Кариатида
Автор: Элла Крылова
http://www.litkonkurs.ru/index.php?dr=45&tid=65956
А мне, быть может, еще предстоит
стоять одной из кариатид,
поддерживая закат.
Полуулыбка небрежна чуть,
небрежно ткань прикрывает грудь,
и тело - складок каскад.
А мир вокруг - сумасшедший мир,-
истертый, исхоженный злом до дыр,
весь в дрязгах и суете,
металл меняет на хлеб, а хлеб -
на камень, и всякий - слеп, и не слеп
лишь солнца глаз в высоте.
И солнце мое золотит плечо,
его объятие горячо.
Я - рострою корабля.
И столько лазури в глазах моих!
А солнце - вечный, верный жених,
и будет утро, земля.
Сквозь пальцы мои прорастает мох.
Проходит сколько - не счесть - эпох,
но только вечность одна
известна мне. И пускай в песок
рассыплются бедра, живот, сосок,
мраморная стена, -
я буду стоять посреди Ничто,
сама - ничто, пустота, не то
зияние и зазор,
не то простор и сиянье, и
открытый, как бездны и выси твои,
живое пространство, взор!
О чем эти стихи? Поначалу о том, что их лирическая героиня хочет поддерживать закат, будучи одной из кариатид.
Метафора хороша. (Из энциклопедии:Кариатида - скульптурное изображение стоящей женской фигуры, которое служит опорой балки в здании(или образно выражает эту функцию).). Здесь вместо здания – закат, одна из стен мироздания. Проще говоря – небо. По Александру Городницкому –
Здесь без питья и хлеба,
Забытые в веках,
Атланты держат небо
На каменных руках.
А рядом, значит – лирическая героиня Эллы Крыловой.
Кариатидой.
У которой «ткань прикрывает грудь, а тело - складок каскад». Фраза грамматически построена так, что чудится отдельно взятая грудь, прикрытая тканью, и остальное тело, стоящее ширмой между зрителем и каскадом складок.
Вторая строфа была бы хороша, не будь она столь тривиальна: сумасшедший, суетливый мир, обитель зла, торговцев и слепых… И все же две последние строки задевают – хлеб, который меняют на камень под зрячим глазом Солнца – это увидено.
Каким образом кариатида становится рострой в третьей строфе – непонятно. Разве что по родству каменных статуй? И закат она больше не поддерживает, поскольку собирается замуж. За Солнце. А небо – обойдется. Пусть Городницкий взывает:
Из них ослабни кто-то –
И небо упадет»
Героиня теперь либо на носу корабля, либо на ораторской трибуной в Риме.
Скорее всего в море. Автор мастерством владеет. И ощущение романтического простора есть.
До четвертой строфы стихотворение кажется нагромождением красивостей и смысловых нелепостей.
Но дальше, в четвертой и пятой строфах выявляется собственно настоящая идея стихотворения:
Сквозь пальцы мои прорастает мох.
Проходит сколько - не счесть - эпох,
но только вечность одна
известна мне. И пускай в песок
рассыплются бедра, живот, сосок,
мраморная стена, -
я буду стоять посреди Ничто,
сама - ничто, пустота, не то
зияние и зазор,
не то простор и сиянье, и
открытый, как бездны и выси твои,
живое пространство, взор!
Эти строфы открываются сердцу настоящей поэзией. В них есть томительное ощущение Времени и противопоставленной ему Вечности. В них Время рассыпает мрамор, повторяющий форму человеческого тела, или просто тело, которое притворялось мрамором. И звуки в этих строфах выстраиваются в музыку : «не то/ зияние и зазор/не то простор и сиянье и/ открытый, как бездны и выси твои/ «- обратите внимание, с, з, р, н – сияющий звон появился в стихотворении.
И – сопоставление живого пространства и открытости, зияния, зазора человеческого взгляда – внезапно делает эти строфы высокими. Настоящими. Потому что мы – действительно – зазор. Между жизнью и смертью. Между вещностью и мыслью. Между временем и вечностью.
Очень жаль, что при таком таланте Элла Крылова так неряшливо обращается со своими стихами. Первые три строфы способны отпугнуть любого понимающего читателя. Да мало того, так запутать и замусорить восприятие основного ядра стихотворения, что и не увидишь в нем настоящее его содержание…
|
|