Совместно с Катей Л.
(подростковый эгоизм и сексуальный альтруизм)
Все события и персонажи выдуманы и никакого отношения к реальным событиям и людям не имеют.
Нет… совсем нет папы, а есть только его искусственные заменители в виде фотографий, памяти, мечтаний ночью перед сном вперемежку со слезами в подушку. Оставшиеся вещи, которые он покупал, или ремонтировал, или ломал. Тень его, кажется везде. Слышишь шум воды в душе – почти как у него тогда. Чувствуешь запах сигарет с балкона, а оказывается это сосед. Звонок, вначале короткий, потом… ждешь длинный. А когда его нет, или есть опять короткий, или два, и уже знаешь, что это не он, всегда сжимает горло и хочется плакать. И его старая куртка все еще висит на вешалке. Книга, которую он читал всего лишь две недели назад, так и осталась с закладкой из билетов на футбол, из двух билетов на футбол… наших билетов на футбол! А его теплая сухая ладонь вечером перед сном по волосам, легко и быстро, словно стесняясь нежности к уже почти взрослой двенадцатилетней дочке, чувствуется, как только об этом вспоминается. Его запах, он везде, даже сейчас. Почему мне постоянно слышится его голос, негромкий и как бы из сна?! Почему вдруг не стало папы?
Странно. Странно. Папы нету…
И никто не даст конфету,
Не разбудит утром рано,
Не починит в доме краны,
Не наточит нам ножи…
Странно мне без папы жить.
Дурашливые стихи из детства...
У папки теперь другой дом. И там его запах. Там его руки. И там моя память. Которая, правда, все чаще тоже похожа на сон.
С тех пор уже прошло пять лет.
* * *
Выхожу из маршрутки и чувствую, что меня сзади кто-то обнимает за талию. Думаю, что это кто-то знакомый. Поворачиваюсь и вижу совершенно левого дядьку. Делаю большие и страшные глаза. Дядька говорит, что чуть не упал, улыбается и садится в маршрутку. Хм.
* * *
Иду я вечером по улице домой. Поздно. Подходит какой-то молодой человек и говорит:
- Девушка, бу-бу-бу… (бурчит что-то нечленораздельное).
- Что? – это я спрашиваю.
- Девушка, вам друг не нужен?
- Нет, - говорю, - не нужен.
Смеюсь, иду дальше. Настроение поднялось до отметки «очень хорошее».
Вот иду я и думаю: а зря я так сказала. Друг-то мне очень нужен тогда был. Тогда я заканчивала школу. Да и сейчас, тоже не помешал бы. Только рожа у того «друга» была очень несимпатичная. Прямо-таки уголовная. И вообще, не дело это с девушками поздним вечером на улице знакомиться. В наглую.
* * *
Всё начиналось так. Точнее, всё так продолжалось. Он, тогда еще мой Дима, слишком часто стал надо мной прикалываться и говорить, что я толстая. При моем-то весе в сорок восемь килограммов и росте сто шестьдесят восемь?! Мне это не понравилось, и я решила устроить ему разборку. Позвонила, а он опять давай прикалываться. Я обиделась сильно. И стала думать, как бы ему испортить настроение. Получалось у меня плохо. В конце концов, мы разругались: не явно, но воздух заметно накалился. И тут я, в довершение всего, намекаю, что хотелось бы расстаться. Намёк звучал так: «у меня к тебе конструктивное предложение…» Только дурак не поймёт, что это за предложение. Так он не понял. Короче, оставили мы друг друга в полном загрузе.
Хреновенько. Потом я ему не звонила, да и он мне тоже. Дальше – лагерь, где мы держались «совершенно автономно». И Светка моя меня спрашивает: «У вас с Димой уже всё?» Так заметно со стороны было? Осознав, что «было заметно» и что уже на самом деле «практически все», мне стало хреново. Надо что-то делать. Только что? Хрен его знает.
Ладно - позвонила. Ноль эмоций. Поговорили, вроде бы, но как-то сухо. Мне стало ещё хреновее. А потом ещё на «Сколоте» (типа, клуб по интересам), он на меня практически не смотрел, а всё со Светкой шутил. Ну, думаю, вообще капец. Если он ещё и к ней уйдёт, прямо не знаю, что делать. И вот весь следующий день я ходила никакая и глаза всё время на мокром месте. Кошмар. К вечеру я решила ему позвонить и спросить примерно следующее: «Вот до меня тут слухи дошли, что у нас с тобой всё. И мне хотелось бы узнать, так это, или нет».
Опять звоню я. Мы мило разговариваем около получаса о всякой ерунде. Не могу я сразу с места в карьер! И на протяжении этого разговора я понимаю, что всё вроде бы нормально. Ладно, набираюсь силы, и задаю свой коронный вопрос. На что он мне отвечает, что всё зависит от меня. Ну, а я говорю – нет, я же у тебя спрашиваю, значит, хочу узнать твоё мнение по этому поводу. И тогда он мне говорит, что всё это глупости. Супер! Дальше он у меня долго выпытывал имя этого самого «злопыхателя». И почему-то, всё время предполагал мальчишек. Типа: «Уже можно, место вакантно?» Глупый он, короче. В конце концов, он всё ж таки догадался. После долгих и долгих попыток. А ещё мы договорились, что в ближайшее время я позову его к себе в гости, а то «он не такой человек, чтобы напрашиваться». Вот такие пироги. С котятами. Когда их кушают, они мяукают.
После разговора котята еще долго мяукали у меня в голове. И домяукались до того, что все стало похоже на обычный базар. Я продалась, почти. Он купил. Почти. Только деньги не отдал. Товар смотрит. Бррр…
* * *
Итак, завтра зачетный академ-концерт. Я можно сказать, готова даже. В кои-то века. И флейта моя с вечера в футляре, переложенная и отполированная. Главное, лечь спать пораньше. Но, как обычно, не получилось. До ночи сидела в интернете и разговаривала с Дашкой. Подруга моя самая близкая и любимая. И что бы я без неё делала?
Ну что ж, понедельник – день тяжёлый. И конечно, после вчерашних ночных бдений я совершенно не выспалась. И о каком «академе» может идти речь? Приехала в училище неприлично поздно – в восемь. И совершенно не разыгранная пошла на урок. Кошмар! Как потом выяснилось, педагога на первой паре не было. А потом и на второй тоже. Это совсем на неё не похоже. Она никогда не позволяла себе прогуливать уроки. Тем более специальность. И по всему нашему отделению уже поползли слухи, что «академа» не будет. Я обрадовалась, но рано. Педагог пришла, как ни в чем не бывало. В темных очках, в том же темно-синем костюме, что и вчера была. На довольной кошачьей физиономии было написано, что ей все до фени, когда есть главное, настоящее, в виде безумной ночи с таинственным мачо из городской футбольной команды. Вся она была плакат три на четыре: «Завидуйте, малыши! И учитесь!» Легко успела прогулять три пары по специальности, включая и мою, и с наслаждением обрадовала наконец-то нас, дождавшихся, что «академ» будет по плану. Замечательно!
А недобросовестная половина нашей группы ушла фиг знает куда. И её непременно надо будет звать. И опять пошлют меня. Безобразие.
Так. Играю первая. Хорошо, хоть коленки не трясутся, не успеют начать. И никуда теперь не пошлют. Играла на автомате – вот, что значит хорошо подготовиться. Вроде бы нормально. Практически не «лажала». И звук хороший, и подводила все фразы к кульминации. Только ничего не помню, как играла. Помнила, что именно в определённом месте мне надо сделать, но не ощущала, получилось ли у меня.
Получилось то, что и следовало ожидать: опустили самым наглым образом - поставили четыре с минусом. Так же как и другой флейтистке, которая кучу всего «залажала» и звука никакого не было. Опустили, а не обидно! Потому что, не помню ничего. Все равно, блин… фигово. Хотела сегодня своему Лемуру (прозвала Димку со зла - от французского «лямур», которой не пахнет) позвонить и позвать его в гости. Но что-то совсем никакого настроения нет. Бред, одним словом. Пора дарить девственность. С каждым днем крышу сносит все вернее и сильнее.
* * *
Вечер. Звонок. Дима. Спрашивает, когда у меня завтра пары заканчиваются. Говорю, что где-то в три я буду дома. Он позвонит. А может даже и зайдёт. Хочется очень его увидеть, потрогать, поцеловать. Полтора месяца не виделись. Хочу. Просто хочу! Если Дима не поторопится, не знаю… Кому достанусь я, такая свеженькая флейтистка, чистая и все еще… немного дикая? Интересно, кто с кем соревнуется. Я со временем, или Димой с первым встречным? Я со временем уже соревнуемся, а вот Дима… что-то не заметно.
* * *
Процедура с маршрутным такси повторяется практически регулярно. Кто их придумал такими низкими внутри и с такими высокими ступеньками снаружи? Когда выходишь из них, сгибаешься в три погибели и прямо чувствуешь все мужские взгляды пониже спины, и еще чуть ниже. Юбка короткая, внутри жарко, трусики невесомые, ажурные, хоть и не жарко на улице. Стараешься согнуться в обратную сторону, не выгибаешься, а вгибаешься. А хочется… под этими изогнутыми взглядами! Начинаешь выходить и боковым зрением видишь, что кто-то тронулся вслед за тобой. И уже знаешь, что будет липкое прикосновение на коже. Жуть!
Или когда заходишь. Представишь со стороны: одновременно поднимаешь высоко ногу и нагибаешься, чтобы не ударится лбом о крышу… А позади тебя упавшие челюсти у дедков! И видишь якобы боковым зрением это… или галлюники уже так оккупировали мозг – не имеет значения. Так есть, «чего же боле»? Может, на самом деле в брюках походить?
А с утра – никаких раздумий. Как и должно быть. Без прогнозов и стеснения: куртка, майка до пупка, трусики легкие полоской, юбка из тонкой джинсы - стрейч, очки. И снова!
В маршрутку «помог» залезть какой-то дедок лет пятидесяти. Правда, аккуратный, чистый. Дедок-то дедок, но руку на попе я явно почувствовала.
* * *
Позанималась до обеда и сразу домой – навести порядок. Помню же, что может, он придёт. Дима. А это праздник. Для меня. Желание прет просто как каша из кастрюли. Вчера в душе мылась, и так хотелось ощутить это! Какое-то предубеждение против того, чтобы делать это душем. Искусственность какая-то. Может, потом, когда уже произойдет… я стану проще относиться и смогу разнообразить. Всем, чем придется. Все, что залезет! Смеюсь. В любом случае, всё должно быть идеально. Постепенно. И правильно.
Он пришёл. Не опоздал. Сидим и тупим. Нет, мы, конечно, разговариваем и нам есть, что делать… но мы не близко. Сажусь сзади, обнимаю. Хорошо. Давно мечтала. Какой он всё-таки хороший, необходимый, нужный. Теплый, сильный, вкусный. Без него не могу. Люблю пальцами забираться ему в волосы!
Бабушка. Пришла и не собирается уходить. Блин! Говорит, что подождёт маму. А я так надеялась…
Но всё-таки уходит. У нас где-то полтора часа. Да, мало. Вряд ли
что-то будет. Ну, кто придумал бабушек? Это просто кайфоломство какое-то. Ладно, спасибо, что вообще ушла. Действия плавно, а иногда и скачкообразно, перетекают на кровать. Скачкообразно – это поднял с дивана, прижал к стене, прикоснулся к губам, опустил ладонь на верхнюю часть попы, как тот дедок в маршрутке. И та же приятность! Задержал. Хочется ниже, там, где попа уже закончилась… и потом ладонь по коже… вверх. Нет, разворачивается, уходит, берет стакан с соком. Я тогда тоже. А плавно – беру его за руку, отступаю мелкими шажками назад, в сторону спальни. Он, как бы нехотя. Но уже лежим, иногда – поцелуй. Разговариваем.
- А моя мама себе дядечку завела.
- Ну, значит, скоро будет по гостям ходить. Или он к вам переедет. Жди.
- Да ну тебя.
- А что, ну тебя? Это уже проверено.
Вижу заметный бугорок в штанах. Хотелось положить руку на него. Нет. Подумает, что пристаю. Пусть сам. Только сколько ждать еще?
- Знаешь. Не все, что проверено, происходит.
- Ты уже мокрая, там? – неожиданно спрашивает он.
- Проверь, - рискую я.
Потом было очень приятно. Димка не комплексовал и его рука нежно, и умело (знает как?) изучала внутреннюю поверхность бедер (они сами разошлись!) и все, что открылось, не снимая трусики, только отодвинув их…
* * *
Звонок. Телефон. Незнакомый женский голос: «Здравствуйте, у нас тут в магазине стоит некий Виктор. Он говорит, что не может попасть к вам в подъезд – не знает кода двери. Скажите, пожалуйста». Совсем не знаю, что делать. Мама идёт в душ мыться и ходит по квартире практически голая. А он, этот Виктор, сейчас придёт, если я ему код скажу. Пытаюсь спросить у мамы, что делать, но она или не слышит из-за воды, или придуривается. Ладно, сказала код. И тут же получила от мамы партийное задание: открыть ему дверь, провести в комнату и сказать, что она в душе. Ничего, справимся. Заодно и посмотрю на него.
Звонок. Дверь. Это он. Старый, седой. Помладше, чем дедок из маршрутки, но больше сорока пяти, точно. Пахнет от него странно. Поздоровалась, провожу в комнату. Говорю, что мама моется. Зубы у него некрасивые, золотые.
У Юрки красивые зубы были. Юрка – это бывший мамин… ну, назовём его
сожитель, который был сразу после папы. Хотя я о нём иначе, как о папе и не думаю. Привыкла. Очень хотелось, чтобы был папа, пусть и не родной. Ну и что? У меня всё от него: привычки (не курю, не пью), увлечения (походы, музыка, теннис), да много чего ещё, и самое главное – тёплые воспоминания. Память – это главное. Особенно, детская. Фотографии, там, праздники, опять же, походы. Помню все его отъезды и приезды. Ожидание, нетерпение перед «завтра», когда я смогу его обнять. И у нас была семья. Пусть и не настоящая, но атмосфера была семейная. Он готовил нам кашу по утрам и иногда пёк брусничные кексы. И я его любила. Да и сейчас тоже люблю. Как отца. И даже после того, как моя память о папе ушла жить вместе с ним.
Я никого не называла отцом, кроме самого папы.
Но Юрка… тоже был. Моим. А этот – сразу чужой.
Мама с утра сказала, что дядя Виктор придёт сегодня. По этому поводу была вызвана бабушка. Она помогала готовить ужин. Мама сказала, что ужинать будем все вместе. Просила, чтобы я вела себя хорошо. А бабушка добавляла: «Не показывай сразу свой характер перед незнакомым человеком».
Звонок. Дверь. Он пришёл. Я сижу в Интернете, с Дашкой болтаю. Мама несколько раз зовёт меня к столу. Иду. Не хочу ужинать в такой обстановке. С незнакомым человеком. Сначала какое-то напряжённое молчание. Потом он начинает что-то спрашивать, я что-то отвечаю. Поела и сразу ушла. Не хочу там сидеть. Ухожу звонить Димке. Но он занят – смотрит что-то по телевизору. Про Луну. И мне советует. Иду, смотрю. Делать всё равно нечего. А потом – спать. А незнакомый человек остаётся у нас ночевать. Выходил покурить в коридор. Я ненавижу сигаретный дым. Чужой дым. Не папин. С тех пор, как он…
Ну да ладно. Да мне и нельзя – я же духовик.
Утро. В коридоре - его запах. Неприятно. Как что-то чужое, заноза. Ухожу, ничего им не сказав.
* * *
- Слушай, Настя, ну как он тебе? – Это мама. Сидим на кухне. Ужинаем. Мы редко вместе ужинаем.
- Странный он. И он для меня чужой. Не знаю, не привыкла ещё, наверное…
- А как ты смотришь на то, что он к нам переедет?
- Он что, уже собирается?
- Я не знаю, он же квартиру снимает. И, похоже, у него там срок заканчивается. Он мне не говорит. Но, скорее всего, переедет.
- Это же твоя квартира. И ты здесь хозяйка. Я то ничего не могу тебе возразить. Я же его не знаю совсем. Надо привыкнуть.
А у самой слёзы на глаза наворачиваются. Юрку вспоминаю. Не хочу, чтобы с нами этот пузатый жил. Самовар! Совсем не хочу. Только сейчас понимаю, что всё это время я все-таки считала своим отцом Юру. Внутри. Пусть не совсем отцом, но близким, родным, привычным. И сейчас это всё равно, что у меня забирают отца и подсовывают вместо него какого-то чужого дядьку. Папка один может быть, конечно… И один, почти отец.
- И всё-таки, мама, я хотела бы поехать учиться в Новосибирск. У меня здесь никаких шансов выучится нормально. И ты теперь не одна будешь.
- Настя, дело не в том, что я не хочу тебя отпускать, и, не потому что мне без тебя скучно будет, нет. Просто я за тебя переживаю. Ты же совершенно несамостоятельная.
А дальше наш разговор развивается по накатанному сценарию. Она спрашивает, девственница ли я, что у меня с Димкой. Ну и так далее. Не люблю я эти разговоры. Очень не люблю. Хорошо, что она еще не знает о Лемуре.
* * *
Прихожу из училища. Мама говорит, чтобы я шла разогревать себе ужин. Да, мы действительно редко ужинаем вместе. Пока я разогреваю, она идёт курить. Опять начала. А я так долго её от этого отучала. И всё потому, что он тоже курит. Ем в полном одиночестве. Мама обмолвилась, что возможно, к нам скоро переедет дядя Виктор. Жить. Возможно, завтра. Я этого не вынесу! Они же знакомы только две недели. И я не могу так, чтобы с нами жил совершенно посторонний мне человек. Я сойду с ума! Она себе новые сапоги купила. А у меня нет кроссовок, на «физру» ходить не в чем.
Утром ушла рано. И не собираюсь появляться раньше четырёх. Не хочу видеть этого человека у себя дома как можно дольше. И не хочу наблюдать, как он будет свои вещи перетаскивать. Иду домой. Половина пятого. Страшно. Страшно прийти и обнаружить там его вещи, его запах. Не хочу. Но придётся. Подхожу к двери. Сердце бешено колотится. Открываю первую дверь, звоню. Никто не спешит мне открывать. Подхожу ко второй двери, которая ведёт в саму квартиру. Открываю своим ключом. Наверно, ушли. Мне так хочется, чтобы их сейчас не было дома. Тогда я хоть немного привыкну.
Нет, дверь в мамину комнату была закрыта, и оттуда доносились какие-то голоса. Кажется, телевизор. А на двери записка: «мы спим». Пошла в свою комнату. Через некоторое время зашла мама, сказала, что сегодня переехать не получилось. Возможно, завтра.
* * *
Еду в маршрутке. На улице дикий дождь. Так ему и хочется всех намочить и простудить. Много людей без зонтов. И всем хочется поскорее домой. Напротив сидит дядечка и делает вид, что спит. А на самом деле, он просто не хочет передавать деньги. Сегодня все какие-то неприветливые, всем наплевать. Вот и сейчас зашла тётка, уселась так, что дальше никто не пройдёт. А следом попыталась зайти женщина с ребёнком. Посмотрела, что мест нет, и ушла. Правильно водитель сказал, что они просто свою жопу посадили и теперь им всё равно. И в этом я с ним согласна. Хотя я редко соглашаюсь с водителями. Они обычно бурчат больше. Одно преимущество такой погоды – почти не пристают, даже взглядами.
Пришла домой. А они (они – это мама и этот…) говорят, что в магазин собираются. Он там какую-то хрень приготовил. Говорит, очень рекомендует. Ладно, может и попробую. Они ушли. Села читать. Но есть хочется. Попробовать, что ли? Хм, вкусно. Надо Димку. Срочно. Мне – очень надо. Позвонить? Нет, его, скорее всего, нет дома.
Почему Лемур, он же Дима, кажется таким далеким?
* * *
Отрывок из разговоров в инете. Скопировала, сохранила. Там меня зовут Ведьма. И я именно такая: дико черная и волшебная. Но только в инете. На самом деле, у меня вьющиеся русые волосы до плеч и зеленые глаза. Как говорят, классическая булгаковская флейтистка. А Даха – это моя Дашка, мой дружок. По полу - женщина, по сути – моя половинка. То, что я говорю ей, никому бы не сказала и не призналась. Но ей можно.
Ведьма: Димка меня хочет. И всё у нас ОК.
Даха: Ух, как я рада за желания Димки.
Ведьма: А как я рада за его желания!
Даха: А эти желание способствуют продвижению отношений?
Ведьма: Желания - способствуют, а вот бабушки - нет.
Даха: Если бабушки появляются именно в тот самый момент.
Ведьма: Если бы в тот, это была бы катастрофа. А так они просто приходят и сидят дома. А у меня кровать скрипучая.
Даха: Да, я думаю, они прислушиваются. Будь я дома, ух бы я вам устроила брачную ночь!
Ведьма: Как бы ты нам её устроила, интересно? Они не просто прислушиваются, они иногда заходят в комнату.
Даха: Я бы попросила родителей уехать к бабушке – типа, хочу провести небольшой сэйшн, пожалуйста, и наверняка разрешили бы. А что заходят, это вообще неэтично, у меня родители даже стучались… вот такие понимающие.
Ведьма: Ну и почему ты не дома?
Даха: А вот не дома и всё! Здесь в Питере веселее. И до вас далековато: Питер – Сахалин. Придётся находить выход тебе самой. Или вход?
Ведьма: Хочу ночью и в нормальной большой кровати. Как у тебя было.
Даха: Да, мне повезло. Но больше всего - я не хотела у себя.
Ведьма: А я у себя дома хочу. Только хрен получится. Я так думаю. Этот дядечка Самовар работает сутки через четверо. И они с мамой, конечно, никуда на ночь не уёдут. И вообще, моя мама курить начала. Жуть! Мрак! А!
Даха: Да ладно, секс! Хотя бы просто так полежать, поприжиматься. А у тебя ещё кровать скрипит. А почему у себя ты хочешь?
Ведьма: Потому что привычное все. Не нужно привыкать. Но и у него тоже можно.
Даха: У него? Так что вы медлите? Нет, спешить, конечно, тоже не стоит.
Ведьма: А полежать и поприжиматься - это проблематично, а вот посидеть и поприжиматься - это можно. Когда дома мама и нет бабушки. Мама не заходит.
Даха: Значит, это бабушка подначивает: «Ну, пойдём, посмотрим, пойдём - я уже давненько не видела!»
Ведьма: А у него тоже предки целыми днями дома. И не выгоняются. Но я его наверно попрошу, чтобы выгнал.
Даха: А как же они на жизнь зарабатывают, раз целыми днями?
Ведьма: У него отец по сменам работает. И я хочу ночью. Вот хочу, и всё тут. Хотя и днём на худой конец, тоже можно. Но днём мне не хочется. Первый раз, всё-таки.
Даха: Да уж, днём - полный беспонт, даже второй и третий. И худой конец - это очень плохо.
Ведьма: И вообще, блин. Я так думаю, он из-за квартиры к маме приклеился. Есть такое смутное предположение.
Даха: Блин - это совсем плохо…
Ведьма: Да, это уже никуда не годится. Не хочу блин. А что делать - не представляю. Ну ладно, поживём - увидим.
Даха: Лучше уж худой конец, чем блин… это я имела в виду. Но толстый – это тоже не слишком весело: а ну как не пролезет?
Ведьма: Короче, хрен с ним, с блином. И с концом. У Димки в самый раз.
Даха: У, значит, мы уже видели? Ну и как оно на вид?
Ведьма: Ну, видели… ну и что.
Даха: Как оно на вид? Великая мужская гордость.
Ведьма: На вид - очень жалко и противно.
Даха: Да, когда оно висит, это… так жалко…
Ведьма: А на ощупь не пробовала ещё.
Даха: Пришедший в действие - очень даже ничего. По крайней мере, мне нравится. Фу, какая я.
Ведьма: Наверное. Я не присматривалась. А вот он уже успел там основательно полазить. У меня.
Даха: Ну и как? Он умеет обращаться?
Ведьма: Ну, умеет.
Даха: Слава богу, что умеет, уже на что-то годен…
* * *
Понедельник всё-таки тяжёлый день. И сумасшедший. Это просто жуть. Сначала нам в училище сообщили, что наш саксофонист заболел чесоткой. А этот чесоточный товарищ прикасался ко всем ручкам в нашем классе. Кошмар! В ближайшее время надо ожидать эпидемии чесотки в общаге. Потом, когда мы пошли есть, нас наглым образом прервали на середине и выгнали на улицу – наше училище «заминировали». Как же, просто у струнников, пианистов и народников сегодня «академы». Ну, вот и решили пошутить. А в результате мой обед остыл, и мы на улице проторчали два часа. И хорошо, если бы мои приключения на сегодняшний день закончились. Так нет же! Когда я пришла домой, то обнаружила, что закрыта та дверь, которую мы никогда не закрываем. И у меня от неё ключа нет! Ох–х…но! Это просто возмутительно. Наверняка этот товарищ «дяденька Самовар» закрыл дверь и думает, что я без проблем попаду домой. Ну, да. Умный он для своих необъятных лет, которые явно повлияли на выпавшие мозги.
Итак, очередные два часа бесполезного стояния. Хорошо ещё, что у меня был Голсуорси. Почитала я очень и очень хорошо. Черт с ним, с Самоваром.
* * *
Родительский день. Начало начал. Сегодня пошла домой пораньше – обещал
прийти Димка. Прихожу и обнаруживаю в ящике письмо. И только потом обнаруживаю самого Димку, который стоит и ждёт меня под дверью. Говорит, что ждал два часа. Ну, потом мы поели компота (персикового), полазили в Интернете. А дальше действия переместились на кровать. Но ничего не было. В который уже раз. Мне, как всегда, мешало чувство, что как только всё начнётся, сразу же кто-нибудь придёт. Мне не хотелось бы так. И потом, день всё-таки. Он прочитал мою переписку с Дашей. И теперь всё знает. Все мои требования. Мы долго обсуждали, как бы эти требования выполнить. Так и не решили. А потом народ попёр косяком. Сначала бабушка, потом этот Виктор Самоварыч. Жуть. Познакомила его с Димкой. Димка мне сказал, что он странный какой-то. Его слова: «Такое ощущение, что это человек с зоны, который пытается начать новую жизнь», - еще раз утвердили меня в моих сомнениях и подозрениях. А ещё он сказал, что сегодня был особый день и желания прямо «через край». Этакая двусмысленная фраза. Причём подразумевалось более пошлое толкование.
Ужинали все вместе – бабушка, мама, я и этот Виктор. В принципе нормальный (может, я наговариваю и надумываю?), но что-то всё же настораживает. Наверное, сужу по внешности. А маме как? Не иначе, у него толстый и большой. Фу, какая я. С утра он отвез нас с мамой. Мама сказала, что после обеда пойдёт домой. Она и вчера себя плохо чувствовала и утром никакая была. Может быть, Самовар мучает ее толстым и большим?
В училище отменили две пары. По этому поводу я устроила себе праздник – позанималась основательно. Потом – домой. Прихожу, и вижу маму в кровати. Она очень сильно заболела и с завтрашнего дня уходит на больничный. И вот я сижу дома, а её всё хуже и хуже. У неё уже истерика началась, она накричала на бабушку, разрыдалась… и выгнала её. Потом снова позвонила и позвала её обратно. Ей совсем плохо. А у меня как-то нехорошо на сердце. И этот тип ушёл на работу – на сутки. Мог ли он ей что-то сделать? Мне страшно, очень страшно. Но я верю, что всё будет в порядке – ему нет смысла делать ей что-то плохое, ведь он пока на её имущество никаких прав не имеет. Всё будет хорошо. Мама выздоровеет. И всё будет хорошо.
* * *
Сегодня всё нормально. Мама чувствует себя лучше. Этот пришёл и теперь
спит. Мама попросила помыть посуду. Ладно, помыла. Потом позвонил Димка и сказал, что сейчас приедет. Говорит, диск ему надо записать. Потом этот встал и спрашивает: "Ты картошку жарить умеешь?", а мама с кухни кричит: "Да куда ей жарить, она даже чистить не умеет". Да-а, поживёт он у нас ещё неделю, я узнаю о себе много нового и интересного. И вообще, как-то мама стала ко мне по-другому относиться, как будто бы я ей уже и не нужна вовсе.
Опять, когда мысли, как петля, помогает Интернет с Дахой. Даже не задумываешься, куда все эти буковки улетают. Даха, как зеркало. Кажется, что говорю одновременно и с ней, и с собой. А это помогает.
Ведьма: А мне совершенно не нравится, как повлияло появление этого дяди на мамино отношение ко мне. Я теперь ей как будто не нужна. Возмущается: "Ты как с матерью разговариваешь?" Я вообще не помню, чтобы она мне такое когда-нибудь говорила.
Даха: Мда, беспонт - дядька может чего подговаривает. А может, просто любовь сейчас занятней, чем ты. Ты же никуда не денешься, а любовь может.
Ведьма: Не, ну что это за кошмар - любовь занятней?! А я? Он же тоже никуда не денется. И это совсем не повод меня доставать. Сегодня сказала Димке, что пусть Андрюху своего не тащит с собой в гости. Я его хотела с тобой в аську засадить. Пусть он Димку одного оставит хоть на день.
Даха: Чертова жизнь.
Ведьма: Слушай, ну ты как думаешь, может этот дядька маму против меня подговаривать?
Даха: А какой смысл?
Ведьма: Или она сама так изменилась с его появлением. Ну, хрен его знает, какой смысл! А если никакого, значит, не может?
Даха: Ну, знаешь… наверное. Просто, зачем ему это? Из вредности?
Ведьма: Ну, я вообще не знаю. Но находится в одной с ними квартире просто невыносимо. Ходят, сосутся. А мне гостей приводить не разрешают. Сволочи.
Даха: Наверное, не очень приятно. Вернее, очень неприятно! Мне было бы, но я к твоей маме не имею никакого отношения. Мне за тебя стрёмно.
Ведьма: Так вот, вчера этот заходит ко мне и спрашивает: "Картошку жарить умеешь?". А мама за меня отвечает: "Да куда там жарить, она даже чистить не умеет".
Даха: Бред. Полный. Это уже никуда не годиться! Обосрала перед Самоваром.
Ведьма: Короче, меня тут угнетают.
Даха: Я помню, что ты говорила, что готовишь. И даже любишь. А уж тем более
картоху!
Ведьма: Хреново мне, дальше некуда. Она сейчас на больничном, настроение у неё хреновое, и дома она всё время. Ну, где мне с моим Лемуром обниматься?
Даха: Ой, как страшно жить! Дядьки - они преходящи, тем более в твоей жизни. Я думаю, что это весеннее обострение, скоро поутихнет. Придётся потерпеть.
Ведьма: Ну, не знаю. Только бесит, что они ходят и сосутся, а я тут сижу, как на каторге. И вообще, вроде бы как мешаю.
Даха: Могли бы и про тебя подумать: что они мешают тебе, не дают нормальной свободы.
Ведьма: Есть сумасшедшая идея: привести Димку и оставить его на ночь в своей кровати. Мне-то уже восемнадцать. И они мне ничего не скажут. А что они там подумают, это их проблемы. Так, маленькая мстя. Они мне не мешают, они меня бесят.
Даха: Охо! Вот это да! Хорошая мстя!
Ведьма: По вечерам делать совершенно нечего. Или читаю, или карты раскладываю на компе. Играть на флейте не могу, а дома больше нечего делать. А дни все забиты.
Даха: А на улице – мерзость.
Ведьма: Конечно. Мерзость, иначе бы давно народ собрала, и гулять пошла. Ну, или Лемура - на худой конец. И не стибай по поводу этого выражения. У него хороший конец.
Даха: А у нас скоро белые ночи.
Ведьма: Ага, спать будет хреново. Но зато гулять хорошо. Не, блин, я так долго терпеть не буду. Либо этих насильно из дома выпихну, или Лемура в лесу изнасилую. А как там у тебя? Тоже только учёба?
Даха: Я очень хочу секса, но никто не дает!
Ведьма: А мне дают, только негде, блин. Так, скатились на любимую тему.
Даха: Очень любимую. Я на этой теме тоже изнасилую кого-нибудь. Интересно, молоденьких девушек за это сажают?
Ведьма: Ага, а я не кого-нибудь, а вполне определённую личность. И если так и дальше пойдёт, то прямо на глазах у мамы. И тогда пусть сажают. И предков за доведение до… этого.
Даха: Насть, а ты сама себя, как? В душе? Или рукой?
Ведьма: Я только пробовала несколько раз… в душе. Не хочу разбаловаться. Слишком легко и быстро. Я хочу Димкин член!
Даха: Только не сходи с ума. После первого раза только больше хочется. Пальцами – похоже, очень. Попробуй. А хотя… тебе пока сравнивать не с чем!
Ведьма: Ну, все, мне спать охота. Не будь редиской.
Даха: Блин. Ну, ладно, услышимся в субботу, с утречка, часиков в полдесятого. Сладких снов.
* * *
Вчера мама разговаривала с бабушкой и Диной (подруга). И я так для себя поняла, что размеров зарплаты этого Самовара она не знает. И у него сейчас денег нет. И вообще, в разговоре постоянно проскальзывает такая фраза - «не мужская работа». Получается - холодильник он помыть не может, и в квартире убраться тоже. Не мужская работа.
Как будто специально выискиваю плохое о Самоваре. Ну, если человек не мой? Смириться? Получается, что опять на свою любимую тему. Ни о чём больше думать не могу. Я теперь точно знаю, что он мне совершенно не нравится. Он только и делает, что спит, ест и телевизор смотрит. И без мяса он не может. Наши деньги хавает. А свои не тратит. И живёт ещё задаром.
Есть такая дикая идея: попросить бабушку на неделю переехать к ним, а меня - в бабушкину квартиру. Типа, попробую жить и готовить самостоятельно. Ну и Лемура заполучу. Зачем Самоварыч маме? Разве что она долго сексом не занималась. И теперь ей надо. Очень. Скорее всего, так оно и есть. Когда пройдет влечение (а пройдет ли?) – увидит «ху из ху». А может и не увидит. Может, она ненасытная. И вообще, чем больше секса, тем больше его хочется. Последняя надежда на то, что он плохо трахается.
Может и получится с квартирой. Но нужно быть очень и очень убедительной. Что бы мне такого наплести? Кстати, можно вывести её на спор: типа, проживу ли я на определенную сумму неделю, не помру ли с голоду, и как вообще справлюсь? Типа, испытание. Это я вчера, когда засыпала, придумала. Главное настроение поймать. Если не поверит в первый раз, то уже не разрешит вообще. Нужно поймать настрой. Например, после секса. Не моего, конечно. Мой - уносит «в облака». Мечты. Когда они трахаются? Мне так кажется, когда я на учёбе. А ночью я характерных звуков не слышу. Приду с учёбы - и быка за рога! Как только увижу довольные физиономии. Мама все в комнате сидит, не выходит. Не угадаешь. Нужно в самый разгар на коне – в комнату! Шашки наголо! Не, конь не вместится в квартиру. Лучше на пони. Но тогда только с пикой. А вместо коня – Лемур мой. Голый! Вот, картинка. Ошалеют. Лемур, как пони. Можно и на крокодиле, но чтобы прокатило. Блин, это надо дня три настраиваться, не меньше. И Лемура настраивать. Но я же актриса!
Точно, лучше всего на Лемуре. Тогда точно не поверят. Если на голом Лемуре - точно нет. У него же стоять сразу будет. Да ладно, размечталась. Три дня можно потерпеть. Только вот она болеет и сейчас особо вредная. Может, они там и не трахаются даже. Зачем же на голом Лемуре? На одетом. И пусть стоит у него тогда. Мне хочется разъезжать перед мамой на Лемуре! Хо-хо, детка, ну у вас и фантазии! Крыша держится на петельках.
Мама болеет где-то по месяцу. А Лемур уезжает поступать в мае. Потом приедет обратно. Или не приедет. Щеет. Получается точно не скоро. Ну да, а может, и в середине, не помню. Вот такие у меня фантазии. Ещё хочу, чтобы меня Лемур помыл. Думаю, это приятно очень. Только я не знаю, как уже ему на ванную намекать. Намекала, сколько можно было. Не доходит. Или просто не хочет, чтобы доходило. Остаётся только прямым текстом сказать. Так и сказать: «Мур, мур, Лемур, Лемур, а ты бы меня не помыл?» И вообще, очень странно, что не хочет. А может, он хочет, чтобы я сначала его самого помыла? Ну, так я думаю, что сначала он меня, а потом я его. Вполне нормально. Так и предполагаю. Хотя, мне все равно, могу и его помыть. Голову ему намылить и сделать хвостик. А потом также внизу. Заплести. Есть у меня такая странная фантазия.
* * *
Этот дядька Самоварыч слишком много своих правил принёс. Готовит по-другому, обувь щёткой вытирает, а не тряпочкой - панты корявые. И главное, постоянно обставляет всё дело так, что мама себя ещё и виноватой чувствует, что щётки обувной для него жалко. Мелочи, конечно, но это наша лайф! Если маме кажется, что он хороший, то это он может с ней хороший. Да и со мной тоже. Если так посмотреть. А если глубже, то подлизывается, но свои законы навязывает. Мне так думается, что добром это дело не кончится. А моя подружка Наташка сказала, что ни один уважающий себя мужик не поедет жить к бабе (она так и сказала). И вообще, кто он, если у него к сорока восьми годам жизни нет собственной квартиры? Получается, что он бомж! И вообще, хрен его знает, сколько он зарабатывает. У меня упорно создаётся впечатление, что он нас объедает. На сигареты деньги у нас есть, а чтобы кроссовки мне нормальные купить, денег у нас нет. Меня притесняют со всех сторон. Хочу уехать к Дахе в Питер.
А как я из разговоров слышала, он не говорит маме, сколько получает. И денег у него сейчас нет. За наш счёт живёт. А вообще, мама сама выбирает, что лучше купит мне хреновые кроссы, чем им не курить. А он мне тут сказал, что курить - это хорошо. Не прямым текстом. Типа, у него дед курил, пил водяру литрами и до семидесяти шести лет прожил, а отец не курил и не пил, а в пятьдесят четыре - инсульт. Вот и делай выводы. Дебил. Кошмар. Вот если совсем припечёт, нарвусь на скандал и уйду жить к бабушке. Ну, не выгонит же она меня. Пусть даже и без выселения её на неделю.
Ага, ещё ручки маме целует, сама видела, сюрпризы какие-то готовит. В начале любил заявляться без звонка - сюрпризник хренов! А ещё он раньше всё время говорил: «мне так же, как и тебе». Теперь говорит: «а я по-другому привык». И вот я думаю, что мне делать, если он правда гадом окажется. Как маму спасать? Но пока реальных и неоспоримых доказательств я не получила. Всё на интуиции и догадках.
А еще он стал смотреть на меня, как все мужчины…
* * *
Ну, что ж, сегодня самый великий день в жизни. Я решила. Недавно ходила к Хельге. Советовалась, искала решения. Не нашла, оно пришло само - потом. И странное это решение, совсем на меня не похожее. Я решила, что ничего не буду делать, не буду бороться против этого человека, который несомненно просто настоящий альфонс, живёт за наш счёт. В моей комнате переставлен стол, его вещи лежат на моём диване. Он осваивается, завоёвывает новые земли. Я не буду говорить маме о своих догадках, о выводах, о моих предположениях - что её ожидает. Это её жизнь и пусть она совершает свои ошибки, и сама на них учится. Она же не дура, она, в конце концов, поймёт, кто он такой. Но поймёт сама, и это будет полезней. Скользкие взгляды Самовара на меня после душа сами за все говорят.
А Лемур… Наверное, никакой он не Лемур. Он меня не любит и это точно. И я не хочу, чтобы мой первый раз был с человеком, который меня не любит, а только хочет. И с ним у меня не будет первого раза. Лучше подождать, но дождаться того, кто мне действительно нужен. И разойдёмся мы постепенно, не ругаясь и не обрывая всё сразу.
Из трёх важных вещей - любви, дома и учёбы - осталось только последнее. Семьи у меня со времен папки нет, а сейчас и мамы уже нет. Я её потеряла. Пусть. А про любовь мне следует на время забыть. Когда придёт время она сама меня найдёт. И не важно, сколько мне тогда будет лет - девятнадцать, или тридцать. Я умею ждать. Осталась учёба, которой я себя и посвящу. Я смогу - это же я. Уеду в Хабаровск с девочками. А оттуда постепенно доберусь до Питера. Там живёт моя мечта и единственно близкий человек на этом свете - Даха. Я доберусь туда. Обязательно. И это будет моя новая борьба.
|
|