесь пересеклась,
С мечтой о самом искреннем и светлом.
Она давно влюбилась в стройный клён,
Но лишь зимой к ногам его стелилась.
Пытаясь защитить со всех сторон,
От дровосеков. И сугробами гордилась.
Весна всегда её соперницей была,
И клён листвой резною украшала.
Его, неверного, теплом своим брала,
Ковром зелёным вечно окружала.
Он быстро забывал, что были холода,
И как метель его от стужи защищала,
Как нежно она ластилась тогда,
И взглядом ему верность обещала.
Она хотела клён в объятья заключить,
Шептать слова любви. Открыться.
Науку страсти пылкой вместе изучить,
Но её счастью не дано было случиться.
Давным-давно она метелью не была,
Росою утренней она родилась летом.
Красоткой кроткой средь лугов слыла,
Дружила с поэтическим рассветом.
Июльский гром был её нежностью пленён,
И сразу предложил ей обручиться.
К её мольбам был равнодушен он,
А за отказ решил над нею поглумиться.
Изрёк проклятье над росою гром,
И в этот миг красотка испарилась.
Лишь эхо разнесло известие кругом,
Что непослушная в метель оборотилась.
С тех пор она лишь ветреной была,
Навеки голоса лишенная, скулила.
Но, словно птица, крылья обрела,
В обнимку с одиночеством кружила.
Ей так хотелось петь и говорить,
Но гром своё исполнил обещанье.
На предложение мороза пошалить
Она хранила леденящее молчанье.
Оставшись без друзей и без тепла,
Метель зимой снега стелила.
Но все же нежность сберегла,
И от того так жалобно скулила.
Однажды, тихой, снежною зимой,
Клён на опушке леса повстречался.
И её сердце подсказало – «Этот мой»
Как молод и красив, ещё и не венчался.
Метель от любопытных чувство берегла,
Да и себе признаться не спешила,
А милому сказать, конечно, не могла,
Что так внезапно, безнадёжно полюбила.
С тех пор в округе только ранняя зима,
Метели на опушку с клёном зачастили.
Голубоглазая к нему является сама,
В молчанье её чувства не остыли.
Бывало, пышные сугробы наметет,
Окинув клён ревнивым взглядом
И удаляясь, прочь, вздохнет,
Не в силах долго находиться рядом.
Какая мука вечно быть немой,
В душе хранить безумное признанье.
Молчанья крест, назначенный судьбой,
Вернее - грома заклинанье.
Шли годы, клён утратил счет побед,
К ним быстро охладел красавец.
Но лишь метели взгляд оставил след,
О чем при встрече говорил румянец.
Они молчали. Каждый - о своём.
Как одолеть не по годам стыдливость?
Но лишь в метель случалось быть вдвоём,
И это почитать за провиденья милость.
Но вот однажды, разомлевшая весна
Красавцу клёну в чувствах объяснилась.
Но, получив отказ, решила отомстить сполна,
И для чего с дождём осенним сговорилась.
Бродяга мокрый за свидание с весной,
Решил народные приметы перепутать.
Пугая населенье долгой лютою зимой,
Заставил лесорубов топорами тюкать.
Сгубили клён и распилили на дрова,
У той избы в поленницу сложили.
Едва о злодеянии поведала молва,
Метель и снегопад к опушке заспешили.
Да было слишком поздно, вот беда!
Хозяин к ночи протопил избушку.
Невенчанной вдовою навсегда,
Метель похожей стала на старушку.
К любимому рвалась, что было сил,
И только в смерти с ним соединилась.
О их объятии ветер ночью голосил,
А сказка о молчании мне приснилась.
|
|